Тимоти был практически уверен, что дверь окажется заперта, но ручка неожиданно легко повернулась, и створка приоткрылась. Он всмотрелся во влажную тьму, из глубин которой доносился ровный скрежет и гул древнего мотора, поворачивающего фонарь маяка.

Он решительно пнул дверь, и гул стал громче. Тимоти едва не позвал «ау», но, представив затаившегося в темноте Джека, прикусил язык. Вскоре глаза привыкли, и он обнаружил, что внутри не так уж темно.

Помещение представляло собой идеальный цилиндр с закручивающейся вдоль стены спиральной лестницей, упирающейся в открытый люк в потолке футах в двадцати над полом. Каждые пятнадцать секунд из него бил яркий свет, но и без того маяк изнутри заливало тусклое, какое-то призрачное сияние.

Тимоти осмотрелся. Комната чем-то напоминала заброшенный кабинет Гесселиуса – та же антикварная мебель, карты, фотографии окрестных пейзажей. Вот только здесь явно кто-то недавно был, возможно, даже регулярно сюда наведывался. На столе высилась стопка бумаг, стоял компьютер, телефон. Рядом стояли галогенная напольная лампа и современное офисное кресло. И ни души.

«Может, Эбигейл наверху?» Ржавые болты лестницы не внушали доверия.

Тимоти закрыл дверь, чтобы никто не подобрался со спины, подошёл к лампе и щёлкнул кнопкой. Комнату залил белый свет. Он ещё раз повернулся вокруг своей оси, вдруг всё-таки что-то упустил, и тут его кроссовок зацепился за что-то на цементном полу. Опустив взгляд, Тимоти ахнул.

На полу были высечены знакомые слова: «Правильность. Честность. Жертва». На сером флаге в кабинете Гесселиуса они были вышиты треугольником, но здесь слова отходили от центра, как звезда с тремя лучами, заключённая в шестифутовый круг из каких-то чисел.

Тимоти наклонился, чтобы лучше рассмотреть. Проведя пальцами по бетону, он заметил, что пол маяка состоял из нескольких фрагментов: каждое слово в своём треугольнике, каждое число – в прямоугольнике. Тимоти отошёл в сторону и обозрел всю композицию, стараясь найти связь.

435, 102, 340, 921, 556, 900, 167, 761, 149, 899, 255, 929, 320, 532, 203, 230…

Он что-то упускал…

И тут его осенило.

Карлтон Куигли, Баки Дженкинс, Лерой Два-Пальца Фромм – имена, написанные на полях «Ключа к загадке мертвеца». Бейсбольные карточки. Подсказка Кристиана, оставленная сыну. Номера на куртках игроков служили комбинацией к сейфу. Узнав о замурованном кабинете отца и открыв сейф, Джек Харвуд, как и Тимоти, догадался о маяке, скорее всего, благодаря найденному там дневнику.

Гесселиус уже один раз оставил подсказку в книге. Что, если эта эмблема тоже часть неё? Числа на полу не могли быть порядковыми номерами на куртках, слишком большие. А если это номера страниц?.. Тимоти закрыл глаза и постарался припомнить, на каких страницах Гесселиус написал имена. Первая, вторая и третья базы – Дженкинс, Куигли и Фромм.

Баки Дженкинс… Сто сорок девятая? Тимоти медленно обошёл по кругу и наступил на плиту с высеченным на ней числом «149». Пришлось приложить усилие, но она опустилась на несколько дюймов, что-то дрогнуло под полом и раздался щелчок.

«Да!» – возликовал Тимоти.

Теперь Карлтон Куигли.

Он перешёл к плите с числом «102» и нажал на неё ногой. Та тоже погрузилась в пол, и здание ощутимо содрогнулось от нового щелчка.

Последний номер. Лерой Два-Пальца Фромм.

Тимоти надолго задумался. Он не помнил точный номер страницы. По логике, все плиты могли опускаться, может, попробовать каждую по очереди? А вдруг, наступив не на ту, он что-то сломает? Эбигейл упоминала, что Кристиан Гесселиус интересовался инженерными решениями древних цивилизаций. Что, если он расставил тут ловушки? Нет, нельзя было рисковать. Тимоти ещё раз изучил круг и инстинктивно направился к двум соседним плитам с числами «203» и «230». Память подсказывала, что одна из них была верной, но какая именно? Они были слишком похожи. Вероятно, Гесселиус специально поместил их рядом, чтобы сбить со следа посторонних. Тимоти сделал глубокий вдох и попытался представить перед собой книгу, её потрёпанную обложку, название, выражение лица Зельды Кайт. Пожелтевшие страницы. Имя Фромма было написано на правой странице, как и Дженкинса. Число Дженкинса было «149», нечётным.

Значит, число Фромма тоже нечётное.

203!

Он осторожно наступил на плиту и почувствовал, как она уходит в пол. Новый громкий щелчок сотряс здание, затем пол задрожал. Тимоти в панике отпрянул к столу. Из щелей между плитами вылетела пыль, и треугольные панели со словами одна за другой опустились. Первой скрылась из виду «Правильность», за ней «Честность» и, наконец, «Жертва».

