В номере лондонского «Медицинского обозрения» от второго декабря была впервые опубликована коротенькая заметка, в скором времени перепечатанная всеми газетами мира.

Два медика из Эдинбурга, профессор Пейдскоттл и доктор Физмапп, после долгих экспериментов и нескольких неудачных прототипов наконец-то утвердили конструкцию «Человекубатора». Их чудо-изобретение изымало у человеческой самки яйцеклетку и выращивало в гармонии с законами природы – технология сама по себе прорывная, вполне способная вызвать радикальные изменения в жизни человечества.

Оба изобретателя пока что держали подробности разработки в секрете, но оставалось надеяться, что в скором времени они смогут презентовать свое детище публично.

Прочитав заметку, я испытал жгучее желание довести до всеобщего сведения, что вообще-то идея «Человекубатора», машины, умеющей взращивать яйцеклетки, что взяты у самки человека, принадлежала мне и была впервые высказана именно мной, так что перед регистрацией патента стоило со мной посоветоваться по меньшей мере!

К сожалению, я человек недалекий – вместо того чтобы идею запатентовать, носил ее, лелеемую, в голове. Поэтому я и все мое Отечество, к сожалению, будем, по-видимому, лишены тех огромных богатств, которые, естественно, принесло бы осуществление моей мысли. Но, по крайней мере, я хочу сохранить славу для нас обоих. Поскольку Пейдскоттл и Физмапп, вероятно, приложат все свои усилия, чтобы оспорить передо мной привилегию изобретателей Человекубатора, вынужден назвать двух единственных свидетелей, которые способны подтвердить мою версию всей этой истории!

Итак, эти свидетели:

1) содержатель частных школ доктор Шульц из Кепеника;

2) иностранка Фрида Кналлер (текущее местонахождение органам правопорядка неизвестно).

В ночь с четвертого на пятое ноября 1903 года, где-то в три часа, я в компании д-ра Шульца бродил по Фридрихштрассе. На углу Ораниенбургштрассе мы и повстречали эту Фриду Кналлер, с которой Шульц имел интерес завязать знакомство.

Я почувствовал необходимость свести этих двух разных людей вместе, точно сваха, самым бесцеремонным способом, чтобы посмотреть, понравятся ли они друг другу. Если бы встреча вышла напряженной, я бы, конечно, не стал на них давить, но, так или иначе, мне предстояло заплатить за всю еду и питье для этих двоих. Вообще, было бы неплохо закрепить присущие мне щедрость и благородство на законодательном уровне – пусть проявляются всегда, когда кто-нибудь не может добиться желаемого. Очевидно, что я не только гений-мыслитель из народа – я еще и недурной юрист; и в открытии моем обе эти добродетели гармонично воплощены.

По адресу Фридрихштрассе, 117 располагался паб «Барбос», и я завел парочку туда с целью немного настроить их друг к дружке. Отмечу, что доктор Шульц изо всех сил старался быть любезным, а фрау Кналлер прямо-таки клокотала от неприязни к нему. Крайним проявлением ее антагонизма стало дикое желание сломить живой оптимистичный дух заслуженного педагога Шульца.

Я заказал им некоторое количество горячительных напитков в надежде, что это немного облегчит ситуацию, и мы постепенно погрузились в более глубокие, более научные вопросы.

В новелле «Миннехаха» фрау Кналлер прочла о движениях плода в утробе и о разных подстерегающих его преображениях и теперь хотела узнать у чрезмерно образованного благотворителя частных школ, существует ли решение женского вопроса, от которого, несомненно, страдает как несостоятельное крестьянство, так и эмансипированные студенческие круги. Можно ли как-то сделать жизнь означенных слоев населения проще?

Тема оказалась животрепещущей, и мы принялись всесторонне обсуждать ее, то и дело возвращаясь к вопросу о бедственном положении медицины в стране. Итоговую черту подвел, как и ожидалось, доктор Шульц, заявив:

– Единственный способ, которым яйцеклетка способна получать необходимое ей питание, посредством связи с материнской утробой. Таким образом мы вернулись к яйцу Леды, как бы ни желали выйти из него.

Едва он произнес эту поистине судьбоносную фразу, тысяча разрозненных словечек и понятий в моей голове сложились в упорядоченную, едва ли не осязаемую мозаику. Абсолютный утраченный символ – вот же он, найден; в руке моей – Философский Камень, и я только что снес Колумбово яйцо! Трижды глубоко вздохнув, я ощутил, что буквально за миг нашел решение как социального вопроса, так и всех прочих возможных вопросов в принципе.

Шульц, которому я теперь был обязан по гроб жизни и дальше, привстал, но я жестом попросил его посидеть еще немного и заказал семнадцатый раунд грога. Пока за бутылью ходили в погреб, я немного успокоился, наблюдая за еще одним невольным свидетелем – кебменом с номером удостоверения 7468, усевшимся за соседний стол. Я встал, посмотрел на часы и произнес следующую речь:

– Запомните этот момент, дамы и господа, он знаменует революцию в исполненной непотребств истории человечества, какую мы до сей поры наблюдали. Итак, время – четыре часа девятнадцать минут. Обратите внимание на мой внешний вид, утвердите хорошенько в памяти, ибо здесь перед вами стоит человек, способный принести величайшие победы человечеству, если дать ему волю. Фрау Кналлер, а чего это вы носом клюете? Уделили бы вы больше внимания моим словам, если бы знали, какая судьба вам дана и что через меня ваш пол нанесет удар, который всколыхнет и продвинет цивилизацию на сто веков вперед?

Мы говорили о женском вопросе. Почему так получается, что в войне с самцом самка всегда оказывается на более слабой стороне? Увы, такова ваша общеизвестная доля. Факт – женщина должна вынашивать, а затем рожать детей, и если она этим не занимается, то в противном случае регулярно неприятным образом мучается от напоминаний природы о своей женственности. Пора принять меры и найти решение, которое уменьшит всю тяжесть ваших месячных отправлений.

По моему разумению, беременность, вынашивание ребенка – способ по приведению новых людей в мир, который совершенно неадекватен и устарел по меркам современного прогрессивного общества. У нас, в конце концов, есть моральный долг! Вы, герр учитель, сможете особенно оценить эту сторону. К сожалению, мы не можем запрещать женщинам в положении выходить на улицу, вот и приходится нам почти каждый день лицезреть этих отягощенных живым грузом будущих матерей, ходящих тут и там в крайне неугодном виде. Какое, я вас спрашиваю, производят они впечатление на нашу невинно растущую молодь? Безвинные дети удивляются, задают неловкие вопросы о том, что видят, и, как ни старайся их от этого уберечь, все же однажды узнают то, чего никогда не должны были узнать. И кроме того, задайтесь вопросом гигиены! Скажите, является ли это состояние женщины здоровым? Нет, нет и еще раз нет! Все страдают от этого, одни больше, другие меньше, но все одно – страдают. Взять те же роды! Говорят, что боль от них столь сильна, что убивает некоторых слабых женщин. Ну и наконец, вопрос эстетики! Слава богу, времена Лукаса Кранаха и Гольбейна, рисовавших жирные телеса каждой женщине, прошло; наше чувство красоты противится такому. Столь же неэстетично выглядит новорожденный; я говорю об этом по опыту, потому что однажды я видел одного у своей подруги мисс Нидлих. Смею вас заверить, он походил на ацтекскую ядовитую ярко-красную лягушку-древолаза. Мать, правда, находила его очень красивым – вопиющий признак того, что деторождение каким-то образом подрывает чувство прекрасного. Нужно ли мне привести больше доказательств того, что сегодняшний традиционный путь обзаведения потомством является недостойным, некультурным, отвратительным? Лично я был бы не против, если бы его вообще отменили, поскольку я вообще не придаю никакого значения воспроизводству человеческой расы. К сожалению, мои собратья, по-видимому, придают этому большее значение, потому что они ослы. Таким образом, мне не остается ничего иного, кроме как признать деторождение необходимым, но сделать его существенно проще и рациональнее.

Мой дорогой господин учитель, пью за ваше благо! Вы упомянули про яйцо Леды – и даже не подозреваете, какое счастье только что даровали людям. Леда, несомненно, – это образцовая женщина будущего, а снесенное ею яйцо – образцовый ребенок модерна! Всем нам нужно обратить на нее взор и научить наших женщин откладывать яйца с такой же, как у нее, легкостью!

Правда, мы, смертные люди, мужи, не можем, подобно Юпитеру, превращаться в лебедей, чтобы дать возможность нашим женщинам откладывать яйца. Но эту маленькую трудность, которую мог решить для певца прекрасного мифа о Леде лишь Бог, мы сегодня легко преодолеем сами: для чего нам наука?

Давайте рассмотрим процесс у курицы. У нее та часть, в которой развиваются яйца, это сам кишечник; так получается, что курица может откладывать яйца в скорлупе, потому что известь, поглощенная с пищей, может подаваться к яйцу через желудок. У женщины, к сожалению, кишечник и матка абсолютно разделены. Итак, что же нам нужно сделать? Да всего-то связать их: сделать энтеростомию матки. Однажды профессор Бэбивотер такую операцию уже проделывал – правда, с совершенно другими целями. Операция должна быть выполнена в верхней доле, чтобы соединение было как можно ближе к желудку. Вполне возможно, если мы будем проделывать ее на протяжении целых поколений – в наиболее раннем возрасте, само собой, – то у более поздних колен она не понадобится вовсе: нужные нам свойства будут унаследованы как благоприятные мутации. Если будет не так – а лично я в этом очень сомневаюсь, – что ж, с каждым ребенком женского пола придется методично проделывать описанное мной вмешательство, которое вскоре покажется столь же легким и естественным, как обрезание мальчиков у многих народов. В период взросления женщинам придется потреблять много извести и фосфора, чтобы иметь возможность в любое время производить необходимую яичную скорлупу. Кроме того, препараты для усиления пульса стенок матки, которые нам, несомненно, придется применять на первых порах, чтобы дать толчок откладке человеческих яиц, в дальнейшем нам, возможно, не понадобятся, когда правнучки наши смогут откладывать яйца легко и непринужденно, с грацией заправских куриц. Но очень похожая процедура, которую с таким поразительным успехом использовал знаменитый французский птицевод Полен д’Ор в Камбре для увеличения яйценоскости кур – комбинация применения производных иохимбина и облучения радием, – поможет нашим женщинам не только раз в месяц, но и каждый день – а особенно энергичным дамам даже дважды в день, – легко и просто откладывать красивое яичко, размером примерно с шарик мороженого.

Подумайте только о том, как обогатят благосостояние нации деяния Лед будущего. У нас в Германии около двадцати миллионов женщин в возрасте от пятнадцати до сорока пяти лет, они могут с комфортом откладывать двадцать пять миллионов яиц в день, с лихвой покрывая нашу национальную потребность в большем количестве работников, – это именно то, что необходимо для нашего национального процветания наряду с развитием экономики и сельского хозяйства. Яйца можно высиживать в специальных инкубаторах… кстати, если вспомнить о расовых нуждах: в интересах естественного отбора мы могли брать яйцеклетки только у образцовых, особенно красивых, сильных, здоровых и умных женщин. Мы могли бы избегать яиц от слабых, больных, глупых и уродливых женщин и не позволять тому, что внутри, вылупляться. Моя идея могла бы легко решить сотни других вопросов, которые существуют сегодня во всем мире, вроде банальной необходимости поддерживать хрупкую головку младенца. А как вам ответ на социальный вопрос: яйца социал-демократов просто не вылупились бы! Только либеральные яйца – в строго регулируемом масштабе! В одном районе вылуплялись бы только болгары, в другом – только греки, в третьем – только турецкие яйца; вот вам и готовое решение для националистов. Балканский вопрос решен и закрыт навсегда. Уголовный, религиозный – решены: преступники, атеисты и монисты просто не вылупятся. Конечно, было бы лучше, если бы вылуплялись только хорошие католические яйца. И да, все эти свободные художники с их непристойностями и фривольностью в словах и изображениях, которые так наводняют мир, теперь тоже могут быть зачищены. Яйцам выдающихся мыслителей, музыкантов, художников, поэтов и всех, кто с ними связан, ни при каких обстоятельствах не будет позволено вылупиться. Таким образом, люди будущего могли бы полностью отказаться от искусств и связать мир хорошими патриотическими путами. Если добропорядочный гражданин может подтвердить или доказать свои благие намерения и пользу – флаг в руки, пусть яйца его жены дают потомство! А потом пусть его несет в Общенациональный Инкубатор и периодически навещает, особенно в четвертом периоде развития, когда малыш вот-вот вылупится. Ну, если хочет, конечно, так-то ничто не мешает забрать уже готового, оформившегося, чистенького младенца, воспитанного в каком-нибудь аналоге яслей будущего. Всей непристойности сегодняшних родов можно было бы избежать, эстетика восторжествовала бы – так же, как и мораль. Женский вопрос также был бы решен, и жена стала бы во всем равна мужу. Ее тело будет принадлежать ей одной и не будет измождено процессом яйцекладки. Ее ценность в глазах мужа вырастет необыкновенно – еще бы, яйцо-другое всегда чего-то стоит! Более того, таким образом…

Как только я достиг этого момента, понял, что странные храпящие звуки исходили от доктора Шульца и неприятно смешивались с тихим храпом фрау Кналлер. Тем временем кебмен, пересевший к нам за стол, прикончил во время моей пламенной речи восемнадцать порций отборного грога и тоже дал храпака.

Я разбудил его и упрекнул в невнимании, но потом помирился и выпил с ним пива. Затем он любезно отвез меня домой. Доктора Шульца мы бросили на попечение фрау. Что с ним случилось в дальнейшем, понятия не имею.

Подведу итог. Шульц и Кналлер – единственные свидетели, способные доказать мою причастность к созданию «Человекубатора». Их показания, естественно, бесценны для меня – на случай защиты интеллектуальных прав в суде. К сожалению, я могу лишь гадать, где эти люди теперь, а без них у меня никаких доказательств нет. Все, что мне известно, – тот факт, что полиция не знает о нынешнем местонахождении Фриды Кналлер. И она, и доктор Шульц покинули Берлин еще два года назад и вроде как осели в Лондоне. Я убежден, что эти два прохиндея свели знакомство с профессором Пейдскоттлом и доктором Физмаппом где-нибудь на Пикадилли и вероломно передали этим двум джентльменам идею моего человекубатора.

Но пускай эти сыновья Альбиона в конце концов извлекут из нее выгоду, а великая мысль все же принадлежит мне, гуманистически образованному, желающему прекрасного и полному справедливых тревог за человечество немецкому юноше-доброхоту.