Глава 5
Рассказ Марка Истербрука

– Какое облегчение! – вздохнула миссис Оливер. – Знать, что все уже позади и ничего плохого не случилось…

То был момент расслабления. Праздник Роды прошел, как проходят все подобные праздники. С раннего утра – отчаянное беспокойство по поводу погоды, которая казалась крайне капризной. Потом – жаркие споры, устанавливать ли ларьки под открытым небом или все должно происходить в длинном амбаре или в шатре. Короткие пылкие дебаты насчет приготовлений к чаепитию, насчет того, что будет продаваться в ларьках, и так далее. Все споры были тактично улажены Родой. Периодические побеги очаровательных, но плохо воспитанных собак Роды, которым полагалось сидеть дома взаперти, поскольку она сомневалась в их хорошем поведении во время столь великого события. И ее сомнения полностью оправдались!

Появление милой, но невесть чем знаменитой звезды, разодетой в белые меха: она должна была открыть праздник… Звезда очаровательно с этим справилась, добавив несколько трогательных слов о тягостном положении беженцев, чем сбила всех с толку, поскольку праздник был затеян ради сбора средств на реставрацию колокольни.

Потрясающий успех ларька, игравшего роль буфета. Обычные трудности со сдачей. Ад кромешный, когда настало время чаепития: все разом захотели захватить места в шатре.

И наконец пришел благословенный вечер.

В амбаре все еще продолжали щеголять своим мастерством местные танцоры. В программе значились еще фейерверк и костер, но усталые домочадцы и гости удалились в дом и уселись в столовой за трапезу, наспех собранную из холодных блюд. Между делом велась бессвязная беседа, когда каждый говорит что вздумается, не обращая ни малейшего внимания на реплики остальных.

Теперь все было неорганизованным и уютным. Выпущенные из заточения собаки весело грызли кости под столом.

– Нынче мы соберем больше, чем собрали в прошлом году для «Спасем детей», – радостно сказала Рода.

– Мне кажется из ряда вон выходящим, – заявила мисс Макалистер, шотландская бонна, – что Майкл Брент третий год подряд находит спрятанный клад. Уж не получает ли он информацию заранее?

– Леди Брукбэнк выиграла свинью, – сказала Рода. – Вряд ли она ее хотела. Судя по виду, она ужасно смутилась.

За столом сидели моя кузина Рода, ее муж полковник Деспард, мисс Макалистер, юная рыжеволосая женщина с очень подходящим именем Джинджер, миссис Оливер и викарий, преподобный Калеб Дейн-Колтроп, с супругой. Викарий был очаровательным пожилым грамотеем, главным удовольствием которого было ввернуть подходящую цитату из классиков. Хотя это часто смущало присутствующих и прерывало беседу, сейчас это было как нельзя кстати. Викарий никогда не требовал, чтобы кто-нибудь понял его звучную латынь, главной наградой для него было уже то, что он нашел подходящую цитату.

– Как гласит Гораций… – замечал он, сияя лучезарной улыбкой и обводя взглядом сидящих за столом…

Обычно после этого воцарялось молчание, а потом Джинджер задумчиво произносила:

– По-моему, миссис Хосфол сжульничала с бутылкой шампанского. Бутылку получил ее племянник.

Миссис Дейн-Колтроп, застенчивая дама с прекрасными глазами, внимательно посмотрела на миссис Оливер и вдруг спросила:

– Вы ожидали, что на этом празднике что-нибудь случится?

– Ну вообще-то да. Убийство или что-нибудь в том же духе.

Миссис Дейн-Колтроп заинтересовалась:

– Но почему вы решили, что это произойдет?

– Да просто так, безо всякой причины. На самом деле это крайне маловероятно. Но на последнем празднике, на котором я была, случилось убийство.

– Понятно. И это вас расстроило?

– Еще как!

Викарий с латыни перешел на греческий. После паузы мисс Макалистер выразила сомнение насчет честности лотереи, в которой разыгрывались пять живых уток.

– Очень любезно было со стороны старого Лагга из «Королевского герба» прислать нам десять дюжин пива для буфета, – сказал Деспард.

– А что это за «Королевский герб»? – быстро спросил я.

– Здешний паб, дорогой, – ответила Рода.

– А нет ли тут поблизости еще одного? «Белый… Белый конь» – так, кажется, вы сказали? – обратился я к миссис Оливер.

Реакции, к которой я приготовился, не последовало. Все повернулись ко мне с незаинтересованным, нейтральным видом.

– «Белый конь» – это не паб, – сказала Рода. – В смысле, больше не паб.

