Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Так как во все времена при служении в Православной Церкви всегда поминались о упокоении души усопших только православных христиан – потому в постановлениях церковных и не пишется о непоминовении иноверцев, ибо нигде их не поминали.
Выписываем из церковных постановлений, как поминались и ныне поминаются отшедшие о Господе.
На проскомидии: «Таже (т. е. потом) взем иерей пятую просфору, глаголет: «О памяти и оставлении грехов святейших патриархов православных и благочестивых царей и благочестивых цариц, блаженных создателей святыя обители сея (и других усопших поминает по имени и конечне глаголет) и всех в надежде воскресения, жизни вечныя и Твоего общения усопших православных отец и братий наших, человеколюбче Господи».
На сугубой ектении, во время вечерни, утрени и литургии: «Еще молимся о блаженных и приснопамятных патриарсех православных, и благочестивых царех, и благоверных царицах, и создателях святыя обители сея, или храма сего, и о всех прежде почивших отцех и братиях, зде лежащих и повсюду, православных».
На литии во время бдения: «Еще молимся о успении, ослабе, блаженныя памяти и оставлении грехов всех прежде отшедших отец и братий, зде лежащих и повсюду, православных».
На полунощнице: «Помолимся о всякой души христиан православных, ублажим благочестивые цари, православные архиереи и вся преждеотшедшие отцы и братию нашу, зде лежащия и повсюду, православныя».
На литургии. Прежде освящения Даров иерей говорит: «Мир всем». Лики поют: «Милость мира жертву хваления». Иереи в алтаре в знамение взаимного мира и единомыслия дают друг другу целование о Господе (в шею, или в руку. В древние времена то же делали все христиане). По освящении же Даров иерей, в знамение единства Церкви, поминает в вере почивших праотцев, патриархов, пророков и апостолов, мучеников и преподобных и всех святых. А диакон читает диптихи, т. е. помянники усопших верных, отшедших с надеждою спасения и воскресения (Нов. Скриж. и Служебник).
Если же открывалось, хотя по времени, как видно это из церковной истории, что кто-нибудь из записанных на этих таблицах оказывался замешанным в ереси, то имена таких всегда исключали. Причину сего выставляет св. Дионисий Ареопагит, говоря так: «Невозможно, чтобы к Единому вместе приводимы были, и миротворного единения с Единым были причастниками люди, разделенные между собою» (св. Дионисия о Церковн. Иерархии гл. 3, отд. 8. Изд. 1854).
Тут же далее говорит св. Дионисий: «Если бы мы, будучи озарены созерцанием Единого, были собраны воедино в единовидном и божественном собрании, то не допустили бы себя впасть в особливые похотения, из которых образуются земные и страстные вражды».
Если бы римские первосвященники не впали в особливое похотение преобладания, то не враждовали бы на Православную Церковь по земным и страстным причинам. Также и лютеране, и вообще протестанты, если бы не недуговали особливыми похотениями чревоугодия и высокоумия, то не нападали бы на православных за соблюдение постов и покорность постановлениям Православной Церкви Христовой. Они забыли заповедь Самого Господа в Евангелии: «Аще же Церковь преслушает, буди тебе яко язычник и мытарь» (Мф. 18, 17). Сими словами с тем вместе определяются ясно забота и попечение православных в отношении иноверцев, кто бы они ни были. Но по закону любви Церковь наша молится о соединении церквей, т. е. о обращений иноверных еще при их жизни с тою мыслию, чтобы Господь, имиже весть судьбами, обратил их к свету истины и привел на путь спасения. Если обратятся, то добро и благо; когда же при жизни своей не обратятся, по недоведомым нам судьбам Божиим, то по смерти их Церковь уже не может их поминать, так как они не имели общения с нею при своей жизни.
Достойно замечания, что когда кого-либо из православной царской фамилии выдают в замужество за иноверца, то супруг сей только при жизни его поминается на ектениях, и притом безымянно; по смерти же не поминается. А для царских родственников могла бы Церковь сделать снисхождение, если бы это возможно было.
Помяни, Господи, Аще возможно есть, душу (имя), отшедшего от жизни сей в отступлении от Святой Твоей Православной Церкви! Неизследимы судьбы Твои. Не постави мне во грех сей молитвы моей. Но да будет святая воля Твоя!
Сотове медовнии словеса добрая.
