Глава 8

Ох, нет. Снова Палмер! От неожиданности руль вильнул в сторону, и я охнула, отпустив одну педаль. На мне были белые кеды и темно-синяя в серую клетку юбка длиной до колена, но ветер подхватил ее край и вдруг высоко оголил бедро.

О, господи! Это просто невозможно! Когда мне кажется, что хуже уже и быть не может, это случается со мной вновь!

От стыда захотелось зажмуриться и втянуть голову в плечи. Где же конец моего сегодняшнего позора?

Выровняв руль и потупившись, как можно ниже, я промчалась мимо парня к воротам школы и смогла выдохнуть только тогда, когда оставила парковку далеко позади.

Улица «Трех кленов», престижный район города на зеленом холме, дорогие коттеджи с большими участками, голубые бассейны с прозрачной водой, и респектабельная публика. Улица, на которой никто ни с кем не встречается и никого не видит, потому что все заняты собой.

Я еще не до конца привыкла к этому месту и к самому дому, но за прошедшее лето успела свыкнуться с мыслью, что проведу здесь последний школьный год перед отъездом в колледж, и уже не так сторонюсь окружающей меня дорогой обстановки.

Я подъезжаю к двухэтажному серому коттеджу с большими белыми окнами, сворачиваю на узкую боковую дорожку и оставляю велосипед на заднем дворе. Машина родителей стоит на площадке перед въездом в гараж и это означает, что они дома.

Сняв сумку с плеча, я поднимаюсь на крыльцо и толкаю входную дверь. Войдя в дом, направляюсь через широкий холл к лестнице, чтобы подняться к себе в комнату, но заметив на кухне отца, сворачиваю к нему и замедляюсь на пороге, устало привалившись плечом к деревянному порталу.

— О, Эшли! — отец уже заметил меня и оглядывается. Он стоит у плиты и что-то помешивает в сотейнике. Знакомо улыбнувшись, спрашивает: — Уже вернулась?

— Привет, пап! Да, я дома.

— Отлично, а я тут такую паэлью с жареным цыпленком приготовил для своих девчонок — пальчики оближешь! Иди, мой руки и будем обедать, сейчас и Кейт вернется.

Высокий и крепкий Брайан Уилсон и в дом Патриции принес с собой уверенность и покой. Я всегда чувствовала себя рядом с ним защищенно и надежно, словно он — стена, за которой я укрыта от штормовых ветров. Когда я была младше, было так легко подойти к нему и запросто обнять. Запрыгнуть на спину или повиснуть на шее, и говорить, говорить, о чем захочешь… Тогда я еще ничего не знала о личной жизни взрослых и о том, что любовь бывает не только к ребенку, но и к женщине. И что у разочарования и ревности есть острые коготки, которые, если им отдасться, могут исполосовать душу.

Отец на кухне не один, а в компании жены. И пока он готовит, Патриция в домашней одежде — элегантной белой блузе и атласных брюках, сидит за столом перед рабочим ноутбуком и что-то в нем пишет. Увидев меня, она отвлекается от работы и здоровается:

— Привет, Эшли. Ну, как прошел твой день?

Как? Вспоминать не хочется, но и врать тоже. Дома я предпочитаю до конца оставаться собой. Если бы мне в этом помешали, меня бы здесь не было.

— Тебе ответить честно?

— Конечно.

— Отстой. — Я отбрасываю волосы ото лба и усмехаюсь мачехе. — Хотела бы сказать, что могло быть хуже, но не могло.

Я пожимаю плечом и отхожу от портала. Подойдя к мойке, мою руки и ополаскиваю лицо. На кухне приятно пахнет свежеприготовленной едой, и я с удовольствием втягиваю в себя горячий аромат:

— М-м, вкусно пахнет, пап! Чувствую цыпленок у тебя получился отменный. Я такая голодная, просто жуть! Пожалуй, не буду ждать Кейт. Пообедаете с ней без меня, хорошо?

Я подхожу к шкафу, достаю из него стакан и наливаю себе апельсиновый сок. Кладу в тарелку паэлью. Завязав привычным движением волосы на затылке в узел, беру ломтики хлеба и сажусь за стол. Сегодня с меня достаточно отравления желчью сводной сестры, чтобы испортить себе еще и обед. Ну, уж нет, я собираюсь вскоре побыть одна.

Родители ведут себя необычно — одновременно бодро и настороженно, словно что-то знают, но не уверены до конца, известно ли это мне. Папа снова спрашивает о школе и друзьях. Пробует шутить, что один неудачный день — это всего лишь цифра на календаре, которую следует зачеркнуть и забыть. Главное его девочке не наделать ошибок и продолжать с надеждой смотреть в свое будущее. В котором обязательно, если я захочу оглянуться на сегодняшний день, мне все покажется смешным и глупым.

Ведь я у него умница и это понимаю, правда?

Пэйт оказывается более прямолинейна, хотя ей дается это непросто.

После нескольких минут тишины, мачеха закрывает ноутбук и отодвигает его в сторону.

