Глава 27
В пятницу, после того как Яна стала чемпионом «Алой Мудрости», и целительницы оказали ей и Боре «медицинскую» помощь, прошла церемония награждения. Как раз во время неё вновь завибрировал мой «экстренный» телефон. Эсбэшники княжества Енисейского наконец-то узнали новости о нападении на Северное Королевство.
А чуть позже, когда церемония закончилась, и аристократы вели светские разговоры в саду «Алой Мудрости», со мной связалось московское отделение секретариата нашего с Соней рода.
Секретариат Первого Вице-канцлера империи сообщил о желании Дмитрия Александровича Годунова встретиться со мной. На уровне двух секретариатов мы начали обсуждать дату, время и формат встречи. В итоге договорились вместе позавтракать в понедельник в одной из пельменных, выигранных боярином Орликов на моей свадьбе.
На выходных же я был завален работой. Помимо текущих дел рода, я провёл две встречи, посвящённые «Северной проблеме».
Последнее время князь Выборгский с супругой стали появляться в Москве гораздо чаще, чем раньше. После пламенной речи вдовствующей императрицы по телевидению и последующих за этим событий интерес к Троекуровым (как и остальным членам «нашей семейной коалиции») значительно вырос. Чем Антон Иванович не преминул воспользоваться. Кроме того, он и его жена навёрстывали упущенное из-за долгой разлуки время со своей лучшей подругой — моей тёщей, вдовствующей императрицей. Елизавета Александровна поселилась в Московском особняке рода Александрит. Правда, периодически гостила в московских резиденциях родов Троекуровых и Аксаковых.
Так вот, встретился я с приёмным отцом Софьи в субботу. После семейных посиделок за общим столом мы с Антоном Ивановичем уединились в моём кабинете.
— Не стану отнекиваться, Аскольд. Мы с вами не чужие люди, так что скажу, как есть. Разумеется, я опасаюсь того, что происходит в Северном королевстве. И прекрасно понимаю, что при худшем раскладе моё княжество попадёт под удар первым. Притом даже если британцы одумаются и не станут нападать на империю, как минимум сотни тысяч беженцев нам обеспечены. А учитывая, что сейчас середина октября, — он напряжённо стукнул пальцами по столу. — Можно ожидать, что захват британцами и франко-испанцами больших территорий Северного королевства пройдёт стремительно. По крайней мере, они должны быть уверены, что смогут хорошенько продвинуться и закрепиться до сильных морозов. Иначе вся их затея кажется ещё более абсурдной, чем она есть на самом деле.
— Вы находите её абсурдной?
— Надеяться подчинить шведов силой одних лишь кланов, без имперской армии? Эта идея преисполнена духом безумного авантюризма. Но если им удастся… Кто знает, что они ещё получат, кроме плацдарма для нападения на нашу страну с севера.
— Что вы имеете в виду?
Троекуров нахмурился и задумчиво посмотрел в окно.
— Её Величество уже рассказала вам с Соней о некоторых тайнах моего рода, — произнёс он тихо, когда снова повернулся ко мне. — Не самых больших, но всё же тайнах.
— О том, что у вас имеются интересные артефакты? Да, я знаю. И не особо удивляюсь тому, что род, члены которого давно занимаются артефакторикой, имеет больше артефактов, чем продаёт.
— На самом деле, производство артефактов не занимает ведущей роли в экономике нашего княжества. Но верно то, что в нашем роду, как и в родах наших вассалов, с давних пор появляются люди, желающие связать себя с артефакторикой. Однако так было не всегда. До Северной войны, которую вёл Пётр Годунов триста двадцать лет назад, у бояр Троекуровых и их вассалов было артефакторов не больше, чем у других боярских родов. Да и после Северной войны мы не сразу стали уделять повышенное внимание артефакторике.
— Намекаете на то, что ваши предки нашли интересные артефакты в Выборге? — догадался я.
— Да. Но не сразу. Перед тем как передать эти земли нам, люди Годуновых их как следует изучили. Затем территорию будущего княжества и поселения изучили и мои предки. Земли как земли. Но спустя пятьдесят лет во время одной из реконструкций замка был найден тайник, положивший начало повышенному интересу некоторых аристократов моего княжества к артефакторике. На Руси артефакторика была развита слабо, Аскольд. Как-то издревле повелось, что нашим предкам обычно хватало собственных сил, и они не нуждались в заимствованных фокусах. И всё же, со временем и на государственном уровне артефактарике начали уделять больше внимания. Но не о ней сейчас речь. Можете считать мои слова старческим брюзжанием, но я полагаю, британцы могут найти в Северных землях немало интересных артефактов. Точнее… они смогут использовать эти артефакты эффективнее, чем сами северяне. Ибо Британия гораздо сильнее Северного королевства.
