Глава 16

— А и не надо меня звать, — сказал великий князь Меншиков, переступая порог ломтевского дома. — Я уже здесь.

На вид великому князю можно было дать лет шестьдесят, но Ломтев знал, что тот старше. Чуть выше среднего роста, довольно худой, он носил светлый костюм, поверх которого был накинут легкий летний плащ. Волосы великого князя, седые лишь наполовину, были зачесаны назад, а белая борода и усы — аккуратно подстрижены.

— Иди, служивый, — сказал Меншиков, хлопнув путилинца по плечу. — Иди, а мы уж тут как-нибудь по-стариковски договоримся.

Путилинский бросил короткий взгляд на Ломтева, тот едва заметно кивнул, и князья остались в холле вдвоем.

— Надо будет на своего дворецкого тоже бронежилет напялить, — сказал Меншиков. — Так, смеха ради. Когда нормальными слугами думаешь обзавестись, князь?

— Ноблес оближ, нес па?

— Это подождет, — сказал Ломтев.

— Кстати, ничего, что я к тебе на "ты"? Давай и ты мне тоже, я человек простой, хоть и великий, всех этих антимоний не люблю.

— Давай на "ты", — согласился Ломтев.

— Вот и чудесно, — сказал Меншиков. — Значит ты, князь, думаешь, что твоя жизнь стоит больше, чем жизнь графа? Кстати, где он?

— Вон, — Ломтев показал.

— Печальное зрелище, — сказал Меншиков, бросив короткий взгляд в сторону останков Крестовского. — Убирать собираешься или на память оставишь?

— Пусть пока так полежит, — сказал Ломтев. — Для наглядности.

— Да я уже посмотрел, — сказал Меншиков. — А больше никому этого видеть не надо, нес па?

— Я не знаю, — сказал Ломтев. — Может быть, ты недостаточно внимательно посмотрел.

— Достаточно, — заверил его Меншиков. — В связи с чем я и повторяю вопрос. Значит ты, князь, считаешь, что твоя жизнь стоит больше, чем жизнь графа?

— Похоже на то, — сказал Ломтев. — Потому что если бы это было не так, то сейчас здесь был бы не ты, а какая-нибудь зондеркоманда.

— Кто? — не понял Меншиков.

Ломтев объяснил.

— Занятно, — сказал Меншиков. — А может быть, я и есть эта зондеркоманда? Думаешь, я с тобой не справлюсь?

— Хочешь попробовать?

— Откровенно говоря, нет, — сказал Меншиков. — Понимаешь, тут такое дело, князь… Если бы я хотел, если бы я пришел сюда тебя убивать, ты уже был бы мертв.

— Даже так?

— Да, — сказал Меншиков. — Ты — человек в нашем мире новый, и еще до конца не понимаешь, как делаются такие дела, так позволь мне кое-что объяснить. Ты смотрел ролики в сети? Все эти "Топ десять магических дуэлей", Противостояние века: Трубецкой против Голицына", "Что круче, молния или огонь?" и прочую ерунду?

— Смотрел, — подтвердил Ломтев.

Он действительно смотрел, но так до конца и не смог определить, какие ролики настоящие, какие — постановочные, а какие — просто откровенный монтаж со спецэффектами.

— Я тоже люблю их смотреть, — сказал Меншиков. — Они забавные. Княжеские и графские дети минут по пятнадцать лупят друг друга молниями, швыряются пульсарами, и в конце концов побежденный даже не умирает, а отделывается парой ожогов, или ссадин, или просто сдается на милость победителя.

— И что из этого правда? — спросил Ломтев.

— Да все правда, — сказал Меншиков. — Самые правдивые детские забавы, возня в песочнице, как она есть. Молодые дворянчики пробуют свои силы, и, хотя дуэли вроде бы как официально запрещены, все закрывают на это глаза. Ну, кроме родителей проигравших, разумеется. Детишкам же надо постигать, как работают их силы, и каково это — применить силу против живого человека, а если кто в процессе постижения и пострадает, так на то она и наука. Естественный отбор беспощаден.

— Это не естественный отбор, — сказал Ломтев.

— Да, я тоже в дарвинизм как-то не очень верю, — сказал Меншиков. — Но суть в том, что на нашем уровне все это работает совершенно иначе. У меня есть достаточно силы, чтобы убить тебя, и ты ничего не сможешь с этим сделать. У тебя есть достаточно силы, чтобы убить меня, и я тоже ничего не смогу с этим сделать. Не будет никакого затяжного боя с парированиями, уворотами и выставленными щитами, оставь это все клубу любителей исторического фехтования. Итог столкновения зависит лишь от того, кто сумеет нанести удар первым.