Когда все посторонние звуки стихли, оставив лишь гул мотора, плиты с числами снова выровнялись, а в полу маяка возникла дыра. Панели со словами образовали ступеньки, каждая ниже на два фута предыдущей. А вели они к шершавому скалистому дну, сбоку которого в стене был пробит тоннель, уходящий куда-то под здание.

Тимоти прикрыл рот рукавом и подождал, пока пыль не уляжется, затем пощёлкал фонариком, проверяя, что он всё ещё работает, и направил его луч в тоннель, высветив влажную поверхность крутого спуска, конец которого терялся за поворотом.

«Мне придется спуститься туда?» – ужаснулся Тимоти.

Но какой у него был выбор? Сегодня было полнолуние, он должен был найти Эбигейл.

Спрыгивая с панели на панель, он подумал о сползающей по лестнице склона Зильфе: «Хоть бы с ней было всё хорошо…»

В тоннеле было темно, так что ориентироваться можно было лишь по стенам и низкому потолку. Тимоти старался дышать ровно и глубоко, будто это могло расширить проход. Каждые несколько футов из скалистого пола торчали неровные выступы, создавая подобие ступеней. Луч фонаря отражался от влажных камней, высвечивал паутину и разбегающихся при приближении Тимоти жучков. Он при виде их вздрагивал, словно они могли внезапно раздуться до гигантских размеров и напасть на него, и прибавлял шаг, чтобы поскорее оставить их позади. С потолка то и дело капало, и Тимоти всякий раз вскрикивал, когда капли попадали ему на лицо, и торопливо их вытирал. В одном месте тоннель так сузился, что ему пришлось практически протискиваться, что едва не вызвало у него приступ паники. Сколько ещё идти? Фонарь ощутимо дрожал в руке. Вглядываясь в бесконечную тьму впереди, он пискнул:

– Эбигейл?

Ответом ему стало эхо его собственного голоса, запрыгавшее от стен, как перепуганный грызун в поисках выхода. Тимоти было знакомо это ощущение.

Он закрыл глаза и вызвал в памяти образ брата, не зомби, а настоящего, лежащего сейчас без сознания на больничной койке где-то в Мэриленде. Его брат был героем. Может, Тимоти тоже удастся им стать.

Когда он снова открыл глаза, стены раздвинулись, а потолок стал выше, так что Тимоти смог спокойно выпрямиться. Впереди проход разветвлялся на несколько тоннелей, уходящих в глубь земли. Даже если бы Тимоти знал, какой из них правильный, его нервы были слишком натянуты, чтобы продолжать спуск.

Он сам не заметил, как повёл рукой, и луч фонаря скользнул вбок и высветил большую железную дверь в стене, приоткрытую почти на фут. За ней начинался ещё один тёмный тоннель. Снизу от двери отходили две загнутые буквой «Г» скобы. Судя по их расположению и прибитой к полу доске перед дверью, они служили подобием запора, когда створка была захлопнута. Тимоти прислушался и уловил едва различимое дыхание. У него перехватило в горле, но всё же он заставил себя тихо позвать:

– Эбигейл?

Пара томительных секунд, и из темноты донёсся высокий стон.

Эбигейл!

Тимоти навалился всем телом на дверь, и под скрип ржавых петель и скрежет железа по неровному полу та отворилась до конца.

Первым, что увидел Тимоти в луче фонарика, была светлая бесформенная фигура посреди какого-то мусора. Она пошевелилась и повернулась к нему, явив грязное лицо и чёрные волосы. Эбигейл. Её глаза были красными от слёз и круглыми от ужаса. Рот был заклеен чем-то вроде толстого слоя паутины. Руки, заведённые за спину, были привязаны к деревянному столбу, поднимающемуся до самого потолка пещеры.

Присмотревшись, Тимоти похолодел. Мусор вокруг Эбигейл. Это была целая гора старых костей.

«Это всего лишь кости», – подумал он, испугавшись, что сейчас упадёт в обморок.

Эбигейл умоляюще застонала.

– Мы выберемся отсюда, – пообещал он. – Не бойся.

Услышав что-то у себя за спиной, Тимоти резко развернулся и направил луч фонарика в темноту. К его лицу метнулись покрытые паутиной когти, и он заорал. Кошмария! Она прыгнула на него, Тимоти инстинктивно ударил по размытому за вуалью лицу, но рука прошла насквозь, и фантом исчез. Фонарик выскочил из пальцев Тимоти и откатился к дальней стене, сам он с криком отшатнулся и, потеряв равновесие, завалился на спину.

Кто-то схватил его сзади за плечи, дёрнул в глубь пещеры и швырнул на пол. Кто-то пробежал мимо него к двери и подхватил обронённый фонарик, и Тимоти на четвереньках бросился к закрывающейся железной створке.

В быстро сужающейся щели мелькнуло лицо Джека.

– Спокойной ночи, детишки, – усмехнулся он.

И захлопнул дверь.