Глава 22

Новый президент – начало

История оперирует зафиксированными фактами, событиями, документами, высказываниями и свидетельствами тех или иных фигур. Истинные замыслы и мотивация действий нередко остаются для нас неведомыми. О них делаются выводы по фактам и документам, причем не всегда правильные. Свидетельства в большей или меньшей степени всегда бывают субъективными. События нередко допускают различную трактовку. Или могут быть скрытыми, остаться в неизвестности (случайно или преднамеренно). К Владимиру Владимировичу Путину это относится в полной мере. Свои личные чувства он не афиширует, сказывается профессиональная выучка. Болтливостью, в отличие от Ельцина и Горбачева, никогда не страдал. Путин стал уже исторической личностью, его правление составило в России целую эпоху – но она еще не завершена, что также не способствует однозначным и объективным выводам. Мы не можем знать, как менялись его взгляды – а на таком промежутке времени любой человек что-то переосмысливает, что-то корректирует для себя.

За его выдвижением к рулю государства стояли совершенно разнородные силы. Те, кто желал установления более твердого правления, стабильности в стране, а значит, и сохранения самой России. Но ведь и эти круги были разными. Патриотическая часть политической элиты. Олигархи и часть высшей администрации, сумевшие понять, что при дальнейшем обвале они потеряют и приобретенное положение, и приобретенные богатства. Были и такие, кто считал смену лидера хорошей маскировкой для продолжения прежних махинаций и хищничества. И те, кто просто ставил на «выигрышную лошадку» в надежде на передел сфер кремлевского влияния, передел собственности.

Опять же, мы не знаем все тонкости хитросплетений и интриг этих группировок. Не знаем, насколько зависимым от них был новый президент. И по каким причинам зависимым. Не знаем, как и в какой степени менялись эти факторы в последующие годы. Нам остается оценивать только по фактам. А они показывают, что политика Путина на первых шагах его власти оказалась очень не однозначной. Надежды большинства граждан, что со сменой президента в их жизни произойдут кардинальные перемены к лучшему, не оправдались. Ломать структуры и порядки, сложившиеся при Ельцине, Владимир Владимирович не стал.

Правительство при нем возглавил Михаил Касьянов. Он выдвинулся в министерстве экономики под началом Гайдара. Потом перешел в министерство финансов. Был бессменным заместителем у министров Панскова, Лившица, Чубайса, Задорнова. А основным полем деятельности Касьянова стала специальность «главного финансового дипломата» – вместе с Чубайсом. Он вел переговоры с Парижским и Лондонским клубами об урегулировании и реструктуризациях по выплатам долгов бывшего СССР, ездил по международным финансовым центрам с «презентациями российской экономики».

После дефолта 1998 г. снова занимался урегулированием долгов, заключал соглашения с Международным валютным фондом. Но при этом и сам Касьянов стал видным деятелем в западных финансовых структурах, в 1999 г. его удостоили должности заместителя управляющего Европейским банком реконструкции и развития (напомним – глобалистского учреждения, созданного в 1991 г. для «поддержки рыночной экономики и демократии»). Возрастал его вес и в России, при Степашине он стал министром финансов, сохранил этот пост, когда премьер-министром был назначен Путин. Причем западные партнеры объявили его лучшим министром финансов 2000 года [7].

Хотя было известно и о том, что он нечист на руку. Сам Путин уже гораздо позже, 15 декабря 2011 г., отвечая на вопросы на прямой линии, рассказал, что в тот период Касьянов носил прозвище «Миша – два процента» – обозначавшее таксу «откатов». Рассказал и о том, что в начале 2000 г., когда он стал и. о. президента, Касьянов стал и. о. премьер-министра. Узнав об этом, к Путину, приходили Герман Греф и другие деятели, «требовали убрать Касьянова из правительства. И говорили: мы с этим жуликом работать не будем вместе – или он, иди мы». Об «откатах» нового премьера сообщала и оппозиционная пресса [38]. Но отметим – Владимир Владимирович озвучил это только в 2011 г. А обращения Грефа (подтвердившего РИА «Новости» этот разговор) и прозвище «два процента» фигурировали в 2000 г. Тем не менее Путин внес кандидатуру Касьянова на утверждение в Думу. Остается сделать вывод, что его назначение лоббировалось силами, выдвинувшими самого Владимира Владимировича, входило в «пакет» условий, которые он должен был выполнить. Или президента убедили в необходимости такого решения.

