Глава 14 Профессиональная деформация. Часть вторая
… Толстые губы, мясистый, скалообразный нос, покрытые пробивающейся щетиной щёки, почему-то водянистые глаза, кустистые брови — всё имело непривычные пропорции и более всего походило на гротескную маску, по укурке изготовленную шутником-скульптором.
Ну и урод!..
Перепуганная нематериальным прикосновением Мурка протяжно, с истерической ноткой, мяукнула, вздыбила шерсть и с грохотом унеслась за холодильник, искать у хозяйки утешения и защиты.
Сергей испугался не меньше питомицы. Отшатнулся от стола, утёр обильно проступившую испарину, судорожно ощупал лицо, удостоверяясь, что его привычный рельеф остался в прежних размерах.
Сомневаясь в результатах и мечтая поставить окончательную точку в случайном экспромте, бросился в ванную, где долго, с пристрастием, рассматривал себя в зеркале.
Всё на месте, ничего не уменьшилось и не выросло... Кошачье восприятие позабавилось? Похоже.
Отдышавшись, уняв нервную дрожь в коленях, инспектор принял контрастный душ, для самоуспокоения побрился.
Плеснул в ладонь одеколон, растёр по освобождённой от поросли коже. Успокаивающе запекло, приводя перебаламученный рассудок в норму.
По возвращении на кухню убрал невесть когда упавшие на пол остатки импровизированного бутерброда, напился подстывшего чаю из заварника, не утруждаясь взять кружку.
Совсем успокоился.
— Мурка! — инспектор громким шёпотом позвал подопытную. — Мурка-а-а..
Никого. Подоконник пуст. В квартире — тишина.
Ради эксперимента похлопал дверью холодильника, прислушиваясь к характерному топотку лап. Ни звука. Кошечка и не подумала высовываться из убежища.
Сильно же её проняло! Обычно продуктовое колдовство — мощное, действующее на питомицу безотказно.
В животе у Иванова заворочался леденящий комок. Не вскипятил ли он её мозги? Попереживав, решил, что нет. Нитка Силы изначально тянулась слабенькая, безобидная.
Осмелившись на крайние меры, он достал банку печеночного паштета, пахучего, очень вкусного и вводящего животинку в экстаз одним своим видом. Нарочно поставил лакомство на край стола и вышел, погасив свет.
Ждал минуты три, вслушиваясь в ночь.
Домашняя мурлыка проигнорировала приманку, чего с ней не случалось в принципе. Любая позабытая еда всегда становилась объектом кошачьей охоты и либо съедалась, либо ронялась на пол, где мутировала в новое развлечение, которое требовалось всенепременно загнать в труднодоступное «под что-нибудь».
— Мурка-а-а-а... — ответом стала тишина. — Ну и ладно.
Паштет отправился в холодильник, а Иванов, усевшись на табурет, настроился искать параллели между кошкой и гоферовой змеёй, а заодно и докопаться до механизма случившегося.
Особо углубляться в высокие материи не пришлось. Причина предыдущих неудач оказалась более чем очевидной: расстояние. Шеф ведь как говорил? Нужно поймать ужа и играть с ним в гляделки, предварительно накормив. Почему? Потому что уж не ядовит, а в сытом виде не агрессивен. Соответственно, к нему можно приблизиться на удобное для начального обучения расстояние, постепенно отодвигаясь.
Он же, Серёга, пошёл по принципу «через одно место». От него до холоднокровной в экзотариуме было около полуметра — сверхдистанция для неофита-самоучки. Изначально обречённые на провал потуги.
Зато с Юлькой бы не познакомился...
— Ну шерстяная, держись! Назначаешься подопытной и первопроходчицей! Оплата сдельная, вкусненьким! — пообещал Иванов отсутствующей Мурке, многообещающе улыбаясь.
Из-за холодильника осторожно показалось кошачье ухо, а следом и вся кошка, недоверчиво посматривающая на человека. Подошла к табурету, дотронулась до мужской голени лапкой. Строго посмотрела, требуя компенсации за моральный ущерб.
Добротная порция паштета её вполне устроила.
... Появившийся рано утром Антон забрал дела, с сочувствием посмотрел на опухшую от бессонной ночи физиономию друга и в общих чертах поведал о результатах обыска:
— Ни шиша. Дважды прошёлся.
— У меня тоже.
— Спать ложись. Перед руководством прикрою.
Благодарно кивнув, Иванов почти сразу направился к дивану, манившему расстеленной на нём постелью и вызывающе привлекательной подушкой.
— Сильно обяжешь... После девятнадцати... — челюстные мышцы парня свёл судорогой мощнейший зевок, — пойдём допрашивать. У Мирнока прибивка на площади... Вычитал...