– Раньше там была старая гостиница, – пояснил Деспард. – По-моему, веке этак в шестнадцатом. Но сейчас это обычный дом. Я всегда считал, что им следовало бы сменить название.

– О нет! – воскликнула Джинджер. – Было бы ужасно глупо, назови они его «Придорожный» или «Местный». Думаю, «Белый конь» гораздо симпатичней, и от старой гостиницы осталась восхитительная вывеска. Они вставили ее в раму и повесили в холле.

– Кто такие «они»? – спросил я.

– Дом принадлежит Тирзе Грей, – сказала Рода. – Не знаю, заметил ли ты ее сегодня. Высокая женщина с короткими седыми волосами.

– Она очень увлекается оккультными науками, – добавил Деспард. – Спиритизм, трансы, магия. Не то чтобы черные мессы, но нечто в этом роде.

Джинджер внезапно залилась смехом.

– Простите, – извинилась она. – Я просто представила себе мисс Грей в виде мадам де Монтеспан у алтаря, задрапированного черным бархатом.

– Джинджер! – упрекнула Рода. – Не при викарии.

– Извините, мистер Дейн-Колтроп.

– Ничего страшного, – викарий расцвел улыбкой, – как говорили древние…

И он некоторое время вещал на греческом.

После уважительного молчания я возобновил атаку:

– Мне все-таки хочется знать, кто такие «они». Мисс Грей, а кто еще?

– О, с ней живет ее приятельница, Сибил Стамфордис. Кажется, она играет роль медиума. Ты наверняка ее заметил – вся в скарабеях и бусах… А иногда она наряжается в сари… Понятия не имею почему, ведь она никогда не бывала в Индии.

– И еще там есть Белла, – сказала миссис Дейн-Колтроп и пояснила: – Это их кухарка. И в придачу ведьма. Она из деревни Литл-Даннинг. Там она пользовалась прочной репутацией колдуньи. Это у них семейное. Ее мать тоже была ведьмой.

Жена викария говорила об этом как о чем-то само собой разумеющемся.

– Послушать вас, так вы верите в колдовство, миссис Дейн-Колтроп, – сказал я.

– Конечно! В этом нет ничего таинственного и загадочного. Чисто житейское дело. Просто такое качество, которое передается по наследству. Детям велят не дразнить вашу кошку, дарят вам домашний сыр и время от времени – кувшин домашнего варенья.

Я с сомнением посмотрел на нее. Она казалась совершенно серьезной.

– Сибил сегодня очень помогла нам гаданием на удачу, – сказала Рода. – Она была в зеленой палатке. По-моему, у нее отлично получается.

– Она нагадала мне прекрасное будущее, – сообщила Джинджер. – Деньги и красивого брюнета – заморского чужестранца, двух мужей, шестерых детей. Как щедро с ее стороны!

– Я видела, как дочка Кертисов вышла от нее хихикая, – сказала Рода. – А после отшила своего молодого человека. Сказала, что на нем свет клином не сошелся.

– Бедняга Том, – проговорил муж Роды. – Он хотя бы нашелся, что ответить?

– О да. «Не стану рассказывать, что она пообещала мне, – сказал Том. – Сдается, тебе бы это не очень понравилось, девочка моя!»

– Ай да Том!

– Старая миссис Паркер аж скуксилась, – смеясь, сказала Джинджер. – «Глупости все это, – вот что она сказала. – Да не верьте вы этому оба!» Но тут вмешалась миссис Криппс и говорит: «Ты знаешь, Лиззи, не хуже моего, что мисс Стамфордис видит то, чего другим видеть не дано. А мисс Грей знает день смерти каждого и ни единого разочка не ошиблась! У меня от них иногда мурашки по коже». А миссис Паркер в ответ: «Смерть – это другое. Тут нужен дар». А миссис Криппс: «В любом случае эту троицу мне бы не хотелось задеть, вот так-то!»

– Все это просто захватывающе. Мне так хотелось бы с ними познакомиться, – задумчиво проговорила миссис Оливер.

– Мы отвезем вас туда завтра, – пообещал полковник Деспард. – Сама старая гостиница стоит того, чтобы на нее взглянуть. Они поступили очень умно, снабдив ее всеми удобствами, но не испортив ее старинного очарования.

– Завтра утром я позвоню Тирзе, – сказала Рода.

Должен признаться, вечером я отправился в постель в унылом расположении духа. «Белый конь», который в моем воображении рисовался угрожающим символом чего-то неведомого и зловещего, оказался самым обычным домом. Если только где-то нет другого «Белого коня»…

Я размышлял обо всем этом, пока не заснул.

На следующий день все продолжали расслабляться, тем более что наступило воскресенье. Вам должно быть знакомо такое чувство: наконец-то праздник позади.