— Эшли, пожалуйста, не думай, что я оправдываю Кэтрин, — заговаривает серьезно, сосредоточив на мне внимание. — Я прекрасно отдаю отчет тому, что моя дочь поступила некрасиво по отношению к тебе. Я пробовала с ней говорить, когда узнала об их встречах с Шоном, но, к сожалению, не в моих силах всему помешать. У нее сложный характер, Говард многому попустительствовал, пока Кэтрин жила с ним, и в некоторых моментах вы очень разные.

Патриция решительно выдыхает, складывая перед собой руки в замок и подбирая слова:

— Если хочешь, мы сегодня же все это вместе обсудим! Ты не должна быть одна и думать, что мы с Брайаном не поддерживаем тебя. Это не так!

Я и не думаю. Мне просто хочется обо всем забыть и идти дальше к намеченной цели. Когда стоишь, проблемы не уходят, они остаются на месте, как непосильный груз. Если потребуется бежать, чтобы от них избавиться — то я готова выбиться из сил.

Я делаю глоток сока и отставляю стакан в сторону. Смотрю на мачеху:

— Нет, не хочу. Все нормально, Пэйт. Да, так вышло, что я узнала обо всем последней. Но во-первых, между нами с Рентоном уже все закончилось, а во-вторых, если не Кейт, то будет другая. Мне не нужен парень, для которого ни я сама, ни мое доверие ничего не значат. Я это точно переживу, не волнуйся. Просто… ох, — я устало вздыхаю, отводя взгляд и возвращаясь к еде. — Этот день для начала должен закончиться, чтобы о нем забыть!

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍- А вот это правильно, дочка! — папа оказывается рядом, наклоняется и целует меня в макушку. — Это парень не стоит того! Я уверен, Кейт вскоре и сама поймет, что сделала не лучший выбор.

Кейт и поймет? Ха! В каком месте громко фыркнуть? Я успела ее хорошо узнать, чтобы убедиться: в кукольной голове Кэтрин Хардинг никогда не рождаются мысли под статусом «Самоанализ». И уж тем более ей не знакомо чувство сожаления!

Когда она входит в кухню, притащив за собой дурацкий розовый рюкзак поросенка, то выглядит очень довольной и счастливой.

— Привет семья! — обращается к родителям, махнув хвостом. Обойдя стол, бросает рюкзак на стул рядом со мной.

С некоторых пор ей нравится покушаться на мое личное пространство.

— Даже не думай! — я наставляю на нее вилку, не глядя в ее сторону. — Здесь занято! Или я буду обедать в другом месте.

— Да начхать! — она оставляет рюкзак, но сама обходит стол и садится напротив, сбоку от матери. Спрашивает, схватив со стола кусок свежего манго и сунув его в рот: — Что, уже донесли? Ну, и как тебе новость, сестричка? Да, мы с Шоном встречаемся и у нас все серьезно! Правда, здорово?

— Никак. Вы друг друга стоите.

— Ох, это точно! — усмехается Кейт. — Он такой душка, и такой положительный, я не могу! Весь день ходил за мной хвостиком и писал сообщения, как будто у него нет других дел! Говорил о новом свидании. Хочешь узнать, куда мы идем в субботу?

— Нет. Мне это не интересно.

— Но я не виновата, что нравлюсь ему больше, чем ты, Эш! Иначе бы он не был со мной, разве нет? Вот только как же так? Ведь это ты у нас лучше всех — девочка-сбитые-колени!

— Кэтрин, хватит! — осаживает дочь Пэйт, хлопнув открытой ладонь по столу. — Я тебя просила! Можно хотя бы дома держать паритет и уважать друг друга?

— А я и держу, — возражает дочь матери и в ответ на замечание упрямо поджимает губы. — Знала бы ты, что я о твоем уважении думаю.

— Здесь Брайан, девочка.

— Ну и что? И о нем тоже. Могу и вслух сказать, мне не трудно!

Я переглядываюсь с отцом, и он взглядом просит меня не вмешиваться. Отворачивается, делая вид, что занят продуктами.

М-да, трудный же нам всем предстоит год, если уж офицер полиции Уилсон, гроза округа, не может ничего ответить одной капризной девчонке. Даже и не знаю, на что мачеха надеется?

— Нет уж, будь добра оставь свои мысли при себе! — строго замечает она дочери. — Я тебе уже ответила раз и навсегда, Кэтрин, Брайан — мой муж! Все, что ты скажешь вслух, не изменит того, что о нем думаю я!

Нам с Кейт это хорошо известно, и на этот раз она не пытается спорить. С Пэйт шутки плохи — эта женщина умеет отстаивать свои позиции. После их ссор, Кейт не раз уезжала к своему отцу, но потом всегда возвращалась. Отчасти, я ее понимала — ей тоже приходилось делить любовь своей матери с чужим человеком, но если я, в конце концов, приняла для себя право отца быть счастливым, то она эгоистично за эту любовь сражалась.

Но сейчас перед моей сводной сестрой стоит другая цель — задеть меня, поэтому она не продолжает ссору. Пожав плечами, принимает тарелку с паэлью, которую перед ней ставит мой отец, и между прочим сообщает:

— В эту субботу Шон у себя дома собирает большую вечеринку. Будут ребята из школы и парни из «Беркутов». Я задержусь немного. Возможно, до двенадцати… мы хотим устроить на пляже костер, будет интересно.

Она смотрит на меня, но я не реагирую. Продолжаю жевать. Это намного лучше, чем испепелять друг друга взглядами. Все это уже было в нашем общем прошлом и давно надоело.

— Неудачницу, естественно, не приглашали! Но я уверена, что наша умница Эш обязательно найдет чем себя занять!

— Даже не сомневайся, — бурчу я, а Кейт строит догадки:

— Всегда можно поплакать, обложившись подушками. О, или собрать фигурные пазлы! Я себе так это и представляю: тихий вечер, спальня и они — пазлы, тысяча свидетелей твоего одиночества! Боже, как это романтично! И ни одного симпатичного парня поблизости — просто сдохнуть!

Вот же гадина.

— Кэтрин, мне кажется, это слишком! У всего должны быть свои границы! — папа все же не выдержал и расстроено опускает руки, но я уже и сама встаю из-за стола и ухожу, поблагодарив его за обед.

— Не стоит, пап. Пока! Здесь не помогут границы, я лучше буду считать дни, пока не уеду отсюда насовсем!

Но вечер долгий, и мы с Кейт вновь случайно сталкиваемся на кухне. Правда, на этот раз мы здесь одни.

Родители уехали, но им не стоит переживать на наш счет — как бы мы ни ссорились, а до рукоприкладства никогда не опускались.

Я стою у кофемашины и делаю себе капучино, когда дочь Пэйт громче, чем следует, хлопает дверцей шкафа, обращая на себя мое внимание.

— Эй, Уилсон! Что это было сегодня в спортзале? Передай толстухе Коуч, пусть лучше не злит меня и в следующий раз выбирает выражения, когда говорит с моими девочками!

— Обойдешься. Смотри за своими подругами!

— Симба — надо же! Брайан никогда не называл тебя так при нас. Смешно! Как он до такого додумался? Слушай, это, наверное, потому, что ты не только рыжая и любопытная, но еще и глупая, да? Кто лучше отца может знать своего ребенка?

Я делаю себе капучино и высыпаю в чашку стик сахара, но все-таки поворачиваю голову, чтобы посмотреть на девушку. Она стоит в трех шагах, опершись бедром о стол и рассматривает в лучах заходящего солнца свой безупречный маникюр.

Что ей от меня нужно, я не знаю. А еще мне обидно. Мой запас терпения на сегодня закончился, и я неожиданно для себя забываю о кофе.

— Знаешь что, Принцесса-сопливый-локон! Да, это мое прозвище! Оно личное, и мой отец никому не обязан о нем говорить! А у тебя и такого нет! Ничего нет, кроме: «Кэтрин, я занят! Не пора ли тебе домой к мамочке? Ты так ноешь, дорогуша, что у меня от тебя голова трещит!»

Кейт бледнеет, опускает руки и сжимает ладони в кулаки. Я только что сказала правду, и ей это известно. У ее отца нет для нее времени, все свое свободное время он тратит на карьеру и женщин, которые молодеют с каждым годом, чем толще и рыхлее становится сам шестидесятилетний богач Хардинг. Сейчас у него появилась невеста, двадцати двух летняя инструктор по фитнесу и начинающая актриса, и вот на нее Говард тратил личное время гораздо охотнее, чем на свою единственную дочь.

Только потому, что мне было больно, я не молчу и кусаю в ответ.

— Закрой рот, Уилсон!

— А ты свой, Хардинг!

— Лучше признай, что я победила!

— В какой дисциплине соревнований? Или, может, в конкурсе подлости? Ты такая способная, что я боюсь потеряться в твоих талантах!

— Рентон — теперь мой парень!

— И заметь, заслуженно! Гнилое яблоко стоит другого гнилого яблока! Меня никогда не привлекали отходы, подавись!

— Что же ты тогда расстроилась, Эш?

— Я не расстроилась. Тебе показалось!

— Неужели?! Знаешь, это было не сложно — понравиться Шону. Он сразу повелся. Стал повторять, что у него еще не было такой популярной девчонки. Хочешь, я буду тебе рассказывать обо всем, дорогая сестричка? О том, что между нами происходит? Он, конечно, неважно целуется, но он та-ак старается мне понравиться…

— Мне тебя жалко, Кейт.

— Почему это?

— Потому что он тебе даже не нравится, — внезапно понимаю я.

— Нет, нравится!

— Чем же? Ты и сама не замечаешь, что сейчас насмехаешься над ним.

— Хотя бы тем, что он считает меня лучше тебя! Противная выскочка!

Я еще какое-то время смотрю в голубые, злые глаза дочери Патриции, прежде чем отворачиваюсь, забираю свой кофе и ухожу, оставив за собой последнее слово:

— Тогда я за тебя рада, Черствая Кукла!