— К половине седьмого буду, — заверил напарник и, деликатно не напрашиваясь на утренний чай, ушёл.
Дрых инспектор почти до полдника — сказались усталость и сбитый график дня и ночи.
Проснувшись, с ленцой умылся, подкрепился супчиком, затем взял блокнот и принялся в нём систематизировать прочитанную информацию. На память он не жаловался, однако такой метод помогал анализировать разрозненные данные, выстраивая общую цепочку действий по отработке фигуранта и выявлять в ней слабые участки. Где-то упустили, где-то проморгали, где-то не заметили.
Нереализованных возможностей набиралось приличное количество, но Сергей к полицейским был не в претензии.
Это у него задача конкретно Егора Васильевича раскручивать на причастность, а у тех фронт работ шире: от бытового конфликта убитого со случайным прохожим до личной мести, лелеемой недоброжелателем со школы. Степень бредовости версий при этом неопределима из-за отсутствия зацепок. Убивают за всякое.
Наибольшими недоделками инспектор посчитал слабенькие объяснения бывшей жены, армейского друга и соседей матери. В несколько строк, формально общались с ними, для лихого рапорта о проделанной работе. Что же, вполне допустимо. Всех не перетаскаешь.
«Ладно, посмотрим, стоит ли их дёргать... после отработки таксиста» — отчеркнув размашистой линией второпях набросанные пункты, в блокноте появилась резюмирующая запись.
... Вскоре подтянулся Антон, нагло оштрафовавший друга на три котлеты и компот за «самовольное отстранение от выполнения должностных обязанностей», пылко доказывая, что по праву старослужащего имеет на подобные вольности почти законные полномочия.
Доводы о том, что он, скорее, соучастник, чем обличитель, на призрака не действовали. Ему хотелось котлет, и не в качестве угощения, а в качестве боевого трофея.
Пришлось выдать, а потом резко одну отобрать:
— Мы по штатке в одинаковом положении. Двух с тебя хватит, — посчитал правильным урезать чужие хотелки Серёга, во избежание пререканий запихивая котлетку в рот.
— Обокрали... — деланно расстроился Швец и тут же получил от обхохатывающейся Машки отбивную. Показал обидчику язык, облапил тарелку, принявшись с наслаждением уничтожать добычу, клянча горчицу.
***
— Пошли, — Иванов поворотом головы указал на ухоженную Дэу-Нексия золотистого, немаркого цвета, припаркованную на краю обширного пятака площади. — Он. Номера автомобиля в деле имелись.
Лавируя между прохожими, под гул проезжающих машин, инспекторы уверенно направились к фигуранту.
— Всё как договаривались, — Сергей полагал нужным повторить план действий. — Я сажусь спереди, ты — сзади. Берёшь под контроль. Я спрашиваю. Если наш клиент — без резких движений. Выясняем подробности, вырубаем и в экстренном порядке семафорим шефу. Пусть сам организовывает передачу органам и прочие формальности. Егорка Васильевич же ничего не запомнит?
— Чёрт его знает... Но не соврёт — точно.
— В любом случае, ласты ему крутить пока не за что. Полномочий у нас нет. Максимум — отключка. Ну а если не он — то... — Иванов задумался, припоминая указание разбиться в лепёшку ради истины. — Разговор в любом случае на диктофон запишу. Карповичу дадим послушать, для очистки совести. А там видно будет...
Антон в ответ лишь цыкнул. Роли расписаны заранее, методика отработана, веры в себя хоть отбавляй. Чего суетиться?
Перемахнув через серый от пыли, осевший сугроб, оставшийся после снегопада почти недельной давности, выбрались на узенькую тропку между занявшими под стоянку крайний правый ряд автомобилями и бордюром. Серёга, натянув на физиономию удалое добродушие, постучал сгибом пальца по стеклу и открыл дверь в салон Нексии.
Пахнуло теплом. Водитель в ожидании заказа не выключал двигатель, гоняя печку и сражаясь с уличным холодом.
— Шеф, до Баумана подкинешь? Дом покажу.
От площади до упомянутой улицы общественным транспортом можно было доехать только с пересадками. Все таксисты это прекрасно знали и, если подбирали клиентов без диспетчера, ломили цену почти вдвое выше обычной. Инспектор нарочно наметил такой адрес, чтобы заинтересовать Мирнока. По километражу — почти рядом, а выгода налицо.
К инспектору повернулся сидящий за рулём мужчина. Тот самый, с фотографии из дела. Постаревший, ещё более полысевший, с навечно поселившимися морщинами в уголках рта. Дутая куртка-пуховик давала плохое представление о фигуре Егора Васильевича, однако могучая шея, шириной мало не с голову, указывала на многое.