Какое приятное впечатление производила старцева хибарка на посетительниц, описывает одна из них так: «Как радостно забьется сердце, когда, идя по темному сосновому лесу, увидишь в конце дорожки скитскую колокольню, а с правой стороны убогую келийку смиренного подвижника! Как легко на душе, когда сидишь в этой тесной и душной хибарке, и как светло кажется при ее таинственном полусвете! Сколько людей перебывало здесь! И приходили сюда, обливаясь горькими слезами скорби, а выходили со слезами радости; отчаянные – утешенными и ободренными; неверующие и сомневающиеся – верными чадами Церкви. Здесь жил «Батюшка» – источник стольких благодеяний и утешений. Ни звание человека, ни состояние не имели никакого значения в его глазах. Ему нужна была только душа человека, которая настолько была дорога для него, что он, забывая себя, всеми силами старался спасти ее, поставив на истинный путь. С утра до вечера, удрученный недугом, Старец принимал посетителей, подавая каждому по потребности. Слова его принимались с верой и были законом. Благословение его или особенное внимание считалось великим счастьем, и удостоившиеся этого выходили от него крестясь и благодаря Бога за полученное утешение».
Советы же и наставления свои, которыми Старец Амвросий пользовал души приходивших к нему с верою, преподавал он или часто в уединенной беседе, или вообще всем окружавшим его, в форме самой простой, отрывочной и нередко шутливой. Вообще нужно заметить, что шутливый тон назидательной речи Старца был его характерной чертой.
«Как жить?» – слышался старцем со всех сторон общий и весьма важный вопрос. По своему обыкновению он отвечал в шутливом тоне: «Жить – не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтение». Такой тон Старцевой речи вызывал часто улыбку на уста легкомысленных слушателей. Но если посерьезнее вникнуть в это наставление, то каждый увидит в нем глубокий смысл. «Не тужить» – т. е. чтобы сердце не увлекалось неизбежными для человека скорбями и неудачами, направляясь к Единому Источнику сладости вечной – Богу; чрез что человек, при бесчисленных и разнообразных невзгодах, может успокаивать себя, мирясь с ними, или «смиряясь». – «Не осуждать», «не досаждать». – Ничего нет обыкновеннее между людьми осуждения и досаждения, этих исчадий погибельной гордости. Их одних достаточно к тому, чтобы низвести душу человека во дно адово, между тем как они большей частью и за грех не считаются. «Всем мое почтение» – указывает на заповедь Апостола: честию друг друга больша творяще. Сводя все эти мысли к одной общей, мы видим, что в вышеприведенном изречении проповедовалось Старцем главным образом смирение – эта основа жизни духовной, источник всех добродетелей, без которого, по учению Св. Иоанна Златоуста, как упомянуто прежде, невозможно спастись.
На предлагавшийся Старцу общий вопрос «как жить?» иногда отвечал он и несколько иначе: «Нужно жить нелицемерно и вести себя примерно; тогда наше дело будет верно, а иначе выйдет скверно». Или так: «Жить можно и в миру, только не на юру, а жить тихо». Но и эти наставления Старца клонились также к приобретению смирения.
«Мы должны, – еще говорил Старец, – жить на земле так, как колесо вертится: чуть только одной точкой касается земли, а остальными непременно стремится вверх, а мы как заляжем на землю, так и встать не можем».
О смирении: «Чтобы жить в монастыре, надо терпения не воз, а целый обоз». И еще: «Чтобы быть монахиней, надо быть либо железной, либо золотой». Батюшка пояснял это так: железной – значит иметь большое терпение, а золотой – большое смирение.
«Если кто тебя обидит, не рассказывай никому, кроме старца, и будешь мирна. Кланяйся всем, не обращая внимания, отвечают ли тебе на поклон или нет. Смиряться нужно пред всеми и считать себя хуже всех. Если мы не совершили преступлений, какие совершили другие, то это может быть потому, что не имели к тому случая – обстановка и обстоятельства были другие. Во всяком человеке есть что нибудь хорошее и доброе; мы же обыкновенно видим в людях только пороки, а хорошего ничего не видим».
Сказал Старец однажды на общем благословении: «Бог посещает Своею милостью только смиренных». После этого, немного помолчав, вдруг прибавил: «Будите готови, не весте бо ни дне ни часа…» Чрез несколько минут, тут же на общем благословении, известили Батюшку о кончине одного скитского послушника (Алексея Кронштадтского).
О том, что без смирения невозможно спастись, Старец рассказывал пример: «Одна Г-жа видела во сне Господа Иисуса Христа и пред Ним толпу народа. На Его зов первой подошла к Нему девушка крестьянка, а потом мужик в лаптях и еще все люди крестьянского сословия. Г-жа подумала, что и ее за доброту и вообще за все ее добродетели Он также возьмет. Каково же было ее удивление, когда она увидела, что Господь перестал уже и звать! Она решилась было сама напомнить о себе Господу, но Он совсем отвратился от нее. Тогда она упала на землю и начала смиренно сознаваться, что она действительно хуже всех и недостойна быть в Царствии небесном. – Батюшка затем прибавил: – А вот такие-то и годятся; таких-то там и надо».