Но Путин начал предпринимать и самостоятельные шаги. Хотя некоторые из них в то время были мало заметными. Еще в период службы в разведке КГБ в Германии он подружился с Сергеем Чемезовым, доктором экономических наук, возглавлявшим в ГДР представительство советского объединения «Луч» (и, по некоторым сведениям, работавшим в той же Дрезденской резидентуре КГБ). В 1996 г. Путин взял его под свое начало в Администрацию президента, на должность начальника отдела внешних экономических связей. А как только стал премьер-министром, в сентябре 1999-го, поставил генеральным директором государственной компании «Промэкспорт», занимавшейся поставками за границу военного и другого высокотехнологичного оборудования.

Ранее отмечалось, что до сих пор спасением остатков «оборонки» занимался патриотический академик и депутат Думы Кокошин. Теперь к аналогичной деятельности подключился государственный «Промэкспорт» во главе с Чемезовым. Вроде бы, это не должно было насторожить западных «друзей». Экспорт вооружения служил важной статьей доходов, столь необходимых для шатавшегося бюджета. Однако новейшие образцы, разрабатываемые для продажи, можно было производить и для себя.

Когда Путин занял кресло президента, две фирмы, ведавшие военным экспортом, «Росвооружение» и «Промэкспорт», были объединены в одну, «Рособоронэкспорт». Генеральным директором стал еще один знакомый Путина по службе в Германии, Андрей Бельяминов. Одновременно он возглавил государственный «Новикомбанк», который специализировался на финансировании высокотехнологичных предприятий. А его первым заместителем стал Чемезов. Он вошел и в Комиссию по военно-техническому сотрудничеству с иностранными государствами при президенте России. Вот так, с выгодного экспорта, приостановилось разрушение военной промышленности и началось ее постепенное восстановление.

С США, как будто, сохранялась прежняя «дружба». В 1993 г. Ельцин подписал с Рейганом договор об ограничении стратегических наступательных вооружений, СНВ-II. Американцы ратифицировали его в 1996 г., но российская Дума до сих пор его не пропускала. Договор предусматривал уничтожение разделяющихся боеголовок баллистических ракет, и депутаты всякий раз возражали, что на это нужны слишком большие средства. На самом деле причинами были оппозиция Думы к Ельцину и недоверие к политике США, ярко проявившейся в Югославии. Теперь состав Думы и ее отношения с президентом были иными, 14 апреля 2000 г. договор СНВ-II наконец-то был ратифицирован. Но… Путин заговорил о том, что американцы не должны создавать новую систему противоракетной обороны. Поэтому ратифицировали «пакетом», в жесткой увязке с требованием, что такая система не будет оборудоваться. А в США ратификация была без всякого «пакета». Получилось, что договор все равно не может вступить в силу, требует дальнейших переговоров.

Что касается взаимоотношений с олигархами, то орган мировой «закулисы», британский журнал «Экономист» высказал свою гипотезу, будто при новом президенте им было предложено негласное условие: они сохранят свое положение, доходы и захваченную собственность, но лишь в случае, если не будут лезть в политику. И если на будущее воздержатся от хищнических и противозаконных сделок [95, с. 40]. Правда это или нет, остается лишь гадать. Но стала проявляться именно такая закономерность. И первым попала под удар группа «Мост» Гусинского. Под ее эгидой действовал уже огромный концерн – телеканалы НТВ, ТНТ, спутниковое телевидение «НТВ-плюс», радио «Эхо Москвы», газеты «Сегодня», «7 дней», журналы «Итоги», «Караван историй» и др., собственные «охранные предприятия».

Либералы внедрили версию: якобы главной виной Гусинского стала поддержка на думских и президентских выборах не Путина, а его соперников. На самом же деле это никак нельзя считать причиной «гонений». Это было лишь одно, и далеко не главное проявление откровенно антироссийской позиции, занятой в данное время медиаимперией Гусинского. В ходе чеченской войны его телевидение и газеты опять выплескивали грязь и клевету на «федералов», культивируя симпатии к террористам. Выискивали любые компроматы против власти, всячески раздувая их. Во всех вопросах выступали в резкой оппозиции к правительству, фактически провоцируя раскачку общества. Ельцин не осмеливался трогать СМИ, и Гусинский считал себя неуязвимым. А в январе 2000 г. его избрали вице-президентом Всемирного еврейского конгресса (отвечавшим в этой организации за Россию и всю Восточную Европу). Ну кто поднимет руку на такую фигуру?

Но ведь практически все олигархи в «лихих 90-х» нарушали законы, и очень даже крепко. Однако на некоторых «закрывали глаза». А уж иметь сильно испачканное прошлое и при этом объявлять войну верховной власти, согласитесь, было сверх-наглостью. Путин показал, что зарываться не стоит. Уже через месяц после его победы на выборах, 26 апреля 2000 г., против холдинга «Медиа-Мост» было возбуждено уголовное дело по нескольким статьям – нарушение неприкосновенности частной жизни, тайны переписки, незаконное получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую тайну. 11 мая Генпрокуратура, ФСБ и налоговая полиция нагрянули в офисы с обысками и проверками. А 13 июня Гусинского арестовали по обвинениям в мошенничестве, хищении чужого имущества в крупных размерах.

Впрочем, его навестил в Бутырках министр печати Лесин и предложил «мировую». В свое время «Мост» взял у «Газпрома» кредит, так и не вернул, с процентами наросло до 211 млн долларов. Вот Лесин и назвал условия: Гусинский за долги продает свою компанию «Газпрому», и дело против него замнут. Олигарх с готовностью подмахнул протокол, его выпустили под подписку о невыезде. Но он тут же сел в самолет и умчался в Испанию – Гусинский сумел доказать, что является потомком евреев, изгнанных из этой страны в XV в., и на него распространилось «извинение» короля Хуана Карлоса с предоставлением испанского гражданства. Но, покинув Россию, он сразу отрекся от договоренности. Принялся из-за границы руководить своими СМИ, генеральный директор НТВ Киселев летал к нему в Испанию за указаниями.

Тогда были снова подняты дела о мошенничестве, налоговая инспекция начала процедуру банкротства «Медиа-Моста», «Газпром» требовал передать за долги его активы и имущество. Гусинского объявили в международный розыск, в Испании его несколько раз арестовывали – но в Россию все-таки не выдали. В нашей стране все это сопровождалось грандиознейшей шумихой. Как посмели тронуть (в период боевых действий!) телеканал, ведущий мощную антироссийскую пропаганду?! Был создан Общественный совет НТВ – что характерно, возглавил его самолично главный предатель, Михаил Сергеевич Горбачев. Кричали о наступлении на «свободу слова», о «полицейском режиме».

«Комсомольская правда», «Московская правда», публиковали открытые письма в защиту «свободы слова» – то есть, антироссийского телеканала, с подписями десятков «деятелей науки, культуры и политики». Из той же категории: Алешковский, Ахеджакова, Бовин, Богомолов, Боннэр, Искандер, Познер, Немцов, «хромой бес перестройки» Яковлев и иже с ними. Партии «Яблоко» Явлинского и «Союз правых сил» Немцова и Ходорковского проводили митинги на Пушкинской площади. Объявляли, что собрали 30 тыс. человек (милиция доложила о 8 тыс.) Акции протеста устроили телевизионщики в Санкт-Петербурге, Томске, Новосибирске, на Алтае. Но Путин на эту истерику и на «озабоченность» Запада не поддался. А на самом канале НТВ сотрудники поняли, куда ветер дует, начали уходить на другие каналы. Леонид Парфенов при этом обвинил Киселева, верного подручного Гусинского, что тот превратил журналистов в заложников, держит их как «пушечное мясо».

Свистопляска продолжалась целый год! Наконец, «Газпром» вступил в права собственности, переизбрал совет директоров НТВ. Самые упорные сотрудники телеканала объявили акцию «гражданского неповиновения», перешли на круглосуточную трансляцию, демонстрировали нон-стопом программу новостей «Сегодня» (о себе) и митинги возле Останкино в свою поддержку. Через 10 дней этого «неповиновения» и «нон-стопа» «Газпром» силовым путем занял помещение телестудии, сменил охрану и пропуска – их выдали только тем, кто признал новое руководство канала. Да, в 2001-м, чтобы пресечь антигосударственное вещание в Москве, потребовалась вот такая эпопея!

В это же время, начиная свое правление, Путин предпринял ряд мер по укреплению государственной власти и ее централизации. Губернаторы стали могущественными местными «царьками», разболтались, избаловались. Опираясь на ресурсы своих регионов, вовсю крутили политические игры в Москве. Губернатор и глава законодательного собрания каждой области и края автоматически входили в Совет Федерации. Вмешивались в принятие законов, получали депутатскую неприкосновенность (хотя зачастую были связаны и с мошенническими операциями, и с криминальными структурами в своих регионах).