На лужайке палатки и шатры слабо хлопали под порывами сырого ветра; завтра на рассвете их уберут люди из фирмы по обслуживанию праздников. В понедельник все мы примемся выяснять, что именно было уничтожено и повреждено, и наводить тут порядок. А сегодня, мудро решила Рода, лучше как можно больше гулять и ходить по гостям.

И вот мы всей компанией отправились в церковь и уважительно прослушали ученую проповедь мистера Дейн-Колтропа, основанную на тексте книги пророка Исайи, но как будто посвященную скорее истории Персии, чем религии.

– Сегодня мы все отправляемся на ленч к мистеру Винаблзу, – объяснила Рода после службы. – Он тебе понравится, Марк. Право, таких интересных людей поискать. Где он только не побывал, чем только не занимался… Все знает, даже о самых уникальных вещах. Он купил Прайорз-Корт года три тому назад. И перестройка этого имения, вероятно, обошлась ему в целое состояние. Он перенес полиомиелит и с тех пор передвигается в инвалидном кресле. Наверное, ему приходится нелегко – ведь до того, как это случилось, он был великим путешественником. Конечно, он купается в деньгах и превратил свою усадьбу в потрясающее место – а ведь раньше там были просто руины, все разваливалось на части… Там полно роскошных вещей, и, по-моему, теперь главный интерес его жизни – это аукционы.

До Прайорз-Корт было всего несколько миль. Мы отправились туда на машине, и хозяин выкатился в своем кресле в холл, чтобы нас встретить.

– Как мило с вашей стороны навестить меня, – сердечно сказал он. – После вчерашнего вы, наверное, совершенно вымотаны. Праздник полностью удался, Рода.

Мистеру Винаблзу было лет пятьдесят, у него было худое ястребиное лицо с надменно торчащим крючковатым носом. Воротничок-стойка со скошенными концами придавал ему слегка старомодный вид.

Рода представила всех друг другу. Винаблз улыбнулся миссис Оливер.

– Я познакомился с этой дамой вчера, когда она занималась своими профессиональными делами, – сказал он. – Теперь у меня шесть книг с ее автографами. Я позаботился о шести подарках на Рождество. Вы замечательно пишете, миссис Оливер. Пишите больше, слишком много таких книг не бывает.

Он с улыбкой взглянул на Джинджер:

– Вы чуть не всучили мне живую утку, юная леди. Затем повернулся ко мне:

– С наслаждением прочел вашу статью в «Обозрении» за прошлый месяц.

– Было очень мило с вашей стороны явиться на вчерашний праздник, мистер Винаблз, – сказала Рода. – После щедрого чека, который вы прислали, я почти не надеялась, что вы прибудете лично.

– О, я очень люблю такие праздники. Часть английской деревенской жизни, не так ли? Я вернулся домой с кошмарным пупсом, выигранным за метание колец, а наша Сибил в блестящем тюрбане, замотанная в тонну фальшивых бус из «египетского бисера», напророчила мне блестящее, но неправдоподобное будущее.

– Добрая старая Сибил, – сказал полковник Деспард. – Мы собираемся сегодня на чай к Тирзе. Интересный старый дом.

– «Белый конь»? Да. Мне бы хотелось, чтобы там по-прежнему была гостиница. Я всегда чувствовал, что у этого дома таинственная и необыкновенно зловещая история. Тут не могли орудовать контрабандисты – слишком далеко до моря. Притон разбойников с большой дороги? А может, там останавливались на ночлег богатые путешественники и больше их никто никогда не видел? Почему-то мне кажется очень скучным, что дом теперь превратился в очаровательную резиденцию трех старых дев.

– О… Мне это никогда не приходило в голову! – воскликнула Рода. – Сибил Стамфордис – еще возможно… С этими ее сари, скарабеями… И вечно-то она видит ауру над головой всех и каждого… Да, она порядком смешна. Но в Тирзе есть нечто внушающее трепет, вы не согласны? Такое чувство, будто она читает ваши мысли. Она не утверждает, что обладает даром ясновидения, но все говорят, что он у нее есть.

– А Белла – вовсе не старая дева, она похоронила двух мужей, – сказал полковник Деспард.

– Искренне прошу у нее прощения! – рассмеялся Винаблз.

– Причем соседи дают зловещие истолкования этим смертям, – добавил Деспард. – Говорят: если муж становился ей неугоден, она как глянет на него, так он чахнет и угасает!

– Конечно, как же я забыл, она ведь местная колдунья.

– Так говорит миссис Дейн-Колтроп.

