Глава 5. Государство — это асимметрия

Когда в конце 2019 — начале 2020 года я обсуждал перспективы вступления на должность заместителя гендиректора по работе с национальными проектами в группе компаний Softline, как минимум трое моих собеседников независимо друг от друга задали мне вопрос: «Неужели ты веришь в национальные проекты?»

Меня даже веселил этот скепсис, поэтому я всегда отвечал, что в национальные проекты России верить гораздо легче, чем в Деда Мороза, так как вне зависимости от результатов деятельности правительства к 2024-му или к 2030-му году эта деятельность видима, измерима и имеет практические последствия для очень многих компаний и граждан страны. Верить в национальные проекты и верить в их результаты — это все-таки разные вещи.

Когда руководитель любой компании, которая работает в области информационных технологий, видит запланированные 1,5 трлн руб. в бюджете национального проекта «Цифровая экономика», то, естественно, возникает идея так или иначе попасть в этот проект, обеспечив тем самым быстрый рост своего бизнеса. Фактически создание департамента национальных проектов в Softline — это включение новой строки в матрицу сверхпроизводительности компании для российских каналов продаж.

Если бы национальных проектов не было, их стоило придумать, так как теперь любой гражданин может узнать, что у государства есть план, и оно этому плану следует. Всего национальных проектов 13. Каждый состоит из федеральных проектов, которых на начало 2020 года официально было 78, но во второй половине года к ним добавился ФП «Искусственный интеллект». Каждый федеральный проект состоит из мероприятий, которых может быть от 15–20 до чуть более сотни, а в среднем около 30. Мероприятия — это задачи для чиновников, например, разработать законопроект, запустить инструмент поддержки, осуществить выплаты материнского капитала, установить какое-то количество пунктов весогабаритного контроля на дорогах федерального значения и многое другое.

В 2018 году государство запланировало на пять лет примерно 2300 мероприятий и выделило 25,7 трлн руб., назначив персонально ответственных чиновников и проверяя реализацию нацпроектов по определенным целевым показателям.

Меня, конечно, в первую очередь интересовали мероприятия, связанные с информационными технологиями, и таких изначально было чуть больше 150 с общим бюджетом чуть меньше полутора процентов от общего бюджета нацпроектов. Связанные с IT мероприятия имелись практически во всех нацпроектах, но распределялись они неравномерно. Такой анализ позволил в конце концов определить четыре основных вектора развития Softline в рамках национальных проектов.

Тут надо сделать небольшое отступление и задаться вопросом, чем государство принципиально отличается от компании. Основное занятие любой компании — осуществление хозяйственной деятельности, в большинстве случаев предполагающее получение финансовой прибыли. Руководство компании, а особенно крупной компании, осуществляет свою работу путем определения правил: внутреннего распорядка, коммуникации с клиентами и поставщиками, общения с государством и иными надгосударственными структурами, а также контролирует исполнение этих правил. И мы в предыдущих главах показали, что внутренние правила во многом определяют способность тех или иных людей получать свои три очка за победу и быть успешнее других.

Компания должна создавать продукт или услугу, которые будут использоваться достаточным количеством клиентов. Государство же в некотором смысле похоже на руководство компании, потому что главный продукт и услуга, которую оно производит, — это набор правил, по которым живут ее граждане и зарегистрированные на ее территории компании.

Что бы идеологически ни строило государство: свободу, равенство, братство, республику, демократию, принципы чучхе — оно производит набор асимметрий пространства социальных отношений, на которые распространяется его верховенство. Государство, как и любое человеческое общежитие, делает это пространство анизотропным, то есть имеющим разные свойства в разных направлениях.

Любой набор правил, например «не убий, не укради, не прелюбодействуй», предполагает определенное поощрение тем, кто соблюдает эти правила, даже если это просто доступ к базовым общественным благам, и определенное порицание тем, кто эти правила нарушает. Так как в современном обществе и государстве правил очень много, то и траектории поощрения «трех очков за победу» очень извилисты.