Но 13 мая 2000 г. Путин учредил более крупные единицы, Федеральные округа. Их было всего 8, в каждый из них входил целый ряд областей, краев, автономных республик. Управлял округом полномочный представитель президента, он не избирался, а назначался. Соответственно, получал главенство над губернаторами, мог контролировать их. А после этого был принят новый закон «О порядке формирования Совета Федерации». Отныне в верхнюю палату парламента должны были входить не губернатор и председатель законодательного собрания, а два представителя – один от губернатора, второй от законодательного собрания. В качестве компенсации губернаторы вошли в Госсовет – консультативный орган при президенте. Но лишились возможности участвовать в парламентской деятельности. И потеряли неприкосновенность.

Данные шаги Путина по прекращению раскачки общества и укреплению структур государства были весьма своевременными. Ведь чеченская война не закончилась. Она только приняла иные формы, партизанские и террористические. В марте 2000 г. возле селения Джали-Ведено боевики поймали в засаду колонну Пермского ОМОНа, 43 человека погибли, более полутора десятков были ранены. В апреле у Сержень-Юрта произошло нападение на колонну десантников 51-го полка. Бандитов удалось отразить, но снова были потери, 16 убитых, 7 раненых. В июне террористки-смертницы подорвали грузовик со взрывчаткой у здания милиции в Алхан-Юрте, пали двое милиционеров, пятерых ранили.

Для урегулирования на Северном Кавказе Путин действовал более грамотно и эффективно, чем Борис Николаевич. В демократию раньше времени не играл, ввел в Чечне прямое президентское правление. А главу администрации назначил куда более толкового и авторитетного, чем фигуры, выдвигавшиеся в прошлой войне, – муфтия Чечни Ахмата Кадырова. Он стал не номинальным, а реальным руководителем, взялся собирать и организовывать здоровые силы в республике, ликвидировать последствия боевых действий, восстанавливать хозяйство.

Хотя эта работа только начиналась, а боевики всячески срывали ее. В июле 2000 г. они провели целую серию терактов с заминированными грузовиками, погибло более 30 наших военных, чеченских и русских милиционеров. В августе произошел теракт в Москве, взрыв в подземном переходе у станции метро «Пушкинская». В октябре – четыре взрыва в Пятигорске и Невинномысске, 4 убитых, 20 раненых. В декабре – два взрыва в Пятигорске, 4 убитых 45 раненых. В Грозном попытались взорвать комендатуру Ленинского района.

Война продолжилась и в 2001 г. В феврале – взрыв в Москве на станции метро «Белорусская». В марте между Гудермесом и Хасавюртом подорвали железную дорогу, сошел с рельсов грузовой поезд. Произошел теракт в Минеральных Водах рядом с рынком, 21 человек погиб, более 100 были ранены. А в июне Масхадов попытался «громко» заявить о себе – отряд боевиков внезапно атаковал Ханкалу. Из этого ничего не получилось, заговорила русская артиллерия, поднялись вертолеты, почти всех нападавших перебили. Но в июле произошел инцидент другого сорта, боевик с гранатой и автоматом захватил в Невинномысске автобус, взял в заложники 40 пассажиров. Их удалось освободить спецоперацией, бандита уничтожили.

Подобные вылазки могли казаться разрозненными актами отчаяния, но они были систематическими и не случайными. Масхадов, Басаев и их соратники отчитывались терактами перед зарубежными заказчиками. Доказывали, что их «Ичкерия» существует и действует, от этого зависело выделение денег. Но и заказчикам теракты были нужны. Во-первых, они дестабилизировали обстановку внутри России, нагнетали нервозность и напряженность. Во-вторых, становились поводами для информационной войны против нашего государства. Западные СМИ не скрывали злорадства, поднимая на щит якобы «освободительную борьбу», в дела нашей страны пытались лезть американцы, Совет Европы, ОБСЕ с «правами человека», рекомендациями и требованиями «политического решения», переговоров с боевиками, вывода войск из Чечни.