Ломтев молчал и впитывал информацию. Конечно, потом ее нужно будет просеять через сито, и первым фильтром может выступить старый князь… При условии, что Ломтев доживет до его следующего появления.

— С другой стороны, ты овладел своей силой недавно и тебе нужно поймать концентрацию, раскачать свой дар, накопить заряд перед тем, как его выплеснуть. А у меня за плечами целая жизнь практики, и я умею бить мгновенно, и уклониться от моего удара нельзя. Так что прекрати накачку и сбрось давление, я пришел сюда не драться. Но я — человек немолодой, и даже при двойных перегрузках уже испытываю дискомфорт. К тому же, моя смерть никоим образом не приведет тебя к Ирине.

Меншиков посмотрел на Ломтева, и они встретились глазами. Взгляд у великого князя был тяжелый, а глаза, несмотря на не сходящую с лица ухмылку, показались Ломтеву прорезями прицелов.

Глаза хищника, который уверен, что он в этом прайде — самый опасный.

Оно и понятно, абы кто в этом серпентарии карьеру не сделает.

Ломтев ничего не знал о силе Меншикова и ее природе, но тот был великим князем, и это что-то да означало. Конечно, Ломтев старался изучить противника, но дворянских родов было слишком много, и он еще не успел разузнать все подробности.

Откуда-то из подсознания всплыла встреченная в сети реплика "А что вы хотите от сына Кроноса?", но Ломтев не готов был поручиться, что речь шла именно о Меншикове. Возможно, он что-то перепутал.

С другой стороны, он все равно не собирался драться прямо сейчас. Да и вряд ли он был готов.

Ломтев разжал кулак.

— Вот так оно полегче, — сказал Меншиков. — А теперь давай поговорим о делах. К себе меня не зови, слуг у тебя нет, а если я захочу нюхнуть пыли, то вполне могу сходить в семейный склеп и навестить могилу своего отца. Здесь поговорим.

— Давай здесь, — согласился Ломтев.

— Ну, так рассказывай, — сказал Меншиков. — Зачем ты это представление устроил?

— Я привык, что дела лучше делать без посредников, — сказал Ломтев.

— Парнишка слишком сильно на тебя давил? — осведомился великий князь. — Наверное, это моя вина. Не прямая, конечно, я ему таких приказов не отдавал, но он наверняка хотел передо мной выслужиться. Значит, ты почему-то посчитал, что мы оценим твою жизнь выше его? Что ты нам нужнее и тебе сойдет это с рук, нес па?

— Не мою жизнь, — сказал Ломтев. — А дополнительный голос в княжеском совете.

— Пока это так, — сказал Меншиков. — Пока еще издержки не перевесили те преимущества, что мы можем из этой ситуации извлечь. Но ты ходишь по самому краю, князь. Еще одна такая выходка, и мне станет плевать на все выгоды, понимаешь?

Не факт, подумал Ломтев. Возможно, я мог бы зайти и дальше, но какой смысл искать эту границу именно сейчас?

Он добился одной из целей, вышел на того, кто действительно может принимать решения, может быть, на главного заговорщика, потому что, если кто и может стоять над великим князем Меншиковым, то только император Романов, а с тем Ломтев уже познакомился.

И император не подал вида, что он в курсе. Ни малейшего даже намека не подал.

— Скажи что-нибудь, князь, — попросил Меншиков. — Дай мне понять, что ты меня услышал.

— Я тебя услышал, князь, — сказал Ломтев.

— Отлично, тогда пойдем дальше, — сказал Меншиков. — Как я полагаю, граф успел рассказать тебе, что нам нужно?

— Вам нужен мой наследник, голосом которого будет манипулировать назначенный вами опекун, — сказал Ломтев. — Вплоть до его совершеннолетия, а может быть, и дальше.

— Тут уж как повезет, нес па? — сказал Меншиков. — Итак, ты знаешь, чего хотим мы. А чего хочешь ты?

— Конкретики, — сказал Ломтев. — Я хочу четкий уговор о том, что и когда я получу взамен.

— Вот это деловой подход, это я одобряю, — сказал Меншиков. — И я готов озвучить свои условия. Я подобрал для тебя список из пяти кандидаток на брак, ты можешь выбрать любую. Сделай это, и я пришлю к твоей дочери лучших психологов и ведунов, которые очень мягко и безболезненно введут ее в курс дела. Встреться с выбранной кандидатурой, назначьте дату помолвки, и я разрешу тебе свидания с дочерью. Женись, и после свадьбы я отпущу твою дочь, и она сможет жить с тобой. А как только у твоей жены родится здоровый ребенок…

— Мальчик, — сказал Ломтев.

— Мальчик, — согласился Меншиков. — И как только я буду уверен, что он здоров, я отправлю тебя с дочерью домой. Если ты до сих пор будешь этого хотеть, конечно.

— Почему бы я перестал этого хотеть? — спросил Ломтев.

Великий князь развел руками.

— Кем ты был в своем мире? — спросил он и тут же сам ответил. — Стариком. Пусть обеспеченным, но все же обычным стариком, без власти, без могущества, без влияния. Да, ты был лет на двадцать моложе, но что это меняет? Здесь, при помощи силы, ты сможешь прожить столько же, сколько и там, — забавно, подумал Ломтев, а Крестовский пророчил, что осталось мне крайне недолго, фактически, больше года не давал. — Но здесь ты можешь стать одним из тех, кто решает судьбы мира. Здесь у тебя будут не только деньги, здесь у тебя будет сила и власть, чтобы менять мир. Чтобы править им.

— Вместе с тобой?

— Вместе со мной, вместе с императором, вместе с другими достойными людьми.

— А кто назначил их достойными? — поинтересовался Ломтев.

— Они сами, — сказал Меншиков. — Они сами себя выбрали и сами себя назначили. По праву силы.

— Большая сила — большая ответственность, — процитировал Ломтев.

— Ты думаешь, мы этого не знаем? Ты думаешь, мы не несем ответственность за эту страну?

— Я слишком мало знаю про эту страну.

— Так узнай больше, кто тебе мешает, — сказал Меншиков. — Выйди на улицу, посмотри вокруг, и ты увидишь, что все здесь держится на таких, как мы.

— На стариках?

— А на ком еще? — спросил Меншиков. — Молодежь, наши внуки, прожигают свою жизнь на вечеринках, учатся в своих колледжах и академиях, устраивают магические поединки на потеху толпе, гоняют на машинах, которые оплачивают их родители, и это нормально, мы все были такими, пока не остепенились и не поняли, что на самом деле важно. Они — руки империи, ее кулаки, ее солдаты, которым нечем заняться до тех пор, пока не началась война. Следующее поколение — наши сыновья. Они чувствуют ответственность за клан, за свой род, они делают все, чтобы их род процветал, даже если ради этого нужно сдвинуть другие кланы. Они следят за порядком, они зарабатывают деньги, они — это костяк империи, ее скелет, то, что позволяет империи стоять даже в окружении врагов. А наше поколение — это мозг империи. Мы богаты, мы влиятельны, и мы наигрались во все эти игры, мы уже понимаем, что на самом деле имеет высшую ценность и теперь действуем только во благо родины, и все наши помыслы направлены только на ее процветание.

— Моя родина — СССР, — сказал Ломтев.

— Что такое СССР?

— Страна, которой уже нет.

— Наверняка, это очень болезненный опыт — потерять свою страну, — сказал Меншиков. — И я не хочу его повторять. Не хочу, чтобы кто-то из моих родных его повторил. И ради этого я сделаю все. Ради этого я готов положить свою жизнь.

— И не только свою, — уточнил Ломтев.

— Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц, нес па? — спросил Меншиков. — Есть высшие цели, пред которыми все мы — ничто, пыль на сапогах.

— Чьих сапогах? — спросил Ломтев. — Раз уж мы заговорили о высших целях, расскажи мне, ради чего вы все это затеяли.

— Я уже сказал. Ради процветания империи.

— Это заговор? Может быть, против императора? Измена?

— Поверь, я никогда бы не сделал и не сделаю ничего, что могло бы повредить Петру, моему старинному другу, моему учителю и наставнику, — сказал Меншиков. — Он правит уже так долго, что его личность практически неотделима от страны. Есть Романов — есть империя, нет Романова… На том я стоял и стоять буду.

— Все заговорщики обычно так и говорят. Прикрываются словами о всеобщем благе. А когда этого блага не наступает, говорят, что нужно просто потерпеть.

— Если ты пойдешь со мной, ты узнаешь, ради чего мы это все затеяли, — сказал Меншиков. — Если нет, то тебе этого знать и не надо. Выполни свою часть уговора, и я отправлю тебя домой.

— Слово великого князя? — усмехнулся Ломтев.

— Слово Алексея Меншикова, — сказал великий князь.

Слова дешевы, Ломтев выучил этот урок, как никто другой, но других гарантий, ясное дело, он получить бы все равно не смог.

Не могло быть в этом деле никаких гарантий. Но даже если бы он получил на руки документ, составленный в небесной канцелярии, заверенный личной печатью и подписью самого императора, который, видимо, и есть тут верховное божество, в сказки о возвращении домой он бы все равно не поверил.

Это не вписывалось ни в одну схему. Искать благородство у заговорщиков — дело неблагодарное и нелепое.

Все равно что читать гуманистические проповеди террористам.

— Так мы договорились? — спросил Меншиков.

— Слово Виктора Ломтева.

— Отлично, — сказал великий князь. — А до чего именно мы договорились?

— Пока мы будем действовать по первоначальному варианту, — сказал Ломтев. — Я, так и быть, женюсь на ком-то из твоего списка, а ты вернешь мне дочь. Что же до дальнейшего… Там будет видно, нес па?

— Бьен, — сказал великий князь. — Конечно, я предпочел бы видеть в тебе союзника, а не наемного служащего, но я понимаю, что такие решения столь быстро не принимаются, а тебе еще только предстоит проникнуться величием и духом нашей империи. Со своей стороны, я обещаю тебе полную прозрачность, видеоотчеты относительно состояния твоей дочери ты будешь получать ежедневно. И я не Крестовский, я не настаиваю на полном контроле. Живи полноценной жизнью, принимай приглашения на приемы и охоты, набери слуг, отремонтируй особняк, делай то, что посчитаешь нужным, только не выходи за рамки, которые мы обговорили. Поверь, тебе понравится быть князем.

— И когда мне ожидать курьера со списком потенциальных невест? — поинтересовался Ломтев.

— Зачем ожидать? Он у меня с собой, — сказал Меншиков и поднес к уху телефон. — Андрюша, принеси из машины синюю папочку.

— Ты все время возишь ее с собой или знал, что мы договоримся? — спросил Ломтев.

— Конечно, знал, — сказал Меншиков. — Ты же разумный человек, князь, нес па? А разумные люди всегда смогут договориться. Если они, конечно, оба этого хотят. А мы ведь оба этого хотели, так что исход этой встречи был предрешен.

— Приятно иметь дело с разумным человеком, — согласился Ломтев, понимая, что первым делом после ухода князя надо будет узнать о характере и масштабе его способностей.

Что-то подсказывало Ломтеву, что в дальнейшем один из них может оказаться все-таки недостаточно разумным.

— Именно так, — сказал Меншиков. — И я буду с тобой откровенен, князь. Я не хотел бы, чтобы после всего ты вернулся в свой мир. Ты нужен мне, как соратник и партнер. И меня интересует не только твой голос в княжеском совете. Ты оказался носителем силы, которая, как нам казалось, уже покинула этот мир. Силы, при помощи которой можно разрушать города и двигать горы, и я не хотел бы потерять ее источник.

— Нужно больше оружия? — уточнил Ломтев. — Еще больше?

— У империи много врагов, и каждый был бы рад вцепиться ей в глотку, — сказал Меншиков. — Британия, Китай, дальневосточные сепаратисты… А союзников у империи всего три: ее армия, ее флот и ее дворянство.

— Вы стоите на пороге войны? — спросил Ломтев.

— Мы с него и не уходили, — сказал великий князь.

Дверь открылась и в холл вошел серьезного вида молодой человек с довольно пухлой папкой в руках.

Ломтев отметил, что, в то время, как Крестовский пользовался планшетом, великий князь остался куда более консервативным. Может быть, это просто возрастное, а может быть, за недоверием к цифровым носителям стоит что-то еще.

— Давай присядем, князь, — сказал Меншиков, когда молодой человек вручил ему папку и отбыл к остальной кавалькаде, терпеливо ожидающей своего начальника на подъездной дорожке. — В народе говорят, что в ногах правды нет, зато она есть в этой папке, и я могу многое тебе рассказать о любой из этих персон. Помимо того, что все они — достойные дочери империи разумеется.

Ломтев шагнул к стулу.

Пауки договорились, и в жизни Ломтева наконец-то появилась относительная ясность.

Ему осталось выяснить немногое. Несмотря на заключенный договор, на данные друг другу слова, на посулы и обещания великого князя, Ломтеву хотелось понять, как именно его кинут.

И кто кого предаст первым.