Практически все, что мы говорили о бизнесе коммерческой компании, верно и для государства. Например, у него есть базис, который частично овеществлен некоторым количеством министерств в правительстве. Как можно заметить, этот базис меняется во времени. Например, еще совсем недавно существовало министерство по делам Северного Кавказа. В 2014 году особый фокус на Северный Кавказ, вполне вероятно, был нужен, но, видимо, к 2020 году необходимость в нем отпала.

Даже названия базисных векторов (министерств) имеют значение. Например, современное Министерство обороны стало постоянно использовать именно слово «оборона» в своем названии только с 1934 года, а до этого в названии фигурировало прилагательное «военный». Война до определенного исторического периода была вполне правомерной целью для государства, но сейчас отношение общества к войне изменилось. В конце своего существования МИД СССР на два месяца стал Министерством внешних сношений, но МИД РСФСР, видимо, решил заниматься исключительно международными делами.

Деятельность государства можно рассматривать с точки зрения различных систем отсчета, например, к управлению относятся набор правил (законов, распоряжений, постановлений), а также правил изменения правил и различные международные договоренности. Механизмы государства составляют методы принятия решений, их формальное оформление и организация их применения. Клиентами государства являются все его граждане и общественные формы, но на практике это происходит неравномерно. Поставщиками для государства являются предыдущие исторические события, которые выливаются в позиции государства в мире, отношения с соседями, уровень взаимодействия и торговли и т.п. Представление государства о себе — это идеология, которая позволяет формировать матрицы сверхпроизводительности, если она адекватна реальности и историческому моменту.

Асимметрии, которые создает государство в общественном и деловом пространствах, — важная составляющая часть жизни любого человека или компании. К сожалению, многие воспринимают эти асимметрии как данность или вообще не замечают, как не замечаем мы работу своего организма при дыхании или ходьбе. Если отношения компании с государством строятся исключительно на неосознанном уровне и в основном заключаются в осуществлении бухгалтерского и налогового учета, а также участии в тендерах, то скорее всего компания пропускает множество возможностей для ускоренного развития.

Самая лучшая государственная асимметрия — это такая система регулирования, в которой реальная цель даже не постулируется. Не секрет, что государственное регулирование часто запаздывает за развитием «подрывных» для привычного хода вещей технологий. Хрестоматийным в этом плане стало развитие автомобилестроения в XIX веке.

Британские разработчики автомобилей столкнулись с существенной проблемой ограничений, заложенных в законах, которые изначально писались под транспорт с паровым двигателем. Например, по «Закону о красном флаге» 1865 года, самодвижущийся транспорт должен был управляться командой из трех человек, а перед машиной на расстоянии не менее 60 ярдов (55 метров) должен был идти человек с красным флагом, предупреждая пешеходов и гужевые повозки о приближении инновационного чуда на колесах. Скорость автомобиля ограничивалась двумя милями в час в городе и четырьмя — «на трассах».

В 1896 году законодатели Пенсильвании попытались принять закон, по которому все водители автомобилей при виде стада крупного рогатого скота должны были немедленно остановиться, как можно быстрее разобрать автомобиль и спрятать его части в близлежащие кусты, пока стадо не скроется из вида. Данный закон был заблокирован губернатором, да и большинство подобных актов были в конце концов изменены, но успели оказать существенный негативный эффект на заре развития машиностроения.

Бороться с отставанием государственного регулирования от быстрого развития технологий можно несколькими способами. Один из них — «регуляторные песочницы». Великобритания в лице Управления по финансовому регулированию и надзору (FCA) стала пионером в этой отрасли, запустив в июне 2016 года первую в мире «регуляторную песочницу» в области финансовых технологий (проект Innovate).

Основными заявленными целями инновационного на тот момент проекта были: уменьшение времени и, возможно, стоимости вывода новых идей на рынок; обеспечение ритма коммуникации между регулятором и компаниями-участниками эксперимента для гарантированной защиты прав потребителя инновационной продукции. Каждой компании, участвовавшей в эксперименте, предоставлялся куратор от регулирующего органа, с которым она проводила тестирование новых идей, ставила цели и оценивала их исполнение.