О «дружбе» Запада Путин был информирован лучше, чем Ельцин, долгое время находившийся под обаянием «друга Билла». В молодости он достаточно поработал в разведке, потом занимал пост директора ФСБ и не мог не знать, что подрывные операции все это время не прекращались, что те же самые чеченские боевики связаны за рубежом не только с ваххабитскими группировками. Что главный импульс, главные надежды для продолжения войны им дает как раз поддержка западных кругов. А жизнь приносила новые доказательства совсем не дружественной позиции США и их европейских партнеров.

12 августа 2000 г. на учениях в Баренцевом море потерпел катастрофу лучший советский подводный крейсер-ракетоносец «Курск», погибли 118 членов экипажа. Одну из версий расследовал французский режиссер Жан-Мишель Карре в фильме «Курск. Подводная лодка в мутной воде», показанном в 2005 г. на французском телевидении «France 2». Делался вывод, что виноваты были американцы. Целью учений был показательный пуск экспериментальной торпеды «Шквал», способной двигаться под водой с огромной скоростью 500 км/ч. У США такого оружия нет до сих пор, и они проявили повышенный интерес к торпеде. Еще в начале 2000 г. ФСБ арестовала бывшего сотрудника их морской разведки предпринимателя Эдмонда Поупа, пытавшегося вызнать секретные сведения у изобретателя «Шквала» Анатолия Бабкина. Путин за месяц до событий рассказывал о феноменальных возможностях новейшей торпеды, на учения были приглашены китайские военные.

Но и США для тайного наблюдения выслали свои подводные лодки «Мемфис» и «Толедо». Создатели фильма доказывали, что «Мемфис» для наблюдения за пуском «Шквала» неосторожно приблизился к «Курску» и столкнулся с ним. Еще одна версия – «Толедо», не разобравшись, что произошло, пустил по «Курску» торпеду. Во всяком случае, обе американских субмарины получили повреждения, «Мемфис» – очень серьезные, по возвращении на базу они встали на ремонт. Авторы и сторонники этой версии считают, что Путин принял прагматичное решение. Погибших моряков было уже не вернуть, но инцидент мог вызвать жесткий конфликт с США.

Имели место телефонные переговоры с президентом Клинтоном. В Москву зачем-то прилетал директор ЦРУ Джордж Тенет. Кстати, и шпиона Поупа, осужденного в России на несколько лет тюрьмы, выдали на родину. А правду о «Курске» оставили в тайне. За это Америка постаралась как-то компенсировать свою вину – через две недели она аннулировала огромный российский долг [22]. Однозначных доказательств нет, существует целый ряд других версий гибели «Курска» (и все они тоже не имеют до сих пор исчерпывающих доказательств). Но даже сам факт, что две субмарины США тайно шпионили за российскими учениями (а американцы официально подтвердили их присутствие в этой зоне), никак не свидетельствовал о «дружбе» Вашингтона.

Путин выражал готовность к действительному, а не мнимому налаживанию отношений с американцами. 13 ноября 2000 г., после президентских выборов в США, где победу одержал Джордж Буш-младший, Владимир Владимирович выступил с собственной мирной инициативой. Не односторонней, как делал Горбачев, а равноправной. Предложил сократить уровень ядерных боезапасов России и США до одинакового количества, 1500 с каждой стороны – отметив, что и это не предел. Однако западные державы предпочитали другие игры, далекие от понятий честности и открытости.

Наглядным примером оставалась Югославия. Как уже отмечалось, после бомбежек этой страны 3 июня 1999 г. президент Милошевич принял ультиматум НАТО, вывел свои войска из Косово и Метохии, 12 июня туда вошли контингенты «миротворцев». Но никакого мира они не принесли! С одной стороны, под их прикрытием албанские боевики стали терроризировать сербов, вынуждая уходить куда глаза глядят. И одновременно, уже 21 июня 1999 г., в южной Сербии начались столкновения и бои между югославскими войсками и полицией с отрядами «Армии освобождения Прешева, Медведжи и Буяноваца». Тех мест, где некоторую часть жителей тоже составляли албанцы. А в рядах новой «Армии освобождения…» оказались прежние боевики «Армии освобождения Косово»!

Но активизировались не только бандиты. Сразу вынырнул и лидер прозападной оппозиции Зоран Джинджич. Тогда же, в июне 1999 г., он собрал в городе Кралево 8 тыс. человек на митинги. Требовали отставки Милошевича, предания его суду. Объявляли его главным виновником всех бед: дескать, результаты его политики хорошо видны – сербам пришлось сперва оставить Боснию, потом терпеть бомбардировки, потом оставить и Косово. И все равно война! Внушали людям, особенно молодежи – без Милошевича все переменится, Запад из врага превратится в друга, будет помогать.

В войнах в Боснии, в Косово, против НАТО вооруженными силами Югославии руководил министр обороны Павле Булатович. Он ратовал за скорейшее восстановление сотрудничества с Россией, в том числе военно-технического. Когда Ельцин передал президентские полномочия Путину, Булатович окрылился. Считал, что перемена власти в Москве может принести позитивные сдвиги в этом вопросе. Но 7 февраля министр зашел в футбольный ресторан «Рад», а с расположенного рядом стадиона прозвучали выстрелы, смертельно ранившие его. Убийца исчез, преступление осталось нераскрытым. Милошевич лишился самой надежной своей опоры.

Путин действительно начал оказывать поддержку Югославии. С ней единственной из стран дальнего зарубежья Россия заключила соглашение о свободной торговле. Но там уже вовсю бушевали акции протеста по поводу и без повода. Наконец, правительство поддалось. Назначило 24 сентября 2000 г. досрочные президентские выборы. Джинджич энергично объединял между собой разные оппозиционные группировки, связал их в единый блок, Союз перемен. Кандидатом этот блок выставил давнего соратника Джинджича, лидера Демократической партии Воислава Коштуницу. На выборах он набрал около 49 % голосов, обошел Милошевича (37 %). Но избирательная комиссия объявила – все же у него меньше 50 %, по закону назначила второй тур.

Однако оппозиция подняла шум о многочисленных якобы нарушениях, допущенных в ходе выборов. Вмешались западные державы, требуя пересмотреть результаты голосования. А у Джинджича и его команды с финансированием было все в порядке, проплачивался транспорт, и к 5 октября в Белград свезли из разных городов сотни тысяч человек. Они захлестнули центр города, захватили здание парламента. Двинулись на телецентр, он запер ворота, но ограду протаранили бульдозером – из-за этого события в Югославии назвали «бульдозерной революцией». По телевидению оппозиция начала передавать свои воззвания на всю страну.

Полиция и армия сперва старались разгонять манифестантов, применяли спецсредства, в столкновениях 1 человек был убит, около 100 пострадало. Но сил правопорядка было слишком мало против такой массы. И сказалось убийство Павле Булатовича. Других начальников силовых структур оппозиция уже обработала. С ними начались переговоры о «нейтралитете» – с обещаниями, что демонстранты не будут нападать на военных и полицию. 6 октября Милошевич подал в отставку. Победители по-своему пересчитали результаты выборов и объявили – Коштуница набрал не 49, а 52 %. Он стал президентом, Джинджич – премьер-министром.

Запад немедленно сделал поощрительные реверансы. 1 ноября Югославию приняли в ООН. Надавили и на албанцев. Бои с «Армией освобождения Прешева, Медведжи и Буяноваца» прекратились, она была расформирована. А великого патриота Сербии Слободана Милошевича Джинджич арестовал и выдал в Гаагу, Верховному трибуналу «по военным преступлениям в бывшей Югославии». Сделано это было в обмен на финансовую помощь Запада [137]. Столь откровенная продажа вчерашнего лидера страны вызвала крайнее возмущение не только простых сербов, но даже президента Коштуницы – он поссорился с Джинджичем. До приговора на западном судилище Милошевич не дожил, умер в тюрьме. Объявили, будто от инфаркта. А правда ли это – кто проверит?

Впрочем, Джинджич ушел из жизни раньше. Его застрелили в марте 2003 г. Осудили нескольких офицеров и бойцов спецназа, отомстивших за Милошевича. Хотя не исключено, что их руками действовали совсем не патриоты. Военный историк Милован Дрецун указывал, что корни надо искать в американском посольстве. Дело в том, что Джинджич после победы оказался крайне разочарован. Вроде, боролись за «свободу», а выяснилось, что его правительством рулят иностранцы. Рассчитывал, когда страна станет «демократической», Запад вернет Косово и Метохию. Нет, так и не отдали. Тогда Джинджич начал менять свою линию. Публично заявил – если Косово не отдают, надо объединяться с Республикой Сербской в Боснии и Герцеговине. Послу США в Белграде Уильяму Монтгомери, «который практически был премьером в Сербии», Джинджич направил обращение, что «никто из-за границы не должен решать, что делать сербам в самой Сербии» [88]. И после этого прозвучали выстрелы…