Глава пятая

— Вряд ли вам знакомо ощущение невыразимо порочного желания… — медленно произнес Эссекс. — Я говорю об этом с вами потому, что вы, пожалуй, единственный человек, который способен распознать подобное чувство — не самое приятное…

— Может, вы меня научите, — ответила Арабелла.

— Это желание настолько сильно, что буквально материализует желаемую идею; оно не терпит ни малейших изменений; как я уже сказал, его даже не выразить словами…

— Нет, кажется, ничего подобного я не испытывала.

— …причем желание порочное, еретическое, омерзительное. Это ужасно — хотеть чего-нибудь так сильно, что ты не мыслишь себе жизни без него. Это противоречит всем человеческим законам…

— Знаете, я всегда жила в достатке. Мама тщательно следила за тем, чтобы я ни в чем не нуждалась.

— Я опасаюсь, что это всего лишь страсть к уничтожению. Ни один человек, ясно увидевший свое лицо, не захочет жить дальше…

— Нет, этого мне не понять. То есть я могу понять, если человеку не нравится его собственное лицо, но что тут поделаешь… Мне всегда так жаль некрасивых девочек, они ведь не виноваты, бедняжки… А у вас очень приятное лицо.

— Вид собственной души оскорбителен, люди не должны заглядывать в самого себя; вот почему им дали тела — чтобы скрыть их души…

— Конечно, мне ужасно повезло; вы не думайте, я прекрасно понимаю. Красота — это случайность, она дается от рождения…

— Я мерзок, тошнотворен, отвратителен… Я видел себя как есть…

— А вот моя сестра Джулия, напротив…

— Я безнадежно испорчен — вот почему я так боюсь… Я ужасно боюсь, что надежда, которую тетя Фэнни…

— Так вы говорили о тете Фэнни? А я-то думала, все ваши невыразимые мысли обо мне!

— А мне все равно, что скажет старая перечница, — заявила Джулия, лихо крутя руль. — Куда хочу, туда и еду.

— Это не так просто, — робко возразила мисс Огилви. — Она ведь действительно против, а мы от нее зависим, и нам не следовало просить открыть ворота…

— Только не мне! Вы сами видели, как я решила вопрос с привратником: достаточно было лишь сказать ему, что с хозяйкой все улажено. Может, он подумал, что я везу вас в церковь или еще куда, но не посмел держать меня взаперти!

— А я стараюсь реже выходить из дома, — подала голос тетя Фэнни. — Эти ваши современные авто… Джулия, не могли бы вы ехать чуточку помедленнее? Автомобили, и шум, и пыль, и незнакомцы… Нет уж, благодарю; предпочитаю более спокойную жизнь.

— А что она скажет, когда узнает, что вы двое отправились шататься по округе? — спросила Джулия, глядя на них в зеркало заднего обзора.

— И вовсе я не шатаюсь! — возразила тетя Фэнни, а мисс Огилви добавила: — Мы решили, что ей необязательно знать — разве только вы ей расскажете…

— Я храню ваши секреты, а вы — мои, — загадочно обмолвилась Джулия.

Хотя этот факт вряд ли повлиял на выбор места для строительства дома, до появления старшего мистера Хэллорана деревня была средоточием сенсации. Согласно общепринятой легенде, однажды утром юная Хэрриет Стюарт проснулась необычно рано, взяла молоток и убила своих отца, мать и двух младших братьев, положив, таким образом, неожиданный конец семейному древу Стюартов. За время ее ареста и суда жители деревни повидали больше незнакомцев, чем за всю предыдущую историю, а после ее оправдания перед местной гостиницей чуть ли не ежедневно останавливался автобус с группой туристов. Здесь их обыкновенно встречал кто-нибудь из местных и вел к дому Стюартов, где, если повезет, можно было мельком увидеть домоправительницу и опекуншу Хэрриет (которая наверняка не раз задумывалась о своем туманном будущем) в саду на грядках. Иногда самые упорные, пропустившие последний рейс автобуса (и таким образом вынужденные провести ночь в гостинице) бывали вознаграждены мимолетным зрелищем высокой фигуры, одетой в черное, мелькающей в окнах верхнего этажа.

Деревенская легенда — независимо от того, кому удалось заполучить туристов, — почти не менялась: «Они не смогли ничего доказать — никто не знал, зачем она это сделала; и потом, ей же всего пятнадцать! Некоторые считают, что ее вообще не надо было вызывать в суд: ну какой присяжный в здравом уме, посмотрев на это тихое, печальное дитя, поверит в ее виновность? Мы-то ее знаем, она тут родилась, и братья тоже, и даже мы порой не верим… Вот здесь, прямо у этих кустов, она упала — бежала за помощью, и здесь же потом нашли молоток; якобы за ней гнался бродяга, а в дом он попал через окошко погреба, а молоток, должно быть, выронил. Так вот она и бежала всю дорогу до пекарни Паркера и звала на помощь. Позже мы с вами обойдем сзади и заглянем через забор: вы увидите окно, в которое, по ее словам, залез бродяга, хотя они сказали — это обвинение, значит, — что окно не открывалось годами, а защита позвала эксперта, и тот заявил, что нашел явные следы: дескать, кто-то ходил возле погреба. Вот, видите окно на втором этаже, третье с конца? Это и есть окно спальни ее отца и матери, а теперь, поговаривают, там спит она — угрызения совести или еще чего… А может, просто самая удобная кровать в доме, хотя немногие отважились бы спать в этой постели, сами понимаете… Спальня мальчиков с другой стороны, мы ее потом увидим. Ее комната — в самом конце коридора. Говорят, она встала рано, когда еще было темно, взяла молоток — прошлой ночью запаслась, перед сном! — пришла в спальню родителей — и бэмс! А затем наведалась к мальчикам — и снова бэмс! Легче легкого! Потом спустилась вниз по ступенькам, по главной аллее, калитку оставила открытой, упала в кустах — там, где я показывал, помните? — уронила молоток и пустилась бежать по дороге в одной ночнушке, прямо к Паркеру, и давай орать под окном! Сперва он ей не поверил, Билл Паркер то есть: высунул голову в окно и велел ей идти домой. Тогда она еще раз выложила все как есть; тут он надел штаны, разбудил Штрауса-мясника да старого Уоткинса, и они вместе пошли — перед отъездом вы увидите старого Уоткинса; он вам расскажет, как дело было. И вот еще странная штука — она была босая, вся поцарапалась о кусты, а крови-то не было! Обвинение заявило, что это невозможно: она просто вымылась и надела чистую рубашку, а запачканную кровью сожгла; на что защита привела эксперта, который доказал, что в печи были только старые тряпки — хоть и непонятно, зачем жечь старые тряпки… Мы здесь выбрасываем мусор на свалку, хотя моя жена утверждает, что всю жизнь ходит в старых тряпках…