— На Баумана? — переспросил он, демонстрируя улыбку. Мягкую, располагающую и создающую впечатление давнего знакомства с её обладателем. Прав оказался Фрол Карпович. От водителя так и веяло добротой, свойственной по-настоящему беззлобным людям. — Можно.
Цена, названная за проезд, оказалась вполне сносной. Немногим больше обычного тарифа от службы такси. Так, для приличия, чтобы поддержать коллег по цеху.
Дальше действовали по заранее оговоренному сценарию.
Иванов, имитируя уважение к чужой собственности, плюхнулся на переднее сидение, спиной к водителю, и долго оббивал оставшиеся снаружи ноги от налипших грязи и снега. Давал напарнику усесться поудобнее.
Основной целью всей этой возни являлось опасение, что Мирнок может сразу тронуться с места, не дав Антону как следует подготовиться к предстоящему допросу. Вроде требуется всего лишь Печать к голове прижать, однако сделать это аккуратно, с задней правой стороны салона, да и ещё и правой рукой — надо суметь.
Забираться за спину водителя призрак не решился. Там и места для ног поменьше из-за отодвинутого сиденья, и пассажиры без нужды крайне редко устраиваются столь неудобно. Можно подозрения вызвать. Уселся посередине, чтобы дорогу впереди себя видеть, ну и к чужой голове поближе. Так нормально.
Дождавшись, пока Швец захлопнет дверь, Серёга принялся неуклюже разворачиваться по ходу движения, втягивая ноги в салон. Что делает друг, он не видел, однако всей кожей ощущал, как тот ждёт отмашки.
Всмотрелся в ауру — ничего такого, обычный человек. Ни вселившегося беса, ни колдовства.
Водитель эмоций не проявлял, даже одобрительно кивнул, глядя на манёвры клиента. И параллельно следил за усевшимся сзади.
Тёртый калач…
Взявшись за ручку двери, инспектор бросил:
— Поехали!
Ведомый водительским инстинктом, таксист покосился в левое зеркало, оценивая дорожную ситуацию, и на долю секунды потерял из виду обоих пассажиров.
Поняв всё правильно, Антон выбросил вперёд правую руку с активированной Печатью, приложил ладонь ближе к виску Егора Васильевича. Дотянуться до затылка мешал подголовник.
— Готово. Спрашивай.
Пассажирская дверь хлопнула замком, на ладони Иванова засветилась служебная метка (на всякий случай), тело вполоборота повернулось к фигуранту, смирно сидящему со стеклянным взглядом.
— Вы убили девушку в лесу двенадцать лет назад?
— Да, — звучало отрешённо, словно программа говорила.
У Серёги брови поползли вверх от удивления. Напарник тихо присвистнул.
— За что?
— Хамила. В лесу встретились. Предложил помощь — послала. Обухом топорика в затылок ударил.
— Орудие преступления где?
— Утопил. В речке.
Чудаковатый поворот... Нежданно-негаданно мокрушника поймали.
— Парень? Неделю назад?
— Плюнул на пол. Вёл себя плохо. Привёз к дому. Заметил, что забор низкий и собаки нет. Про родителей в отъезде он сам сказал, когда с другом по телефону общался. Пришёл на следующий вечер и задушил. Верёвку выкинул в мусорный бак по дороге обратно.
— Как алиби оформил? — про алиби в деле отдельно упоминалось, что его нет, но Иванов попробовал проверить.
— Сам себе заказ сделал. Через запасной телефон. Поставил машину на стоянке, поймал попутку и доехал до параллельной улицы. Дальше пешком. В темноте перебрался через забор. Он вышел. Я за спиной оказался... Потом вернулся, отработал заказ от диспетчера и поехал домой.
И об этом подумал...
Слушая признание, друзья дурели от того, с какой лёгкостью фигурант находил поводы для убийств.
— Зачем людей на тот свет отправлял? — Антон говорил излишне нервно, не переставая контролировать соприкосновение кожи Мирнока с Печатью.
— Они мне не понравились. Ненавижу таких. Убил — стало легче, — ответ заставил вздрогнуть.
Просто так, чтобы озвучить очевидное, Иванов произнёс:
— Маньяк...
Видя нервное состояние друга, допрос переключил на себя Швец:
— Как медкомиссию обманул?
— Никак. Я знал, что на меня ничего нет. Отвечал честно.
Усомнившись, призрак уточнил:
— Голоса в голове слышишь?
— Не знаю... Иногда.
— Другие жертвы есть?
— Да. Не люблю плохих.
Сжатость фраз предавала речи таксиста потустороннюю жуть. Убивал... убивал... убивал... Напарники и не пытались посчитать, сколько народу лишил жизни Мирнок. Разными способами, в разных областях, в разных регионах. Всегда проявляя смекалку и оставаясь почти на виду. Хладнокровно и не оставляя следов. Навскидку — около десятка.
Ну его к лешему. Пусть хронологию следствие устанавливает.
... — Вырубай, — попросил Сергей, доставая смартфон.
Швец радостно выполнил просьбу и присовокупил, глядя, как Егор Васильевич обмякает и приваливается к боковому стеклу:
— Ну и урод!.. Как таких только земля носит?
— Это да...
А затем инспектор, по-новому посмотрев на мирное, обыденное лицо подходящего к полувековому юбилею мужика, левой рукой, наотмашь, ударил задержанного в челюсть.
Лязгнули зубы, на губах вспузырилась кровь.
— От нас подарок, — пояснил парень напарнику. — На долгую память. Оклемается — сюрприз будет в виде расквашенной морды.
Поступок получил горячее одобрение:
— Правильно, Серый! Сделать толком мы ему ничего не можем, а по харе — это завсегда. Пусть жалуется на рукоприкладство, куда хочет. Да и... я и слова не подберу, чтобы достойно этого... обозвать. Ему и расстрела мало. О другом жалею... мне бы такие возможности, когда в розыске служил... лучшим бы стал!
— И не говори...
***
Высокое начальство прибыло почти сразу вместе со своим другом и представителем Спецотдела Александросом. Походило, посмотрело, полуцензурно послало какого-то зеваку, заинтересовавшегося бессознательным Мирноком.
Сделало втык за неудобность места для допроса, кому-то позвонило и довольно, с кошачьей ленцой, сообщило:
— Он. Забирайте, — далее прозвучал адрес с пояснениями.
Заметив ссадину на подбородке и кровавую пену вокруг рта задержанного, ничего не сказало, но одобрительно буркнуло что-то в бороду.
Знакомые шефа прибыли минут через двадцать (Антону пришлось дважды отключать подозреваемого Печатью, едва тот начинал шевелиться). Из припарковавшегося неподалёку, видавшего виды, грязного седана вышли трое мужчин: один постарше и двое помладше. Короткостриженые, с цепкими глазами и до боли протокольными выражениями на лицах.
Коллеги... Сергей приехавших не знал, но это дело такое... город большой, со всеми не задружишься.
— Жека, — представился главный, почти ровесник Егора Васильевича, предварительно поздоровавшись с Фролом Карповичем и Александросом, наряженным в длинное пальто, узкие туфли и серый костюм с широкополой шляпой — совсем как у гангстеров тридцатых годов прошлого века.
Протянул руку друзьям.
— Серёга... Антон...
Больше он ничего говорить не стал. Открыл водительскую дверь, подхватил выпадающего водителя и с натугой выволок тело в пуховике наружу.
— Тяжёлый...
Не дожидаясь приказов и просьб, двое других оперативников подбежали помочь. Передав им Мирнока, назвавшийся Жекой сноровисто защёлкнул наручники на запястьях убийцы, проверил фиксацию, остался доволен. Обыскал, тщательно прощупывая одежду. Обнаруженные в пуховике документы сунул в карман. Сунул нос в бардачок, под сиденье — ничего предосудительного не нашёл. Заглянул в багажник.
— В тачку волоките. На заднее. Сами — по бокам.
Покуривая в сторонке, друзья наблюдали за тем, как в очередной раз очухивающегося таксиста пакуют в седан. И даже делали ставки.
— Влезет. С первого раза, — Антон с удовольствием затянулся, довольный быстрым исходом дознания.
— Не-а... Он ещё не оклемался. Ноги застрянут. Они ж его мордой вперёд трамбуют, задница на улице, — аргументировал своё мнение Иванов, которому в течение его полицейской деятельности доводилось неоднократно усаживать в служебный транспорт всевозможных граждан, в том числе и вусмерть обдолбанных и оттого не контролирующих конечности.
— На что спорим?
— На пиццу.
Победил Серёга. Один из тех, что помоложе, смог усадить Мирнока в салон лишь с третьей попытки, когда тот начал приходить в себя и получил несколько пребольных ударов по голеням.
Удовлетворённый результатом, старший уже было сел за руль, но тут же выбрался из машины и, не решаясь отойти, произнёс что-то, потонувшее в шуме проехавшего мимо автобуса.
Ничего не расслышав, Фрол Карпович с македонцем подошёл к Жеке. Подошли и инспекторы, на всякий случай.
— Я говорю, спасибо! — зачем-то проорал мужчина, хотя в этом уже не имелось необходимости. Работники Департамента приблизились к нему почти вплотную.
Пожал на прощанье руки всем присутствующим и, забравшись обратно, в автомобильное нутро, он подмигнул Иванову:
— А я тебя помню! Мы встречались в управе, на заслушивании. Вас тогда за какой-то разбой как сидоровых коз драли, а мы за кражу у областного депутата отдувались. Вместе под кабинетом очереди ждали, о жизни трындели... У тебя ещё фамилия — Иванов! Серёга Иванов, — повторил Жека, довольный накатившим воспоминаниям и тем, что узнал сослуживца. — В контору перевёлся?
Инспектор, в упор не узнавая говорившего, нейтрально бросил:
— Ага.
Посмурневший шеф прервал словоохотливого полицейского:
— Ключи от машины забыли. От злодейской, — и к подчинённым. — Принесите!
Раздосадованный тем, что никак не может припомнить ни Жеку, ни упомянутое им заслушивание, Сергей пошёл к Нексии. Швец увязался следом, давая вполне адекватный совет:
— Видеорегистратор забери. Мы на нём наверняка увековечены. Скажут — отдадим. Не хватало ещё без крайней необходимости в материалах дела фигурировать. Весь мозг выкушают... Адвокат прицепится — кто да что, и привет! В общем, конфисковываем, а дальше по ситуации.
Согласно поддакивавший напарник не имел ничего против. В данном случае они — возмущённая общественность, активисты без предусмотренных законом полномочий.
Ключи обнаружились в замке зажигания. Заглушив двигатель и содрав видеорегистратор, висящий на присоске рядом с зеркалом заднего вида, инспектор сунул его в карман куртки.
Щёлкнул кнопкой брелока. Машина отозвалась недовольным писком, синхронно мигнула лампочками поворотников и хрустнула включившимся центральным замком.
Обратно вернулся один Антон. Иванову больше не хотелось общаться с Жекой. То, что его узнали — не слишком беспокоило. Официально он на гражданке, да и шеф не полный кретин. Мгновенно сориентировался в обстановке и смекалисто избавился от подчинённого, придумывая подходящую легенду.
Скорее всего, стажёром в какую-нибудь засекреченную службу представит. Дальше расспрашивать постесняются.
Старенький седан лихо сорвался с края обочины, умело вклинился в транспортный поток, и кому-то моргая аварийкой в знак благодарности, помчался вдаль.
Бросив машину таксиста на произвол судьбы, Сергей выбрался на пешеходную часть площади и пошёл к Фролу Карповичу, Александросу и Швецу, тоже переместившимся с асфальта на брусчатку.
— Я к ним в отдел попозже прибуду, — пробасил боярин, оглаживая бороду. — Помогу допрос чинить. Пущай пока довезут, бумаги нужные выправят, кабинет подготовят. Регистратор стащил?
— Угу.
— Отдай.
Приборчик перекочевал из кармана в карман.
— У меня побудет, — веско выдал начальник, довольно хмыкнув. — Хвалю. Злодея споро выявили. Изверги, они в человеческом облике часто страшнее нечисти да нежити. У них разум хворый, оттого и за ответ не ведают. За то, что спросится с них... Нам, по приказу, в дела живых лезть не велено, но... можно, коль беззаконие видим, — македонец при этой двусмысленности неопределённо покачал головой, не то порицая, не то одобряя. — Души уберегли. Мирнок бы и далее животы отбирал у невинных, не останови мы... — произнеся столь проникновенную речь, Фрол Карпович счёл похвалу достаточной и принялся давать указания. — Пойдите в кафе, какое вам по нраву. Ждите до закрытия. Могу вызвать. Не пьянствовать!
— Да мы... — Швец, принявший замечание на свой счёт, скривился.
— Только чай.
— И пиццу, — напомнил Иванов другу о проигрыше.
Погрозив напоследок пальцем, боярин растворился в толпе, оставив Антона в состоянии глубокой обиды:
— Вот чего он так? — пожаловался призрак напарнику. — При любом удобном случае бухлом тычет? Я что, вечно в неадеквате шляюсь?
Пришлось утешать.
— Это наш босс. Он без ложки дёгтя не может. Пошли, похомячим. Я угощаю. В пиццерию потом завалимся...
***
Трудолюбивое начальство вспомнило об инспекторах через полчаса, едва они покончили с солянкой и приступили к смородиновому пирогу, превосходно выпекаемому в одном из близлежащих заведений общепита:
— Мирнок удрал, — загудел в смартфоне привычный бас. — Посреди дороги наручники разорвал дурью звериной, двум конвойным да водителю рыла начистил, дверь вскрыл и сбёг... Автомобиль в пробке стоял.
— А центральный замок?
— Изнутри рычажок имелся. Тот, который на себя тянуть следует. Рядом с ручкой.
— Зашибись...
— Не зашибись, — проорал рассвирепевший Фрол Карпович, — а гузна в горсть да поспешайте к нему домой! Живо! Под наблюдение берите!
Смартфон разразился короткими гудками. Швец, полностью слышавший весь разговор, устало поинтересовался:
— Пирог доедаем? Только принесли...
***
Брошенную в запальчивости команду инспекторы честно выполнили. Просидели до глубокого вечера в доме беглеца, куда он, ожидаемо, не пришёл. Их сменила пара недовольных сверхурочными нагрузками оперов из отдела Жеки.
Как, что — осталось тайной. Хмурые мужики на разговоры не велись, отделываясь невнятными отговорками и фанатично обшаривали кухню в поисках хозяйских припасов. На обед они, похоже, сегодня не попали.
Пожелав полицейским не киснуть, Сергей с Антоном сочли рабочий день законченным, с удовольствием покинули чужой дом и расстались до завтра.
***
А утром весь подъезд гудел. На лестничных площадках слышались возбуждённые разговоры, по ступенькам бухали шаги и отстукивали нервный ритм женские каблуки, кто-то причитал.
— Маш! Что случилось? — поинтересовался Иванов у домовой.
Его вся эта какофония настигла по выходу из душа.
— Ты о чём?
— О... — договорить не получилось. Дверной звонок разразился трелью.
Инспектор, как был, в тапках, домашних штанах и голый по пояс пошёл открывать раннему визитёру.
На пороге дрожала бабка Васильевна, склочная личность, проживающая ниже.
— Сергей? — с расширенными от ужаса глазами прохрипела старуха, мелко икая.
— И вам доброе утро.
— Там... там... на улице...
Дальше гостья ничего выдавить из себя не смогла, начав истово креститься.
Предчувствуя нехорошее, инспектор сорвал с вешалки куртку, накинул её, на ходу попадая руками в рукава и поспешил вниз, осторожно обогнув замершую на площадке Васильевну и не забыв захлопнуть дверь.
Пока спускался — ловил на себе испуганные взгляды жильцов. Дом, в котором проживал парень, молодостью не отличался, потому две трети владельцев квартир знали друг друга хотя бы шапочно.
Выйдя на улицу, ему оставалось лишь ахнуть. Напротив входа в подъезд, стояли три прислонённых к деревьям ростовых венка с искусственными цветами, перевитые траурными ленточками. Кладбищенские.
На них, будто под копирку, красовалась сделанная от руки надпись:
«Сергею Иванову. Будущему покойнику. От нового друга».
Креативненько...
У венков останавливались прохожие, с удивлением читали текст и многозначительно хмыкали. Соседи, кучкой обсуждающие новость поодаль, с сожалением посматривали на подрастерявшегося парня.
Хлопнула подъездная дверь, выпуская очередного зеваку. Оказалось — Васильевна.
— Ой, Серёженька! — приторно-сладко заголосила она, напоказ хватаясь за сердце. — Да как же это? Живому — и венки! Ты же такой молодой... — вредная старуха запнулась, точно хотела добавить: «Был» — ... и тридцати годочков ещё нету...
Кликушествовать ей явно нравилось. Люди её сторонились.
Не став вступать в дискуссию, Иванов мысленно пожелал бабке ближайший год не слезать с унитаза и начал действовать. Собрал венки, отнёс их к мусорнику, где с ожесточением согнул проволочные каркасы для большей компактности, а потом по одному запрессовывал в почти полный бак для отходов.
Народ, опаздывая на производства и в офисы, начал расходиться. Злющая старуха никуда не пошла. Бодро махала какой-то своей товарке, горя желанием поделиться утренним событием в красках.
К инспектору все потеряли интерес.
Никто не заметил, что скомканные кладбищенские послания парень не просто выбросил, а разложил на мусорных пакетах в ряд, и, засунув ладонь внутрь коммунальной помойки, усиленно сканировал их служебной меткой.
Никаких следов. Про отпечатки пальцев думать бесполезно. С чего их тут снимать, да и вряд ли они вообще есть. Одноразовые перчатки — товар распространённый, копеечный и довольно эффективный в криминальных забавах. Почти все ими пользуются.
Смачно, с презрением плюнув напоследок в бак, Сергей направился обратно, в квартиру.
По возвращении запер дверной замок, накинул цепочку, задёрнул все шторы. Позвал Машу и вкратце рассказал об утреннем сюрпризе, в конце категорично сообщив:
— Из дома никуда. Сидим до особых распоряжений.
Посчитав первоначальные меры безопасности выполненными, он связался с шефом, после с напарником, попросив того не церемониться с дверным звонком и заходить запросто, по призрачному, сквозь стены.
С вызовом полиции решил пока повременить.
Фрол Карпович появился через десять минут. Сердитый, взвинченный. Вскользь поздоровавшись с кицунэ, прошёл в комнату, уселся в кресло.
— Дружок твой где?
— Здесь, — отозвался Антон, материализовываясь в коридоре. — Серый, что случилось?
Не предлагая чаю, инспектор рассказал о венках. Слушали его молча. Начальник — сжав бороду в кулак, Швец — поигрывая желваками. Оба не перебивали.
Когда повествование завершилось, наступила пора уточняющих вопросов.
— На кого грешишь?
Ответ казался очевидным процентов на восемьдесят:
— На вчерашнего побегушника.
— Откуда у него твой адрес?
— Откуда угодно, если доступ к государственным базам данных имеется. Меня же вчера по имени с фамилией тот сотрудник... Жека, называл у автомобиля. Мирнок вполне мог слышать. Дальше — дело техники. Лицо моё он видел, возраст примерно понятен. При наличии денег за ночь можно узнать многое.
Признавая правоту подчинённого, боярин переключился с бороды на подлокотники кресла и стал отстукивать по ним ногтями простенький ритм, таким образом помогая себе думать:
— Поспешно. Вельми поспешно. Ему из города бежать след, а он за тобой охоту назначает. Да споро как! Иные мыслишки имеешь?
Удивить Иванова такими выводами не удалось. Ему тоже казалось излишне дерзким и безрассудным делать чересчур рисковые намёки человеку, которого видел один раз. Он бы, Серёга, подкараулил и прирезал выбесившего гражданина в удобной подворотне, или со спины дубинкой огрел, где потише. Разновидностей мести полно... Но объяснение, пусть и хлипкое, кое-как вырисовывалось:
— Псих. Логике не поддаётся. Его консилиум докторов не поймал, а вы от меня доступных раскладов требуете. Ну а если не он, то... — парень развёл руки в стороны.
Похоже, у Фрола Карповича, помимо профессиональных сомнений, аргументов не имелось. Как и версий.
Усердно работающий полушариями мозга Антон поправил очки и задумчиво, негромко пропел на мотив некогда популярной песни «Ландыши»:
Ты сегодня приволок
Не букетик, а венок
И цветочки все бумажные!
Среди букв да золотых
Очень яркие цветы
Но они такие страшные!
Ленточки, ленточки...
— Ты кретин? — в унисон заорали на певуна друг и начальник.
Швец смутился.
— Я не нарочно... само вырвалось... Из детства...
— Молчи! — боярский кулак шарахнул по подлокотнику. — Пасть зашить велю! Ниткой суровой! Глотку перцем забью!..
— Серый, прости...
— Запорю!!! — от басовитого рёва люстра на потолке дрогнула, в ушах зазвенело.
К счастью, на кухне пиликнул позабытый там смартфон.
— Я сейчас, — довольный поводом улизнуть от безусловно важных, но слишком абстрактных умозаключений шефа и напарника с разыгравшейся придурью, скороговоркой бросил Сергей, спеша к оставленному на столе аппарату.
Обычно он себе такого не позволял — перебивать начальство без большой необходимости, а уж тем более уходить во время важных встреч, но Тоха реально сморозил... Поджилки затряслись.
Требовалась пауза и чуть-чуть отдышаться.
Нажал на мигающий конвертик. Сообщение открылось, номер оказался незнакомый. Посреди дисплея чётко читалось:
«Три»
Чего три, кому три? Набрал отправителя — номер вне действия сети. Совсем ничего не понимая, инспектор вернулся в комнату, показал текст присутствующим.
Те озадачились.
— Телефон отключён. Я перезвонил.
Привалившемуся к дверному косяку, понурому от смущения за тупой стишок Антону комментарий друга не понравился.
— Графиня изменившимся лицом бежит пруду, — продекламировал он, никак не поясняя эту бредовую фразу.
— Ась? — голова начальника повернулась к призраку и нахмурилась.
— Классика. «Золотой телёнок» Ильфа и Петрова. Текст из телеграммы, посланной Остапом Бендером миллионеру Корейко. Цель — деморализация и эмоциональный срыв. Там и другие были.
Книжку, упомянутую напарником, Серёга читал. Давно, в детстве, и почти мгновенно припомнил и второе послание «Грузите апельсины бочками». Однако какое отношение он имеет ко всем этим литературным перлам?
— Деморализация, говоришь? — боярин проигнорировал художественную часть толкования. — В панику ввести? Умно... Дома сиди, Иванов, и на улицу носа не смей казать! Нет тебя! Номерок, с которого писано, мне перекинь. Знающим людям покажу... Звонилку рядом держи, даже в нужнике. Коль новое напишут аль припрётся кто — без промедления докладывай. И думай, кого ты прогневил. На Мирноке мир клином не сошёлся! Швец! При друге останешься! И чтобы...
— Да не пьём мы!!! — затравленный начальством напарник взорвался. — Не пьём! Хватит меня третировать! Сил уже никаких нет выслушивать!
Безучастно наблюдавший за брызжущим слюной подчинённым Фрол Карпович поднялся, повёл плечами, и негромко, с затаённым удовольствием, ответил:
— То-то. Смотри мне...
***
Голодная смерть вынужденным затворникам не грозила. Машкина запасливость вполне позволяла продержаться в полностью автономном состоянии как минимум треть, а то и половину месяца. Крупы в кладовке имелись в избытке, морозилка утрамбована мясом, консервации — вся кладовка забита.
Интернет работает. Смотри себе фильмы на здоровье, или на форумах ругайся для поднятия настроения.
Время до темна пролетело незаметно. Друзья, предаваясь безделью, рассуждали о разном, а потом решили перекинуться в подкидного дурака, подключив к игре домовую. Маша оказалась мастерицей, выигрывая четыре партии из пяти, да и то, как подозревал Иванов, нарочно поддавалась, чтобы интерес не угасал.
Раззадоренный проигрышами Антон в открытую следил за девичьими манипуляциями, перепроверял раздачи, пытался просчитывать ходы.
И снова оставался в дураках, жалуясь напарнику:
— Ну вот как она так? Как делает?
— Спроси, — советовал тот, подмигивая кицунэ. — Или попроси, пусть научит.
Учиться Швец не хотел, выискивая подвох и твёрдо уверовав в шулерские наклонности партнёрши по карточному столу.
Перешли на «очко», затем на «козла», и везде призрак проигрывал.
Серёга тоже в победителях не блистал, но относился к занятию ровно, как к обычной забаве по убиванию времени.
В течение дня несколько раз звонил Фрол Карпович, мимоходом выясняя обстановку и накачивая новыми инструкциями, сводящимся к: «Сидите? Вот и сидите! Неча!..», ничем новым, впрочем, не радуя. Телефонный номер отправителя подозрительной SMS-ки оказался одноразовым, купленным неподалёку от вокзала с регистрацией на вымышленное имя ещё в начале осени.
То, что побег состоялся вчера, а симка приобреталась загодя — никого не смутило. Сами такие, при необходимости могут в два счёта достать по десятку «левых» номеров. У того же Иванова в придиванной тумбочке имелось несколько нераспечатанных красно-белых конвертов с приличным запасом годности.
Наверняка или в тайничке приберегались, или кто из друзей поспособствовал. Мирнок ведь рванул куда-то, а не в белый свет как в копеечку?
Ну а если допустить, что он к венкам не имеет никакого отношения — то задачка решалась совсем просто: точно так же.
IMEI, по словам начальства, оказался выстрелом в небо. Скорее всего, использовалась самая дешёвая кнопочная звонилка, изначально одноразовая. Район применения — одна из центральных улиц.
... В начале одиннадцатого вновь напомнил о себе смартфон. Пискнул сообщением, мигнул экраном и погас. Успевшие за световой день поуспокоиться инспекторы замолчали, разом позабыв про игру.
— Не тяни, — сглатывая, попросил Антон, укладывая карты на стол, рубашками вверх.
— Не нагнетай, — отбрил Иванов, беря аппарат в руку.
Включил, посмотрел, нахмурился. Повернул смартфон к другу.
С нового, неизвестного номера сообщали:
«Три бутылки водки с метиловым спиртом на полках магазина. Успеешь найти — молодец»
Текст прервался, но почти сразу обновился, пикнув.
«Не успеешь — на твоей совести. Выходи. Поговорим...»
Дальше шёл адрес частного магазинчика с самообслуживанием в квартале от Серёгиного дома.
Дочитав, Швец выскочил из-за стола и бросился к висящей в коридоре куртке.
— Ты куда?
— Шефу доложить!
— Я доложу. Они в десять закрываются. Будем надеяться... — абонент отозвался, едва инспектор нажал кнопку вызова. — Фрол Карпович. Новая инфа. В продовольственном неподалёку водка отравленная... Антон ситуацией владеет... Понял... Тоха! Пулей к начальству!
Напарник исчез, не успев толком зашнуровать туфли.
Поникшая кицунэ подошла к так и оставшемуся сидеть Иванову, прикоснулась к мужскому предплечью. Всхлипнула, постаралась успокоить:
— Всё будет хорошо.
— Обязательно.
Более они ни о чём не говорили. Слонялись по квартире, заставляли себя заниматься рутинной, бытовой мелочёвкой, с содроганием сердца слушали региональные новости и постоянно проверяли информационные сайты. Оба ждали хоть каких-то новостей.
Сон не шёл.
Около двух пополуночи отзвонился призрак:
— Нашли. Три. Не наврал, сука...