Работать в «песочнице» допускались все легальные компании финансового рынка вне зависимости от его сектора, региона базирования в Великобритании и размера. Основными технологиями, которые тестировались и продолжают тестироваться в рамках проекта FCA, оказались технологии распределенного реестра (блокчейн), онлайн-платформы для классических финансовых процессов, например, выход на IPO, программные интерфейсы (API) для финансовых сервисов, биометрия для идентификации клиентов, а также улучшение доступа потребителей к финансовым услугам и роботизированные подсказки для пользователей.

Первая «регуляторная песочница» была настолько успешной, что вызвала волну подражаний: только в области финансовых технологий более 30 стран переняли подобную практику — и это не только страны Евроcоюза, Швейцария, Гонконг, Сингапур, но и Маврикий, и Российская Федерация. В апреле 2018 года Банк России официально объявил о запуске «регуляторной песочницы» по финансовым технологиям, во многом опираясь на международный опыт Великобритании, Сингапура и Австралии.

Какие же дополнительные невидимые асимметрии, кроме ускоренного внедрения новых технологий на рынок, использовало Управление по финансовому надзору и регулированию Великобритании? Тут стоит отметить преобладание стартапов среди участников эксперимента, а также применение новых технологий в уже известных финансовых процессах, а не создание с их помощью абсолютно новых рынков.

Дело в том, что для стартапов в Великобритании основной источник финансирования деятельности — это различного рода инвестиции, завязанные на последующее первичное размещение акций (IPO). Находясь в «серой зоне» непонятного юридического статуса новой технологии, ни один стартап не может рассчитывать на существенные инвестиции.

Если же компания попадает в официальную «регуляторную песочницу» FCA, то ей практически мгновенно становятся доступны внешние инвестиции, что и показал опыт. Кроме того, стоит отметить, что на британском инвестиционном рынке далеко не все инвестиции родом из Великобритании, что еще больше усиливает асимметрию, так как позволяет привлекать в страну дополнительные деньги.

Красота британской схемы «регуляторной песочницы» состоит в том, что редкая страна может полностью повторить данную схему на своей территории. Набор невидимых асимметрий, таких как наличие развитого рынка инвестиций с большим количеством средств, поступающих из-за границы, а также выстроенная система финансирования инновационных стартапов, делают полное повторение невозможным. Именно поэтому «регуляторные песочницы» в России, как под регулированием Банка России, так и Минэкономразвития, обладают уменьшенной практической асимметрией для частного бизнеса.

Скрытая государственная асимметрия — одна из наиболее желательных для компаний, так как редко привлекает большое внимание. Я готов предположить, что часть компаний-стартапов в первой британской «регуляторной песочнице» были совсем не случайны, но окно возможностей было открыто для всех.

Еще интереснее асимметрии второго, третьего и т.д. порядков. Например, во время подготовки стратегии Softline я внимательно изучил национальный проект «Комплексный план модернизации и расширения магистральной инфраструктуры» на предмет асимметрий второго порядка.

Этот национальный проект в первоначальной редакции предполагал выделение более 6 трлн руб. на пять лет для модернизации и развития железнодорожного, в том числе высокоскоростного, транспорта, морских портов, транспортно-логистических центров, региональных аэропортов, автомобильных дорог, внутренних водных путей, обеспечения экономики электроэнергией, нефтью и газом.

На все десять федеральных проектов этого нацпроекта приходилось только одно мероприятие, которое хоть как-то отдаленно было связано с информационными технологиями, и формулировалось оно так: «Количество субъектов Российской Федерации, управление электросетевым хозяйством в которых осуществляется с применением интеллектуальных систем управления». К концу 2021 года таких субъектов должно было стать 21, а к 2024-му — 70.

На первый взгляд, в модернизации магистральной инфраструктуры у компании, работающей в сфере IТ, практически нет возможности для участия в национальном проекте, но все не так просто. Фактически реализацией данной программы государство определяет круг подрядчиков, которые в течение долгого срока гарантированно будут получать государственные деньги.

На месте коммерческого банка я видел бы в таких подрядчиках очень желательных заемщиков, а с точки зрения IT-компании мы рассмотрели коэффициент преобразования суммы государственных контрактов в размер бюджета господрядчиков на информационные технологии. Мы не стали фокусироваться на данной асимметрии, так как имелись более привлекательные альтернативы, но для иных индустрий это может быть ценной строчкой в матрице сверхпроизводительности.

Иногда даже самые благие желания государства приводят к совершенно неожиданным последствиям (асимметриям).

В далеком «докризисном» 2007 году в рамках программы по созданию благоприятных налоговых условий для финансирования инновационной деятельности был принят Федеральный закон № 195-ФЗ от 19.07.2007 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части формирования благоприятных налоговых условий для финансирования инновационной деятельности». Данным законом в Налоговый кодекс РФ были внесены поправки. В частности, к операциям, освобождаемым от обложения НДС, была отнесена реализация исключительных прав на изобретения, полезные модели, промышленные образцы, программы для электронных вычислительных машин, базы данных, топологии интегральных микросхем, секреты производства (ноу-хау), а также прав на использование указанных результатов интеллектуальной деятельности на основании лицензионного договора.

Сама по себе эта налоговая льгота в практике продаж программного обеспечения и баз данных привела к довольно шизофренической ситуации, когда лицензии не облагались НДС, а со стоимости ежегодной услуги технической поддержки, которая фактически обязательна согласно правилам многих производителей, НДС уже взымался. Но время не стоит на месте, и, как я описывал во введении, IT-индустрия постепенно начала переходить от бессрочных лицензий на регулярную подписку, а также «облачные» услуги.

Такой переход был поддержан многими консалтинговыми компаниями и средствами массовой информации, которые начали активно убеждать финансовых директоров компаний, что операционные затраты (OPEX) на информационные технологии предпочтительнее капитальных расходов (CAPEX).

Десятилетиями компании платили за бессрочные лицензии вперед (CAPEX), используя возможности их амортизации (процесс переноса по частям их стоимости на себестоимость производимой продукции), а также использования их в качестве обеспечения для финансовых операций. Но сейчас финансовых директоров убеждают, что подписка на программное обеспечение или облачные услуги лучше, так как позволяет экономить на первоначальном платеже, который не требуется долго согласовывать, не беспокоиться о размере будущего использования функциональности, а кроме всего прочего компания-клиент не привязана намертво к поставщику.

Энди Миллер, CFO компании PTC, во время перехода на подписочную модель был практически религиозным фанатиком, твердя, что clients prefer OPEX. Российская реальность существенно отличалась, в том числе из-за того, что с затрат на капитальные лицензии НДС не брался, в отличие от операционной подписки.

Убеждать иностранный менеджмент в существовании русского аршина в виде 195-ФЗ было исключительно трудно, нужна была наглядность. Я купил в свой кабинет огромную карту железных дорог России и сопредельных стран. Когда иностранец, глядя на размер России в проекции Меркатора, заявлял, что у российского офиса огромный потенциал бизнеса, я неизменно отвечал, что цивилизация в России есть там, где существует железная дорога, и взгляд дорогого гостя быстро грустнел при виде просторов Русского Севера и Сибири.

Таким образом, налоговая льгота от 2007 года во второй половине 2010-х создала негативную асимметрию, ставшую заметным барьером для развития инновационных методов монетизации услуг в области IT. В 2020 году Правительство представило так называемый IT-маневр, и с 2021 года налоговая льгота на лицензии по НДС предоставляется только для продуктов, входящих в реестр российского ПО. Получается, что барьер, хотя и небольшой, теперь сохранится исключительно на российскую подписку и облачные сервисы, так как для иностранного ПО ситуация вернулась на мировой уровень.

Облачным технологиям в России не повезло дважды. В рамках национального проекта «Цифровая экономика» реализуется федеральный проект «Цифровые технологии». Основная цель проекта, согласно сайту Министерства цифрового развития, — обеспечение технологической независимости государства, возможности коммерциализации отечественных исследований и разработок, а также ускорение технологического развития российских компаний и обеспечение конкурентоспособности их продуктов и решений на глобальном рынке.