В общем, никто так ничего и не доказал. Она вернулась домой, где и живет до сих пор. По вечерам, говорят, выходит на прогулку — вот уж не хотелось бы с ней встретиться! Кто знает, чего от нее ожидать… А вот еще странная штука: Штраус, который мясник, говорит — они больше не заказывают мясо, хотя раньше брали. Вегетарианка она теперь, Хэрриет Стюарт, так-то вот.

Пройдемте за дом, я покажу вам сарай, в котором хранился молоток, а затем мы заглянем через забор — возможно, нам повезет увидеть тетушку, да и на окна посмотрим. Он-то плотником был, Стюарт; сам все построил, хотя Хэрриет и велела установить забор, когда вернулась — дети повадились камнями в окна швыряться или орать всякое с дороги. Плохо воспитывают нынешних детей; могли бы научить их уважению к людям и чужой собственности!»

Хэрриет Стюарт тихо скончалась во сне лет через десять-двенадцать после того, как мистер Хэллоран построил Большой дом; тетя уехала в другой город и сменила фамилию, и дом Стюартов опустел. Никому не хотелось там жить из-за отсутствия сантехники. Впрочем, деревенские поддерживали дом в порядке, ведь поток туристов не иссякал. Забор убрали, на двери особенно интересных комнат прикрепили аккуратные таблички, а возле кустов, где нашли молоток, установили памятный знак. Местные изо всех сил поддерживали легенду о том, что в доме водятся привидения; порой мистер Штраус, который завладел домом Стюартов по истечении срока закладной, получал письма от ученых, желавших посетить дом, чтобы впоследствии написать юмористические циничные статьи о виновности или невиновности Хэрриет Стюарт. В одной из таких статей деревню описывали как «тихий уголок, нетронутый временем и прогрессом».

Теперешний мистер Штраус, владелец мясной лавки — сын старого Штрауса, того самого, что ходил с Паркером и старым Уоткинсом к дому Стюартов; так вот, теперешний мистер Штраус слышал эту историю от отца так часто, что мог повторить ее без запинки, когда люди приходили в лавку и спрашивали; знал наизусть, куда брызнула кровь, как миссис Стюарт бежала к двери, когда молоток настиг ее на полпути; мог живо изобразить взгляд мертвых глаз мистера Стюарта, с ужасом взирающий на своего убийцу; от его жалостного рассказа о том, как мальчиков нашли в объятьях друг друга, у слушателей слезы наворачивались на глаза. Дом Стюартов был занесен в местные путеводители. Мистер Пибоди, нынешний владелец гостиницы «Кэрридж-Стоп-Инн», некоторое время размышлял, не переименовать ли ее в «Хэрриет Стюарт Лодж», однако его отговорили более здравые умы — в частности сестры Инвернесс, которые держали сувенирную лавку в непосредственной близости от гостиницы и которые считали всю эту историю вульгарной и преступно порочащей семейные узы. В их лавке нельзя было найти сувениров или еще каких памятных вещичек, принадлежавших семейству Стюартов. Правда, в местной библиотеке хранилось несколько книг, посвященных убийству, а в паре-тройке магазинов продавался грубый памфлет, содержащий живописное описание дома с кровавыми подробностями, наброски портрета Хэрриет Стюарт и ее несчастной семьи, а также карту предполагаемого маршрута, который она прошла в то утро.

Хэрриет Стюарт по-прежнему привлекала в деревню небольшой, но стабильный поток туристов. У гостиницы ежедневно останавливались два автобуса; между ними как раз хватало времени посетить дом Стюартов, пообедать в пабе, заскочить на несколько минут в сувенирную лавку, прогуляться по единственной улице, купить домашнее варенье и консервы в лавке миссис Мартин, бросить взгляд на пекарню Паркера (ныне покойного); полюбоваться антиквариатом в большом амбаре позади дома Бассов и обозреть, не без внутреннего холодка, семейный склеп Стюартов на местном кладбище, где перечислялись имена убитых и — самое жуткое! — общая дата смерти. Большинство жителей деревни, помимо скромного заработка на туристах, имели свой небольшой бизнес. К примеру, мисс Басс, сестра мистера Басса, державшего антикварные предметы в своем амбаре, давала уроки пианино и вокала. Миссис Отис, которую считали разведенной женщиной, живущей на алименты, давала уроки танцев и держала парикмахерский салон. Местные дети посещали школу — точнее, класс — мисс Комсток; ее жалованье, как и жалованье ее предшественницы, выплачивала семья Хэллоран. Покойный мистер Хэллоран брал на себя ответственность за дальнейшее образование детей, выказывавших способности: колледж, медучилище, юридический институт, художественная школа; теперешняя миссис Хэллоран продолжила эту традицию, однако способных детей с каждым годом становилось все меньше; молодые люди, посланные в колледж, разумеется, не возвращались, и деревня потихоньку старела и съеживалась, хотя легенда о Хэрриет Стюарт поддерживалась столь же неукоснительно, сколь и небольшие выплаты от семьи Хэллоран. Однажды мистер Хэллоран предложил выкупить дом Стюартов с участком, однако мистер Штраус решительно отказался. В результате — поскольку старшего мистера Хэллорана раздражало, когда ему мешали покупать то, что хочется, — в семье Хэллоранов легенда Стюартов не обсуждалась, и туристов в Большой дом, разумеется, не допускали. Хэллораны тщательно следили за тем, чтобы как можно больше закупаться в деревне. Они по-прежнему брали мясо у мистера Штрауса, несмотря на возникшую холодность; платья и костюмы заказывались у старой миссис Мартин, которая также готовила желе и джемы, а иногда и пироги по заказу. Хотя семья Хэллоран получала регулярные поставки из крупных магазинов города, расположенного в девяти милях, бакалею они закупали у мистера Хоторна, книги брали в библиотеке сувенирной лавки, за почтой посылали к мистеру Армстронгу, почтмейстеру; мелкие скобяные товары брали у Аткинса, а свежие яйца, кур, фрукты и овощи — у дальних фермеров, которые территориально считались частью деревни. Правда, в одном старший мистер Хэллоран был непреклонен: всех без исключения слуг Большого дома нанимали в городе. Деревенские, по мнению мистера Хэллорана, должны жить в деревне, а не в стенах Большого дома.

