Глава 22
Ты, наверное, хочешь спросить, почему я не крикнула трижды? Вроде бы, это выглядело, как самый очевидный выход?
Для меня – нет. Не выглядело.
Тому было много причин.
Во-первых, совсем недавно он предупредил меня, что отчаливает куда-то далеко, откуда может мой зов и не услышать. И, наверное, было бы обидно, если бы я применила фол последней надежды, а Мясник бы все равно забил гол. Фигово, когда ты думаешь, что у тебя в рукаве джокер, а на деле он оказывается шестеркой треф.
Во-вторых, мне было уже не двенадцать лет, а Мясник со сто сорок шестой был ни разу не Пеннивайз. Не хтоническое зло, питающееся страхами людей и утаскивающее детей в канализацию, а всего лишь мужик с поехавшей крышей, убивающий женщин.
В-третьих, и эта причина была главной, я пообещала себе, что никогда больше его не позову.
Пойми меня правильно, я люблю папу Бэзила и почти всегда рада его видеть. Почти всегда. Но только не по такому поводу.
Нельзя прожить всю жизнь с уверенностью, что у тебя есть волшебная карточка на выход из любой передряги. Что как бы плохо там ни было, ты всегда можешь позвать на помощь, и придет волшебник со здоровенным топором и устроит твоим врагам кровавую баню, не взирая на чины, габариты и статусы.
Потому что тогда это будет уже не моя, а его история, живущая по законам другого жанра, а я превращусь в безвольного статиста в своей собственной жизни.
И кроме того, выяснилось, что кровавую баню я вполне способна устроить и сама.
* * *
Все это я себе, конечно, задним числом объяснила, а тогда у меня и мысли такой не возникало. Даже чтобы попробовать.
Я приняла это решение так давно, что оно уже казалось одной из констант моей жизни, и в поисках вариантов разум к нему даже не возвращался.
А тогда я стояла на четвереньках посреди темного пустыря, и плечи мои дрожали, и тело мое сотрясалось от притворных рыданий, но, должна признаться, грань, которая отделяла эти притворные рыдания от настоящих, была весьма тонка и находилась уже где-то совсем рядом.
Он подошел ближе.
– Осталась меня ждать? – спросил он. – Тупая сука. Надо было бежать. Все бегут.
Леди не бегают.
Мясник наклонился, чтобы поставить ящик с инструментами на землю, и в этот момент я на него прыгнула. Тупая арматура – то еще оружие, но другого у меня не было, и я, сжимая пруток обеими руками, попыталась загнать железо ему в плечо. Идеально, конечно, было бы попасть в глаз, но шансы на это были столь малы, что я не стала даже и пробовать.
В любом случае, большого эффекта первая атака не возымела.
Оружие у меня было не только тупое, но и не особо ухватистое, и хотя я пыталась вложить в удар всю массу своего тела, при соприкосновении с плотной джинсовой тканью арматура тупо начала проскальзывать у меня в руках. Куртку мне пробить удалось, возможно, у меня даже получилось его поцарапать, но такую рану не то, что летальной, даже просто серьёзной не назовешь.
Но он этого не ожидал, видимо, ему в принципе не часто пытались оказать сопротивление, сами его габариты убивали в жертвах эту мысль на корню, а я была уже рядом, и со всей силы ударила его головой в лицо, с удовлетворением услышав, как хрустнул его нос.
Он прорычал что-то нечленораздельное, показывая, что он даже не в нокдауне и в любой момент может переломить ситуацию в свою пользу, и все, что ему надо, это просто меня схватить своими огромными ручищами, и бороться с ним я уже точно не смогу.
Поэтому я стремительно выхватила из ножен, висящих на его правом боку, охотничий нож, и сразу же, чтоб надолго не откладывать и далеко не ходить, вогнала лезвие ему в бедро.
Так глубоко, как только смогла.
Сделав это, я отпрыгнула в сторону. Мясник взревел раненым (к сожалению, не смертельно) зверем, и вот только тогда я побежала.
Но не куда-то там в глубины пустыря, ибо ночная игра в салочки с маньяком по-прежнему не входила в мои планы. Я рванула в сторону его машины, где на полу до сих пор должен был валяться пижонский TTI Glock Combat Master Performance G36 покойного агента Смита.
* * *
Это был тоже тот еще план, и все что угодно, могло пойти не так. Начиная с того, что он банально мог запереть свою машину на ключ. Но в этом своем состоянии я уже была готова пробивать дверное стекло головой.
А даже если там не будет пистолета, то наверняка в кузове найдется какая-нибудь железка поувесистей…
Вполне возможно, что дальше в моей жизни будут пробежки и похуже, но пока это были самые трудные тридцать метров в моей жизни. А бегать ночью по пустырю босиком – это то еще занятие, и нет ничего удивительного, что не добежав до цели каких-то пару шагов, я споткнулась и рухнула на землю.
Это было неудивительно, может быть, даже предсказуемо, но все равно чертовски обидно. Так обидно, что поднимаясь на ноги, я чуть не взвыла от досады, а хлопот крыльев в ночном небе стал еще отчетливей, как будто неведомая птица летала кругами, сужающимися и приближающими ее к земле.
Я бросила короткий взгляд назад. Мясник шел за мной, волоча правую ногу и стараясь особо ее не нагружать, и жажда убийства была написана у него на лице, а в руках он держал испачканный в его собственной крови нож. Он снова что-то приговаривал, но мне было недосуг его слушать.
В три прыжка я оказалась у пикапа, обеими руками вцепилась в ручку пассажирской двери и рванула ее на себя. Дверь открылась, он не стал запирать машину.
Да и зачем это делать? Вряд ли бы на этом зловещем пустыре появились бы еще какие-нибудь злодеи…
Я бросила взгляд в область рулевого колеса – ключей от машины в замке зажигания не было, и нырнула на пол перед пассажирским сиденьем, и – вот оно счастье – пистолет оказался там, где он и должен был быть. Я взяла его в руки и сразу же ощутила, что он гораздо легче, чем должен был быть.
Мясник был уже недалеко, фора, которая у меня была изначально, оказалась съедена моим падением. Но он уже не торопился, ведь он был убежден, что переиграл меня. Не забыл про пистолет, вытащил из него обойму и положил на место.
Возможно, в одном из его сценариев я и должна была сюда побежать. Взяться за пистолет, обрести надежду и тут же ее потерять, убедившись, что он разряжен.
Наверное, Мясник воображал, что он – сама неотвратимость.
Только вот тупой урод не знал, что у меня есть запасная обойма.
* * *
Наручники здорово ограничивают твою свободу действий. Собственно говоря, для этого они и предназначены.
Я не могла одной рукой удерживать пистолет, а другой – лезть в карман за запасной обоймой. Пришлось положить пистолет на пол и лезть в карман обеими руками, теряя секунды в ситуации, когда от них зависела моя жизнь.
Наверное, финальным штрихом, иллюстрирующим мое невезение, было бы сейчас выяснить, что запасная обойма вывалилась из кармана, когда Мясник валял меня по земле, но тут в кои-то веки фортуна повернулась ко мне лицом, и обойма оказалась на месте. Пока я привычным движением вставляла ее на место и досылала патрон, последние отпущенные Мясником секунды истекли.
Он схватил меня за торчащие из машины ноги и одним рывком выволок на улицу, и я снова приложилась лицом о какую-то очередную железку.
Но пистолет из рук я не выпустила. Что сказал бы про меня инструктор по боевой подготовке из школы выживания Кларка? Я сегодня вечером и так наделала достаточно ошибок, и это было бы уже слишком.
– Тварь! – проревел Мясник.
Он был уверен, что я в его руках, что он все рассчитал, и что сейчас я расплачусь с ним за все, и, возможно, хотел насладиться этой минутой, поэтому не стал бить меня ножом в спину и дал мне перевернуться.
По затылку ведь всего охватившего жертву ужаса не прочитаешь.
Ну я и всадила пулю ему в башку.
А после того, как он упал, еще две, хотя никакого практического смысла в том уже не было.
Просто для удовольствия.
* * *
Я обыскала труп, нашла в кармане ключ от наручников, перемотала ободранные металлом запястья кусками ткани от остатков платья. Сил уже ни на что не было. Я даже не пошла проверять, какой именно набор лежал у него в том здоровенном ящике для инструментов, хотя меня и мучило профессиональное любопытство.
Ключи от машины обнаружились в том же кармане, но у меня не было никакого желания снова лезть в эту кабину и прикасаться к рулю, который он держал своими огромными лапами.
Запал иссяк, энергия кончилась, мне хотелось только одного – чтобы меня оставили в покое. Лечь на землю, поджав колени к подбородку, и лежать так до скончания веков, и чтобы все эти твари от меня отвалили.
И не думать о том, что произошло этим вечером, и тем более о том, что только могло произойти.
Но меня хватило только на то, чтобы сесть на землю, привалившись спиной к колесу «доджа». Левой рукой я поправила повязку на шее. Правая так и не хотела расставаться с пистолетом, в котором оставалось еще достаточное количество патронов.
По крайней мере, никакие невидимые птицы больше не летали у меня над головой и не хлопали своими крыльями. Где-то там, за пределами чертова пустыря, Город жил своей жизнью, но в тот момент мне не было до этого никакого дела.
Рев мотора случился много позже.
Я поднялась на ноги, все еще сжимая пистолет, и увидела, как на пустырь сворачивает какая-то машина. Цвет и марку определить было невозможно, ибо меня слепил свет ее фар.
Учитывая контекст этого вечера, по мою душу мог приехать кто угодно, так что я приготовилась к продолжению банкета, но не доезжая до «доджа» метров десять, машина развернулась боком и потушила дальний свет, и я опознала в ней черный удлиненный «эскалейд».
Наверное, сегодня ребята из ТАКС установили свой личный рекорд.
За один вечер они умудрились опоздать аж на две перестрелки.