– Интересная штука это колдовство, – задумчиво проговорил Винаблз. – По всему миру встречаются самые разные его варианты. Помню, когда я был в Восточной Африке…

Он непринужденно и занимательно обсудил эту тему. Рассказал об африканских знахарях, о малоизвестных культах Борнео. Пообещал после ленча показать нам маски колдунов Западной Африки.

– Чего только нет в этом доме! – со смехом заявила Рода.

– Что ж, – он пожал плечами, – если не можешь больше странствовать по всему миру, весь мир должен являться к тебе.

Лишь на мгновение в голосе его прозвучала горечь. Винаблз мельком взглянул на свои парализованные ноги.

– «Сколько на свете воды и земли! Сколько цветов, мой друг!» – процитировал он. – Думаю, это всегда было моей погибелью. Я столько всего хочу узнать… увидеть! Что ж, в свое время мне это неплохо удавалось. И даже сейчас… В жизни есть свои утешения.

– А почему здесь? – неожиданно спросила миссис Оливер.

Остальные испытывали некоторую неловкость, какую люди испытывают всегда, если в воздухе висит намек на трагедию. Только миссис Оливер не затронуло это чувство. Она задала вопрос, потому что хотела знать ответ. Ее откровенное любопытство вернуло прежнюю непринужденную атмосферу.

Винаблз вопросительно взглянул на нее.

– Я имею в виду, – пояснила миссис Оливер, – почему вы поселились именно здесь, где ничего не происходит? Потому что у вас здесь есть друзья?

– Нет. Раз уж вам интересно, я выбрал эту часть мира, потому что у меня здесь нет друзей.

Его губы тронула легкая ироническая усмешка.

«Насколько глубоко он переживает то, что стал инвалидом? – задумался я. – Потеря возможности легко передвигаться, свободы исследовать мир – глубоко ли она резанула его душу? Или он сумел сравнительно спокойно приспособиться к изменившимся обстоятельствам, проявив истинное величие духа?»

Как будто прочитав мои мысли, Винаблз сказал:

– В своей статье вы обсуждаете понятие «величие». Вы сравниваете различные толкования этого понятия на Востоке и на Западе. Но что все мы подразумеваем под словами «великий человек» в наши дни здесь, в Англии?

– Разумеется, великий интеллект, – сказал я, – и, конечно же, моральную силу.

Он посмотрел на меня яркими сияющими глазами и спросил:

– Значит, не бывает злых людей, которых можно назвать великими?

– Конечно, бывают! – воскликнула Рода. – Наполеон, Гитлер и… о, множество других. Все они были великими.

– Лишь из-за воздействия, которое оказали на человечество? – спросил Деспард. – Но вот что интересно – производили ли они сильное впечатление на тех, кто знал их лично?

Джинджер подалась вперед и провела пальцами по шапке своих ярко-рыжих волос.

– Интересная мысль, – сказала она. – Возможно, они казались жалкими, низкорослыми людишками. Напыщенными позерами, чувствующими собственную неполноценность, решившими кем-то стать, даже если ради этого должен рухнуть весь мир?

– О нет! – страстно возразила Рода. – Если б они были такими, то не добились бы того, чего добились.

– Ну не знаю, – сказала миссис Оливер. – В конце концов, самый бестолковый ребенок может с легкостью устроить в доме пожар.

– Ладно вам, – вмешался Винаблз. – Я не могу смириться с современным снисходительным отношением ко злу, как будто зла вовсе не существует. Зло существует. И оно могущественно. Порой могущественней добра. И оно здесь. Его следует распознавать – и бороться с ним. Иначе… – Он раскинул руки. – Иначе мы погрузимся во тьму.

– Конечно, меня воспитывали на дьяволе, – извиняющимся тоном сказала миссис Оливер. – Я имею в виду – на вере в него. Но, знаете, он всегда казался мне таким глупым. Прыгающим и кривляющимся, как плохой актер. Конечно, в своих романах я часто изображаю демонического преступника – людям это нравится, – но, признаться, его становится все труднее и труднее изображать. Пока никто не знает, кто преступник, удается поддерживать его реноме. Но как только он выходит на сцену, почему-то выглядит ужасно мелким. Наступает своего рода спад в сюжете. Гораздо проще, если у тебя в отрицательных героях просто банковский менеджер, растративший фонды. Или муж, который хочет избавиться от жены и жениться на гувернантке своих детей. Это выглядит настолько естественнее… Если вы понимаете, что я имею в виду.

Все засмеялись, и миссис Оливер виновато сказала: – Я знаю, что не очень хорошо объяснила, – но вы же поняли, о чем я?

Мы все подтвердили, что отлично это поняли.