На слова одной, стоявшей около старца: «Гордость мешает во всем» – он ответил: «А ты закутайся в смирение; тогда если и небо к земле прильнет, не страшно будет».
Очень многим и гордиться-то вовсе нечем. По этому поводу Старец передавал такой рассказ: «Одна исповедница говорила духовнику, что она горда. «Чем же ты гордишься, – спросил он ее, – ты, верно, знатна?» – «Нет», – ответила она. – «Ну, талантлива?» – «Нет». – Так стало быть богата? – «Нет». – «Г-м! В таком случае можешь гордиться», – сказал напоследок духовник».
На вопрос: как это праведники, зная, что они хорошо живут по заповедям Божиим, не возносятся своей праведностью? – Старец ответил: «Они не знают, каков ожидает их конец». – Потому, прибавлял он, – «спасение наше должно содеваться между страхом и надеждою. Никому ни в каком случае не должно предаваться отчаянию, но не следует и надеяться чрезмерно».
Вопрос: можно ли желать совершенствования в жизни духовной? – Ответ Старца: «Не только можно желать, но и должно стараться совершенствоваться в смирении, т. е. в том, чтобы считать себя в чувстве сердца хуже и ниже всех людей и всякой твари».
Человеку грешнику естественно и необходимо смиряться. Если же он не смирится, то смирят его обстоятельства, промыслительно устрояемые к его душевой пользе. В счастии он обыкновенно забывается и все приписывает себе – своей бессильной силе и мнимой власти, но лишь посетит его какое-либо несчастие, просит пощадения даже и у воображаемого врага. Истину эту Старец выражал притчей: «Человек как жук. Когда теплый день и играет солнце, летит он, гордится собою и жужжит: «Все мои леса, все мои луга! Все мои луга, все мои леса!» А как солнце скроется, дохнет холодом и загуляет ветер – забудет жук свою удаль, прижмется к листку, и только пищит: «Не спихни!»
Или еще рассказывал Старец, как иногда нечаянно обстоятельства смиряют человека: «Раз кто-то устроил у себя обед и разослал своих слуг приглашать гостей. Один из приглашаемых и спрашивает присланного к нему неаккуратного слугу: «Неужели у твоего господина получше тебя никого не нашлось послать ко мне?» На это посланный отвечал: «Хороших-то по хорошим разослали, а меня послали к вашей милости».
Говорил и еще Старец Амвросий в назидание своим ученицам о смирении: «Пришел было к настоятелю о. архимандриту Моисею один посетитель, но, не застав его дома, отправился к его родному брату, упомянутому выше о. игумену Антонию. Среди разговора гость и спросил о. игумена: «Скажите, батюшка, какого вы держитесь правила?» – О. Антоний отвечал: «Много было у меня правил; жил я в пустыни и по монастырям, и все разные были правила, а теперь осталось одно мытарево: Боже милостив буди мне грешному!»
При этом Батюшка еще рассказал, как «одна все хотела странствовать туда и сюда – и в Киев, и в Задонск, а старец один и говорит ей: «Все это тебе не на пользу, а сиди-ко лучше дома и твори мытареву молитву».
«Лишь только смирится человек, – говаривал Старец, – как тот час же смирение поставляет его в преддверии царства небесного», которое, прибавим к сему апостольские слова, несть брашно и питие, но правда и мир и радость о Дусе Святе.
«Царствие Божие, – говорил еще Старец, – не в словах, а в силе; нужно меньше толковать, больше молчать, никого не осуждать, и всем мое почтение».
О терпении: «Когда тебе досаждают, никогда не спрашивай – зачем и почему. В Писании этого нигде нет. Там напротив сказано: если кто ударит тебя в десную ланиту, обрати ему и другую. В десную ланиту на самом деле ударить неудобно, а это разуметь нужно так: если кто будет на тебя клеветать или безвинно чем нибудь досаждать – это будет означать ударение в десную ланиту. Не ропщи, а перенеси удар этот терпеливо, подставив при сем левую ланиту, т. е. вспомнив свои неправые дела. И если может быть ты теперь невинен, то прежде много грешил и тем убедишься, что достоин наказания».
«Батюшка! научите меня терпению», – сказала одна сестра. «Учись, – ответил Старец, – и начинай с терпения находящих и встречающихся неприятностей». – «Не могу понять, как можно не возмущаться обидами и несправедливостями». – Ответ Старца: «Будь сама справедлива и не обижай никого».
Если кто либо из братии, по малодушию и нетерпеливости, скорбел о том, что его нескоро представляют к мантии или к иеродиаконству и иеромонашеству, Старец имел обыкновение так говорить в назидание: «Это, брат, все придет в свое время – все дадут; добрых дел никто не даст».
О монашеском послушании: «Отчего это Батюшка, – спросила одна особа, – игуменье дано право распоряжаться монахинями, как крепостными?» Старец ответил: «Более чем крепостными. Крепостные могли хоть за глаза поворчать на своих господ и побранить их, а у монахинь и это право отнято: монахиня сама добровольно отдает себя в крепостное право».
О раздражительности: «Никто не должен оправдывать свою раздражительность какой-нибудь болезнью – это происходит от гордости. А гнев мужа, по слову св. Апостола Иакова, правды Божия не соделовает. Чтобы не предаваться раздражительности и гневу, не должно торопиться».
Беседуя о зависти и памятозлобии, Старец сказал: «Нужно заставлять себя, хотя и против воли, делать какое-нибудь добро врагам своим, а главное – не мстить им и быть осторожным, чтобы как-нибудь не обидеть их видом презрения и уничижения».
Одна особа спросила: «Мне непонятно, Батюшка, как это вы не только не гневаетесь на тех, кто об вас нехорошо говорит, но и продолжаете любить их». Старец много этому смеялся и сказал: «У тебя был маленький сын; сердилась ли ты на него, если он что и не так делал и говорил? Не старалась ли, напротив, как-нибудь покрывать его недостатки?»
О любви: «Любовь, – говорил Старец словами Апостола, – все прощает, долготерпит, не осуждает, ничего чужого не желает, не завидует».
«Любовь покрывает все. И если кто делает ближним добро по влечению сердца, а не движимый только долгом, то таковому диавол мешать не может, а где только по долгу, там он все-таки старается помешать тем или другим».
«Трудящемуся Бог посылает милость, а любящему утешение».
«Любовь, конечно, выше всего. Если ты находишь, что в тебе нет любви, а желаешь ее иметь, то делай дела любви, хотя сначала без любви. Господь увидит твое желание и старание и вложит в сердце твое любовь. А главное когда заметишь, что погрешила против любви, сейчас же исповедуй это старцу. Это может быть иногда от дурного сердца, а иногда и от врага. Сама ты не можешь этого разобрать, а когда исповедуешь, враг и отойдет».
«Кто имеет дурное сердце, не должен отчаиваться, потому что с помощью Божией человек может исправить свое сердце. Нужно только внимательно следить за собой и не упускать случая быть полезным ближним, часто открываться старцу и творить посильную милостыню. Этого, конечно, нельзя сделать вдруг, но Господь долготерпит. Он тогда только прекращает жизнь человека, когда видит его готовым к переходу в вечность или же когда не видит никакой надежды на его исправление».
«Если будешь принимать людей Бога ради, то, поверь, все будут к тебе хороши».
«Чтобы человеку исправить себя, не надо вдруг налегать, а как тянут барку: тяни-тяни-тяни, отдай-отдай! Не все вдруг, а понемногу. Знаешь рожон на корабле? Это такой шест, к которому привязаны все веревки корабля, и если тянут за него, то потихоньку и все тянется, а если взять сразу, то все испортишь от потрясения».
«Бесстрастными ведь не сейчас можно сделаться, а всякий раз, чувствуя свою греховность, говори: «Господи, прости мне!» Господь Один силен вложить в сердце человека любовь».
О милостыни Старец Амвросий говорил: «Св. Димитрий Ростовский пишет: если приедет к тебе человек на коне и будет у тебя просить, подай ему. Как он употребит твою милостыню, ты за это не отвечаешь».
Еще: «Св. Иоанн Златоуст говорит: начни отдавать неимущим – что тебе не нужно, что у тебя валяется; потом будешь в состоянии давать больше и даже с лишением себя, а наконец уже готов будешь отдать и все, что имеешь».
На вопрос, как понимать слова Писания – будите мудри яко змия, – Старец объяснил: «Змея, когда нужно ей переменить старую свою кожу на новую, проходит чрез очень тесное, узкое место, и таким образом ей удобно бывает оставить свою прежнюю кожу; так и человек, желая совлечь свою ветхость, должен идти узким путем исполнения Евангельских заповедей. При всяком нападении змея старается оберегать свою голову. Человек должен более всего беречь свою веру. Пока вера сохранена, можно еще все исправить».