— Хм… Я понял вас, Антон Иванович. Но позвольте с вами не согласиться в одном.
— И в чём же?
— Не стоит вам называть себя стариком. До тех пор, пока праправнуков не понянчите, вы будете ещё вполне молоды, — улыбнулся я.
После того как я немного снизил градус напряжённости, мы ещё почти три часа обсуждали возможности противодействия британцам и франко-испанцам на Севере.
Сложностей в этом вопросе хватало. И одной из главных сложностей являлось то, что без причины мы вообще не можем ввести свои войска на территорию Северного Королевства. Иначе Канцлер обвинит нас в излишнем своеволии и наложит наказание. Для того чтобы мы могли там свободно сражаться, Канцлер должен внести Северное Королевство в официальный список территорий, к которым Российская империя проявляет свой интерес, как то Индокитай, Африка и иже с ними.
С подобными территориями и официальными разрешениями сражаться на них получается парадоксальная ситуация — мощные государства могут воевать друг с другом не воюя. Силами «частных» армий, что не будет считаться полноценным конфликтом и уж тем более войной. Ровно до тех пор, пока одна из сторон не задействует государственную армию.
На следующий день, в воскресенье, я обсудил «Северный вопрос» с Арвином и великим князем Тверским. Арвин уже знал о повестке дня и смог удивить нас:
— Если санкционируется участие княжеств в войне с британцами на севере, и наши основные Африканские союзники будут участвовать, мы тоже будем участвовать — вот что сказал мой старик. Правда добавил, что, если я угроблю уйму ратников, угроблюсь сам и не смогу получить весомые дивиденды с этого конфликта — он угробит меня.
— Вряд ли у него это получится, — хмыкнул я.
— Я ему так и ответил! — оживился Арвин. — А он мне такой: отцовский чапалах пробивает любую защиту. Форкх его за ногу, и откуда он только такие слова знает?
— Князь Новочеркасский — кладезь житейской мудрости, — усмехнулся я. — Но то, что он так быстро сориентировался и сообщил нам о том, что ваше княжество готово воевать на севере, показывает мудрость не только житейскую.
— А ведь раньше Новочеркасск считался довольно закрытым княжеством, — завёл старую шарманку Андрей Оболенский, но осёкся и сосредоточил взгляд на Арвине. — Вы вдохнули в своё княжество новую жизнь.
— Все мы вдохнули новую жизнь в этот мир, — хмыкнул мой лучший друг, а затем не удержался от похабной шутки: — А вы двое так и вовсе впрыснули! Эх, отстаю от вас, скорее бы наверстать!
За всеми этими встречами выходные пронеслись невероятно быстро, и наступило утро понедельника.
Ровно в десять часов через отдельную дверь для высокопоставленных гостей я вошёл в «Дядюшкину Пельменную». В тот самый ресторан сети, который располагался в десяти минутах ходьбы от Московского Кремля.
Меня проводили в зал, где за столиком уже с меню в руках сидел Дмитрий Александрович Годунов.
— Ваше сиятельство, — улыбнулся он, поднимаясь с места и бросив взгляд на настенные часы. — Вы невероятно пунктуальны.
— Положение обязывает, — вежливо улыбнулся я в ответ и пожал протянутую руку.
Я сел напротив первого Вице-канцлера, милая официантка в сарафане, подала мне меню, сообщив, что, кроме пельменей, в их заведении готовят вареники, блины и оладьи.
Сделав заказ, я отложил меню в сторону. Годунов заказал то же, что и я — вареники с творогом и блинчики с красной икрой.
Мы уставились друг на друга.
Сидим, лицемерно улыбаемся.
— Признаюсь, я удивлён, что вы выбрали это место, — начал он.
— Отчего же?
— Честно признаться, не слышал, чтобы члены боярских родов тут трапезничали. Не говоря уже о княжеских семьях.
— Приятно открывать что-то новое, — добродушно ответил я. — А если кто-то узнает, что мы с вами тут сегодня завтракали, это сделает неплохую рекламу ресторану. Может статься, в будущем уже не получится так легко забронировать этот отдельный зал.
На самом деле я был искренен. Боярин Орликов, выигравший эту сеть в споре, вызывает у меня лишь положительные чувства. Так почему бы не помочь мужику по мелочи?
К тому же его род находится в подобие опалы у Годуновых. Я не был уверен, что Дмитрий Александрович согласится встретиться здесь.
Вошедшая официантка поставила на стол огромный чайник.
— Не ждите, милочка, мы сами нальём, как заварится, — благодушно сообщил ей Годунов.
Когда мы вновь остались вдвоём, Дмитрий Александрович завёл ни к чему не обязывающее обсуждение погоды в разных уголках нашей империи.
Полчаса мы беседовали ни о чём. Годунов обходил любые скользкие темы, как и подобает благовоспитанному аристократу.
Я даже похвалил его про себя. Думал, столь важная шишка привыкла сразу переходить к делам. И, я уверен, в большинстве случаев именно таким образом и строит свои беседы Дмитрий Годунов. Но сейчас он всем своим видом показывал, что наслаждается общением с князем Енисейским.
В общем, к цели нашей встречи первый Вице-канцлер перешёл, лишь когда мы оба вдоволь наелись.
— Знаете, ваше сиятельство, я бесконечно рад тому, как всё сложилось у вас с её высочеством… Хотя теперь стоит говорить с её сиятельством, — будто бы по-доброму улыбнулся Годунов. — То, что проклятие императорского рода не действует на неё и позволяет ей жить свободно. То, что вы познакомились… То, что вы её спасли, конечно же! Это впечатляет. Не иначе сами боги постарались, чтобы всё сложилось так замечательно. За что я им бесконечно благодарен.
— Я тоже, Дмитрий Александрович.
— Но, вы знаете… Насколько мне известно, спасение её сиятельства было бы невозможным без инновационных разработок, о которых шепчется вся империя. Признаюсь, есть мнение, что вы приложили руку к созданию этих сложных костюмов. И что сейчас, после того как вы стали князем Енисейским, немалую долю производства как раз в своих руках вы сохранили.
— В общих чертах все так и есть, — кивнул я.
Нда, в этот раз с пустословием Годунов переборщил. Что за «есть мнение»? Моему местному отцу и после нашей с Соней официальной помолвки задавали вопросы о возможности приобретения космодоспехов. В ответ он всех слал ко мне.
— Знаете, ваше сиятельство, эти разработки невероятны, — выдохнул Годунов. — Эти боевые костюмы могли бы послужить не только нескольким княжествам, но и всей империи. Времена сейчас тяжёлые, враги империи поднимают головы. И было бы здорово, если бы империя хоть немного, но усилилась бы до того, как враги рискнут открыто выступить против нас. Разумеется, ваше княжество осталось бы только в плюсе от того, что ваши боевые костюмы встанут на страже нашей империи.
Он замолчал и выжидательно уставился на меня с учтивой улыбкой на устах.
Сказал ли он мне что-нибудь новое? Да вроде ничего такого, чего бы я не ожидал…
— Простите, Дмитрий Александрович, а о каких именно внешних врагах вы сейчас говорите? — вежливо поинтересовался я.
Годунов на миг недобро прищурился. Ещё пару секунд он размышлял, прежде чем ответить, а затем произнёс:
— Внешняя политика британцев, их союзников и кланов в данный момент вызывает беспокойство его императорского величества и моего батюшки Канцлера.
— Всего лишь беспокойство? Такова официальная позиция нашей империи?
Первый вице-Канцлер недобро свёл брови, поморщился и тяжело вздохнул:
— Всё верно, ваше сиятельство. Всего лишь беспокойство. И мы прикладываем все усилия для того, чтобы оно не переросло в нечто большее. А лучше, чтобы и вовсе исчезло.
Честно говоря, мне тоже хотелось хмуриться. Но я приложил все усилия, чтобы сохранить беззаботную улыбку на лице.
Итак, британцы уже грызут нашего соседа, чтобы выйти к границам нашего государства. Уже собрали объединённую армию двух империй и проводят чрезмерно масштабные учения у границ нашего теперь уж официального союзника — Германии.
А наш Канцлер до сих пор лишь обеспокоен. Такая же официальная позиция империи была во время княжеского съезда в прошлом году, когда британцы только начали увеличивать свою активность.
Сдаётся мне, Канцлер до последнего момента будет искать способ договориться с британцами…
Правда, всё это время имперские княжества будут воевать с британскими кланами. Ну а что удобно, Форкх его дери — военное сдерживание и демонстрация силы страны присутствует? Вполне. Но только воюют «частные» армии, и теряют своих бойцов княжества, а не имперская армия.