Джулия припарковалась в самом центре деревни, напротив гостиницы.

— Ну, куда вам? — спросила она. — Может, до ближайшей станции метро?

— Я планирую посетить все лавки до единой, — холодно ответила тетя Фэнни. — Помимо некоторых приготовлений нужно обязательно сделать одну-две покупки в каждом магазине: деревенские должны знать, что мы верны традициям даже сейчас.

— А как же мисс Огилви? Надеюсь, вы не собираетесь отправить ее со мной?

— Я буду сопровождать тетю Фэнни, — ответила та. — Возможно, загляну в библиотеку и что-нибудь полистаю.

— А вы, Джулия? — полюбопытствовала тетя Фэнни. — Вы сможете найти себе занятие на час, а то и на полтора? Вряд ли вас заинтересует библиотека…

— Уж найду как-нибудь, чем заняться, — уклончиво отозвалась Джулия, — за меня не волнуйтесь. Из дома выбралась — уже слава богу.

— Те двое молодых людей, на которых ты загляделась, — это братья Уоткинсы, — ядовито прокомментировала тетя Фэнни. — Оба совершенно никчемны. Лежат себе в тени под деревом, но, если спросить, обязательно скажут, что вышли пострелять кроликов или собрать яблоки, или еще какую-нибудь чепуху. Семья Хэллоран пристроила старшего водить молочный грузовик из города, однако к концу месяца он бросил работу, хотя никто так и не смог доказать, что он присвоил деньги.

— Да я и не собиралась к ним подходить! — возразила Джулия. — Встретимся здесь через полтора часа.

— Возможно, — робко предположила мисс Огилви, — Джулию заинтересует — я, например, всегда мечтала — Хэрриет…

— Мисс Огилви, — укоризненно заметила тетя Фэнни, — даже Джулию вряд ли можно обвинить в таких глупостях. Джулия, рекомендую посетить местное кладбище: некоторые мемориальные доски считаются старейшими в этой части страны. Особенно красивой резьбой отличается фамильный склеп Хэллоранов; там покоятся мои отец и мать.

— Кладбище… Ну да, конечно. Туда сложно попасть?

— Не думаю. Видите последнее здание по правую руку? Это церковь, а кладбище сразу за ней.

— Если заблужусь, спрошу полисмена.

Джулия медленно отъехала. Какое-то время тетя Фэнни с мисс Огилви смотрели ей вслед, затем тетя Фэнни встряхнулась.

— Как я и говорила, у меня много дел, нельзя терять ни минуты. Я уже отправила в город кучу заказов, и сегодня нужно завершить мелкие покупки.

— Зачем? То есть… — запнулась мисс Огилви, — зачем нужно покупать сейчас, когда… ну…

— Милая моя! Даже вы должны осознавать, что мы пока не знаем, чего захотим впоследствии, а ведь назад пути уже не будет!

— Еда, — кивнула мисс Огилви, — понимаю.

— Я безгранично верю своему отцу, и тем не менее, мы обязаны подумать обо всем!

— Может, я помогу? — предложила мисс Огилви. — Пакеты нести и все такое…

— Нести пакеты? Мне?!

— Ну, всякие мелочи… — Мисс Огилви беспомощно махнула рукой.

— Мисс Огилви, придите в себя! Я не могу стоять тут, посреди деревни, на виду у всех, и пытаться учить вас манерам леди! У меня совершенно нет на это времени!

С этими словами тетя Фэнни решительно перешла улицу и зашла в скобяную лавку; мисс Огилви с несчастным видом последовала за ней.

После скобяной лавки тетя Фэнни посетила бакалею и лавку миссис Мартин. На выходе мисс Огилви помедлила и бросила задумчивый взгляд через дорогу.

— Библиотека, — произнесла она извиняющимся тоном. — Так, время скоротать… Вряд ли, — добавила она, покосившись на тетю Фэнни, — мне придется возвращать книги.

— Кстати, — вспомнила тетя Фэнни, — мне тоже нужна книга.

Библиотека с абонементом ютилась в уголке сувенирного магазина; наиболее частыми посетителями были проезжие туристы, осоловевшие от жареного цыпленка и орехового пирога (напомним, гостиница располагалась по соседству). Мисс Инвернесс содержала библиотеку, а мисс Дебора Инвернесс продавала сувениры. Некая внутренняя целостность не позволяла магазину превратиться в старомодную лавку; еще в самом начале мисс Инвернесс наняла плотника, чтобы тот изобразил на фасаде елизаветинский фахверк и оборудовал отдельную зону отдыха у камина. Сувениры были большей частью изготовлены из фарфора и включали бесчисленное количество оленей, кошечек и шотландских терьеров. Мисс Дебора самолично вытирала с них пыль, а ее сестра занималась счетами. Мисс Инвернесс носила бордовый креп с гранатовой брошкой, доставшейся от матери; характер у нее был резковат, хотя сама она знала — как никто! — что сердце у нее золотое. Мисс Дебора носила медальон на увядшей шее и была однажды влюблена в учителя музыки.

Три года назад между сестрами возникла небольшая размолвка, причиной которой послужили пепельницы. Покойная миссис Инвернесс запрещала курение дома, и поэтому ее покойный супруг привык выкуривать сигару в холле гостиницы. Мисс Дебора с непривычной твердостью настаивала на том, что даже настоящие леди — взять хоть миссис Хэллоран в Большом доме — пользуются пепельницами, и практически обвинила сестру в старомодности. Мисс Инвернесс капитулировала, раздраженно поинтересовавшись, с каких это пор миссис Хэллоран из Большого дома определяет стандарты поведения семьи Инвернесс, и с тех пор лавка пополнилась крошечными фарфоровыми пепельницами. Каждый вечер мисс Инвернесс читала вслух главу из Генри Джеймса; сестры пили чай из хрупких чашек с золотой каемкой — подарок их матери от первой миссис Хэллоран.

Тетя Фэнни открыла входную дверь. Мелодично звякнул колокольчик, и мисс Инвернесс поднялась со своего места у камина; мисс Дебора, окруженная фарфором, лишь улыбнулась самым любезным образом.

— Кэролайн, — приветствовала хозяйку тетя Фэнни (они вместе играли в детстве). — Рада вас видеть.

— Мисс Хэллоран! Дебора, к нам пришли мисс Хэллоран и мисс Огилви, мы очень рады!

— Очень рады, — эхом откликнулась Дебора, осторожно пробираясь между столиками.

— Как приятно видеть вас снова, — произнесла мисс Огилви, обращаясь к мисс Инвернесс и мисс Деборе.

— Вы отлично выглядите, — заметила мисс Инвернесс. — А как поживает мистер Хэл- лоран?

— Неважно, — ответила тетя Фэнни, и мисс Огилви печально кивнула в подтверждение. — К сожалению, он так и не оправился. Смерть моего племянника…

— Такой удар!

— Да, это ужасно — потерять единственного сына!

— А как малышка Фэнси? — Мисс Инвернесс обернулась к сестре с посветлевшим лицом. — Наша милая Фэнси!

— Такой славный ребенок! Они с матерью заходили к нам недавно. Разумеется, это было до того, как… — Мисс Дебора умолкла и красно- речиво повела рукой.

— Ей очень понравились наши новые собачки из Италии. Такой восприимчивый ребенок!

— Мисс Хэллоран, вы непременно должны посмотреть на наших собачек! У итальянцев такие яркие краски, правда же? Милая Фэнси была просто зачарована! Кажется, ей больше всего понравился вот этот голубой пудель, не правда ли, сестра?

— Очень полезная игрушка! — подтвердила мисс Инвернесс.

— Может, купить что-нибудь для Фэнси? — робко предложила мисс Огилви тете Фэнни. — В знак… утешения?

— Дети так легко утешаются, — заметила мисс Инвернесс, а мисс Дебора добавила: — Бедный ребенок, сейчас для нее любой пустяк — величайшее утешение!

— Разумеется, мы возьмем, — распорядилась тетя Фэнни. — И еще нам нужны книги.

— Да-да, конечно! Какой жанр предпочитаете?

— Легкий, пожалуйста, — уточнила мисс Огилви. — Что-нибудь легкое и веселое — так, время скоротать. Ожидание так действует на нервы…

Мисс Инвернесс шаловливо рассмеялась.

— Я не стану предлагать мисс Хэллоран всякую ерунду, которую сегодня печатают. Есть, правда, несколько отличных книг — вот их я могу порекомендовать с чистой совестью. Некоторые я прочла самолично и моя сестра тоже.

— Тогда мы возьмем побольше, — сказала мисс Огилви. — Неизвестно, сколько придется ждать…

— Понимаю, — кивнула мисс Инвернесс. — Тогда, конечно, вам понадобится больше.

— Мне нужна хотя бы одна книга по выживанию в дикой природе, — вмешалась тетя Фэнни.

— Прошу прощения? — переспросила мисс Инвернесс, а мисс Дебора повторила: — Выживание?

— Книга, в которой написано, как разводить огонь, как ловить животных для пищи; также основы оказания первой помощи, все такое…

— Даже не представляю… — начала было мисс Инвернесс.

— «Настольная книга бойскаута», — неожиданно выпалила мисс Огилви. — Я росла с братом, — пояснила она для мисс Деборы.

— А, для Фэнси! — выдохнула мисс Инвернесс. — Ну конечно!

— Чтобы ее развлечь, — поддакнула мисс Дебора.

— И еще, если можно, — продолжала тетя Фэнни, — какой-нибудь простенький справочник по инженерным наукам, химии и, пожалуй, лекарственным травам; какая-нибудь энциклопедия.

— Ну что ж… Энциклопедии у нас точно нет; может, в библиотеке Большого дома?..

— Она сравнительно старая, никакой новой информации о физике, о политике… Интересно, успеем ли мы заказать новую?..

— Но зачем малышке Фэнси энциклопедия? — удивилась мисс Дебора. — Вы собираетесь отправить ее в школу?

— Меня воспитали человеком честным и прямолинейным, — заявила тетя Фэнни. — Мне срочно необходима практическая информация о примитивном выживании. Неизвестно, что нам предстоит…

— Тетя Фэнни, — подала голос мисс Огилви. — Мисс Инвернесс и мисс Дебора всегда были к нам так добры, так внимательны. Может, стоит включить их в наши будущие планы?

— Признаюсь, я думала об этом, и все же… Вряд ли я обижу Кэролайн или Дебору, если скажу прямо, что нам понадобятся более крепкие, более сильные личности. Не забудьте, что наша маленькая группа должна включать строителей и рабочих, а также… — Тут она слегка порозовела, — матерей будущих поколений.

— Я абсолютно уверена, — заявила мисс Инвернесс с некоторой холодностью, — что ни я, ни моя сестра не имеем ни малейшего желания походить на рабочих; кроме того, мы давно уже оставили тему деторождения. Фрэнсис Хэллоран, я шокирована вашими грубыми речами; никак не ожидала этого от вас, особенно в присутствии моей сестры!

— Прошу прощения, — ответила тетя Фэнни и повернулась к мисс Огилви. — Видите, это несправедливо по отношению к ним; нам нужны совсем другие люди.

— Если таковы ваши нужды, — продолжала мисс Инвернесс, нисколько не смягченная, — уверяю вас, мы с сестрой решительно возражаем, чтобы нас включали куда бы то ни было!

— Кэролайн, дорогая, — тихо вмешалась мисс Дебора.

— Прошу прощения, — сказала мисс Огилви. — Мне вообще следовало промолчать. Видите ли, так редко можно встретить родственные души… Я подумала — как жаль будет потерять столь близких друзей! Они всегда были такими респектабельными…

— Нас так мать воспитала, смею надеяться. Сейчас принесу вам «Настольную книгу бойскаута».

Уже раскаиваясь в своем заявлении, тетя Фэнни выбрала с полдюжины романов, голубого пуделя для Фэнси и пепельницу для Эссекса. Мисс Дебора аккуратно упаковала покупки в небольшой сверток, который Джулия впоследствии должна была забрать на машине. Мисс Инвернесс холодно попрощалась с тетей Фэнни и едва кивнула мисс Огилви; мисс Дебора любезно проводила их до двери, и мелодичное звяканье колокольчика на секунду заглушило ее голос — тут ее резко окликнула мисс Инвернесс.

— Ну, слава богу, больше нет нужды заходить туда, — высказалась мисс Огилви, стоя на тротуаре. — Кажется, мисс Инвернесс становится весьма своенравной.

— Вся в мать, — отозвалась тетя Фэнни. — Свечи! Я совсем забыла про свечи!

— Тогда я забегу на минутку выпить кофе — в аптеку, потому что в гостинице всегда так странно смотрят, если заказать один кофе.

— Только не разговаривайте ни с кем! — велела тетя Фэнни. — Мы пришли в деревню за покупками, а все остальное выбросьте из головы! Встретимся здесь через пятнадцать минут. И никаких разговоров о будущем!

— Да-да, конечно, — безмятежно отозвалась мисс Огилви. — Да я и объяснить толком не смогу!

Как и во всех остальных заведениях, в аптеке продавалось огромное количество товаров; ни один лавочник в деревне не смог бы выжить на одном виде товара, поэтому зеленщик торговал лампочками и канцтоварами, в антикварном можно было приобрести сладости, в скобяной лавке покупали игрушки и газеты, а в аптеке продавалось все мыслимое и немыслимое, включая сигареты, книги в мягкой обложке и содовую.

Мисс Огилви грациозно умостилась на барном стуле возле автомата с газировкой. В аптеке никого не было, кроме продавца: молодой человек с редкими волосами и плохой кожей апатично подпирал вывеску, рекламирующую соблазнительный сэндвич с курицей, маринованными огурчиками и ломтиками жареного картофеля.

— Чего желаете? — поинтересовался юноша, ковыряя пальцем щеку.

— Персиковый пирог и шоколадное мороженое, — заказала мисс Огилви, блаженно вздыхая.

Часы показывали всего лишь половину одиннадцатого, а ланч в Большом доме подавали не раньше часа. Мисс Огилви тихонько поерзала, расправляя юбку, положила сумочку на прилавок и отодвинула подальше пепельницу. Продавец поставил перед ней тарелку с пирогом; мисс Огилви улыбнулась пирогу, а затем юноше.

— Вот по чему я буду скучать, — доверительно сообщила она, — так это по вкусной еде.

Молодой человек бросил мимолетный взгляд на пирог и снова прислонился к «сэндвичу с курицей».

— А мне пироги как-то не очень, — признался он. — Я больше по тортам.

Мисс Огилви раздраженно прищелкнула пальцами.

— Как же я забыла! Ведь собиралась напомнить тете Фэнни запастись готовой смесью для торта! С ней гораздо легче, да и вообще пока непонятно, как мы будем печь…

— А еще печенье, — сказал молодой человек. — Многие любят печенье.

— И черничные кексы, — добавила мисс Огилви. — Надо только не забыть напомнить тете Фэнни.

— Казалось бы, работая в таком месте, я должен целыми днями лопать мороженое… Вы бы стали?

— Вот его мы точно не сможем взять с собой — растает, — пояснила мисс Огилви. — Ведь электричество отключится, и холодильник перестанет морозить.

— Не отключится, — возразил молодой человек. — В это время года гроз не бывает, электричество работает стабильно. У меня брат по этой части, он бы мне сказал.

— Но ведь в ту ночь все здания рухнут! — воскликнула мисс Огилви, распахивая глаза. — Здания электростанции то есть. И все провода, конечно, тоже исчезнут…

— В какую ночь? — лениво поинтересовался юноша.

— Вообще-то мне запрещено об этом говорить, но вам, наверное, можно, чтобы вы передали брату. — Мисс Огилви прожевала кусочек пирога. — Нам тетя Фэнни все рассказала: грядет пожар, и потоп, и все тротуары расплавятся, и по земле потечет горящая лава, и все побегут, бедняжки… — Она вздохнула и сочувственно поглядела на свой пирог. — По всему миру, буквально повсюду. А утром ничего не останется. Наверное, сложно такое представить, но поверьте — не останется буквально ничего; мы выглянем из окна — то есть мы все в Большом доме — не вы, к сожалению… Так вот, мы выглянем из окна и увидим подсыхающую землю и ростки свежей травы. Дома, машины, люди — все расплавится… — Мисс Огилви снова вздохнула. — Не представляю, как мы будем варить кофе в первое утро. Наверное, придется разжечь огонь. Растопка! Надо сказать тете Фэнни, чтобы достала растопку.

— Поосторожнее с огнем, — посоветовал молодой человек. — В это время года довольно сухо, так и до пожара недолго.

Мисс Огилви уставилась на него в недоумении.

— Нет, вы не поняли — больше ничего не останется, жечь будет попросту нечего!

Молодой человек глубоко задумался.

— Вы имеете в виду, — произнес он наконец, — грядет Армагеддон? Типа того?

— Кажется, да, — неуверенно отозвалась мисс Огилви.

— Как Судный день из Библии? «Трубный глас» и все такое?

— Нет, это немного другое, ведь все остальные…

— Мамаша тоже так говорит. У нее даже клуб есть, «Истинно верующие называется», они все так говорят. К ним приезжают люди из города — такие же…

— Вы хотите сказать, есть и другие?.. — пролепетала мисс Огилви, чуть дыша.

— Я иногда их слушаю — то есть мы с братом слушаем — это который электрик. Так вот, он мне говорит: «Не верь им, приятель, я-то повидал электричества и знаю, что это невозможно с научной точки зрения. С научной! Пусть себе болтают, раз им больше заняться нечем». Ученые, говорит, доказали, что мир начался не так, как они сочиняют, и закончится тоже не так. Протоны и нейтроны — вот и весь ответ; сила электричества!

— А эти «Истинно верующие», — взволнованно спросила мисс Огилви, — их много?

— С десяток, может. Собираются вместе и получают сообщения из мира духов. Мамин дух зовут Лильокавани — это египетская принцесса, рассказывает ей всякое. — Юноша рассмеялся. — Лильокавани, надо же! Небось жили там на всю катушку, эти египетские принцессы!

Внезапно мисс Огилви отодвинула тарелку с пирогом.

— Еще десять… — задумчиво произнесла она. — Надо поскорее разыскать тетю Фэнни и сообщить. Вряд ли ей это понравится. Мы-то думали, что больше никого не останется, только наш маленький круг. Мы так хорошо ладим, так привыкли друг к другу, у нас такое изысканное общество, а тут незнакомцы…

Мисс Огилви поспешно соскользнула с табурета.

— Я скажу матери, что вы спрашивали. Четвертак за пирог и еще пятнадцать за мороженое.

— Мой отец, разумеется, был демократом и всячески поощрял местных, — сказала тетя Фэнни, — хотя не припомню какого-то особо тесного общения. Право, не могу себе представить, чтобы он явился матери этого юноши. Наверняка она заблуждается…

— Однако юноша был вполне уверен, — печально возразила мисс Огилви. — Но право, лишних десять человек — а мы так рассчитывали остаться одни!

— Не думаю, что нам стоит об этом беспокоиться. Уверена, мой отец со мной согласится…

Она вдруг смолкла и устремила взгляд через дорогу, туда, где только что остановился автобус, привозящий туристов или случайного путешественника, решившего пообедать в гостинице, или пожилого человека, приехавшего сделать перепись оставшегося населения. Сегодня из автобуса вышел мистер Дьюэрс, почтмейстер: все знали, что вчера он отправился в город провожать сына в армию; и теперь мистер Дьюэрс стоял на углу с чемоданом и разговаривал с каким-то незнакомцем.

Тетя Фэнни внимательно разглядывала незнакомца.

Да, согласился незнакомец за чаем с сэндвичами в местной гостинице; да, он не местный. Его тон как бы намекал, что он хорошо известен в далеких деревнях по всему свету, и лишь здесь о нем никто не слышал. Он бродил, легко узнаваемый, по экзотическим улицам, поднимая сандалиями пыль; медленно тащился за повозкой, запряженной быками, или рикшей, или собачьей упряжкой, отбрасывая полы кашемирового пальто или меховой шубы; прятал глаза от солнца, укрывал голову от снега, не дрогнув, смотрел в лицо тайфунам и наводнениям; повидал многое, недоступное простым обывателям; смеялся и разговаривал на странных языках; да, он здесь чужой. Даже тетя Фэнни не осмелилась спросить, откуда он; зато поинтересовалась, куда направляется, как будто не видела его возле автобуса.

Незнакомец был непритворно удивлен, когда тетя Фэнни пригласила его в Большой дом, словно приглашение было слишком поспешным, словно его застигли врасплох на стадии подготовки вкрадчивых комплиментов и тонких манипуляций, вдруг оказавшихся ненужными.

— Разве вы не хотите знать, как меня зовут? — спросил он.

— Видимо, придется как-то представить вас моему брату, — сказала тетя Фэнни. — Хотя вряд ли ваша фамилия имеет какое-то значение…

Странник переводил взгляд с тети Фэнни на мисс Огилви и обратно.

— А как же мои рекомендации? — спросил он.

— Наверняка поддельные, — дружелюбно заметила тетя Фэнни. — Мама как-то наняла дворецкого с поддельными рекомендациями — оказался бывшим заключенным.

— Понятно…

— Мой отец сразу его заподозрил — из-за походки. Разумеется, если я приглашаю вас в гости, то не стану спрашивать никаких рекомендаций.

— Об этом я как-то не подумал, — признался незнакомец.

— Кажется, у него военная выправка, — заметила мисс Огилви, как будто незнакомец, будучи существом и впрямь необычным, мог ее не слышать.

— Капитан Скарабомбардон, — неожиданно произнесла тетя Фэнни.

— К вашим услугам, — отозвался незнакомец, донельзя удивленный.

— В любом случае, — заметила мисс Огилви, — когда придет время, мы все станем плечом к плечу, очищенные от греха…

— Не припомню, чтобы мой отец упоминал подобные сентенции, — возразила тетя Фэнни. — Вам очень повезло, капитан Скарабомбардон. Пойдемте, скоро приедет Джулия.

— А вы кто такой? — поинтересовалась Джулия, когда незнакомец помогал тете Фэнни сесть в машину.

— Это капитан, — с готовностью пояснила мисс Огилви. — Он едет с нами, его тетя Фэнни пригласила.

— Капитан? — переспросила Джулия — на деле она была не слишком умна. — Капитан чего?

— Если б я знал… — ответил тот.

— Капитан Скарабомбардон? — переспросил Эссекс. — А я тогда кто, Арлекин? Я надеялся на что-то более героическое. Я когда-нибудь рассказывал вам о полете на Луну?

— Капитан, не желаете вина? — предложила миссис Хэллоран.

«Истинно верующие» не заставили себя ждать; видимо, сроки поджимали. В любом случае, на следующее утро миссис Хэллоран получила письмо, написанное коричневыми чернилами на лиловой бумаге и сильно надушенное гвоздикой. Миссис Хэллоран прочла письмо вслух, держа на расстоянии вытянутой руки:

Миссис Хэллоран сложила письмо и аккуратно засунула в конверт.

— Надеюсь, у кого-нибудь найдется этому разумное объяснение; не хотелось бы думать, что я тихо схожу с ума.

— Это продавец из аптеки, — с готовностью пояснила мисс Огилви, спеша развеять сомнения миссис Хэллоран в собственной вменяемости. — Мы разговорились вчера, пока тетя Фэнни ходила за покупками.

— Тетя Фэнни ходила за покупками? А я и не знала…

— Полагаю, я могу посещать деревню, Орианна, не спрашивая твоего разрешения. Я привыкла ходить туда с детства и не припомню, чтобы когда-то спрашивала разрешения.

— И как же ты туда добралась? Пешком?

— Разумеется, нет! Джулия взяла машину из гаража.

Миссис Хэллоран перевела взгляд на Джулию. Та покраснела и вызывающе бросила:

— А мне никто не запрещал!

— Да и кроме того, — добавила тетя Фэнни с усмешкой, — как, по-твоему, сюда добрался капитан? Мы привезли его с собой.

— Я предположила, что это твое очередное видение из мира духов…

— Минуточку! Я думал, что мне здесь рады, но если нет, так и скажите — я не заставлю себя ждать! — воскликнул капитан, однако не сделал ни малейшей попытки встать из-за стола.

— Капитан, раз тетя Фэнни позволяет мне принимать здесь моих друзей, не вижу смысла отказывать ей в том же. Джулия, если вы еще хоть раз тронете мои вещи, я отошлю вас из дому. Пусть ваша матушка объяснит популярно, чего вы лишитесь. Тетя Фэнни, разумеется, ты совершенно не обязана спрашивать разрешения у кого бы то ни было, а деревенские к тебе уже привыкли.

— Мой отец проявлял большой интерес к деревне, а я всегда стараюсь следовать его планам.

— К счастью, некоторые проявления этого интереса прервались с его смертью. Впрочем, не вижу повода держать тебя вдали от твоих подданных; в следующий раз попроси, и я дам тебе машину с надежным водителем. Мисс Огилви, вы поможете мне принимать визитеров, раз вы с ними знакомы явно ближе, чем я.

— Да я их совсем не знаю! — воскликнула мисс Огилви.

— Вот и узнаете! Может, они станут вашими друзьями или, еще лучше, — соратниками по выживанию. Нам не следует быть излишне разборчивыми, мисс Огилви.

— Тетя Фэнни! — жалобно воззвала мисс Огилви, но тщетно: та разговаривала с Эссексом.

Духовным лидером «Истинно верующих» оказалась дама неопределенных очертаний, зато весьма энергичная (видимо, благодаря молчаливой поддержке египетской принцессы Лильокавани). Она влетела в бальную залу с видом человека, проверяющего полы на прочность. На ней было фиолетовое платье и пышное меховое боа. Позади шла секретарша, тоже в фиолетовом, с рыжими волосами, а за ней величественный мужчина с густой шевелюрой, лишь немногим уступавшей пышному боа; на нем был надет — возможно, из почтения — белый жилет. Замыкала шествие сморщенная старушка.

— Я Эдна, — представилась первая дама. — Это наш комитет. Хейзел, секретарь. Артур. Э… миссис Петерсон.

— Миссис Петерсон, — величественно произнесла миссис Хэллоран.

Она не случайно выбрала для встречи бальную залу: под огромным резным потолком с гигантскими золотыми люстрами эти четверо смотрелись игрушками; не то чтобы не к месту, скорее как декоративный элемент.

— Мы пришли осведомиться о вашей теперешней позиции относительно сверхъестественных явлений, — продолжила Эдна, нисколько не смутившись. — Как у вас с пророчествами? Что насчет конца света? Нам в деревне рассказали, и раз уж мы вращаемся в одних сферах… — Она красноречиво развела руками.

— Надежды нет, — изрекла миссис Петерсон зловещим тоном.

— И вот, — продолжала Эдна, — мы решили с вами связаться. Как правило, мы не принимаем новообращенных, однако если вы сами пришли к вере, видимо, у нас нет выбора. Да и вообще, нам нужно где-то встречаться…

— Вечная тьма ждет нас в конце мирской жизни, — добавила миссис Петерсон.

— В нашей группе я пророк, — уточнила Эдна, — а в вашей кто?

— Не уверена, что у нас есть пророк, — ответила наконец миссис Хэллоран. — Место для встреч, правда, имеется — тут нам больше повезло.

— Вечное проклятие висит над нами, — вставил Эссекс.

— Ну и кто же у вас принимает сообщения? Она? — И Эдна жестом указала на мисс Огилви.

Та чуть слышно охнула и отступила на шаг назад.

— Нет, мисс Огилви у нас… отвечает за связь с внешним миром, — определила миссис Хэллоран, на что мисс Огилви нервно сжала руки и приготовилась заплакать.

— Когда? — спросила Эдна.

— Что когда? — не поняла миссис Хэллоран.

— «Обнажу меч мой, истребит их рука моя», — процитировал Эссекс.

— Ужасное будущее ждет нас впереди, — пообещала миссис Петерсон.

— Когда вам назначено? Каков ваш срок?

— Нас пока еще не уведомили… — начала миссис Хэллоран.

— Боже правый! Вы когда-нибудь слышали нечто подобное? — воскликнула Эдна, поворачиваясь к членам комитета.

Женщина с рыжими волосами и мужчина в белом жилете кивнули и сделали скорбные лица.

— Вот вы, сэр, — сказал мужчина, обращаясь к Эссексу. — Вы искупаете свои грехи?

— Каждый день, — ответил тот.

— А металл?

— Прошу прощения?

— Как вы относитесь к металлу? У вас есть металлические застежки? Вы едите мясо? Испытываете недуги?

— Все это мне присуще, — заявил Эссекс, вдохновившись.

Мужчина в жилете бросил на него озадаченный взгляд и прошептал что-то Эдне на ухо.

— Время близится, и месть будет быстрой, — напомнила миссис Петерсон.

Эдна энергично кивнула мужчине и вышла вперед.

— Послушайте, мы продвинулись гораздо дальше, чем вы, и все равно готовы взять вас с собой — при условии, что вы нагоните. Ну и разумеется, здесь мы можем встречаться только на лужайке, поскольку крыша над головой мешает установлению контакта. Теперь вот еще что: мы уже получили все сообщения, инопланетяне прилетают…

— Инопланетяне?.. — повторила миссис Хэллоран слабым голосом.

