Глава 17

За последние десять лет работы психотерапевтом я раздала больше тысячи визиток. Ни одна не доставила мне проблем, в отличие от этой. Я смотрела на визитку из кошелька Джона Эбботта, которая вернулась на мой стол, все еще в пакете для улик. Под ней без защитного чехла лежала бумага, которая мне очень не нравилась. Ордер.

— Что с кофе? Там мята? — детектив Сакс поглядел в бледно-голубую кружку, которую ему, наверное, вручил Джейкоб.

— Если кофе из приемной, да. Вы можете его вылить, если вам не нравится, — я перевернула страницу ордера и оглядела его секции, надеясь увидеть чудо в коротких и точных формулировках. В соответствии с ордером, я должна была отвечать на вопросы о психическом состоянии Джона Эбботта и любых правонарушениях, о которых мне известно, но никто не обязывал меня отдавать клиентские записи. Слава богу.

— Нет. Все в порядке. Неплохо, на самом деле, — он подтянул один из стульев и развернул его к моему столу. — Вы можете оставить этот ордер себе. Это ваш экземпляр.

— Спасибо, — язвительно сказала я.

Он сел и открыл блокнот.

— Мы немного внимательнее изучили Джона Эбботта, — он взглянул на меня. — Интересный человек.

— В каком плане?

— Бросьте, док, — улыбнулся он. — Давайте прекратим эти игры. Я достал ордер. Теперь давайте поговорим открыто, ладно? У меня полно плохих парней, которых нужно поймать.

Да, а у меня бизнес, который нужно защитить. Если бы семья Брук Эбботт подала на меня в суд за халатность, мне пришел бы конец и финансово, и профессионально.

— Я не хочу играть в игры, — сказала я. — Но вы не можете высказать случайное наблюдение и просто ожидать, что я начну выкладывать информацию. Задайте вопрос, и я на него отвечу.

Выражение его лица стало кислым.

— У нас три заявления на мистера Эбботта за вуайеризм. Что вы можете рассказать мне о его сексуальных извращениях?

— Что? — у меня отвисла челюсть. Двенадцать месяцев консультаций, и тут такой сюрприз. — За кем он подглядывал?

— За разными богатыми женщинами. В большинстве случаев его зафиксировали камеры наблюдения. Вы хотите мне сказать, что ничего об этом не знаете?

— Я бы поклялась в суде, — я подняла руки, демонстрируя невиновность. — И честно говоря, меня это шокирует. Я… — я замолчала, не желая нарушать конфиденциальность Джона больше необходимого.

— Что?

— Вы уверены, что это был он?

— Три разных заявления от трех разных женщин за семь лет? — он кивнул. — Да. А что?

— Это просто не соответствует типу его личности, — поморщилась я. — Джон был очень точным, организованным человеком. Он все продумывал, иногда зацикливался. А в сексуальном плане… К слову, этот ордер касается смертей Брук и Джона Эбботтов, поэтому я не понимаю, какое отношение к нему имеют сексуальные пристрастия или отклонения, но я не против ответить на вопрос, потому что он простой. У Джона Эбботта не было сексуальных извращений, как вы выразились. По крайней мере, со мной он ими не делился.

— Он никогда не флиртовал с вами? Не говорил ничего неуместного? Не заставлял вас почувствовать себя неловко?

— Я шокирована, что он следил за женщинами, — покачала головой я. — Если на то пошло, он был полностью сконцентрирован на своей жене. Он вел себя асексуально по отношению ко мне.

— Вы когда-либо ощущали себя в опасности в его обществе? У вас возникало ощущение, что он проявлял нездоровый интерес к вашей личной жизни?

— Совсем нет.

— Значит, никаких сексуальных извращений, — он поглядел на меня, словно не веря в это.

— Не то чтобы я знала об этом или замечала определенные признаки, — я развела руками. Свой тон я держала ровным, а остаток своего мнения — при себе. В постоянных подозрениях Джона касательно своей жены и других мужчин я видела латентную гомо- или бисексуальность. Но это была чистая догадка с моей стороны, которую я не смогла бы доказать. Безрассудно было заявить, что мужчина, желавший убить свою жену, хотел этого из-за растущего недовольства собственной неспособностью испытывать к ней влечение или вступить с ней в сексуальный контакт. Поделившись этой информацией, я могла бы оказать медвежью услугу и Джону, и расследованию детектива Сакса, масштаб и фокус которого все еще казались туманными.

