Несколько часов спустя Тимоти сидел на своей кровати и смотрел в окно. Звёзды начали тускнеть в преддверии рассвета, на который указывала пока ещё тоненькая светлая полоса вдоль восточного горизонта. Тимоти чувствовал себя совершенно разбитым. Вернувшись из больницы, он несколько раз укладывался спать, но бурлящие в голове мысли не сулили надежды на отдых. Каждый скрип, каждое бульканье в трубах и каждый щелчок котла заставляли его вздрагивать в ожидании новой атаки.

Эбигейл с бабушкой поехали вместе с ними в больницу, где полицейские продолжили расспрашивать Зильфу и мистера Джулая. Убедившись, что на них никто не смотрит, Тимоти достал из кармана добытый у маяка трофей и незаметно передал его Эбигейл.

– Твоя бабушка уже столько времени её ищет, – прошептал он. – Как-то неправильно было её там оставлять.

– О боже, – выдохнула Эбигейл, сжимая в пальцах челюстную кость. – Я была так рада убраться оттуда, что совершенно о ней забыла. – Она внимательно посмотрела на Тимоти. – Бабушка уничтожит её при первой же возможности.

– Очень на это надеюсь.

Они недолго посидели молча, а затем Эбигейл внезапно его обняла.

– Спасибо, – сказала она, зардевшись. – Ну, знаешь… что спас меня.

– Мы спасли друг друга, – возразил Тимоти.

Она закатила глаза.

– Ты безнадёжен.

Руки уже не так сильно болели: ему дали хорошее обезболивающее. Врачи сделали рентген, медсестра загипсовала одну руку – ту, что укусили, – а вторую туго забинтовала. Ею Тимоти поднял подушку.

На белой в синюю полоску простыне рядом с изголовьем лежала настоящая челюстная кость, напоминающая коричневую подкову. Из неё торчал одинокий чёрный клык. Под взглядом Тимоти его золотистое свечение стало ярче, и мальчика охватило незнакомое чувство. Казалось, кто-то говорит с ним по телефону с другого конца света. Слов было не разобрать, но Тимоти примерно представлял себе их смысл. Именно поэтому он сделал то, что сделал, – там, у маяка.

Пока Зильфа и Эбигейл разговаривали с полицейскими, Тимоти вынул из черепа волшебную кость и убрал в карман куртки. Он уже собрался встать, но вместо этого дёрнул за серую нижнюю челюсть мистера Харвуда. Та с тихим хрустом отломилась от пустого черепа. Помешав пальцами гравий, Тимоти нашёл подходящего размера чёрный камень и заменил им один из зубов.

Получилась весьма убедительная подделка. Тимоти быстро выпрямился и спрятал её в другом кармане.

Именно её он вручил Эбигейл в больнице и не сомневался, что к этому моменту Зильфа не оставила от кости и обломка.

Тимоти провёл по настоящей кости большим пальцем левой руки. На ощупь она была шершавой, как бумага, и такой же лёгкой. Почувствовав укол, как от разряда тока, он отдёрнул руку. Ему стало страшно. Он даже не мог толком сказать, почему оставил её себе, знал лишь, что так было нужно.

Тимоти отвернулся к светлеющему на востоке небу и подумал о маме. Что она сейчас делает? Сидит у койки Бена, держит его за руку и молится? Что Тимоти ей скажет, когда она вернётся? А что скажет она?

Внезапно его охватила жгучая ярость. На Стюарта за жестокость. На родителей за приказ хранить от друга тайны. На брата за выбор такой опасной профессии. А больше всего – на людей за океаном, установивших мины вдоль дороги. Он был так зол, что глаза застили слёзы.

Последний месяц выжал из него все силы. Он старался никому не мешать и вести себя достойно, делал, что ему говорили, и всё равно на него без конца сваливались несчастья и новые ужасы. Тимоти был сыт по горло своей правильностью. Почему никто не ценил его усилия?

В одной из статей городской газеты было написано, что Кристиан Гесселиус надеялся с помощью волшебной кости отомстить.

И теперь такой же шанс выпал Тимоти.

Кость выглядела маленькой и ничтожной. В отличие от тёмного зуба. Достаточно было хорошенько к нему присмотреться, чтобы понять, что он не принадлежал этому миру. Чёрный и пористый, почти как филигрань, металл. Откуда он взялся? Из космоса? Прилетел на Землю внутри метеорита? Его свет завораживал и дразнил.

«Ну же, – уговаривал Хаос. – Заставь их заплатить. Положи этому конец. Бен скажет тебе спасибо. Ты станешь героем».

Свободными пальцами левой руки Тимоти размотал бинты на правой. Под ними на коже остались сине-чёрные отметины, но боли не было. Он взял кость, и его тело вновь прошил разряд. Но на этот раз Тимоти не отстранился, а сжал её на манер рукояти меча.

В голове заклубились имена и лица одноклассников, бабушки и дедушки, учителей, товарищей по секции плавания. Он мог слышать их мысли, видел их воспоминания. Какие-то задерживались на краю сознания, и в такие моменты в глубине души будто всплывал невысказанный вопрос. От него требовалось лишь сказать «да», и всё. Но Тимоти сдерживался. Наконец в потоке лиц появились незнакомые, и он откуда-то знал их имена, будто чей-то голос нашептал их ему на ухо. Эти люди жили по другую сторону океана. Это из-за них его брат пострадал.

От него требовалось лишь сказать «да».

И всё.

«Ну же, – потребовал голос. – Давай!»

Тимоти открыл рот.

Его прервал дверной звонок.

Тимоти выронил кость.

И немедленно с плеч словно сорвалось тысячефунтовое одеяло. Что вообще сейчас произошло? Но поразмыслить он не успел: звонок прозвенел снова.

Спрятав кость под подушкой, Тимоти соскользнул с кровати на холодный пол. Открыв дверь, он высунул голову и посмотрел в сторону родительской спальни дальше по коридору. Там всё было тихо.

Новая трель. Кому приспичило явиться в такую рань? Тимоти прокрался к лестнице и, перевесившись через перила, попытался заглянуть в окно входной двери, но за прикрывающей его тонкой шторкой смог различить лишь высокий худой силуэт.

Сгорая от любопытства, Тимоти осторожно спустился до середины лестницы. Дверная ручка пару раз дёрнулась, после чего незваный гость постучал. С выпрыгивающим из груди сердцем Тимоти преодолел последние ступени, и в этот момент стекло в двери разлетелось под ударом кулака.

Тимоти с криком отпрянул и рухнул на лестницу. Парализованный болью и ужасом, он смотрел, как в окно просунулась тонкая коричневая рука. Костлявые пальцы дотянулись до ручки, повернули её, и дверь медленно приоткрылась.

На крыльце, окутанный рассветным сиянием, стоял мертвец. Белые волосы облепили череп. Нижняя часть лица отсутствовала. Пустые глазницы были едва различимы, но под их взглядом в груди Тимоти словно открылась зияющая воронка. Мертвец взялся за деревянный косяк и, волоча ноги, перешагнул порог.

– Это твоя вина. – Его голос был таким же рваным, как его одеяние. – Ты сделал это со мной.

– Я н-ничего не делал! – закричал Тимоти, на локтях взбираясь вверх по лестнице. – Я её верну! Обещаю!

Существо зашаркало к нему, смяв коврик в прихожей. На середине коридора оно взвыло:

– Избавь меня от них!

– Папа! – во всю глотку заорал Тимоти.

– Скажи им оставить меня в покое! – Существо подняло к лицу руки.

– Я… я не понимаю, о чём…

Наверху хлопнула дверь и послышался обеспокоенный голос папы:

– Тимоти? В чём дело?

Парой секунд позже он сбежал к лежащему посреди лестницы сыну и лишь тогда, подняв глаза, обнаружил, что они были дома не одни.

– Кто… кто вы?

«Кто? – повторил про себя Тимоти. – Какое это имеет значение?»

– Это его вина, – указало на него существо. – Я просил его выбросить те банки. Но он приносит их назад, снова и снова. Пробирается ко мне домой и кладёт их мне на кровать. Эти штуки внутри притворяются мёртвыми, но это не так. Они смотрят на меня. Потому что он им так сказал!

– Сэр, я прошу вас…

«Банки? Кого видит папа?» Тимоти с запозданием догадался, что мертвец был очередной иллюзией, и прищурился. Очертания трупа на секунду расплылись.

– Почему бы вам не присесть? – ровным тоном предложил папа и, обойдя Тимоти, медленно спустился в коридор. – Объясните, чего вы хотите?

– Папа, не подходи к нему!

– Я вас знаю, – не слушая его, задумчиво протянул папа. – Мы встречались в школе.

– В школе… – повторил Тимоти. И ему всё стало ясно.

– Это же твой учитель, верно? – обернулся папа. – Мистер Крейн, кажется?

В следующий миг на месте мертвеца возник понурый мужчина в пижаме в фиолетовую клетку.

– Пожалуйста, – простонал мистер Крейн, падая на пол, – скажите вашему сыну, чтобы он перестал.

Папа встал рядом с ним и посмотрел на Тимоти.

– Вызови «Скорую».