— С Сатурна. А что? Разве вы…

— Нет…!

— В общем, мы ждем их к концу августа — в это время года небо яснее всего. На крайний случай начало сентября, если полет займет больше времени. А летающие тарелки как раз могут приземлиться прямо на ваш газон, понимаете? Им же понадобится ровное, чистое пространство. А мы все будем ждать их тут, наготове, без металлических застежек и прочего. А на Сатурне нас перевоплотят в существа высшего порядка, но об этом я расскажу позже. Пока что вам нужно начинать практиковаться, избавиться от всего металлического, не есть мяса и не пить алкоголя, особенно никаких дорогих вин — их у вас наверняка предостаточно. У нас есть свой повар — миссис Петерсон.

— Оставьте надежду, — посоветовала та, — все попытки бесполезны.

— И главное, — продолжала Эдна, — самое главное — нужно быть наготове. Упустите первую «тарелку» — второго шанса не дадут! И помните, вас ни в коем случае не возьмут, если на вас будет металл или если вы будете позволять себе дорогие вина. Они сразу поймут!

— А что пьют на Сатурне? — заинтересовалась миссис Хэллоран.

— Амброзию, — без запинки отчеканила Эдна. — Мы получили сообщение, поскольку Артур спрашивал то же самое. Так, теперь нужно составить расписание встреч на ближайшее время; вскоре вы пообвыкнете и присоединитесь к нам на лужайке, а…

— А где вы встречались до того? — полюбопытствовала миссис Хэллоран.

Эдна вздохнула.

— Мы собирались у миссис Петерсон, только ее муж начал возражать, и теперь мы ищем другое место, особенно где поесть…

— Мне очень жаль, — произнесла миссис Хэллоран (она зачастую старалась быть мягкой там, где резкость не имела смысла), — но боюсь, мы не подходим для вашего космического корабля. Я, например, никак не смогу обойтись без своих вин, а мои соратники — кроме, разве что мисс Огилви — поголовно используют металлические застежки. Вы как, мисс Огилви?

— Молнии, — прошептала побледневшая мисс Огилви. — Только молнии, повсюду…

— Ну вот видите! Придется нам самим ковать свою судьбу. Да и кроме того, я даже не надеюсь убедить свой тесный кружок покинуть эту планету. Возможно — после вашего отлета, разумеется, — мы унаследуем Землю. Кто знает, может, нам даже понравится.

— Неужели вы думаете… — начала Эдна, но миссис Хэллоран заставила ее умолкнуть царственным взмахом руки.

— Желаем вам приятного путешествия. Надеемся, что вы будете очень счастливы на Сатурне в… виде существ высшего порядка. Может, станете приглядывать за нами?

— Земля нам нисколько не интересна, — холодно ответила Эдна, а миссис Петерсон пробубнила сзади: — Этот мир потерян, и участь его печальна.

— Благодарю вас, — отозвалась миссис Хэллоран. — Миссис Петерсон, всего доброго.

— Горе, горе… — пробормотала миссис Петерсон, и визитеры покинули бальную залу друг за другом; лишь Артур замешкался у дверного проема, разглядывая эротический орнамент.

Миссис Хэллоран жестом велела мисс Огилви проводить гостей до лестницы, и та бочком засеменила вслед.

— Знаете, — произнесла миссис Хэллоран, откидываясь на спинку кресла, — я готова убить тетю Фэнни!

— Жизнь — лишь мимолетный миг, — заметил Эссекс.

— Перестаньте сейчас же! На Сатурне вы бы произвели хорошее впечатление.

— Амброзия — не мой напиток, — шутливо поморщился тот.

— Тем не менее надо что-то предпринять. Я не допущу, чтобы летающие тарелки приземлялись на мой газон! Эти люди не имеют ни малейшего уважения к частной собственности! Нужно сегодня же проверить все калитки. Возьмите капитана и обойдите периметр; проверьте, чтобы никто не смог войти или перелезть через стену. Заприте все калитки и проследите, чтобы они оставались такими. Если понадобится, поставьте новые замки. Никто не должен входить и выходить без моего разрешения, особенно мисс Огилви!

— А тетя Фэнни? — тихо спросил Эссекс.

— Да уж… — вздохнула миссис Хэллоран. — Тетя Фэнни нам еще преподнесет сюрпризов! Я не стану запрещать ей ходить в деревню, при условии, что она будет спрашивать разрешения пройти через калитку. Объясню ей, что это ради ее же безопасности — надеюсь, поверит. В принципе, ее капитан еще может нам пригодиться, да и места пока всем хватает.

— Все это хорошо, но как отпугнуть летающие тарелки?

— Можно поставить на газон таблички, — раздраженно ответила миссис Хэллоран. — «ЗАПРЕЩАЕТСЯ ПРИЗЕМЛЯТЬСЯ КОСМИЧЕСКИМ АППАРАТАМ!» А если прилетят, отдадим им тетю Фэнни с мисс Огилви. Знаете, Эссекс, я и в самом деле страшно зла: мисс Огилви со своей безудержной болтовней едва не отправила нас всех на Сатурн!

— Пока вы наслаждаетесь дорогими винами, вы в безопасности, — напомнил Эссекс.

— Более того, — продолжала миссис Хэллоран, — если «Истинно верующие» попытаются еще раз войти в этот дом, я хочу, чтобы вы с капитаном приготовились оказать самое жесткое сопротивление, вплоть до применения силы. Единственное верование, которое я хочу донести до умов «Истинно верующих», — это несгибаемая убежденность в том, что я не являюсь их членом.

— Совсем как мистер Петерсон.

— Вовсе нет! По-моему, мистер Петерсон — ничтожный слабак!

— Возможно, все это время тетя Фэнни ошибалась, — лукаво заметил Эссекс. — Возможно, наш дом и его обитатели сгинут вместе с остальным миром… И тогда «Истинно верующие» будут смеяться последними — если только на Сатурне смех не запрещен.