Глава 10. Сбор

– Господа, – начал Бурелом, с трудом впихнув толстый зад между ручек деревянного кресла. – Я пригласил вас с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие. К нам едет Батискаф.

Лайм в нерешительности уставился на медведя, и я мягко подтолкнул его в спину, приглашая занять место за двумя составленными столами. Кафе на открытом воздухе – неплохая альтернатива собранию в душных подвалах, тем более что солнце уже начинало припекать и навес из зеленых насаждений оказался очень даже кстати. Интересно, это бото-лиана такая? Или игра считывает показатели настоящего растения прямиком из Москвы и я наблюдаю воплощение НПС в растительном мире?

Шанталь завидела меня, замахала рукой в приветствии. Я благодарственно похлопал себя по животу, снял куртку, остался в подарочном свитере. Надеюсь, остальные не поймут, что я мерзляк еще тот. Девушке в ее майке было вполне комфортно, и Бурелом разглядывал ее с поистине медвежьим аппетитом. Наверняка он, как долгий и упорный фанат Версианы, знал о Шанталь все что можно. Или даже чего нельзя.

Мы с Лаймом уселись рядом на два свободных стула. Джек и Меркуцио озабоченно переглядывались, а стример вдобавок что-то мониторил в своем сотовом. Похоже, что телефоны у всех были разные. Неужели звонить могу только я один?

– Познакомьтесь, это Лайм, – сказал я. – Лайм, это Джек, Бурелом, Меркуцио и Шанталь. Все они в реале являются точными копиями того, какими ты их видишь. Бурелом в особенности.

Медведь загоготал, вздернув нос. Ему на ноздрю упала лиана, и он дернул башкой, смахивая ее.

– Для опоздавших коротко подобью итоги, – произнес Джек, толкая нам бутылки с колой. – Примерно полчаса назад все мы получили сообщение от Камиллы. Она рассказала про Батискаф и невозможность выйти из игры. У нас проблема – общая, на всех и каждого. Решать тоже давайте вместе.

– Ты прав, – согласился я, наливая колу в стакан. – Мне играть что-то расхотелось. Расскажите про Батискаф, мне и Лайму тоже. Мы с ним оба тут новички.

– Это хрень, которой не должно было быть! – рявкнул медведь.

– Тише, Бурелом, – спокойно попросил Меркуцио. – Пусть Джек расскажет. Он не просто гамал в игру на раннем доступе, а изучал. Да и рот у него поменьше, не такой громкий.

– Благодарю. – Джек придвинулся к столу. – Говорю то, что знаю. Когда «Сиана» разрабатывала свой проект, то поднимался вопрос о внедрении режима сложности, на котором игрок рискует жизнью. Видимо, вцепились в те три процента угрозы и начали развивать идею. Должен признать, оно не лишено смысла. Вот создаете вы симулятор реального мира с полным погружением. Преуспели на своем пути. Дальше что – просто бегать в нем и беспределить, ничем не рискуя? Нет уж, раз симулировать, то по полной. Версиана началась не с идеи игры, а именно с идеи симуляции – ясен пень, что в этом вопросе пошли до конца. И так появился Батискаф. Виртуальный кусок мира, который обрабатывает любой входящий в него аккаунт и шлет команду, которую не способна сгенерировать вся остальная симуляция.

– Множественный сигнал через нейроинтерфейс, – растолковал Меркуцио. – Прямо через костюм, на шейный отдел позвоночника. Одна строка кода рушит связь головного мозга с телом. Второй приказывает сердцу остановиться. Третий советует легким схлопнуться. Список длинный. В его конце – удар током на всю мощь костюма.

– Верно, – подтвердил Джек. – На самых ранних, еще закрытых тестах Батискаф прикрутили к Версиане и ввели продуманный перечень условий, при которых игрок туда попадает. В отличие от сигнала перечень был коротким. Это смерть персонажа в игровом мире.

– Элементарно! – Бурелом попытался присвистнуть, но получился звук, сделавший бы честь новой волне дабстепа. – Помер в Версиане – изволь помереть в Москве. Только и дураку понятно, что комнату смерти из игры выпилили еще перед запуском альфы. Ни один из живых игроков в ней ни разу не был. Она так и осталась в легендах. Не знаю даже, на ком ее могли тестировать.

– Батискаф не легенда, – вздохнул Джек. – Я видел листинг кода этой комнаты. Давно, когда о Версиане и не писали еще. Он свободно распространялся в игровых журналах, даже физики его разбирали. Код был простой и короткий, без лишних деталей, как и любое оружие.

