Для того чтобы показать, как трудно ставить научные опыты на животных для изучения их сознания, приведу несколько примеров и расскажу о способах, в которых ученые используют поведенческие показатели – посредники, когда пытаются, как сказал Джеффри Грей, «подкрасться к сознанию».

Одним из самых популярных поведенческих показателей – посредников сознания у животных является тест на узнавание себя в зеркале, разработанный Гордоном Гэллапом. В его основе лежит поведенческая реакция, свидетельствующая о том, что организм распознает неожиданное изменение в его собственной внешности, глядя на свое отражение в зеркале (рисунок 60.1). Например, если шимпанзе на морду поместить красную точку и животное будет смотреть на точку и трогать ее, Гэллап делает вывод о том, что оно узнало себя и, соответственно, обладает самосознанием. Различные версии теста на узнавание себя в зеркале ученые используют для того, чтобы доказать наличие самосознания у дельфинов, слонов, птиц и других созданий. Гэллап настаивает на том, что любые другие животные, кроме шимпанзе, проходят этот тест только в случае ослабления критериев, а если разработанный им тест используют должным образом, он выявляет самосознание только у человекообразных обезьян и людей.

Рисунок 60.1. Тест на узнавание себя в зеркале

Другие ученые утверждают, что тест Гэллапа в том виде, в котором он его разработал, не может использоваться как средство выявления осознанного самосознания даже у людей и человекообразных обезьян. Так, например, Сесилия Хэйес и Дэниел Повинелли утверждают, что результаты зеркального теста можно принимать во внимание, если они получены в рамках бессознательных поведенческих стратегий, включающих простое ассоциативное научение. Свое объяснение предложили Йоханнес Брандль и Томас Саддендорф; когнитивно оно рациональнее, чем у Гээлапа, но при этом богаче, чем у Хэйес и Повинелли. Другие ученые, такие как Дайана Рейсс, вообще избегают предмета под названием «сознание животных»; они подчеркивают важность своих изысканий, показывая, каким сложным может быть сознание животных (в ее случае – дельфинов) независимо от того, подключено ли сюда самосознание.

Существуют работы, стремившиеся определить, есть ли у животных эпизодическая память. С этой целью изучали, могут ли испытуемые формировать и использовать представления, включающие в себя сочетание двух, а иногда даже всех трех элементов формулы «Что? Где? Когда?», которые лежат в основе эпизодических впечатлений у людей. Человекообразные обезьяны и низшие приматы, грызуны и некоторые птицы такие тесты прошли. Впечатляют эксперименты на птицах Николы Клейтон, которая выяснила, что голубые кустарниковые сойки прячут червей в разных местах и сначала съедают тех, которых спрятали раньше, что позволяет сделать вывод о наличии у них воспоминаний в духе «Что (черви)? Где (место)? Когда (раньше всех)?». Одним из вопросов, возникающих в ходе таких исследований, является вопрос о том, способны ли животные формировать цельное воспоминание вида «Что? Где? Когда?», или у них есть множество отдельных семантических воспоминаний, или они просто используют ассоциации. Но даже если у них и есть единое «Что? Где? Когда?»-воспоминание, самым главным остается вопрос о том, сознают ли они это, а если да – есть ли у них автоноэтическое сознательное понимание самих себя как часть эпизода памяти.

Элизабет Мюррей, Стив Уайз и Ким Грэм считают, что претензии к субъективному эпизодическому опыту в исследованиях памяти животных по необходимости основаны на «непроверенных (и зачастую непроверяемых) предположениях». Именно потому, что делать выводы о субъективном опыте у животных так трудно, Клейтон и некоторые другие исследователи с осторожностью говорят о том, что результаты их опытов на животных доказывают существование у испытуемых «эпизодоподобных» воспоминаний, признавая, что поведенческие результаты соответствуют некоторым чертам эпизодической памяти у людей, но не демонстрируют ее в полной мере и, конечно, не демонстрируют автоноэтического сознания.

Другой используемый учеными показатель-посредник предполагает изучение внутреннего представления о времени. Вспомним, что Тульвинг называл способность совершать ментальные путешествия во времени – проецировать себя на эпизодическое прошлое или представлять себя в своем эпизодическом будущем – основной чертой автоноэтического сознания человека. Результаты исследований, доказывающих наличие проспектиного (ориентированного на будущее) сознания у некоторых видов животных, используются в качестве аргумента в споре о способности представителей этих видов к временному автопроецированию. Однако Сесилия Хэйес, Сара Шатлуорт, Майкл Корваллис, Томас Саддендорф и другие ученые считают, что проявление поведения, ориентированного на будущее, не обязательно считать ментальным путешествием во времени, поскольку для последнего необходима способность фактически воспринимать себя находящимся в прошлом или будущем. Эти критики утверждают, что за данные достаточно принять более строгие толкования, основанные на бессознательных когнитивных процессах или некогнитивных поведенческих стратегиях.

Клейтон и Энтони Дикинсон дают выразительную и обоснованную оценку исследованиям эпизодической памяти и ментальных путешествий во времени у животных: «Учитывая, что животные не умеют говорить, мы не сможем выяснить, отражает ли способность сойки планировать свои дальнейшие трапезы ее способность к эпизодическому мышлению в будущем, где она видит себя утром следующего дня, или ее семантическое мышление в будущем, где сойка действует проспективно, но при этом не совершает ментального путешествия во времени и не переносится в будущее лично».

Так называемая теория разума – это особый вид познания, когда у человека присутствуют мысли относительно ментальных состояний других людей (рисунок 60.2). В условиях социального взаимодействия мы пытаемся постичь чужой разум, используя знания о работе своего собственного: мы приписываем другим людям свои собственные мысли, верования и чувства, таким образом предсказывая их поведение. Ута Фрит и Франческа Хапп отмечают, что эта способность нарушается при аутизме, и предполагают, что, поскольку страдающие этим заболеванием не способны ментально представлять их собственные мысли и чувства, они не могут представить, что мысли и чувства есть у других людей. Фрит и Хапп считают, что люди с аутизмом имеют тенденцию вязнуть в представлениях о мире первого порядка и не способны создавать такие представления высшего порядка, которые требуются для самосознания.

Рисунок 60.2. Сознание, метасознание и теория разума

В связи с этим возникает вопрос, могут ли животные подобным образом «читать чужие мысли», когда они взаимодействуют друг с другом, и если могут, участвует ли в этом процессе сознание. Животные проходят поведенческие тесты на выявление способности читать чужие мысли, как и другие тесты на выявление показателей-посредников, но результаты не говорят, что они сознательно совершают те или иные действия. Хэйес считает, что животным не нужно знать о теории ментального сознания, чтобы предсказывать поведение других животных, как им не нужно знать токсикологию, чтобы не употреблять в пищу сгнившую еду, – достаточно зрительных и обонятельных стимулов. Предостережение Клейтон и Дикинсон относительно того, что переносить терминологию поведения на сознательные ментальные состояния в исследованиях эпизодической памяти нужно с осторожностью, в данном случае также применимо.

Получив огромное число неутешительных результатов, Дэвид Премак, несколько десятилетий назад начавший работу в области теории разума у животных, сделал вывод о том, что животные если не «экстрасенсы» (сознательно читают мысли), то «бихевиористы» (условно-рефлекторные машины). Однако Премак высказал мысль о таком разделении до того, как понятие бессознательного познания прочно вошло в когнитивистику. Бессознательное познание занимает промежуточное положение между полноценной способностью к чтению сознающего разума и условно-рефлекторным поведением. Более того, Крис Бейкер, Ребекка Сакс и Джошуа Тененбаум отмечают, что в теории разума заключения о разуме других людей обычно осуществляются без усилий, автоматически и бессознательно, даже у людей.

Соглашусь с теми, кто считает, что сначала нужно как следует рассмотреть все альтернативы и только потом делать выводы, что сознательные состояния объясняют поведение животных. Подобные усилия сдерживают нарастание волны антропоморфизма в науке. Что до меня, я считаю, что мозг был бессознательным задолго до того, как появилось сознание, поэтому, пока не доказано обратное, я остаюсь при мнении, что поведением управляет бессознательное. Как недавно заметили исследователи сознания Стен Деан, Хэкван Лау и Сид Куиде, человеческий мозг – единственная физическая система, бесспорно обладающая сознанием.