Председатель Ху Цзиньтао начал свой трехдневный государственный визит в Швецию с торжественной встречи парусника «Гётеборг» – точной копии флагмана Шведской Ост-Индской компании, который в этот день прибыл в одноименный порт после путешествия в Китай и обратно.

Оригинал совершил тот же тур двумястами пятьюдесятью годами раньше. Тогда он успешно прошел маршрут, одолев штормы, пиратские моря, болезни и голод. Но когда до порта приписки оставалось девятьсот метров, налетел на риф при совершенно ясной погоде и постепенно затонул.

Вышло, мягко говоря, обидно. Но 9 июня 2007 года был взят реванш. Копия одолела весь пройденный оригиналом маршрут плюс еще один, последний километр. «Гётеборг» встречали тысячи восторженных зевак и в их числе – председатель Китая, по пути успевший заглянуть на завод «Вольво» в Турсланде. На этом визите он настоял лично, имея к тому целый ряд причин и оснований.

Дело было в том, что «Вольво» давно имел претензии к шведскому правительству и госаппарату: всякий раз, когда к автомобилю предъявлялись повышенные требования безопасности, предпочтение упорно отдавалось БМВ. Руководство концерна прямо бесилось, глядя, как на каждом официальном мероприятии король и министры выходят из немецких машин. На «Вольво» даже сделали бронеавтомобиль и продемонстрировали его полиции безопасности, но без особого успеха. И вот одному из инженеров пришла гениальная мысль – преподнести председателю Китайской Народной Республики собранный специально для него кремовый суперсовременный полноприводный «Вольво-S80» с восьмицилиндровым двигателем в 315 лошадиных сил. Автомобиль, в высшей степени достойный председателя Китая.

По мнению инженера.

И руководства «Вольво».

И как оказалось, самого председателя.

Согласовали все загодя по секретным каналам. Машину с гордостью продемонстрировали председателю на заводе в Турсланде в субботу утром, а официальная передача должна была состояться на другой день в аэропорту Арланда, перед самым отлетом высокого гостя.

Но прежде предстоял официальный обед в королевском дворце.

Номбеко сидела в читальном зале библиотеки Норртэлье, просматривая газету за газетой. Начала она с «Афтонбладет», посвятившей четыре полосы конфликту – нет, не израильско-палестинскому, а некоего участника музыкального конкурса и некоего злобного члена жюри, заявившего, что артист не умеет петь.

– Шли бы вы на хутор бабочек ловить, – возразил ему артист, который, во-первых, петь и правда не умел, а во-вторых, плохо себе представлял, где именно находится пресловутый хутор с бабочками.

Второй попавшейся Номбеко газетой оказалась «Дагенс нюхетер», писавшая о вещах серьезных и оттого продававшаяся хуже некуда. Вынесшая, что характерно, на первую полосу государственный визит, а не склоку в телестудии.

Соответственно, в статье говорилось о председателе Ху Цзиньтао, о прибытии «Гётеборга» и сообщалось, что вечером того же дня председатель отправится в Стокгольм, на торжественный обед в королевском дворце, где будут присутствовать в том числе король и премьер-министр.

Информация была бы не то чтобы особо ценной, не привлеки внимание Номбеко фото председателя Ху.

Она взглянула на него раз, потом другой. И проговорила вслух:

– Надо же, уважаемый китаец выбился в председатели!

Итак, шведский премьер и председатель КНР явятся во дворец в один и тот же вечер. Если Номбеко встанет в толпе других зевак и окликнет премьера, когда он будет проходить мимо, в лучшем случае ее оттащат прочь, а в худшем – схватят, а потом выдворят из страны.

Но если окликнуть председателя КНР на диалекте у, результат может оказаться совсем иным. Ежели память у Ху Цзиньтао не совсем короткая, он ее узнает. А ежели он не начисто лишен любопытства, то подойдет к ней спросить, как так получилось, что бывшая южноафриканская переводчица стоит теперь во внутреннем дворе королевского дворца.

После чего Номбеко и Хольгера-2 от премьер-министра – или от короля – будет отделять один-единственный человек. У председателя Ху есть все возможности, чтобы стать мостом между невольными обладателями атомной бомбы, с одной стороны, и лицами, с которыми они уже двадцать лет никак не могут выйти на контакт, – с другой.

Как оно дальше повернется, покажет будущее, но что в этой ситуации премьер просто отмахнется от них и бомбы, выглядело маловероятным. Скорее он прикажет вызвать полицию и задержать их. Либо произойдет нечто среднее между первым и вторым. Ясно было одно – это шанс и упускать его нельзя.