«Я говорила как-то Батюшке, – пишет его духовная дочь, – об одной семье, что мне всех их очень жаль – они ни во что не верят, ни в Бога, ни в будущую жизнь; жаль именно потому, что они, может быть, и не виноваты в этом сами – их воспитывали в таком неверии, или были другие какие причины. – Батюшка закачал головой и так гневно сказал: «Безбожникам нет оправдания. Ведь всем, всем решительно, и язычникам проповедуется Евангелие; наконец, по природе всем нам от рождения вложено чувство познания Бога; стало быть, сами виноваты. Ты спрашиваешь, можно ли за таких молиться. Конечно, молиться за всех можно». – «Батюшка! – говорила я вслед за тем, – ведь не может ощущать в будущей жизни полного блаженства тот, которого близкие родные будут мучиться в аду?» А Батюшка на это сказал: «Нет, там этого чувства ужо не будет – про всех тогда забудешь. Это все равно как на экзамене. Когда идешь на экзамен, еще страшно, и толпятся разнородные мысли, а пришла, взяла билет, по которому отвечать, – про все забыла».
Пришел к Старцу какой-то господин, неверующий в существование бесов. Батюшка рассказал ему следующее: «Приехал один барин в деревню в гости к своим знакомым и выбрал сам себе комнату для ночлега. Ему говорят: не ложитесь тут – в этой комнате неблагополучно. Но он не поверил и только над этим посмеялся. Лег, но вдруг слышит ночью, что кто-то дует ему прямо в лысину. Он укрылся с головою одеялом. Тогда этот кто-то перешел к его ногам и сел на постели. Гость испугался и со всех ног бросился бежать оттуда, уверившись собственным опытом в существовании темной силы». Но и после сего рассказа господин сказал: «Воля ваша, Батюшка, я даже не понимаю, что это за бесы». На это Старец ответил: «Ведь и математику не все понимают; однако она существует. – И еще прибавил: – Как же бесы не существуют, когда знаем из Евангелия, что Сам Господь велел бесам войти в стадо свиней?» Господин возразил: «Но ведь это иносказательно?» – «Стало быть, – продолжал убеждать Старец, – и свиньи иносказательны, – и свиней не существует. Но если существуют свиньи, значит, существуют и бесы».
Некоторые, говорил еще Старец, отрекались от веры в Бога из подражания другим и по ложному стыду. И вот случай: один так-то не верил в Бога. А когда во время войны на Кавказе пришлось ему драться, он в самый разгар сражения, когда летели мимо его пули, пригнулся, обнял свою лошадь и все время читал: «Пресвятая Богородице, спаси нас!» А потом, когда, вспоминая об этом, товарищи смеялись над ним, он отрекся от своих слов. – Затем Батюшка прибавил: – Да, лицемерие хуже неверия».
О лености и унынии: «Скука унынию внука, а лени дочь. Чтобы отогнать ее прочь, в деле потрудись, в молитве не ленись; тогда и скука пройдет, и усердие придет. А если к сему терпения и смирения прибавишь, то от многих зол себя избавишь».
«Когда найдет хандра, не забудь укорять себя, вспомни, сколько ты виновата пред Господом и перед собою, и сознай, что ты недостойна ничего лучшего, и ты тот час почувствуешь облегчение. Сказано: многи скорби праведным, и многи раны грешным. Такова жизнь наша здесь – все скорби и скорби, а ими-то и достигается царствие небесное. Когда будешь непокойна, повторяй чаще: взыщи мира и следуй за ним.
О нечувствии и бесстрашии, по поводу внезапной смерти С… Батюшка сказал: «Вот смерть-то не за горами, а за плечами, а нам хоть кол на голове теши».
Еще говорил: «Если на одном конце деревни будут вешать, на другом конце не перестанут грешить, говоря: до нас еще не скоро дойдут».
О покаянии. Чтобы дать надлежащее понятие о силе и важности покаяния, Старец раздавал брошюры «О покаянии» пр. Марка Подвижника. Между прочим говорил: «Какое ныне настало время! Бывало, если кто искренно раскается в грехах, то уже и переменяет свою греховную жизнь на добрую, а теперь часто бывает так: человек и расскажет на исповеди все свои грехи в подробности, но затем опять за свое принимается».
Передавал еще Старец назидательный рассказ: «Сидел бес в образе человека и болтал ногами. Видевший это духовными очами спросил его: «Что же ты ничего не делаешь?» Бес отвечал: «Да мне ничего не остается делать, как только ногами болтать, люди все делают лучше меня».