Какая бы ни была цель у любого проекта или программы государства, их реализация всегда ограничена набором и точностью инструментов, которые есть в руках правительства. Посмотрим, как реализуется технологическая независимость государства на практике.

Во-первых, в 2018 году был определен перечень так называемых сквозных цифровых технологий (СЦТ): большие данные; новые производственные технологии; промышленный интернет; искусственный интеллект; технологии беспроводной связи; компоненты робототехники и сенсорика; квантовые технологии; системы распределенного реестра; технологии виртуальной и дополненной реальности.

Предполагается, что технологии, входящие в СЦТ, либо в настоящий момент, либо в ближайшем будущем серьезно трансформируют бизнес практически во всех секторах экономики.

Во-вторых, измеримыми целями федерального проекта были поставлены: увеличение в три раза за пять лет расходов на развитие СЦТ с уровня 2019 года, увеличение объема выручки проектов, основанных на СЦТ и поддержанных государством в 2,5 раза за пять лет, а также троекратное увеличение патентных заявок на СЦТ, поддержанных государством.

В-третьих, в рамках достижения заявленных целей были разработаны так называемые дорожные карты развития по большинству сквозных цифровых технологий, которые представляют собой агрегированное экспертное мнение локальных компаний, научных институтов, вузов и ведомств, о том, как будет развиваться каждая СЦТ, на какой стадии зрелости она находится сейчас и будет находиться в будущем (в соответствии с пунктом 5.1.2 ГОСТ Р 58048-2017 «Трансфер технологий. Методические указания по оценке уровня зрелости технологий»).

Вокруг этих дорожных карт были разработаны государственные инструменты финансирования проектов со сквозными цифровыми технологиями.

То есть коммерческим компаниям, которые хотят вести у себя проекты, связанные с СЦТ, государство предоставляет льготные условия кредитов и субсидиарные программы, по которым предприятию вообще не нужно возвращать денег, за исключением случая штрафных санкций.

За два года применения таких государственных инструментов поддержки они стали довольно популярными среди как частных, так и государственных компаний. Мне известны случаи, когда руководство компаний требует от своих IT-директоров или директоров по цифровой трансформации частично профинансировать IT-бюджет через государственные субсидии или льготные кредиты.

В департаменте национальных проектов Softline мы активно распространяем информацию о государственных инструментах поддержки IT-проектов. Мы также сформировали портфель платных и бесплатных услуг вокруг них для наших клиентов. Тем не менее положительная асимметрия этого начинания имеет и свои недостатки (черный список, который нужно максимально избегать).

Начнем с того, что принятый список сквозных цифровых технологий можно ранжировать с точки зрения индекса отдачи на вложенные усилия потребителя, аналогично тому, как мы это делали для опций к СУБД Oracle. Все официальные СЦТ можно разделить на четыре группы.

Квантовые технологии — это, наверное, единственные СЦТ, где требуются фундаментальные исследования и множество опытно-конструкторских работ. Коммерческое предприятие не будет вести проекты на эту тему без гораздо более существенной государственной поддержки или социальных обязательств. Это черный список для практического применения, по крайней мере, сейчас.

Новые производственные технологии, а также компоненты робототехники и сенсорики — это фактически закладка, позволяющая производственным компаниям использовать инструменты госфинансирования на более-менее стандартные производственные IT-проекты вокруг функциональности систем ERP, MES, PLM. Очень хорошо, что при выборе СЦТ о нуждах промышленных предприятий не забыли. С точки зрения отдачи на вложенные усилия новые производственные технологии практически ничем не отличаются от стандартной автоматизации и цифровизации промышленности за исключением возможности получить государственные деньги на реализацию проектов.