Время поджимало. Было уже одиннадцать утра. Номбеко предстояло доехать до Шёлиды на велосипеде, посвятить в свои планы Хольгера-2 – но ни в коем случае не обоих балбесов и не Гертруд, – сесть в грузовик и подъехать к дворцу заранее, до шести вечера – часа, когда ожидалось прибытие председателя Ху.

Дело не заладилось с самого начала. Хольгер-2 и Номбеко прокрались в амбар и принялись скручивать с грузовика его слишком уж настоящие номерные знаки, чтобы заменить украденными много лет назад. Но на сеновале наверху сидел, как за ним водилось в последнее время, Хольгер-1, и суета вокруг грузовика вырвала его из душевного оцепенения. Он мигом выпрыгнул из чердачного окна и помчался за Селестиной. Пока Номбеко и Хольгер-2 возились с номерами, Селестина с бойфрендом протиснулись в амбар и уселись в кабину картофелевоза.

– Значит, удрать намылились вместе с бомбой, – констатировала Селестина.

– Вот-вот, – подтвердил Хольгер-1.

Тут его брат не выдержал.

– Довольно! – взревел он. – Немедленно вытряхивайтесь из кабины, чертовы паразиты! Опять все испортить я вам больше не дам! Ни за что!

В ответ Селестина достала пару наручников и приковала себя к бардачку. Если ты политический активист, то это надолго.

Вот так и вышло, что Хольгеру-1 разрешили вести машину. Селестина сидела рядом, в несколько неестественной позе по причине своей прикованности. Позади водителя помещалась Номбеко, а справа от нее, на максимальном расстоянии от брата, – Хольгер-2.

Когда картофелевоз проезжал мимо дома, на крыльцо вышла Гертруд:

– Купите продуктов по дороге, а то у нас есть нечего!

Номбеко довела до сведения Селестины и номера первого, что цель поездки – избавиться от бомбы: по счастливой случайности возникла возможность прямого контакта с премьер-министром Райнфельдтом.

Хольгер-2 добавил, что проедется по брату и его паршивой подружке восьмирядной картофелесажалкой, если те хотя бы попытаются что-то устроить вместо того, чтобы тихо сидеть, где сидят. И молчать в тряпочку.

– Восьмирядная картофелесажалка продана, – попытался возразить Хольгер-1.

– Новую куплю, – пригрозил брат.

Торжественный обед в королевском дворце начинался в 18 часов. Гостей встречали во Внутреннем драбантском зале, после чего те чинно перемещались к обеденному столу, накрытому в зале «Белое море».

Номбеко предстояло занять во внутреннем дворе дворца такую позицию, чтобы сразу попасться на глаза председателю Ху Цзиньтао – дело само по себе непростое. Любопытствующую общественность мягко оттеснили к стенам двора, минимум на пятьдесят метров от коридора для прохода гостей. Как его узнаешь с такого расстояния? Впрочем, ее-то он наверняка узнает. Много ли афроафриканцев говорят по-китайски на диалекте у?

Однако обе стороны узнали друг дружку без особых проблем. В момент прибытия председателя КНР Ху и его супруги Лю Юнцин полиция безопасности заметно оживилась. И тут Номбеко вдохнула поглубже и крикнула на диалекте председателя:

– Привет, уважаемый китаец! Давненько не виделись – с самого нашего африканского сафари!

Спустя четыре секунды к Номбеко с обеих сторон подступило по сотруднику полиции безопасности. Спустя еще четыре секунды они несколько успокоились, поскольку чернокожая не выглядела угрожающе, обе ее руки отчетливо просматривались, и она явно не собиралась ничего метать в высоких гостей. Тем не менее подлежала немедленному выдворению.

Хотя…

Что, собственно, происходит?

Председатель прервал свое шествие во дворец, покинул красную ковровую дорожку и собственную супругу и направился к чернокожей. И… улыбнулся ей!

Иной раз сотрудникам полиции безопасности приходится нелегко. Вот председатель что-то говорит этой активистке… ведь она же активистка? И активистка ему отвечает.

Номбеко заметила замешательство стражей порядка. И заявила по-шведски:

– Господа, не стоит так пугаться. Мы с председателем давние приятели и просто решили перекинуться парой слов.

Тут она снова повернулась к председателю Ху и сказала:

– Думаю, уважаемый китаец, что предаться воспоминаниям мы сможем в другой раз. Вернее, уважаемый китайский председатель, – что само по себе приятная неожиданность!

– Что да, то да, – улыбнулся Ху Цзиньтао. – Возможно, в этом есть и ваши заслуги, уважаемая Южная Африка.

– Уважаемый председатель слишком любезен. Но уж коль на то пошло, позвольте, я сразу перейду к делу. Вы ведь наверняка помните кретина инженера на моей прежней родине, который устроил и то сафари, и ужин? Так вот. Потом у него все сложилось не особенно хорошо, что само по себе скорее хорошо, чем плохо, но он с моей помощью и помощью некоторых других людей все-таки сумел изготовить несколько атомных бомб.