О силе покаяния рассказывал следующее: «Один все грешил и каялся – и так всю жизнь. Наконец покаялся и умер. Злой дух пришел за его душой и говорит: он мой. – Господь же говорит: нет – он каялся. – Да ведь хоть каялся, и опять согрешал, – продолжал диавол. – Тогда Господь ему сказал: «Если ты, будучи зол, принимал его опять к себе после того, как он Мне каялся, то как же Мне не принять его после того, как он, согрешив, опять обращался ко Мне с покаянием? Ты забываешь, что ты зол, а Я благ».
«Самооправдание, – говорил Старец, – большой грех. Сказано в Писании: егда прииму время: Аз правоты возсужду».
«Грехи как грецкие орехи – скорлупу расколешь, а зерно выковырить трудно».
«Три степени для спасения. Сказано у св. Иоанна Златоустого: а) не грешить, б) согрешивши каяться, в) кто плохо кается, тому терпеть находящие скорби».
«Бывает, – так говорил Батюшка, – что хотя грехи наши через покаяние и прощаются нам, но совесть все не перестает упрекать нас. Покойный Старец о. Макарий для сравнения показывал иногда свой палец, который давно когда-то был порезан; боль давно прошла, а шрам остался. Так точно и после прощения грехов остаются шрамы, т. е. упреки совести».
«Хотя Господь и прощает грехи кающимся, но всякий грех требует очистительного наказания. Например, благоразумному разбойнику Сам Господь сказал: «Днесь со Мною будеши в раю», а между тем после этих слов перебили ему голени; а каково было еще на одних руках, с перебитыми голенями, повисеть на кресте часа три? Значит, ему нужно было страдание очистительное. Для грешников, которые умирают тотчас после покаяния, очищением служат молитвы Церкви и молящихся за них, а те, которые еще живы, сами должны очищаться исправлением жизни и милостыней, покрывающей грехи».
«Креста для человека (т. е. очистительных страданий душевных и телесных) Бог не творит. И как ни тяжек бывает у иного человека крест, который несет он в жизни, а все же дерево, из которого он сделан, всегда вырастает на почве его сердца». Указывая себе на сердце, Батюшка прибавлял: «Древо при исходищах вод – бурлят там воды» (страсти).
В иное же время, прилагая к себе высказанную истину, говорил: «Вот я, например, всегда был болтуном – любил с людьми поговорить, поразвлечься; Господь и устроил так, что пришлось мне всю жизнь свою толковать с народом. Теперь и рад бы помолчать, да не приходится».
«Когда человек, – говорил еще Старец, – идет прямым путем, для него и креста нет. Но когда отступит от него и начнет бросаться то в ту, то в другую сторону, вот тогда являются разные обстоятельства, которые и толкают его опять на прямой путь. Эти толчки и составляют для человека крест. Они бывают, конечно, разные, кому какие нужны».
«Иди, куда поведут; смотри – что покажут, и все говори: да будет воля Твоя!»
«Бывает крест мысленный, – смущают иногда человека греховные помыслы; но человек не бывает в них виновен, если не соизволяет им. Говорил Старец пример: «Одна подвижница долгое время обуреваема была нечистыми помыслами. Когда же явившийся ей Господь отогнал их от нее, она воззвала к Нему: «Где Ты был доселе, о сладкий мой Иисусе?» Господь ответил: «Был в твоем сердце». Она же сказала: «Как же это могло быть? ведь сердце мое было исполнено нечистых помыслов». И сказал ей Господь: «Потому разумей, что Я был в твоем сердце, что ты никакого расположения не имела к нечистым мыслям, а более старалась избавиться от них, но, не имея возможности, болезновала о сем – и этим уготовила Мне место в сердце твоем».
«Иногда посылаются человеку страдания безвинно для того, чтобы он, по примеру Христа, страдал за других. Сам Спаситель прежде пострадал за людей. Апостолы Его также мучились за Церковь и за людей. Иметь совершенную любовь и значит страдать за ближних».
Во всех же делах требуется человеку помощь Божия. Старец говорил: Аще не Господ созиждет дом, всуе трудишася зиждущий. Это значит: если Господь не благословит что, то напрасны будут труды, всуе будет бдеть стерегущий, и ничего не устережет, и напрасно человек тот будет рано вставать – не пойдут дела его без благословения Божия».
А потому требуется всегда и во всем просить помощи Божией – требуется усердная молитва.
«От чего люди грешат? – задавал иногда Старец вопрос и сам же решал его: – Или от того, что не знают, что должно делать и чего избегать; или если знают, то забывают; если же не забывают, то ленятся, унывают. Наоборот: так как люди очень ленивы к делам благочестия, то весьма часто забывают о своей главной обязанности – служить Богу; от лености же и забвения доходят до крайнего неразумия или неведения. Это три исполина – уныние, или леность, забвение и неведение, от которых связан весь род человеческий нерешимыми узами. А затем уже следует нерадение со всем сонмищем злых страстей. Потому мы и молимся Царице Небесной: Пресвятая Владычице моя Богородице, святыми твоими и всесильными мольбами отжени от мене смиренного и окаянного раба Твоего уныние, забвение, неразумие, нерадение и вся скверная, лукавая и хульные помышления», и проч.