Я зашла в опасные воды.

— Что конкретно вы расследуете?

Он поглядел на меня, а затем сказал:

— Я не совсем уверен. Что-то не так. Со сценой на кухне, с тем, что он лечился у психиатра… и с другими вещами.

— Какими другими вещами? — нахмурилась я.

Он пожал плечами, настала его очередь увиливать:

— У меня последний вопрос, по крайней мере, пока.

Вот оно. Момент, когда все развалится. Начало конца. Мне с трудом удалось не напрячься и не дернуться.

— В мой прошлый визит я спросил, стоит ли мне подозревать не самоубийство, — он посмотрел на меня. — И вы сказали, цитирую: «Исходя из того, что я знаю, нет».

— Верно, — кивнула я.

— Вы все еще придерживаетесь этого утверждения?

— Конечно, — он все еще был зациклен на этом? Ставил под вопрос смерть Джона Эбботта и игнорировал предполагаемый сердечный приступ Брук?

— Давайте я немного перефразирую вопрос. Если бы я сказал вам, что Джона Эбботта нашли мертвым из-за ножевого ранения, вы бы заподозрили самоубийство?

Что ж, это интересный вопрос. Я улыбнулась, наслаждаясь игрой.

— Его мертвая жена лежала рядом, верно?

— Сделайте вид, что нет.

— Такое нельзя проигнорировать, — фыркнула я.

— Большинство мужей не убивают себя, когда их жены умирают от сердечного приступа.

Отличный аргумент.

— Хочу прояснить, — возразила я, — большинство эмоционально уравновешенных мужей не кончают с собой, когда умирает жена, — только если не он ее убил. — Но Джон Эбботт не был эмоционально уравновешенным. Я не говорю, что он был сексуальным маньяком, — поспешно добавила я, — но он не был эмоционально… — я запнулась. — Может, уравновешенным — это не совсем правильное слово. Давайте вернемся к вашему вопросу. Если бы вы сказали мне, что Джона Эбботта нашли погибшим из-за ножевого ранения, мое первое предполжение не отличалось бы от предположений большинства: кто-то его пырнул, — я наклонилась ближе. — Но, если бы вы сказали, что Брук Эбботт умерла первой, я бы немедленно заподозрила самоубийство. Сто процентов, без колебаний.

Я подалась вперед, оперевшись о стол и наслаждаясь гипотетическими размышлениями.

— Во-первых, какой еще может быть вариант? Брук умерла, а затем появился какой-то незнакомец и убил Джона? — я состроила скептическую мину. — Маловероятно. Но вот на что вам правда нужно обратить внимание, — следующие слова я подбирала осторожно, — у Джона была нездоровая эмоциональная привязанность к Брук. Ее смерть повлияла бы на него не так, как на обычного мужа. Я согласна, стандартной реакцией мужа было бы не самоубийство. Но с Джоном? — я откинулась в кресле. — Это вероятно.

— Ага.

Невероятная проницательность, сложная шахматная партия из слов и высказываний, а он ответил словом, недалеко ушедшим ушедшим от мычания. Не то чтобы я ожидала апплодисментов и бурного одобрения, но все же.

— Позвольте подбросить вам безумную идею, — он поставил чашку с кофе на стол.

Я ждала, ощущая, как ускорился пульс.

— Брук убивает Джона, а потом умирает от сердечного приступа.

— Нет, — с неловким смешком ответила я.

— Нет? — он приподнял темную бровь.

— Нет, — я покачала головой, затем замерла, убеждаясь, что резкая реакция была обоснованной. Было ли возможно, что Джон рассказал о своих темных фантазиях или попытался ее убить, а она дала отпор и убила его, защищаясь?

Вероятность была невысокой, но блекла перед лицом намного более очевидной правды: Джон отравил ее и убил себя. Я бы ни за что не позволила вывалять имя покойной Брук Эбботт в грязи. Я бы нарушила конфиденциальность Джона и рискнула репутацией при необходимости. Я покачала головой:

— Точно нет.

— Ладно, — он встал. — Как я уже говорил, это просто безумная теория. Спасибо. Я свяжусь с вами, если возникнут еще вопросы.

Я взяла свою визитку, все еще в пакете, и протянула ему.

— Возьмите.

Он взял ее, а затем протянул руку.

— Спасибо за уделенное мне время, доктор Мур.

— Когда угодно.

Я наблюдала, как он уходит, и молча молила его не возвращаться.