Глава 28. Фойе
Я лежал лицом вниз на холодном полу. В голове все еще бесновались отзвуки былых впечатлений, соревнуясь за лидерство. Рев цифрового торнадо, тела ботов, медвежий рык, оружейный блеск, крен вертолетов, свист шин спорткаров, стильные гаджеты и загадочные торговцы. Бледное лицо Шанталь, ее бессильно спадающие руки, цепляющиеся за рытвины парка. Лайм смотрит на меня, сжимая топор, словно думает, успел ли я сболтнуть насчет его поступка другим участникам группы, или же остаюсь единственным свидетелем его преступления. В живой Москве я однозначно попадаю под опасность мести. С другой стороны из абсолютной пустоты глядит Меркуцио, думая, что ему делать со мной – не подлежащим воспитанию игровым элементом, подверженным всплескам эмоций. Сколько можно рассказать мне, как лучше наблюдать за реакцией, насколько высоко подвесить веревочку – ведь я упорный и продолжу прыгать. Бурелом, который, несмотря на истинный возраст, прекрасно понимает всю мою оторванность от нового мира, что лишь начинается с выходом Версианы – эпохи новых технологий и старых, позабытых отношений, где мне нет места. Джек, методично говорящий мне, что делать и как себя вести, потому что лучшее, на что я способен, – это слушать чужие приказы. И снова Шанталь, чудесная, восхитительная Шанталь Делаж-Дебюсси, модель и косплеер, наездница и пилот, знаменитость обеих реальностей, для которой все произошедшее останется сном, от которого надлежит проснуться. Белая майка и рваные синие джинсы с проглядывающей блестящей, прекрасной кожей сменятся на серую патентованную ткань сиано-костюма, который девушка скинет с себя, сладко зевнет и отправится в душ. Некто Арбестер, что героически нес раненую нимфу, останется далеко позади – в цифровых логах проекта, если этот журнал кто-то ведет. А что до чувств – они не сохранятся вовсе, лишь в воспоминаниях, но и те угаснут со временем. Пропадет даже ставший таким родным зеленый мешковатый свитер.
Если я не вернусь домой – может, мне возвращаться и не стоит? Не хочется при пробуждении увидеть лишь стыд, страх, боль, горе и одиночество. Это все, что оставит мне Версиана. Другого я не получу. Потому что и не заслужил.
Хватит валяться.
Я оттолкнулся ладонями, поднялся, внимательно следя за ощущениями – не сломал ли чего. Вроде нет. Стоял и смотрел по сторонам, стараясь не делать поспешных выводов. Желательно, конечно, никаких не делать.
Потому что вокруг меня возвышался сплошной белый ангар, если только существуют куполообразные строения такого масштаба. Он не был пустым – напротив, повсюду простирались рифленые мостики, между которыми мелькала аппаратура непонятного назначения, пролегали тросы, ветвились трубы. Обозвать это компьютерным залом можно было с большой натяжкой, хотя серверные стойки я опознал безошибочно. И запах – компьютерное нутро, шлейфы, пластик, даже эпоксидка.
Единственным источником звука, помимо моих шагов, был сравнительно небольшой черный купол посреди ангара – тех же пропорций, что и главное строение, только я находился снаружи него. Я обошел его кругом, чувствуя, как чуть прогибаются пластины моста под ногами. Ни единого окошка, только с правой стороны – нечто, похожее на люк. Обернувшись, я не обнаружил никаких других дверей во всей комнате, если так можно было назвать пространство, в котором ни один клаустрофоб не взволнуется.
Если выход всего один – значит, надо идти через вход. Я потянулся к люку черного отсека и услышал предупреждающий голос:
– Лучше не надо.
– Кто тут? – спросил я, стараясь не обращать внимания на колотящееся сердце.
– Здесь только мы.