– Да, верно, шесть штук, если я ничего не путаю, – сказал Ху Цзиньтао.

– Семь, – поправила Номбеко. – Кроме всего прочего, он еще и считать не умел. Седьмую он запер в потайной чулан, а потом она отправилась, так сказать, налево. Вернее… в Швецию. В моем багаже.

– У Швеции есть ядерное оружие? – удивился Ху Цзиньтао.

– Не у Швеции. У меня. Хотя я нахожусь в Швеции. В некотором смысле.

На несколько секунд Ху Цзиньтао умолк. А потом сказал:

– Как, по мнению уважаемой Южной Африки… как вас, кстати, зовут?

– Номбеко, – сказала Номбеко.

– Как, по мнению уважаемой Номбеко, мне следует распорядиться данной информацией?

– Не могли ли вы любезно сообщить ее королю, с которым сейчас обменяетесь рукопожатием, чтобы тот милостиво передал ее премьер-министру, а тот, допустим, смог бы выйти к нам и сказать, что делать с упомянутой бомбой. Во вторичную переработку такие вещи вроде бы не принимают.

Председатель Ху Цзиньтао не знал, что такое вторичная переработка (стратегия Китая в области защиты окружающей среды была не настолько амбициозной), но ситуацию понял. И сообразил, что беседу с уважаемой Номбеко надо срочно закруглять.

– Обещаю вам передать это и королю, и премьер-министру и могу вас заверить, что практически не сомневаюсь: их реакция последует немедленно.

Тут председатель вернулся к изумленной супруге на красную дорожку, ведущую в Драбантский зал, где ожидали их величества.

Все гости уже прибыли, и смотреть стало больше не на что. Туристы и другие зеваки разбрелись в разные стороны и с разными планами на остаток чудесного стокгольмского июньского вечера 2007 года. Номбеко стояла одна, сама не зная, чего ждет.

Спустя двадцать минут к ней подошла женщина. Протянув руку, она вполголоса представилась референтом премьер-министра и сообщила, что ей поручено проводить посетительницу в более укромный уголок дворца.

Номбеко идею одобрила, добавив, что хотела бы забрать машину, припаркованную снаружи. Отлично, сказала референтка, это как раз по пути.

Хольгер-1 по-прежнему сидел за рулем, рядом с ним – Селестина (наручники она спрятала в сумочку). Референтка тоже села в кабину, отчего там стало тесновато, и Номбеко с Хольгером-2 перебрались в кузов.

Поездка была недолгой. По переулку Челларгрэнд и вниз по Слоттсбаккен. Потом налево на парковку и обратно наверх. Не мог бы водитель сдать чуточку назад? Стоп! Достаточно.

Референтка выпрыгнула из кабины, постучала в неприметную дверь и, едва та открылась, скользнула в нее и исчезла. Затем оттуда, один за другим, вышли премьер-министр, король и Ху Цзиньтао с переводчиком. Похоже, председатель КНР и правда замолвил за Номбеко словечко – во всяком случае, персонал службы безопасности остался стоять на пороге.

Китайского переводчика Номбеко узнала и двадцать лет спустя.

– Стало быть, ты не умер, – отметила она.

– Это я еще успею, – уныло ответил тот. – Судя по тому, с чем вы тут разъезжаете.

Хольгер-2 и Номбеко пригласили премьер-министра, короля и председателя КНР в кузов картофелевоза. Премьер не колебался ни минуты. Надо получить подтверждение всем этим ужасным заявлениям! За ним последовал король. А вот председатель КНР решил, что проблема эта чисто внутренняя, и деликатно попятился обратно во дворец, в отличие от своего любознательного переводчика, захотевшего глянуть хоть одним глазком на пресловутое ядерное оружие. Телохранители на пороге дворца поежились. Что королю и премьеру делать в кузове картофелевоза? Им это крайне не нравилось.

Тут по иронии судьбы подошла заблудившаяся группа китайских туристов вместе с экскурсоводом, и дверцу кузова захлопнули так поспешно, что любопытному переводчику, зажатому соотечественниками, прищемило пальцы. Номбеко и остальные услышали его вопль: «Помогите, умираю!», а Хольгер-2 постучал в окошко кабины и попросил первого номера включить в кузове свет.

Хольгер-1 послушно зажег его, оглянулся – и увидел короля! И премьер-министра!

Но главное, короля! Боже!

– Папа, это король, – шепнул Хольгер-1 пребывающему на небесах Ингмару Квисту.

– Давай, сынок! – отвечал папа Ингмар. – Жми!

И Хольгер нажал на газ.