– Часть пиара, – уверенно сказал Меркуцио. – Твой листинг не имеет отношения к тому, как в результате был запрограммирован Батискаф.

– Неважно, был ли конкретно тот код настоящим. Конечно, не был, но он правдоподобно выглядел. Я прочитал и убедился: вполне реально заставить сиано-костюм убить игрока.

– Все равно реклама, – настаивал стример. – Когда корейцы запускали первые ММО-гриндилки, они сами же раздували скандалы про смерть от эпилепсии, которая непременно настигнет даже того, кто эпилепсией не страдает. Смотрите, наша игра способна убить по-настоящему, бла-бла-бла!

– Я не исключаю варианта, что, если бы Батискафа не было, то его надо было бы придумать в промо-целях, – не стал спорить Джек. – Только это не объясняет, почему он тут есть за сутки до запуска. Может, его все же решили ввести, а на нас протестировать?

– Бред! – Меркуцио хлопнул по столу ладонью, схватил стакан и залпом выпил. Судя по количеству пены, у него там точно не кола.

Шанталь посмотрела на меня с легким испугом.

– Есть еще одно объяснение, – предположил я. – Ошибка. Обычная человеческая ошибка. Нам же дали доступ не в саму игру, а в некоторый ее специфический вариант. Условно скажем, выделенный сервер. Насколько я понял, мы тут качаемся быстрее, чем это будет для остальных игроков. Пропускаются многие стартовые квесты. Быстрее летит шкала навыков. Я не уверен, что это тот самый игровой мир, куда завтра впустят всю остальную толпу. Думаю, мы с вами в глобальном открытом зале, предназначенном для внутренних тестов. И из него забыли выпилить Батискаф.

Судя по молчанию, я внес дельную гипотезу.

– А ты прав, – неожиданно сказал Бурелом. – Качаемся мы жесть как быстро. Такого быть не должно. В бетке все было сильно медленнее. Кто-нибудь помнит, что там на релизе обещали, какую скорость кача?

– Разумеется, помню, – хмыкнул Джек. – Судя по официальным нотам, рост навыков в Версиане строго ограничен десятью сутками реала на уровень. Как бы ты быстро ни играл, сколько бы ни сидел в костюме, хоть никогда из него не вылезай и живи на внутривенном питании и сломя голову собирай максимум экспы, – ты не сможешь набрать первый уровень раньше чем через десять дней. Второй еще через десять. И так далее. Можно, наверное, влезть в неделю с кучей внутриигровых условий, но сути не меняет. – Джек посмотрел на изменившегося в лице Лайма и уточнил: – Напомню, что в Версиане, в отличие от других игр, путь начинается не с первого уровня, а с нулевого. Первый еще надо заработать.

– Неделя или даже больше, – произнес я. – А мы с вами уже уровня второго-четвертого. Игра сильно ускорена, получается?

– Она жесть как ускорена, – кивнул Меркуцио. – Мы с вами сейчас находимся на уровнях, которых мировые топ-гильдии достигнут через два месяца. Но на конкурсе нас всех об этом предупреждали по почте, когда присылали доступ.

– И сколько всего тут уровней? – впервые подал голос Лайм.

– Тоже нуб? – сочувствующе посмотрел медведь. – Тридцать.

– Тогда… – Лайм почесал шею. – Игра рассчитана на десять месяцев?

– Год непрерывного дрочева при самых реалистичных прогнозах, – уточнил Меркуцио. – А нам с вами дали шанс пробежать ее за сутки. Конечно, потом весь прогресс заберут, аккаунты будут стерты, начинай все заново. Но я уже впечатлений набрался выше крыши. Осталось только выбраться. Есть варианты, как обойти Батискаф?

– Только один, – сказал Джек. – Лавина.

Все уставились на него, и я в том числе. Меркуцио усмехнулся, покачал головой, снова налил себе какого-то адского пойла.

– Чего смеешься? – нахмурился Джек. – Нам надо выбраться через системную ошибку. Сломать игру. Лавина – единственный баг, который не устранили, предупреждение о нем прописано даже в пользовательском соглашении. Впрочем, охотно верю, что ты его не читал.

– Лавина – миф, – убежденно произнес Меркуцио. – Ты видел, как я пытался ее вызвать. Между прочим, это было непросто. И, как мы выяснили, я реально рисковал башкой. Если бы меня грохнули копы – я бы имел сейчас шанс скопытиться в Батискафе. Напомните, какой именно шанс?

– Десять процентов плюс уровень, умноженный на три, – откликнулась Шанталь, критически осматривая пилочку для ногтей.

Вот как. Значит, вся команда и впрямь получила те же данные от Камиллы, что и я.

– Ты не учитываешь технический нюанс, – сказал Джек. – Качество лавины также зависит от уровня игрока. Она относится к хай-левел контенту. Только игроки высшего уровня способны вызвать ее как положено. Конечно, теоретически. Сможем и мы, если успеем вкачаться до обнуления, а до него осталось девятнадцать часов. Затем вызываем лавину, ищем прорывы реальности и забегаем туда. Профит.

Меркуцио почесал аккуратно обработанную бороду, успев взглянуть на Шанталь с благодарностью. Нахмурился. Собрался еще выпить, но передумал и спросил:

– Это точно?

– Я прогонял через игровой калькулятор всякие симуляции действий игроков на топовом уровне. Да, Меркуцио, такая возможность есть. Кстати, ты молодец, потому что лавину все же вызвал – пусть и маленькую, соразмерную твоему четвертому уровню из тридцати. На тридцатом ты бы порвал этот город в клочья. И твои навыки еще пригодятся. Может, они нас всех спасут.

– Ребят, погодите, – подала голос Шанталь. – Тогда выходит, что все, что тут творится, имеет смысл. Нас засунули в игру, дали возможность пройти ее за день, но не сказали, что, если не пройдем, то умрем.

– Получается, так, – думал вслух стример. – Конечно, я повторю замес с удовольствием. А затем выберусь и найду, кому зарядить в морду. Но вы забыли про вероятность попадания в Батискаф по ходу кача.

– Ты хотел сказать, про вероятность выхода из него ногами вперед, – поправил я. – Если кого-то из нас убьют в Версиане – попадем в Батискаф сто процентов. А дальше считаем. Прямо сейчас ты выйдешь из него мертвым с вероятностью в двадцать два процента. Затем двадцать пять. Двадцать восемь. Чем больше качаешься, тем выше риск невозврата. А на тридцатом…

– Будет сто процентов, – прохрипел Лайм.

– Именно, – покивал Джек. – На высшем уровне нам помирать никак нельзя. Не вернемся. Не рекомендуется и сейчас, но – имеем что имеем.

– Предлагаю не качаться, – внес идею Бурелом, лакающий пиво из пятилитрового жестяного жбана, у которого он оторвал всю верхнюю часть. – Останемся где были. Пройдет день – обнулимся. Если это все развод и нас снимают камеры – то нас вытащат, а кто-то просто потеряет на нас бабло. Если это все по-настоящему – ну, попадем в Батискаф. Будем там сидеть, пока нас не вытащат и из него. Двадцать два процента на смерть – это семьдесят восемь процентов на жизнь. Я рискну. Останусь тут.

– Не выйдет, – снова сказал Лайм. – Я пробовал выйти пять раз. Все время попадал в эту… комнату. Там нельзя остаться. Выбрасывало назад.

Все уставились на Лайма, как на привидение.

– Пять раз? – не поверил Джек. – Да ты рисковый…

– Я не знал, – без эмоций среагировал Лайм.

– Все нормально, – успокоил я его и неожиданно вспомнил: – Слушай, а ты, когда был в той комнате, не слышал случайно ничьих криков?

– Криков? – с нажимом переспросил Меркуцио.

– Да. – Я повернулся к стримеру. – К тебе тот же вопрос. Ты тоже пробовал выйти и тоже попал в Батискаф. Когда там был я – то кто-то кричал «помогите». Тихо и далеко.

– Ничего я не слышал, – отмахнулся Меркуцио.

– И я ничего, – вторил ему Лайм.

– Сознание чудит, – догадался Джек. – Тебе показалось. Чтобы проверить, тебе надо опять попробовать выйти из Версианы, но давайте уже рисковать не будем. Нет, Бурелом, сидеть на месте – не вариант. Останемся ждать, где ждали, – попадем в Батискаф железно. Рискнем докачаться до максимума и вызвать лавину – появится шанс на выход, минуя комнату смерти.

– Тогда ближайший план – всем качаться до тридцатника? – спросил медведь.

Джек пожал плечами и ничего не сказал. Он внес предложение и оставлял на усмотрение остальных решать вопрос о его принятии. Что собирается делать лично он – было очевидно.

– Согласен, – ответил за него Меркуцио. – Незачем разбиваться на группы. Раз делать лавину – то всем вместе. Не хочу снова отдуваться за всех. Арбестер, ты со мной?

– Конечно, – кивнул я. – Лайм, соглашайся.

– Шанталь?

– Ну да, – неуверенно сказала девушка. – Вы же меня одну не бросите?

– Бросить? – хохотнул медведь, и хохот ему давался куда лучше, чем свист. – Любовь моя, да ты единственный хил среди нас! На лавине это будет бесценно. Ладно, вместе так вместе. Какой план на кач? Где квесты брать?

– Задания профессий, – вспомнил я. – Именно они мне давали наибольший опыт. Думаю, вам тоже. И достижения каждого суммируются и распространяются на всех, пусть и в урезанном виде. Но хоть какая-то полезная побочка.

– Да, расклад совпадает с таблицей экспы, – согласился Меркуцио, снова втыкая в мобильник.

– Что ты там смотришь? – поинтересовался я. – У тебя что, выход в зомбинет?

– Лоу-тек онли, веб один-ноль, – отчеканил стример. – Да, тут можно читать страницы. Но только читать, письмо никому не отправишь.

– Тогда решили, – заявил Бурелом. – Все остаемся в пати и качаем себе профы. Из виду не теряться, на карту поглядывать, на просьбу о помощи отзываться. Арбестер, научи нас звонить по мобилке.

Я вытащил сианофон, показал остальным.

– Что это? – спросила Шанталь. – Красивый. Где раздобыть?

– Лутбокс в магазине, – ответил я.

– Лутбокс? – подивился медведь. – Ты что, видел Чертановича? Ха! Думал, его вывели из игры.

Джек, втыкавший в собственный смарт, неожиданно нажал дозвон. Сианофон мягко завибрировал. В отличие от звонка Камиллы, тут была кнопка «отклонить».

– Кажется, я понял, – сказал Джек. – Чтобы разблочить звонки, нам достаточно, чтобы Арбестер звякнул каждому. И тогда мы будем на связи. Арб, сделаешь?

Две минуты спустя мы все покинули кафе, оставив медведя расплачиваться. Бурелом хотел было сбежать, но Джек мягко напомнил ему про курьерский баф, позволяющий сэкономить на оплате в кафешках и ресторанах Версианы. Ради приличия Бурелом пытался артачиться, ссылаясь на то, что Джек, мол, Коренной и потому у него на кармане на двадцать процентов больше денег, чем у остальных.

Я решил оставить эту парочку разбираться друг с другом. Меркуцио открыл дверь «Мазерати» перед Шанталь, и та, поколебавшись, согласилась.

– Найди мне любую больничку, – сказала она, садясь на мягкое сиденье. – Буду практиковаться. А сам вали потом на гонки, стрелялки, куда хочешь.

Лайм повернулся ко мне, устало подтянул брюки.

– Там погиб твой родственник? – спросил я с участием, и Лайм кивнул.

– Сочувствую, – сказал я. – Справишься?

– Да, спасибо, разберусь. Все равно качаться надо.

– Тогда не буду мешать. – Я хлопнул его по плечу. – Держись. Мы выберемся.

Не ответив, Лайм побрел дальше по улице. Похоже, со смертью брата он решил разбираться самостоятельно. Я хотел помочь ему чем-нибудь и не мог найти способа. Денег дать ему на такси обратно? Нет, я не буду делать ничего, что способно унизить этого человека. Он более-менее взял себя в руки. Разберется.

Оставалось решить, чем заняться самому.

Я отошел на пару кварталов, уселся на очередную скамейку, принялся ковыряться в сианофоне. Камилла сказала, что я смогу разобраться в возможностях этого аппарата. Интересно, что такого он умеет?

Вот звонок, текстовое сообщение… ага, браузер зомбинета. По факту – старый ламповый телетекст. Все как полагается. Отлично, я могу узнавать о событиях в Москве и предвосхищать потенциальные квесты в Версиане. Так, поглядим, что тут может заслуживать журналистского расследования. Сбор феминисток у Олимпийского, фестиваль пива в Сокольниках… А это что?

Небольшая пиктограмма в самом низу экрана коротко называлась «Архив». Не сумев догадаться о ее назначении, я нажал на нее.

И увидел, как ко мне со стороны кафе движется лишенный текстур черный силуэт.

Я вскочил, отшатнулся, глядя, как силуэт спокойно садится на мое место на скамье, затем достает коммуникатор и начинает в нем ковыряться.

Да это же я! Только минуту назад и в грубой зарисовке.

Немного потыкав в сотовый, силуэт пропал.

Экран передо мной внезапно засветился, и по нему пополз ряд уведомлений: