Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Мегатренд альтернативной энергетики высвечивает ряд вопросов, связанных с усложнением проблемы экономической безопасности. В частности, это касается меняющихся угроз и действий акторов по секьюритизации. Для секьюритизации экономики страны, региона или мира важно прежде всего определить объекты, которые необходимо защитить, и угрозы, которые необходимо смягчить. Государства стремятся обеспечить экономическую безопасность как неотъемлемый элемент национальной мощи, который позволяет им защищать свою территорию и суверенитет. В контексте экономической секьюритизации экономическая политика часто рассматривается «в отрыве от правил, которые лежат в основе экономики». Правительства рассматривают экономическую безопасность как компонент безопасности, который защищает их существование, власть и легитимность. Это часть общественного договора между государствами и населением, который определяет, как регулируется и секьюритизируется экономическая деятельность.
Экономическая безопасность приобретает все большее значение в международных отношениях. Акторы проецируют экономическую мощь, чтобы смягчить угрозы для экономической стабильности и роста. В определенной степени геоэкономика постепенно вытесняет «чистую» военную мощь в международных отношениях. Во многих случаях геоэкономическая логика встроена в геополитику – это ситуация с нулевой суммой, когда выигрыш одного актора является проигрышем другого. Иными словами, логика государственной экономической политики и управления в международном контексте – логика конфликта.
В то время как геополитика продолжает определять взаимодействие между государственными акторами в международной системе, геоэкономика стала основным инструментом внешней политики и важным фактором международных отношений. По своей сути геоэкономика создает парадигму автономии и взаимозависимости, в рамках которой происходит соперничество. Проекция геоэкономической власти может быть как конструктивной, так и деструктивной, поскольку она влияет на позиции, с которых акторы участвуют в глобализированных обменах, а в некоторых случаях ограничивает эту возможность.
Цель геоэкономики лучше всего можно сформулировать как использование государственного управления экономикой во взаимодействии между геополитическими акторами. Геоэкономические подходы постоянно расширяются, охватывая все более широкий круг проблем – производительности, технологического прогресса, финансирования обороны, а также социального давления, связанного с неравенством, снижением уровня жизни и перспективами развития людей и общественных групп. Это неизбежно сталкивает акторов друг с другом или требует от прежних соперников сотрудничества в условиях новых форм экономической конкуренции.
Как инструмент геоэкономики, экономическое госуправление – это способ укрепления государством своей экономической мощи, в том числе путем систематического влияния на экономическую безопасность других государств и создания для них угроз. Сюда входит ряд экономических инструментов, таких как торговый протекционизм и блокада поставок товаров первой необходимости. Эти инструменты играют важную роль в политике и решении практических вопросов экономической безопасности. Гибкость, с которой можно использовать экономические инструменты, дает им неотъемлемые преимущества по сравнению с использованием насильственных средств, которое, как правило, приводит к необратимым последствиям. От санкций до торговых войн, эти инструменты связаны с гораздо меньшими конечными издержками для актора, который ими пользуется, но применить эти инструменты подчас сложная задача. Экономические санкции могут никак не повлиять на поведение должностных лиц, при этом будет страдать население страны, против которой введены санкции. Для достижения запланированного воздействия санкции должны быть «умными», постоянно повышать свою эффективность и точность, нацеливаясь на ответственных лиц и группы, а не на государство в целом. Хотя санкции и другие экономические инструменты не всегда эффективны, они остаются жизнеспособным вариантом, а иногда – единственной доступной формой невоенного давления. С расширением круга вопросов безопасности несложно представить себе применение экономических инструментов, чтобы спровоцировать конкретную реакцию на вопросы, например экологической или энергетической безопасности.
Развитие мегатренда альтернативной энергетики позволяет по-новому взглянуть на растущую сложность экономических отношений в условиях геополитического дисбаланса многополярной мировой системы, которая характеризуется растущим числом центров силы. Альтернативная энергетика может стать преобразующим фактором, подстегивающим и высвечивающим необратимые изменения в экономических отношениях, которые уже происходят во всем мире. Развитие энергетики было и остается ключевым фактором, способствующим формированию государственно-центричных геоэкономических стратегий манипулирования. Экономические соображения, связанные с ресурсами в целом и с энергетикой в частности, становятся все более политизированными и находятся в центре усиливающейся геополитической конкуренции и напряженности.
Хотя различные государства преследуют различные геоэкономические цели в соответствии с их политической системой и преобладающим социокультурным порядком, в целом государственно-центричный подход ослабевает. Особенно это заметно на фоне появления общих черт в подходах разных государств к политике экономической безопасности. Тем не менее процесс сближения стратегий экономической безопасности сам по себе находится под влиянием политических императивов, определяющих политику конкретных акторов, что может привести к новым рискам безопасности. Более того, глобальная политическая экономика XXI в. накладывает особые ограничения на политику государств, делая ее все более зависимой от глобальных условий, которые, в свою очередь, порождают внутренние противоречия и приводят к конфликтным моделям производственных отношений. В целом такие модели делятся на капиталистические и перераспределительные, отличаются преимущественно обоснованием и мотивацией накопления и использования богатства. Первая модель характеризуется погоней за прибылью в рыночной среде, в то время как вторая сосредоточена на перераспределении накопленного богатства на основе политических решений. В рамках этих режимов государства играют ключевую и многостороннюю роль. Однако в любом из них «…государство ограничено своим положением и относительной властью в мировом порядке, что накладывает ограничения на его волю и способность изменять производственные отношения».
Риски, связанные с нестабильными экономическими перегруппировками между государствами в результате меняющейся расстановки сил на мировой арене, усугубляются растущим влиянием негосударственных акторов. Международные организации, общественные движения и группы экономических интересов, представляющие транснациональные корпорации, способны влиять на политику государственных акторов и часто стремятся получить конкретные выгоды от манипулирования международной экономической деятельностью. Действительно, частный бизнес часто полагается на поддержку государства в конкретных экономических начинаниях и стратегиях, а государства используют негосударственных акторов в реализации своих внешнеполитических стратегий. В то же время роль государства часто соответствует или подчинена частным экономическим интересам и транснациональным компаниям. Примеров тому множество – от Ост-Индской компании до современных суверенных фондов благосостояния. Это привело к появлению множества форм сосуществования государств и негосударственных акторов в глобальном экономическом пространстве. Характер и уровень взаимодействия в этом пространстве может различаться, и роль государства может варьироваться от пассивного наблюдения до управления и доминирования.
Растущая детерриториализация негосударственных акторов – то есть акторов, осуществляющих политическую власть без явной поддержки и без прямого преследования конкретных выгод для данного государства, – подчеркивает изменчивое влияние экономической безопасности на геополитику. Это особенно верно для многонациональных компаний, которые ранее ассоциировались с конкретным государством и чьи интересы совпадали с интересами государства пребывания. В XXI в. яркие примеры детерриториализованных негосударственных игроков в энергетическом секторе – Royal Dutch Shell, ExxonMobil и англо-австралийский конгломерат Rio Tinto, которые ведут активную добычу полезных ископаемых в Африке, Азии и других регионах далеко за пределами своего внутреннего рынка. Для многих компаний по всему миру вопрос «кто мы?» становится особенно важным, поскольку номинальная государственная принадлежность компаний быстро вытесняется и регулируется их транснациональной деятельностью в условиях все усиливающейся глобализации экономики.
Таким образом, сложный геоэкономический ландшафт создает основу для распространения и эскалации конфликтов по экономическим вопросам. Пожалуй, нет такого государства, которое не хотело бы обладать геополитическим влиянием великой державы, поэтому маловероятно, что акторы будут ограничивать себя в использовании экономических рычагов для достижения политических целей в будущем. Применение инструментов государственного управления экономикой вызывает ответную реакцию со стороны других игроков, будь то стремление сохранить баланс или присоединиться к успешной стратегии. Хотя максимизация коллективных выгод может быть хорошим результатом для глобальной системы в целом, отдельные акторы все равно будут стремиться расширить собственные возможности и конкурентные преимущества перед другими. Учитывая, что число областей, где может применяться геоэкономическая мощь, постоянно растет, масштабы такой конкуренции и спектр геоэкономических источников конфликтов также будут расширяться.
Эволюция мегатренда предсказывает нам конкуренцию между акторами, которая определит новых гегемонов, устанавливающих правила для управления грядущей глобальной экономической системой. Гегемония в современной глобальной экономике требует единства материальных и идеологических целей, позволяющих достичь консенсуса в конкретном обществе. Для достижения такого консенсуса необходима ситуация, при которой государство выходит за рамки роли олицетворения правящего класса, элиты и превращается в компонент общества, имеющий поддержку и опору в различных социальных слоях, для которых оно обеспечивает моральное и культурное руководство и лидерство.
Переход к новой системе лидерства станет частью более широкого процесса, включающего оценку и выбор новых моделей развития глобального общества. Растущая интернационализация экономических отношений приведет к тому, что в позиции глобального доминирования окажутся новые территории, ресурсы и активы. При этом переход к новой общепризнанной модели развития глобальной экономики может стать процессом конструктивного разрушения с далеко идущими социально-политическими и геополитическими последствиями, которые могут быть истолкованы рядом акторов как угрозы безопасности.
Расширение концепции и практики экономической безопасности привело к тому, что отдельные влиятельные акторы стали предпринимать действия по ее обеспечению в международном масштабе и в течение длительных периодов времени. Соображения экономической безопасности все больше охватывают области, которые влияют на растущее число экономических акторов и отношений – от отдельных корпораций до целых отраслей промышленности, от торговых отношений до перемещения капитала и рабочей силы. В результате становится все труднее отделить экономическую деятельность частных лиц и предприятий от стратегических интересов государства. По сути, слой ресурсов, которые акторы могут использовать для экономической секьюритизации, распространяясь все шире, становится все тоньше. Существует также опасность, что секьюритизация растущего числа секторов может превратиться в защиту корпораций от нормальных рыночных условий или в игру на рынках для достижения целей, продиктованных политикой.
Помимо государств, которые по-прежнему являются основными акторами международной системы, будущие вызовы экономической безопасности будут затрагивать все большее число негосударственных акторов – от организаций, которые занимаются вопросами, связанными с угрозами собственности, доходам и инфраструктуре, до надзорных органов, организаций по разрешению торговых споров и многосторонних финансовых институтов. Все это оказывает влияние на правила, регулирующие экономическую деятельность, при этом права игроков подчинены конкретным требованиям секьюритизации. Круг секторов экономики, защищенных секьюритизацией, будет расширяться. Процесс секьюритизации охватит разнообразные проблемы и аспекты, включая воздействие на экономическую деятельность и инфраструктуру в результате преступных, террористических или пиратских вторжений, мобильность товаров, денег и рабочей силы, информационные и коммуникационные технологии, а также экономические институты и процессы.
Расширение экономической секьюритизации стирает различия между законными (или, по крайней мере, широко приемлемыми) формами защиты национальной или глобальной экономики и протекционистскими мерами и административными барьерами. Политика будет варьироваться от мер по урегулированию конфликтов между рыболовецкими флотами и экоактивистами до государственной помощи в противодействии растущей угрозе промышленного шпионажа. Все чаще секьюритизация будет распространяться на защиту государственных и негосударственных акторов от кражи интеллектуальной собственности, технологий, управленческих и промышленных процессов и общей конкуренции.
Мегатренд показывает, что геоэкономика становится главным инструментом проецирования силы, с помощью которого достигаются экономические, политические и военные преимущества. Государственные акторы понимают, что возможности использовать единолично новые достижения технико-экономического прогресса недолго остаются открытыми, прежде чем их перехватят другие игроки. Например, основные преимущества интернета были в значительной степени реализованы США во время бума доткомов, мощного экономического подъема в стране в 1990-х и начале 2000-х гг. Похожим образом победитель в гонке за внедрение источников альтернативной энергии, скорее всего, получит аналогичные выгоды, прежде чем инновации и рост распространятся по всем секторам экономики.
Устоявшиеся международные экономические и торговые роли акторов будут трансформироваться, поскольку государства и международное сообщество все чаще возлагают на национальные экономики ответственность за стабильность мировой политической экономики. В частности, торгово-экономическое принуждение для изменения поведения акторов станет равнозначным применению силы. Более того, чтобы повысить доверие к инструментам государственного управления экономикой и продемонстрировать серьезность своих намерений, акторы будут тратить больше средств на реализацию экономической политики. Дальнейшее стремление к национальной экономической безопасности может привести к тому, что акторы начнут подкреплять свою экономическую политику реальной или правдоподобной угрозой применения силы или дипломатии принуждения, что может фактически увеличить риск того, что экономические столкновения закончатся военными конфликтами.
Прогнозируемые эффекты в сфере экономической безопасности в контексте мегатренда подчеркивают текущее состояние экономического неравновесия. Поскольку многополярность мировой системы внесла новый дисбаланс в существующие стратегические союзы, становится все труднее оправдывать сохранение единого фронта против общих врагов, которых, возможно, больше и не существует, особенно в свете постоянных и всеобъемлющих угроз экономической безопасности. В столь шаткой ситуации техноэкономические явления и ресурсные факторы, такие как энергия, дают акторам преимущество, которое позволит многим из них взять на себя новые роли в глобальном экономическом, геополитическом и военном балансе. «Результатом станет обострение неравновесия, когда для возвращения к статус-кво вполне может потребоваться серьезная разрушительная коррекция; ренормализация… форма стабилизации, которая может произойти только через насилие; навязывание стабилизации, новой гегемонии».
В прошлом социальные изменения толковались в рамках рационального консенсуса и объективных суждений, маргинализируя отдельные субъективные позиции. Это привело к возникновению представлений о «традиционном» и «современном» обществах. В первом коллективные интересы преобладают над индивидуальными целями, а ценности, сформулированные и продиктованные обществом, определяют межличностные отношения. Во втором случае преобладает набор общепринятых ценностей, и отношения скорее распространяются, а не устанавливаются в рамках четких правил. В этом контексте прямолинейное сравнение темпов роста ВВП в XXI в. не может служить определяющей характеристикой модели развития, а размер ВВП больше не является основным фактором, определяющим место актора в глобальной экономической иерархии.
Помимо наделения акторов новыми возможностями проецирования силы – будь то в экономической или военной сфере – мегатренд альтернативной энергетики может послужить катализатором трансформации парадигм институционального и социального порядка, что, в свою очередь, определит баланс между существующими и формирующимися гегемонами. Альтернативная энергетика может стать характерным элементом новых процессов модернизации, с помощью которых крупные державы могут влиять на других. В существующей парадигме модернизации менее развитые и так называемые традиционные общества имеют более низкий потенциал роста из-за системы правил и обязательств, которые препятствуют развитию науки, технологий, предпринимательства и готовности к риску. Напротив, современные общества лучше развиваются за счет индивидуальных решений, которые в итоге приносят пользу обществу в целом. Для того чтобы модернизироваться, традиционным или менее развитым обществам необходимо создать критическую массу промышленной и финансовой инфраструктуры, сильные и независимые институты, базу знаний, уровень потребления, выходящий за рамки основных товаров, и экономическую структуру, ориентированную на инвестирование избыточного богатства с целью стимулирования дальнейшего экономического роста. Таким образом, процесс модернизации представляет собой набор структурных и поведенческих преобразований, которые должны происходить в определенном порядке, чтобы обеспечить основу для движения вверх.
Развитие мегатренда предполагает, что государственное управление в сфере экономики и подходы к секьюритизации будут влиять на вопросы национальной безопасности, такие как оборона, энергетика и окружающая среда. Мегатренд показывает, что взаимосвязанность событий и тенденций в глобализированной экономике означает не только то, что негативные результаты будут иметь непредвиденные последствия, но и то, что эти последствия могут обернуться благоприятными результатами. Приспосабливаясь к требованиям глобально секьюритизированного мира, в котором уязвимости носят повсеместный характер, государствам придется расставлять приоритеты и сосредоточиваться на конкретных экономических угрозах, а не стремиться смягчать все угрозы подряд.
Новые технологические достижения и факторы производства, которые обещает мегатренд, предлагают новые экономические средства для достижения геополитических целей. С растущей интеграцией экономических отношений в логике нулевой суммы, характерной для сегодняшних международных отношений, появление новых источников силы неизбежно приведет к экономическим последствиям. Поэтому, вероятно, появятся новые формы экономического сотрудничества по типу региональных комплексов экономической безопасности. Становясь инструментом экономического госуправления, альтернативная энергетика обеспечивает бо́льшую гибкость и влияние, чем военная сила. При этом возобновляемые источники энергии представляют собой один из новых факторов, которые усиливают сохраняющееся значение территориальности в международных политических и экономических отношениях.
Как система, способствующая осуществлению власти, региональные комплексы экономической безопасности объединяют методы реализации секьюритизации по защите объектов, которые, по мнению большинства акторов в регионе, находятся под угрозой. Эта конвергенция регионализма и секьюритизации дает представление о возможном направлении международного экономического сотрудничества и механизмах, необходимых для решения будущих экономических конфликтов.
Мегатренд может дать толчок новым экономическим идеям и расчетам и оказаться в центре геополитической конкуренции и напряженности. С точки зрения геоэкономического соперничества, управление доступом к ресурсам и их использованием имеет конфликтный потенциал. Геоэкономические конфликты отличаются от традиционного геополитического соперничества тем, что они не всегда означают прямое столкновение государственных акторов. Речь идет скорее о столкновении различных представлений о том, как должны направляться экономические потоки. Различная логика, которая управляет такими представлениями, которые акторы пытаются навязать в регионах и по всему миру, влияет на безопасность экономической деятельности в затронутых регионах, потенциально воздействуя на глобальную торговлю и экономические потоки. Так, рост значения негосударственных акторов, которые занимаются экономической секьюритизацией, и передача полномочий по экономической секьюритизации от государств наднациональным организациям и рынку бросают вызов сохраняющейся государственно-центричной логике геоэкономических отношений.
Вызовы господствующему экономическому порядку носят постоянный характер и могут спровоцировать отказ от более открытой экономической политики, в том числе, например, возрождение протекционизма. Эти вызовы также могут подстегнуть стремление обеспечить доступ к новым ресурсам, которые открывают перед акторами новые возможности для развития промышленности и стимулирования глобального экономического роста.
Войти с помощью соц. сетей: