Глава 13
– Расскажите нам о своих родителях, мисс Кэррингтон.
– Боб.
– Хорошо. Расскажите нам о своих родителях, Боб.
– Мои родители – Джон и Лиззи Кэррингтоны, они вполне обычные люди и…
– И все присутствующие в этой комнате понимают, что от них зависело ваше хорошее воспитание, достойное образование, счастливое или не очень детство, и именно они выбрали цвет обоев для вашей комнаты, – сказал агент Доу. – Но к вашей наследственности они никакого отношения не имеют.
– Вас удочерили в возрасте трех лет, – сказал агент Смит (не родственник). – До этого вы жили в сиротском приюте. Это просто кладезь для всяких сюжетных перипетий.
– А напомните-ка, чем конкретно занимается ТАКС? – попросила я.
– Мы отслеживаем сюжеты, – сказал агент Доу. – И стараемся минимизировать ущерб, который они могут нанести нашему миру. Если вовремя распознать проблему, можно хотя бы подготовиться к последствиям.
Вообще-то, занятие достойное, признала я. Сюжетов много, и далеко не все они разрушительны, но это та ситуация, когда лучше перестраховаться. Сюжеты бывают непредсказуемы, и любовный роман может запросто превратиться в триллер с десятками трупов. Но я понятия не имела, как это можно отследить до того, как появятся все эти трупы. А уж предотвратить предписанное сюжетом убийство и вовсе невозможно.
– Мы досконально проверили вашу биографию, Боб, – мягко сказал агент Смит. – Как и биографию мистера Денверса, чтобы понять, где и при каких обстоятельствах вы могли пересекаться раньше.
– Мистер Денверс – это…
– Человек, которого вы застрелили. Странно, что вы этого не знаете.
– Не наш отдел занимается расследованием, – сказала я.
– И вам даже не было любопытно?
– По правде говоря, нет, – сказала я. – Он представлял угрозу, ранил нескольких наших ребят, и черт знает, что он мог бы натворить дальше, если бы я его не остановила. Так мы с ним где-то пересекались? Потому что если да, то я совершенно этого не помню.
А еще я старалась не думать о человеке, которого убила. Ничего о нем не знать было бы куда проще. Всегда можно убедить себя, что он был плохим парнем и этого заслуживал.
Вдруг еще выяснится, что он был отцом пятерых детей, мать которых умерла во времена пандемии, и он пошел на преступление только для того, чтобы их прокормить? В таком случае заверить себя, что я все сделала правильно, было бы гораздо труднее.
Но, по счастью, с Денверсом случай был не такой.
– Нет, – сказал агент Смит. – Вы никогда не пересекались. Ближе всего вы подбирались к нему, когда приезжали вести допрос в тюрьму штата, в которой он сидел последние пятнадцать лет. Но допрашивали вы, разумеется, не его.
– Да, я бы помнила.
– Он – преступник, рецидивист и плохой человек, – сказал агент Смит. – Но почему вы вообще подумали, что сможете его остановить? Ведь ваш выстрел был уже третьим, а мистер Кларк, сделавший первые два, зарекомендовал себя прекрасным стрелком.
– Просто решила попробовать, – буркнула я. – Двенадцать баксов – не такие уж большие деньги.
– Двенадцать баксов?
– Цена одного выстрела. Не знаю, как там у вас, а мы тут в полиции каждый цент считаем.
– У нас не так.
– Завидую, – искренне сказала я.
Но если сюжетную броню, которая прикрыла его от спецназа и Кларка, Денверс получил только потому, что его должна была убить я, то у меня для себя плохие новости.
Которые, впрочем, уже не новости.
– Вы уже знаете, что за сюжет мне достался? – поинтересовалась я.
– Этого нельзя знать, – сказал агент Смит. – К тому же, пока мы видели только завязку и понятия не имеем, к чему это может прийти. Но вот что любопытно, мисс… Боб. Когда мы изучали вашу биографию, мы, разумеется, выяснили, кто является вашим настоящим отцом. Впрочем, чтобы не умалять достоинства мистера Джона Кэррингтона, я буду использовать термин «биологический отец».
– Очень мило с вашей стороны, – может быть, он расскажет мне о папе Бэзиле чего-нибудь, что я не знаю?
– Это персона, которая называет себя «дядя Бэзил», не так ли? – а, нет.
Похоже, что не расскажет.
– С чего вы взяли?
– Будет проще, если вы перестанете отвечать вопросом на вопрос, Боб.
– Нет, правда, – сказала я. – С чего вы взяли?
– Мы получили доступ к записям доктора Риверсайд, вашего психотерапевта, – сказал агент Смит. – Там много чего любопытного, и эта информация там тоже есть.
Упс.
Даже не так.
Упс, блин, сука, черт побери, к хренам.
Это был удар под дых и одновременно в спину.
Конечно же, я предполагала, что они могут нарыть многое, но не думала, что так быстро и в таком объеме. К тому же, в глубине души у меня теплилась надежда на врачебную тайну.
Но фиг-то там, видимо. Если они добрались до записей Дороти, то они знают о моей семье столько же, сколько и она. И вполне может оказаться так, что на этом этапе они знают даже больше, чем я.
– У Джона Кэррингтона никогда не было брата по имени Бэзил, – сказал агент Доу, тем самым подтверждая давнюю информацию, полученную мной от соседского мальчика Питера. – Более того, у него вообще не было братьев и сестер, он рос единственным ребенком в семье.
– Истории про потерянного в детстве брата тоже не было, – сказал агент Смит. – Бэзил Кэррингтон…
– Не существует, – сказал агент Доу. – Точнее, мы нашли несколько Бэзилов Кэррингтонов, но ни один из них не является вашим дядей.
– Ваш дядя не имеет прав, заграничного паспорта или карточки социального страхования, – сказал агент Смит. – У него нет счетов ни в одном из банков. Он никогда ничего не приобретал на свое имя. Он не платил налогов. Он ни разу не пересекал границу страны. За редкими исключениями, которые можно пересчитать по пальцам одной руки, он никогда не покидал пределов округа, в котором вы выросли. Но и там про него практически никто не знает. Такое впечатление, что он приходил к вам в гости ниоткуда и уходил в никуда.
– Вы не находите это странным, Боб? – спросил агент Доу.
– Кстати, когда моя биологическая мать сдавала меня в приют, она записалась, как Джейн Доу, – сказала я. – Так что, может быть, мы с вами родственники.
– Исключено, – сказал агент Доу.
Ясное дело, что на самом деле у него другая фамилия. Скорее всего, у моей биологической матери тоже.
– Нам ничего не удалось выяснить про вашу биологическую мать, – сказал агент Смит. – Такое впечатление, что она тоже пришла ниоткуда и ушла в никуда после того, как оставила вас. Только, в отличие от вашего биологического отца, она сделала это лишь однажды.
– Кэррингтоны пришли к доктору Риверсайд втроем, – сказал агент Доу. – Они обрисовали ей ситуацию и сказали, что Бэзил хотел бы принимать участие в жизни дочери, и их интересовали советы, как это можно сделать наиболее безболезненно. Собственно говоря, идею с «дядей» Бэзилом именно доктор Риверсайд и придумала.
– Чего я, кстати говоря, совершенно не одобряю, – сказал агент Смит. – Потому что ложь – это все равно ложь, в какие бы одежды она ни рядилась. Но это мое мнение, как человека, а не сотрудника ТАКС.
– Однако, доктор Риверсайд считала, что это наиболее щадящий вариант, – сказал агент Доу. – Бэзил наблюдал за тем, как вы растете, вы считали своими родителями Джона и Лиззи, и система прекрасно работала.
– До определенного момента, – сказал агент Смит.
– Которым стал эпизод, случившийся около пятнадцати лет назад, – сказал агент Доу. – Эпизод, после которого вам начали сниться кошмары, и вы впали в затяжную депрессию.
– Надеюсь, вы сэкономите наше время и не станете отрицать, что этот инцидент имел место в действительности, а не просто вам приснился, – сказал агент Смит.
– О чем вы вообще говорите? – поинтересовалась я, к сожалению, уже прекрасно понимая, о чем они вообще говорят.
– О вашем кратком визите в городок Дерри, штат Мэн, – сказал агент Доу.
– Ну, допустим, – сказала я. – Но прежде чем я начну отвечать на этот вопрос, я хотела бы понять, какое отношение все это имеет к покойному мистеру Денверсу, с которым, как выяснилось, мы пересеклись только один раз, причем с фатальным для него результатом.
– Возможно, никакого, – сказал агент Смит.
– А возможно, самое непосредственное, – сказал агент Доу.
Тут у меня зазвонил телефон. Я посмотрела на номер вызывающего абонента – это был Дерек.
– Могу я ответить?
– Конечно, – сказал агент Смит.
Агент Доу просто пожал плечами.
Что ж, очень мило с их стороны. Но камеру выключать они все равно не стали.
– Привет, – сказала я.
– Привет, Боб, – сказал он. – Мне плохо без тебя.
– Я тут тоже не особо веселюсь, – сказала я.
– Давай оставим все, как есть, – предложил он. – Давай сделаем вид, что того вечера просто не было, и я тебе ничего не говорил, и вообще, у нас все хорошо. Как ты на это смотришь?
Вообще-то, мне очень хотелось согласиться. Меня вполне устраивали наши прежние отношения, и к тому же, это как раз закрыло бы вопрос с визитом к моим родителям на следующий уик-энд. Да и, честно говоря, мне на самом деле его не хватало, а с учетом всего остального, что на меня навалилось, это могло стать критичным, так что с тактической точки зрения было бы правильно согласиться на его предложение. Получить хоть немного позитива в эти не самые веселые дни.
Конечно, с точки зрения общей стратегии это была бы ошибка, потому что наши жизненные приоритеты за прошедшие пару дней никак не изменились, и противоречия никуда не делись. Но, как говорила одна моя знакомая, я подумаю об этом завтра.
– Давай, – согласилась я.
– Предлагаю сегодня вечером, – сказал он. – Просто посидим дома, закажем китайской еды, посмотрим какой-нибудь тупой сериал с закадровым смехом.
– Неплохая мысль, – сказала я, покосившись на агентов.
– У тебя или у меня?
Обычно мы встречались у него. У него и квартира больше, и район престижнее, и соседи все сплошь приличные люди, а не миссис Свинтус, которая тут же начинает стучать в потолок при малейшем превышении децибел. Я вообще его соседей ни разу не видела, и это лишний плюс в их копилочку.
Скромные, не лезущие не в свои дела люди.
Правда, было тут одно «но»…
Я прикрыла микрофон рукой и обратилась к агентам.
– А есть какая-то вероятность, что сегодня вечером я смогу заняться своей личной жизнью?
– Никаких гарантий, – сказал агент Доу.
– Я позвоню тебе ближе к вечеру, – сказала я, убрав руку от микрофона.
– Ок. Я скучаю по тебе, Боб.
– Взаимно, – сказала я и повесила трубку. – Итак вернёмся к нашим баранам.
– Расскажите нам, что произошло в тот день в Дерри, – попросил агент Смит.
– А что вы уже знаете? – спросила я.
– Все, что можно было найти в записях доктора Риверсайд.
– Тогда зачем мне повторяться?
– Нам интересна ваша интерпретация.
– Кстати, как вы считаете, я могу засудить доктора Риверсайд за раскрытие конфиденциальной информации, полученной ей во время сеансов? – поинтересовалась я.
– Я понимаю ваше возмущение, – сказал агент Смит. – И вы, конечно, можете попробовать. Но я бы не советовал.
– Почему?
– Мы дали доктору Риверсайд гарантии, что происходящее не нанесет вреда ей и ее деловой репутации, – сказал агент Доу. – И если вы предпримете такую попытку, мы вынуждены будем отреагировать, задействовав все доступные нам ресурсы. Вам очень не понравится результат, Боб.
– А как насчет вреда, нанесенного мне и моей репутации? – поинтересовалась я.
– Вам пока еще никакого вреда не причинили, – сказал агент Смит.
С ресурсами у них, конечно, все хорошо. Да и людей на них работает немеряное количество, раз они за пару дней столько всего раскопали.
Бодаться в одиночку с теневым правительством – занятие абсолютно бесперспективное. Раздавят.
Отряхнут подошву и пойдут дальше.
А значит, никакого суда не будет. К тому же, возможно, они вообще собираются раздавить меня прямо сейчас.
– Итак, Боб, – сказал агент Смит. – Что там было?
– Я заблудилась в тумане, ко мне пристал какой-то клоун, пришел дядя Бэзил и его убил.
Я думала, они станут задавать тысячу вопросов. Типа, как это ты заблудилась в тумане в одном городе, а клоун пристал к тебе в другом? Как ты позвала дядю Бэзила? Как он смог услышать, что ты его зовешь? Как он столь быстро добрался до городка Дерри, штат Мэн, если совершенно очевидно, что он был в каком-то другом месте? Почему ты считаешь, что клоун хотел сделать тебе что-то плохое? И все в таком же духе, тысячи их.
Но они только переглянулись между собой.
– Не люблю клоунов, – сказал агент Смит. – Особенно если они не смешные.
– Мы должны продолжить этот разговор в другом месте, – сказал агент Доу. – Допивайте свой кофе, мы едем в музей.
– Отличная идея, – сказала я. – Сто лет не была в музее. А давайте потом еще в оперу заедем. Или у вас какая-то другая культурная программа намечена?
Агент Смит вздохнул, выключил камеру и принялся упаковывать ее в саквояж.
– А о каком именно музее идет речь? – поинтересовалась я. – Или вам все равно, вам сама атмосфера нравится? Чисто, никто не шумит, картинки вокруг интересные…
– Метрополитен, – буркнул агент Смит.
– Если там проходит выставка современного искусства, то должна предупредить, что я ничего в нем не понимаю, – сказала я.
– Я тоже, – сказал агент Смит. – Я даже не понимаю, почему это в принципе называют искусством. Под любую мазню можно подвести какую-нибудь концепцию, но это не значит, что так обязательно надо делать.
– То ли дело абстракционизм, – сказала я. – А…
– Мы не пойдем в выставочный зал, – сказал агент Доу, прерывая зарождающуюся искусствоведческую дискуссию.
– А куда же мы направимся?
– Вы это узнаете на месте, Боб.
Все любопытнее и любопытнее. Главное, чтобы мы не провалились в какую-нибудь кроличью нору, потому что на вечер у меня была запланировано примирение с Дереком.
Конечно, потом я об этом скорее всего пожалею, потому что противоречия неустранимы, и такие отношения лучше рвать сразу, пока не стало хуже, пока мы оба ими еще не слишком травмированы, но до этого гипотетического «потом» мне еще дожить надо.
А прижаться к теплому боку Дерека и почувствовать прикосновения его рук мне хотелось уже вот прямо сейчас.
* * *
Идти через весь участок в сопровождении агентов ТАКС оказалось довольно непросто. Морально, я имею в виду. Так-то ничего сложного, просто переставляй ноги одну за другой. Коллеги бросали на меня сочувственные взгляды, но кое-кто и злорадно посмеивался. Словно я оказалась задержанной по подозрению в каком-то гнусном преступлении, и хотя ничего подобного я за собой не помнила, мне все равно стало тревожно.
Да и сама поездка особого оптимизма не вызывала.
Однако, агенты не стали заковывать меня в кандалы, прикреплять к ноге ядро или надевать черный светонепроницаемый мешок на голову, что при данном стечении обстоятельств уже было неплохим показателем. Они даже под руки меня не придерживали, не сомневаясь, что я пойду вместе с ними.
С другой стороны, а какие у меня еще были варианты? К тому же, они обещали, что по итогам этой беседы я смогу вернуться к работе.
Может быть.
Когда-нибудь.
И это было для меня очень важно, потому что ничего другого я делать не хотела.
В вестибюле мы столкнулись с Винни Пухом, здоровенным амбалом, командиром группы спецназа, которая на днях так неудачно вступила в огневое взаимодействие с покойным ныне мистером Денверсом.
Винни Пухом его прозвали вовсе не потому, что он своими размерами и повадками больше всего напоминал медведя. Хотя он и напоминал.
Просто как-то раз во время штурма он висел на тросе, попал под «дружеский огонь» и схлопотал заряд из дробовика себе в… чуть пониже спины. Ему еще повезло, что задело его по касательной, иначе весь остаток жизни ему пришлось бы сидеть на протезе.
– Эта два недомерка досаждают тебе, Боб? – поинтересовался он.
Даже без амуниции он выглядел больше и опаснее, чем эта двоица, и на какой-то краткий миг меня посетило искушение сказать ему «Да», и посмотреть, как он закатывает их в бетон. Но это плохо кончилось бы для нас обоих, и если моя карьера и так висела на волоске, у него-то все было в порядке, и я не стала портить ему жизнь.
– Нет, все нормально, Пух, – сказала я.
И проследовала на выход.
