Часть третья
Эрос, Танатос и то, что находится между ними
От Мендельсона до Шопена
Вся его жизнь пронеслась перед глазами…
«Музыка сопровождает человека от самого рождения до смерти», – этими словами раньше было принято начинать попытку донести до слушателя идею важности музыки в жизни человека. Как правило, во времена моей молодости изложение вопроса начиналось с трудовой песни, поскольку, согласно преданию, именно она косвенно способствовала превращению обезьяны в человека. Это было начало конца лектора-популяризатора. С этого самого момента интерес к музыке мгновенно утрачивали как самые маленькие и беззащитные слушатели, так и матерые меломаны, которые эту трудовую песню в гробу видали.
По той простой причине, что «Эх, дубинушка, ухнем» – это ведь не песня как таковая, а состояние души. И на мой взгляд, со стороны коверного, вещающего о прекрасном с арены концертного зала, было вопиющей бестактностью напоминать людям о баржах, они уже натаскались этих барж за свой трудовой день. Они пришли не усугублять.
Хотя в более широком смысле спорить не буду – да, музыка сопровождает.
Несколько слов о музыке для детей
Важно отметить, что, говоря о материалах для взрослых, мы не подразумеваем никоим образом, что эти материалы непристойны в законодательном толковании.
Отмазка автора
«Музыка сопровождает человека от самого рождения до смерти…»
Спорное утверждение. Не припомню, чтобы рождение ребенка сопровождалось какой-нибудь музыкой. Несколько позже – безусловно. «Придет серенький волчок и укусит за бочок».
Таким образом, младенец практически в первые же дни жизни получал представление о роли искусства в духовном становлении личности, о делении на исполнителя и слушателя, их разных функциях и задачах. Потому что младенец, пусть и неосознанно, получал свою дозу саспенса, а вот на долю исполнителя доставался катарсис, когда слушатель засыпал.
Впрочем, более продвинутые родители могут исполнить вместо «волчка» колыбельные Чайковского или Брамса. Пожалуйста. В отдельных случаях вполне органично может прозвучать и «Колыбельная» Дм. Шостаковича из вокального цикла «Из еврейской поэзии» соч. 79 № 3. Но что-то мне подсказывает, что «Серенький волчок» прозвучит все же оптимистичнее.
Несколько слов о репродуктивной функции музыки
Ни удовольствие, ни способность к произведению последовательности музыкальных звуков не являются условиями, в какой-либо мере полезными для человека… их следует отнести к числу наиболее таинственных свойств, дарованных нашему виду.
Чарлз Дарвин
Не надо быть великим психоаналитиком, чтобы заметить, что пение под гитару у костра или даже просто на диване чаще всего направлено на повышение рейтинга юноши в глазах представительниц противоположного пола. Равно как исполнение юной девой бессмертного произведения Людвига ван Бетховена «К Элизе» имеет своей целью повышение матримониальной заинтересованности потенциального объекта ее интереса до уровня, превышающего фоновый.
Искусство всячески это иллюстрирует, благо оно только тем и занимается, что рассказывает нам о нас же. Достаточно для начала вспомнить каватину Альмавивы из «Севильского цирюльника» или серенаду Антонио из «Обручения в монастыре» Прокофьева.
Любопытно, что дамы в опере отвечают не зеркальным образом, а просто как бы невзначай исполняют нечто знойное, как это делает, скажем, Кармен, Далила или Шемаханская царица.*7* Единственный, казалось бы, идеальный образец в этом жанре – романс Полины из «Пиковой дамы»… Но там, как назло, ни одного мужика.
Да что там опера! Давайте просто обратим свое внимание на то, какую значительную роль в музыкальной культуре занимают серенады, романсы, лирические песни и различные формы камерно-инструментального музицирования. И все они имеют под собой ту же мотивационную основу, что призывное кваканье лягушек в брачный период, сладостное пение соловья, сугубо прикладной смысл которого мы в своей неконтролируемой духовности неоправданно подменяем восхищенным закатыванием глаз, или брачный рев маралов, напоминающий нам о явлении, которое в оперном искусстве описывается термином «вагнеровский тенор», или хельдентенор.
То есть какие-то механизмы, ответственные за размножение, все же некоторым неочевидным для нас образом с музыкой связаны. И у тех, кто учился музыке, шансы на продолжение рода выше.
И я не понимаю, как великий Дарвин, ученый, которому было все известно о галапагосских черепахах, стушевался в таком простом вопросе.
Так что музыка начинала сопровождать человека очень задолго до его рождения. Еще со времен брачного периода, ухаживания его родителей. Потому что секс, насколько я могу экстраполировать свои познания и даже обращаясь за поддержкой к Дарвину с его чрезвычайно любопытным тезисом о естественном отборе, был всегда, при всех режимах. Что я вам буду рассказывать – каждый знает социомузыкальный жанр под названием медленный танец. Медляк. У каждой эпохи свой медляк. Неважно павана это, сарабанда или пассакалия. Нам для простоты удобнее говорить об относительно современных реалиях. Плюс-минус пятьдесят лет. Но и павана, и сарабанда, и пассакалия, как, впрочем, лендлер, вальс, полька, мазурка, чарльстон, танго, фокстрот, рок-н-ролл и т. д. в соответствующие эпохи внесли свой неоценимый вклад в непрерывность демографического цикла.
В общем, рассказывая о репродуктивной функции музыки, было бы некорректно не упомянуть музыкальные произведения, в той или иной степени способствующие появлению на свет младенца аккурат через девять месяцев после их максимально результативного прослушивания. Ну, скажем, такие великие, как битловская «I Want You».
А там уже рукой подать и до вышеупомянутого «Серенького волчка».
В наиболее статистически распространенном сценарии «Серенькому волчку» чаще всего предшествует еще один музыкальный шаг. В сущности, это небольшой выбор между «Свадебным маршем» Мендельсона, если мы говорим о российской матримониальной культуре, и функционально аналогичным хором из вступления к третьему действию вагнеровского «Лоэнгрина», если иметь в виду культуру англосаксонскую.
Впрочем, она не игнорирует и марш Мендельсона, традиционно завершающий торжество.
Хронологически эти произведения появились достаточно кучно. Судя по всему, у общества возник запрос на некоторую музыкальную символику. «Свадебный марш» Мендельсона появился в 1843 году и впервые был опробован на людях 2 мая 1847-го. А после использования на свадьбе принцессы Виктории (дочери всеми любимой королевы Виктории, именем которой называется целая эпоха в английской истории) и кронпринца прусского Фридриха в 1858 году стал самым исполняемым произведением в случае чего. «Лоэнгрин» же был написан в 1850-м.
И кстати, практически в это же время в рамках единства и борьбы противоположностей появилось третье произведение этого цикла – «Траурный марш» Фредерика Шопена («они жили долго и умерли в один день». Или в другой). Но об этом в свое время.
Так вот, обратившись к нашим свадебным маршам, несложно заметить, что эротики в обоих не больше, чем в «Чижике-пыжике». Но у них и задача иная. По своему эмоциональному функционалу эти произведения ближе к жанру гимна, когда все встают и с пафосным выражением лица изображают под музыку минуту молчания, отдавая должное необратимости произошедшего. По крайней мере, как все это представляют себе в данный момент.
Времена у нас, безусловно, культурные, духовный рост налицо, кто бы спорил, но значительная часть населения и по сию пору не догадывается, что два этих безусловных хита являются лишь небольшими фрагментами вполне масштабных произведений.
…В добрые старые времена оркестр, в котором я тогда работал, на фестивале в чудесном городе Дармштадте исполнял сюиту «Сон в летнюю ночь» Феликса Мендельсона-Бартольди из музыки к одноименной комедии В. Шекспира, частью которой, собственно, и является «Свадебный марш». И надо заметить, что один из моих коллег, который как музыкант сформировался в ЗАГСе, был страшно удивлен, когда обнаружил, что до и после хорошо известного ему мотивчика есть довольно большое количество очень неплохой музыки. Правда, заметно хуже оплачиваемой.