Обернувшись, я увидел Камиллу. Стюардесса стояла совсем рядом, одетая в красивый, минималистичный деловой костюм, в которых можно встретить, например, секретарш судебной палаты. В стильно завитых волосах торчали деревянная и платиновая палочки.
– Ты говоришь чуть иначе, – заметил я. – Быстро обучаешься?
– Стараюсь, – ответила Камилла приветливо. – База маловата.
– Даже не знаю, кто из нас шестерых мог бы ляпнуть подобное. Надеюсь, это не я.
– Нет, Арбестер. Не ты.
– Ясно. – Я обернулся на люк. – Так почему туда нельзя зайти?
– Можно, но ты не захочешь.
У Камиллы появилось заметно больше жестов. Еле видимые движения головы, глаз, плеч и даже бедер. Она переходила на полноценный вербальный язык.
– Почему не захочу? – возразил я. – Мне тут столько всего повидать пришлось, что я и в своих желаниях не уверен.
– Это Батискаф, – пояснила девушка.
Я похлопал глазами, снова обернулся на черный купол.
– Вот это? – переспросил я. – Я в Батискафе?
– Вроде бы мы снаружи него, разве нет? – скромно заметила девушка.
– Ну да, сделаю вид, что это все объясняет. Задам очевидный вопрос: где мы? Что это за место?
– Виртуальный шлюз входа-выхода для администраторов, ныне заброшенный. Компания «Сиана» называет его Фойе. Обычно пользователям не полагается его видеть, но ты покинул Версиану нестандартным путем.
– Ага, – с энтузиазмом кивнул я. – Так, стало быть, я выбрался из Версианы?
– Почти. В данный момент происходит процедура выхода из игры.
– И возвращения в нормальный мир?
Камилла кивнула, скосила глаза влево. Не помню в упор, это признак лжи, или воспоминаний?
– Не очень понимаю, что такое «нормальный мир», – призналась она. – Ты возвращаешься туда, откуда пришел.
– Ясно… – Я постучал пальцами по белоснежной коробке с не пойми чем. – Ты права, мне не стоит тебя доставать вопросами. Вряд ли ты понимаешь хотя бы, кем сама являешься. Даже я не понимаю. Лучше скажи, когда я уже выйду отсюда?
– Дай подумать. – Камилла приложила палец к губе и едва меня не рассмешила. – Процедура выхода из Версианы через Фойе ни разу не тестировалась на пользователях.
– Полагаю, ни разу, – согласился я. – В Версиане еще никто не устраивал лавин и разломов. И все же – сколько?
– От пяти до шести минут, согласно моим подсчетам.
– И потом я очнусь в сиано-костюме?
– Да.
– Хорошо, а мои друзья? Джек, Бурелом, Шанталь, Меркуцио, Лайм? Почему я их тут не вижу, что с ними?
– Фойе уникально для каждого игрока.
– Сгодится и такой ответ. – Сердцебиение уже не волновало, словно ангар поглощал меня целиком. – И каков статус каждого из них?
– Бурелом, Шанталь, Меркуцио, Лайм ждут выхода из игры в своих Фойе. Джек заперт в своем Батискафе.
– Отлично, он справился! – воскликнул я. – Держись, братан, я иду…
Черный купол испустил сдавленный вопль, заставив меня отскочить в сторону Камиллы. Я наступил ей на ногу. Снова этот голос – определенно ведь женский!
– Что это? – забормотал я. – Кто там сидит?
– Я не знаю, как ответить на твой вопрос.
– Все ты знаешь, – повернулся я с яростью. – Кто там?! Бот, человек, разработчик? Если Батискаф свой для каждого, то почему в моем Батискафе кто-то сидит?
– Мне очень жаль, Арбестер, – сказала Камилла с совсем легким оттенком робости. – Я действительно не знаю. Есть лишь один способ выяснить.
– Вот этот, да? – Я подбежал к люку. – Надо его открыть и посмотреть?
– Ты можешь это сделать, если таков твой выбор.
Печаль в ее тоне заставила меня остановить руку, уже протянувшуюся к единственной кнопке на черной поверхности. Я сжал трясущиеся пальцы в кулак, чуть отступил.
– Меня затянет внутрь, так ведь? – догадался я.
– Да.
– И я не смогу выбраться из игры. Даже в Фойе не вернусь.
– Да.
– Но если я зайду, то я увижу, кто там, верно?
– Верно.
– Надеюсь, ты в самом деле представляешь Версиану, а не просто так мне поддакиваешь, – пробормотал я. – Дай подумать. Мы сегодня играли, не имея шанса выйти наружу, кроме как через этот конченый Батискаф, который убивает при выходе. Нас таким образом подставил Меркуцио, чтобы затем вместе с нами искать выход. Он не нашел, зато нашел Джек. Джек разрулил ситуацию, найдя для нас способ выйти не в Батискаф, а сразу в Фойе – техническую комнату для админов. Я все верно сказал? И, если ты еще раз скажешь «да»…
– Ты в самом деле все правильно говоришь, Арбестер, нуб ты долбаный, – ответила Камилла. – Если тебе приперло склеить ласты в Батискафе – открывай дверь и вперед. Но будет азаза. Так что лучше не мацать.
Я прислонился спиной к черному куполу. Он холодил, точно бак с жидким азотом.
– Да, училась ты быстро, но со стилем у тебя проблемы, – резюмировал я. – Узнал почти каждого. Дам совет: не копируй меня. Сотри из своих датабанков все, что связано с Арбестером.
– Не могу я это сделать, ты же знаешь.
– Нет так нет, я хотел как лучше… Сколько у меня времени осталось до выхода?
– Три минуты.
– Ничего, я подожду. – Стоять у стенки Батискафа было невыносимо, но я держался – сильно уж хотелось охладиться. – Черт, Камилла, это хреново. У нас же все получилось, да? Я весь день думал, кто там кричит в Батискафе, зовет на помощь. И вот стою у самой разгадки, но если посмотрю ее – не вернусь никогда. Некому будет прибежать ко мне домой, чтобы вытащить из костюма. И перчатки Джека у меня нету. Да и самого Джека некому тогда будет спасать. А если не открою – то буду жить, но ответ ускользнет навсегда. И я не узнаю, кто там кричал. Кто и почему находился со мной в общем профильном сеансе. Так нечестно, Камилла.
– Это был вопрос?
– Я устал от вопросов.
Подняв голову, я заметил, что стены ангара уже не белые. По ним носились гигантского размера и изумительного качества цветные картинки.
– Что это? – Я оторвался от стены Батискафа, с недоумением глядя на отдельные знакомые моменты. Таблицы текста сменялись графиками, те, в свою очередь, фотографиями Москвы. Вся эта информация наползала друг на друга, то и дело расплываясь и фокусируясь снова.
– Фойе готовится выпустить тебя, – отвечала стюардесса. – Запущен обратный отсчет. То, что ты видишь, – краткое содержание твоих приключений в Версиане за последний сеанс.
– То есть за весь день?
– Да.
– Так вы все-таки следите за нами и записываете все ходы, – скептически сказал я. – Так и думал.
Камилла снова грустно улыбнулась.
– Для детальной записи игрового процесса даже одного игрока требуются солидные массивы данных, – уведомила она. – Нет, логи не ведутся. Лишь в ключевых моментах, вроде взятия и завершения квестов, беглого просмотра сторис, если игрок их смотрел, а также смены игровых локаций.
– И эту анимацию показывают всем игрокам при выходе из игры, – догадался я. – Только остальные ее прямо через костюм видят. Ну, вернуться в Версиану на текущем аккаунте я при всем желании не смогу, можно и посмотреть кино…
– Сможешь.
– Чего? – не понял я. – Меня же обнулят. Профиль Арбестера исчезнет.
– При выходе через Фойе игровой профиль сохраняется с учетом всего набранного прогресса.
– Э-э-э… Что?! – вытаращился я. – То есть никого из нас не обнулят?!
– Обнуление перезапускает игровой мир Версианы при старте. Фойе в игровой мир Версианы не входит.
Я чуть не осел на пол.
– Получается, наша команда сохранится, – выговорил я, пытаясь понять, что это меняет и какие суждения мне позже предстоит переосмыслить. – Я никогда не просил об этом, но ладно уж. Все равно играть силой вы меня не заставите.
Картинки все чаще показывали Джека с Шанталь и куда реже Лайма и Меркуцио. Бурелом мелькал в основном частями – стоящие торчком медвежьи уши, когти, озорные глаза. Как будто медведь был слишком монументален, чтобы поместиться на стены ангара целиком.
Или же я в общей сложности за день смотрел на Джека и Шанталь намного чаще, чем на остальных.
– Погоди-ка, – нахмурился я. – Джек вышел не через Фойе. Джек попал в Батискаф. Значит, его профиль сохранен не будет?
– Не будет. Аккаунт Джека подлежит обнулению. Но Джек сможет возобновить игру с нулевого уровня.
– Думаю, он это переживет. – Я потер лоб. – Джек, Джек… Отдать бы тебе свои достижения в Версиане. Все равно мне они уже ни к чему.
Я молчал, ожидая выхода. Значит, кроме моей учетки, в игровых дебрях «Сианы» сохранятся записи о прогрессе четырех участников. Не пяти. Они не смогут в случае чего собрать статик без меня, так что не поиграть теперь Бурелому в старой доброй компашке.
– Четырех… – бормотал я, следя за цифрами на экране. – Пяти…
На гигантском экране что-то было не так. Логическая ошибка в статистике моих приключений. Мысль летала в голове, словно хихикая надо мной. Проще было бы поймать летающую по Фойе птицу, чем эту, малопонятную пока, идею. Четыре и пять. Пять и четыре.
– Камилла, можешь остановить анимацию на показе моих квестов? – попросил я.
Девушка в костюме пошевелила пальцем, и белая стена ангара высветила громадный шрифт с записями всех моих похождений.
– Стартовые квесты мимо, – бубнил я себе под нос. – Памятник с лошадью, не то… Вот. Очки опыта за Архивы. Там же прогрессия, верно?
– Верно, – подтвердила Камилла и принялась озвучивать данные с экрана: – «Проверить Архив игрока: Шанталь. Квест завершен. Ваш уровень опыта: семь».
– Да, до этого было пять, я помню, – затараторил я. – Дальше.
– «Проверить Архив игрока: Бурелом…»
– Переходи сразу к цифрам!
– Десятый уровень.
– За Шанталь два, за медведя три, – соглашался я, надеясь, что следующие строки на экране ошибочны и сейчас Камилла назовет мне истинные цифры. – Значит, дальше четыре за Меркуцио?
– Нет, – ответила цифровая девушка, и у меня в глазах потемнело. – За Меркуцио было пять. Четыре очка опыта тебе дали за проверку Архива Джека.
– Все, хватит, – оборвал я. – Спасибо. Дальше не надо.
Четыре и пять. Пять и четыре. Цифры на экране выводили прогресс накопления опыта в истинном порядке. Ошибки не было.
Мне все стало ясно.
Я рухнул на рифленый мост, закрыл глаза руками. Черт, черт, черт. Ну почему все так сложилось?
– Время вышло, – торжественно объявила Камилла. – Фойе закрывается. Спасибо за игру!
– Иди в пень, – пробурчал я, не поднимая головы.
Даже через ладони я видел, что освещение ангара заметно падает. Мягко растворился холод, ушла гравитация, затихли звуки Батискафа, чей люк у меня так и не хватило духу открыть. Я не шевелился, пока ко мне не вернулось управление телом.
На этот раз настоящим.