Блок из «больших данных» и «искусственного интеллекта» даже официально сейчас объединен на уровне дорожной карты развития. С моей точки зрения, оба аспекта довольно неполноценно раскрывают весь потенциал развития культуры работы с данными на предприятиях. Фактически с помощью данных можно существенно улучшить работу механизма принятия решений внутри компании (см. главу 4). К большому сожалению, как и всегда, когда мы говорим об изменении механизма работы компании или государства, это часто долго и дорого, хотя эффект от таких изменений тоже очень серьезный и долгосрочный.

А вот промышленный интернет, беспроводная связь, системы распределенного реестра, дополненная и виртуальная реальность, как выяснилось к текущему моменту, так и не стали действительно «сквозными» технологиями с точки зрения их использования в разных индустриях. Да, для каждой технологии понятны техническая реализация и задачи, для которых она оптимальна, но не стоит ожидать стремительного роста их применения в ближайшем будущем.

Данный список составлен во многом на основе международных рейтингов образца 2018 года в стиле «десять технологий, которые изменят мир». Мир за два года очень сильно изменился, да и мода на технологии настолько же преходяща, как и на длину юбок. У меня по роду деятельности много знакомых, кто существенно вложился, например, в технологии дополненной и виртуальной реальности и сейчас не может найти их в списках ныне модных технологий.

С точки зрения компаний, такое моральное устаревание федерального проекта не великий недостаток, так как государственные деньги можно получить и на вышедшие из моды технологии. Другое дело, что для государства, особенно с точки зрения выручки от проектов СЦТ, требуется более гибкий подход к выбору прорывных технологий.

В частности, облачные технологии не вошли в 2018 году в список сквозных и цифровых, так как составители федерального проекта посчитали, что их развитие и так уже довольно быстрое и не требует господдержки. Если бы государство руководствовалось логикой коммерческой компании, то вложилось бы по максимуму именно в «облака», так как это приносит пользу, причем в настоящее время с наибольшей отдачей.

И завершить разговор о мерах государственной финансовой поддержки стоит тем, что в России с информированностью граждан и компаний о своих возможностях все обстоит гораздо лучше, чем в других странах. Если вы собираетесь посмотреть, какие программы доступны для вашей компании, то есть как минимум два сайта-агрегатора, куда нужно заглянуть.

В первую очередь, это сайт «Развивай.РФ», который объединяет информацию об инструментах поддержки госкорпорации развития ВЭБ.РФ. Его удобство заключается в возможности быстро получить выборку доступных инструментов для компании по ИНН или ФИО индивидуального предпринимателя. Главное — не забудьте поставить галочку в окошке «показывать специальные программы с господдержкой».

Более сложный, но и более полезный инструмент — сайт государственной информационной системы промышленности ГИСП (). К сожалению, тут нет возможности собрать все меры поддержки по номеру налогоплательщика, и придется пользоваться внутренним поиском. Большинство мер из агрегатора «Развивай.РФ» здесь присутствуют, как и различные инструменты федеральных и региональных органов власти, так что будьте готовы указывать регион присутствия и профильную индустрию. Следует также учесть, что кроме индустриальных министерств можно указывать ведомства широкого профиля, например Минэкономразвития или Минцифры.

И хотя на сайте ГИСП присутствуют несколько сотен государственных программ поддержки разного уровня, но и это не полный список. Не стоит бояться напрямую обращаться в федеральные и региональные ведомства и институты развития. Большинство успешных компаний составляет для себя карту таких позитивных асимметрий и активно ею пользуется вне зависимости от того, как развиваются непосредственные отношения с клиентами.

Количество государственных программ и правил просто огромно. Иногда асимметрия может заключаться в том, что твоя компания знает и использует некоторые инструменты поддержки, а конкуренты нет, и в связи с этим я не могу детально описывать проекты, которые мы ведем в Softline за одним исключением.

Среди 13 национальных проектов есть проект «Международная кооперация и экспорт», в рамках которого в том числе планируется развивать экспорт российских информационных технологий. Среди всех IT-компаний России у Softline есть уникальное преимущество, которое вряд ли кто сможет повторить в ближайшее время. Компания представлена более чем в 55 странах на всех континентах, кроме Австралии и Антарктиды, и ведет там успешный бизнес.

Существует несколько институтов развития экспорта, например АО «Российский экспортный центр» (РЭЦ), который консолидирует группу компаний, предоставляющих российским экспортерам широкий спектр финансовых и нефинансовых мер поддержки. Одна из сложностей для любых государственных институтов развития состоит в том, что они только в малой степени определяют те правила, по которым им приходится существовать.

Так, РЭЦ действует в том числе по правилам, принятым в Постановлении Правительства №1596 от 5 декабря 2019 года «О государственной поддержке проектов повышения конкурентоспособности, связанных с продвижением, сертификацией и (или) адаптацией российской продукции, в том числе содержащей результаты интеллектуальной деятельности, к требованиям внешних рынков».

Если внимательно прочитать данное Постановление, можно заметить, что оно в какой-то степени развивает ленинскую мысль о том, что «из всех искусств для нас важнейшим является кино». Государство по этому документу может субсидировать затраты компаний на продвижение продукции за границей, разработку и размещение наружной рекламы (в том числе в интернете), изготовление рекламной продукции на иностранных языках, юридическое сопровождение внешних сделок и маркетинговые исследования внешних рынков, дублирование аудиовизуальной продукции (в том числе создание дополнительной звуковой дорожки или субтитров), регистрацию и продление товарных знаков, разработку документации, дизайна и интерфейса IT-продукции.

Постановление писалось исключительно для кино в виде аудиовизуальной продукции, и для своих изначальных целей оно довольно неплохо разработано, так как если у нас есть хороший фильм на русском языке, его можно перевести или субтитрировать, сделать копии записей, продать их в дистрибьюторские сети и провести рекламную компанию в том числе в интернете.

IT-продукцию в постановление внесли явно в последний момент, рассчитывая на похожесть средств ее продвижения. К сожалению, в реальном мире IT-рынок работает иначе, чем кинодистрибуция, в том числе потому, что копия программы в большинстве случаев неотчуждаема от системы локальной поддержки внедрения данного ПО специалистами производителя или партнера. Именно расходы на высококвалифицированных специалистов являются существенными для продвижения ПО в том числе при экспорте.

Я, кстати, не склонен ругать чиновников за появление сырого с точки зрения IT постановления на базе относительно грамотно разработанного постановления про кино. Когда я описывал в прошлой главе введение механизма дистрибуции в PTC, то одним из методов, которым я воспользовался, являлось введение всего трех изменений в стандартный партнерский договор, для того чтобы реализовать функциональность дистрибьютора на территории. Да, это было промежуточное решение, которое никак не отражалось во внутренних системах, в CRM, например, но позволяло достичь бизнес-целей, а потом реализовать новую схему на более грамотном уровне.

Наш аргумент, что для развития экспорта IT необходимо постоянное присутствие представителей экспортера на рынке для осуществления функций продаж и технической поддержки, был хорошо воспринят представителями власти.

С целью развития экспорта IT в рамках федерального проекта «Экспорт услуг» предполагалось создавать специальные ИКТ-центры за границей на бюджетные деньги. И хотя ИКТ расшифровывается как «информационно-коммуникационные технологии», сами ИКТ-центры предполагались аналогами торгпредств для российского IT.

Однако в 2020 году у российских коммерческих компаний были работающие представительства в других странах, которые обеспечивали юридическую и бухгалтерскую поддержку экспортерам и имели работающий механизм финансирования представителей сторонних организаций в трудовых коллективах за рубежом. Поэтому государство отказалось от капитальных затрат на создание ИКТ-центров в пользу операционных затрат на поддержку постоянного представительства российских производителей ПО на экспортных рынках. В рамках такого подхода можно легко тестировать, что из российских программ действительно имеет спрос, тем более что Softline уже предоставляет подобные услуги российским компаниям напрямую и без государственной поддержки.

Изменения в государственном регулировании происходят постоянно, более того эти изменения не делаются в полном отрыве и тайне от общества, а значит, на то, по каким законам мы будем жить, профессиональное и социально активное руководство компаний может сознательно влиять. Мы разберем несколько примеров подобного влияния в следующих главах.

Отправить