И тем самым княжества будут слабеть…
— При всём уважении, Дмитрий Александрович, разве быть всего лишь обеспокоенным достаточно в текущей ситуации? Учитывая то, что происходит в Северном королевстве? — спросил я. — Неужели этого мало, чтобы назвать британцев врагом не только в личной беседе?
Мне нужно было вытянуть из Годунова как можно больше информации.
Он снисходительно улыбнулся:
— При всём уважении, вы лишь недавно стали князем, ваше сиятельство. Должно быть, ещё не привыкли, что прямолинейность — это оружие, которое не стоит использовать часто. Как и не стоит делить мир только на друзей и врагов.
— И, тем не менее, некие внешние враги насылают проклятья на семью нашего императора, — заметил я.
— Увы, достаточно тех, кто желает нашей империи краха по разным причинам. Однако это не значит, что какие-то страны официально так считают, — пожал плечами Дмитрий, демонстрируя, что у его рода есть заготовки-оправдания на разные вопросы. — Те, кто желают нам краха в духовном плане наши враги. Но в политическом плане сейчас ни одна страна не готова во всеуслышание пожелать нам сгинуть.
— И все же британские кланы могут вплотную подойти к границам империи, — заметил я. — Это реальная угроза. Нельзя закрывать на неё глаза, и тратить все силы на попытку сохранения шаткого официального мира. Совмещать работу в обоих направлениях — вот что стоит сделать. Но… будьте уверены, им не нужен мир с нами. Им нужно лишь нас пожрать.
— Ваше сиятельство говорит страшные вещи, — улыбнулся Дмитрий Александрович. — Вы правы в том, что большая политика не столь однозначна, однако же не стоит считать, что Британия готова тратить все свои ресурсы в тщетных попытках покорить нашу империю. Но… все же британцы могут подвергнуть опасности жизни наших подданных. И доставить неприятности нашей процветающей стране. Поэтому я хотел бы вернуться к своему вопросу. Аскольд Андреевич, я прошу вас продать нам пробную партию ваших боевых костюмов.
— Именно вам? — зацепился я за слово.
— Я имею в виду имперской канцелярии, — кивнул Годунов, — После всестороннего анализа, мы передадим свои рекомендации… а я уверен, что ваши боевые костюмы достойны наших рекомендаций… Так вот, передадим свои настоятельные рекомендации о приобретении боевых костюмов Министру вооружённых сил, и Министру имперской безопасности. В дальнейшем вы будете обеспечены долгосрочными и выгодными контрактами. А имперские воины обретут новую силу и смогут поддерживать мир и процветание на территории нашей империи.
Я задумчиво уставился на деревянный барельеф на стене зала. Смешная картинка — два медведя двуручной пилой распиливают бревно, по краям которого сидят два зайца.
На самом деле думал я не над экономическим предложением Годунова — чего там думать, и так всё решено. Больше всего меня интересовало, на каком этапе нынешней войны британцев и франко-испанцев против шведов наш Канцлер даст добро на вмешательство княжеств?
Да и даст ли?
— Ваше сиятельство, что скажете? Вы готовы назвать стартовую цену за ваши боевые доспехи?
— Простите, нет, — улыбнулся я. — Сейчас наши космодоспехи вообще не продаются. В дальнейшем, может быть, такая возможность появится. Но надо понимать, что желающих больше, чем космодоспехов. И уже сформировалась очередь.
— Вы готовы ставить в очередь кого-то выше, чем интересы империи?! — не сдержался Годунов и чуть привстал с места. Его глаза гневно расширились, а мою кожу обласкал «ветерок» от зародыша Ауры. — Пр-р-ростите, — рыкнул он, усевшись на место.
— Ничего, я понимаю ваши чувства, — махнул я рукой. — Что же до вашего вопроса… Княжества имеют право вести торговлю с кем угодно и в каких угодно объёмах, если товар не является запрещённым, а противоположная сторона не является врагом либо недругом империи. Всё в рамках закона, Дмитрий Александрович.
Годунов недовольно дёрнул головой и отвернулся.
— Я бы не советовал вам, ваше сиятельство, идти против интересов империи, — злобно проговорил он.
— О, будьте уверены, Дмитрий Александрович, я высоко ставлю интересы империи. Я сплю и вижу, как весь прочий мир склонит головы перед нашей империей.