Многим заповедовал Старец Амвросий и письменно, и устно молиться краткой молитвой Иисусовой: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного».
Так писал он к одной особе: «Бог да благословит оставить обычное правило и постоянно держаться молитвы Иисусовой, которая может успокаивать душу более, нежели совершение большого келейного правила. Из прежних опытных старцев по имени Василий объяснял это так: держащийся большого келейного правила, когда исполняет оное, подстрекаем бывает тщеславием и возношением; когда же почему-либо не может исполнить своего правила, то смущается. А держащийся постоянно молитвы Иисусовой одинаково пребывает в смиренном расположении духа, как бы ничего не делающий, и возноситься ему нечем».
На словах же Старец прибавлял: «Да и чем, в самом деле, человеку тут возноситься? Оборванный, ощипанный просит милостыни: помилуй, помилуй! – а подастся ли милость, это еще кто знает».
Говорил еще Старец: «Один брат спросил другого: кто тебя обучил молитве Иисусовой? – А тот отвечает: бесы. – Да как же так? – Да так – они беспокоят меня помыслами греховными, а я все творил да творил молитву, так и привык».
«А когда тебя начнет копать (т. е. когда во время молитвы станет беспокоить раздражительность на кого-либо), молись так: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных!»
Один брат жаловался Старцу, что во время молитвы множество бывает разнообразных помыслов. Старец на это сказал: «Ехал мужик по базару; вокруг него толпа народу, говор, шум, а он все на свою лошадку: но-но! но-но! – так помаленьку, помаленьку и проехал весь базар. Так и ты, что бы ни говорили помыслы, все свое дело делай – молись!»
Для руководства к разумному молению молитвой Иисусовой Старец раздавал брошюры под заглавием: «Толкование на Господи помилуй».
Дабы подвигнуть ленивых и унылых к упражнению в этой молитве, Батюшка передавал следующий рассказ о силе Имени Иисусова: «У одного боголюбца был обученный говорить скворец, который, постоянно слыша произносимую хозяином молитву: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго, – и сам навык ее повторять. Раз летом вылетел он в растворенное окно на улицу, а тут и налетел было на него ястреб, но скворец по привычке в испуге проговорил Иисусову молитву, и тотчас ястреб отскочил от него. Так, даже бессмысленно произносимая молитва послужила во спасение от угрожавшей беды».
Чтобы люди не оставались в беспечности и не возлагали всю свою надежду на постороннюю молитвенную помощь, Старец повторял обычную народную поговорку: «Боже-то поможи – да и сам мужик не лежи». И еще говорил: «Премудрость созда себе дом, а потом она сказала: кто неразумен, обратись сюда! И скудоумных приглашала: идите, ешьте хлеб мой и пейте вино, еже растворил вам, и просите разума ведения». А Т. сказала: «Батюшка! чрез кого же нам просить, как не через вас?» Старец ответил: «И сама проси; ты вспомни – двенадцать Апостолов просили Спасителя за жену Хананеянку, но Он не услышал их, а сама стала просить – упросила».
Но так как молитва есть сильнейшее оружие против невидимого врага, то он и старается всячески отвлекать от ней человека. Передавал Старец такой рассказ: «На Афоне у одного монаха был скворец-говорун, которого монах очень любил, увлекаясь его разговорами Но вот странно – лишь только монах начнет исполнять свое молитвенное правило, скворец тут и разговорится и не дает молиться монаху. Раз на светлый праздник Воскресения Христова монах подошел к клетке и говорит: «Скворушка, Христос воскресе!» А скворец отвечает: «Вот то-то и беда наша, что воскрес», – и тут же околел, а в келии монаха разлилось нестерпимое зловоние. Тогда понял монах свою ошибку и раскаялся».
Что Бог главнее всего смотрит на внутреннее молитвенное настроение души человека, Старец говорил: «Пришел как-то к упомянутому выше о. Игумену Антонию один больной ногами и говорит: «Батюшка, у меня ноги болят – не могу класть поклоны, и это меня смущает». О. Антоний ответил ему: «Да уж в Писании сказано: сыне даждь ми сердце, а не ноги».
Одна монахиня сказала Старцу, что видела во сне икону Божией Матери и услышала от Ней: «принеси жертву». Батюшка спросил: «Что же ты принесла жертву?» Та ответила: «Что же я принесу? У меня ничего нет». Тогда Батюшка сказал: «В псалмах написано: жертва хвалы прославит мя».
О силе крестного знамения передавал Старец такой рассказ: «Любил один лишнее выпивать. В таком виде он где-то заблудился, и ему представилось, что кто-то подходит к нему, наливает из графина в стакан водки и предлагает выпить. Но вот заблудившийся предварительно по своей привычке осенил себя крестным знамением, и вдруг все исчезло, а вдали послышался лай собаки. Пришедши в себя, он увидел, что забрел в какое-то болото и находится в весьма опасном месте, и если бы не лай собаки, не выбраться бы ему оттуда».
О поживших во смирении и простоте: «Пришел один молодой человек в какой-то московский монастырь и стал просить настоятеля принять его в число братии. Настоятель же, смотря на его кротость, посоветовал ему лучше поступить в Оптину пустынь. Молодой человек послушался, прибыл в Оптину и немедленно принят был о. архимандритом Моисеем, который сказал о нем Старцу о. Макарию. Поместили его отдельно в письмоводительской. Послушник этот всегда держал себя как старец: в церкви стоял тихо, опустивши глаза, и с строгим благоговением и смирением; без благословения настоятеля из церкви не уходил. И вот когда он умирал, все улыбался. – Тут Батюшка еще прибавил: – Вероятно, ему было видение, и умер тихо. Избранники Божии всегда так; им особенно покровительствует Бог. Кто отдает себя Промыслу Божию, о том бывает особенное попечение Божие».
При разговоре о Дарьюшке страннице Старец, вздохнув, сказал: «Да, Господь почивает в простых сердцах. Золото везде видно и везде проглянет, несмотря даже на угловатость, а другой как ни кудрявься, все золотом не будет». На замечание, что Дарьюшка хорошо умерла, Батюшка сказал: «От того и кончина была хорошая, что жила хорошо. Как поживешь, так и умрешь».
О том, как трудно искореняются греховные навыки в человеке и как сильно действует на него пример других, Старец говорил: «Как на пойманную в табуне одичалую лошадь когда накинут аркан и поведут, она все упирается и сначала идет боком, а потом когда присмотрится, что прочие лошади идут спокойно, и сама пойдет в ряд; так и человек».
О сетях диавольских: «Паук ленивый сидит на одном месте, выпустит ниточку и ждет; как только попадется муха, сейчас и голову ей долой, а муха-то жужжит». При этом Батюшка многозначительно прибавил: «Зажужжим! – Так и враг всегда протягивает сети; как кто попадется, сейчас ему и голову долой». Затем Старец обратился к кому-то и говорит: «Смотри, не будь мухой, а то также зажужжишь».
Как же быть? – сам собою возникает вопрос; человек немощен, а враги хитры. По этому поводу Старец Амвросий между прочим передавал назидательный рассказ: «Какой-то отец послал своего сына в лес за делом, а сын и говорит: «Батюшка, как же я там буду один? Я ничего не знаю». «Ничего, ступай, – отвечает ему отец, – нужда всему научит». Он поехал, но вот в лесу сломались у него сани. Вспомнил он слова отца – нужда всему научит – и давай кричать: «Нужда!» А она отвечает ему: «А!» (эхо). Ждал-ждал он, кричал-кричал, и никто не пришел к нему на помощь. Тогда он слез, сам кое-как поправил сани, приехал к отцу и говорит: обманул ты меня, батюшка, – ведь нужда-то не пришла мне на помощь. – «Да как же ты справился-то?» – «Да так уже кое-как». – «Вот это-то самое, что ты кое-как справился, и означает, что нужда научила тебя как поступить».
Вышел как-то Старец в хибарку, чтобы преподать благословение и говорит: «У хозяина были гуси, он и ласкает их: те-жа, те-жа, а они все те же».
Был Старец нездоров и на общем благословении сказал: «Ну уж меня сегодня прихватило! Если еще несколько раз так повторится, то едва ли долго проживу. Да ведь надо же когда-нибудь и на тот свет пойти». «Только не теперь, Батюшка, – возражают ему, – как же мы без вас останемся? Вам еще надо с нами пожить». На это Батюшка сказал: «Да с вами-то мне иногда уже очень трудно бывает. Вот я вас учил, кажется, все вам говорил, всему учил; только не знаю, выучил ли чему-нибудь. Вот я и больной задавал себе этот вопрос. По крайней мере имейте мир между собою».
Много и еще было назидательных изречений Старца Амвросия. Некоторые из них тут же в разных местах жизнеописания и помещены.
Войти с помощью соц. сетей: