Глава 28

Мы все изумлены смелостью парня, но каждый по-своему. И если нам весело, то Хью уязвленно скис, и я со смехом тоже советую «скелету»:

— Учись, Граймс, как надо целовать девушку, чтобы больше не быть рыбой! Классного Джокера вы подогнали для нашей Харли!

— Ой, не могу! — уже заливается Триша. — Больше не позорься, Хью! — отмахивается рукой от одноклассника. — Даже и не доставай свои шарики! Вот у кого они настоящие, а не бутафорские, как у тебя! Я же теперь над тобой весь год ржать буду!

Да, не прокатила у парней шутка с Джокером, но уступать им не хочется, и Дуглас широко ухмыляется, толкнув плечом сердитого Граймса:

— Ладно, ребята, пойдемте, найдем девчонок посговорчивее и послаще, чем эти язвы. Но не расслабляйтесь тут без нас, — обещает нам, — мы еще вернемся!

— Давайте-давайте! Проваливайте, рыбы! — Эмбер отбирает у парней свою биту и сердито хмурится, потому что они все равно не уходят. — Ну, и в чем задержка?

— Привет, Эш! Отлично выглядишь, детка. Ты сегодня настоящая секси!

Ах, вот в чем. Еще не сказал свое слово Шон, и его друзья с любопытством наблюдают за тем, как Рентон подходит ко мне и протягивает руку, пытаясь положить ее мне на плечо.

— Что с тобой, Шон? — удивляюсь я, не позволяя парню себя обнять. — Зачем ты вдруг подошел?

У него нет ответа, но уходить он не собирается. У него появился отличный повод завязать разговор, и он решает его использовать:

— Как тебе наш вчерашний матч? Видела сколько людей пришло? Оказалось, что школа продала все билеты до одного, а это круто, согласись? Теперь мы во всем обошли «Бульдогов»! Кстати, Эшли, оказывается, ты у нас уникальная личность.

— Правда? — недоверчиво ухмыляюсь. — Почему это вдруг?

— Сегодня на городском сайте Сэндфилд-Рока написали, что у нашей школы самое лучшее фото-освещение игры, — сообщает парень. — На утреннем сборе команды Херли сказал, что твои снимки запросил какой-то спортивный журнал штата, и это весомый повод для гордости — попасть на его страницы. Так что вы с ребятами из «Ellison News» отлично работаете!

Мы с ребятами?! Ну надо же, о ком вспомнил. И как вовремя!

Осталось научиться не так открыто намекать о своих желаниях и не считать других идиотами, и можно даже не выглядеть таким придурком!

— Что, Шон, хочешь попасть на центральное фото? — не могу сдержать едкую улыбку. — Наверное, уже представил, как через двадцать лет будешь показывать его своим детям и делиться собственной историей успеха? Я угадала? Ну, и чья это была идея, твоя или Харта — подкатить ко мне?

— Что? Черт, Эшли, — искренне удивляется парень, проводя рукой по волосам, — конечно, нет! Я просто подошел поговорить. Мы ведь с тобой друзья!

Даже моим подругам надоел этот цирк, а мне и подавно. Как же меняет людей популярность — прошло всего полгода, как моего бывшего парня выбрали капитаном «Беркутов», а он уже больше не тот приятный Шон, каким я его узнала.

Именно поэтому сказать ему совсем не трудно. Напротив, очень хочется, чтобы он услышал:

— Мы не друзья с тобой, Рентон. Давно нет! Просто не замечай меня, окей?

В эту минуту к ним подходят их девчонки — моя сводная сестра с подругами, и, заметив нас, Кейт тут же вешается своему парню на шею.

— Не поняла, мальчики. Что вы забыли возле этих неудачниц? Они же скучные, как мумии и такие же неприятные!

Брюс Броуди под шумок уже улизнул, и нам в этой компании тоже делать нечего. Эмбер после поцелуя все еще сбита с толку, мне больше говорить с ними не о чем, поэтому отвечает Триша:

— Неприятные? — округляет она свои миндалевидные глаза и, громко фыркнув, демонстративно упирает руку в красной перчатке в бедро. — Интересно, тогда почему на дохлых мумий здесь похожи вы, а не мы? Пойдемте отсюда, девочки! — обращается к нам с Коуч. — Оставим мумий их археологам, они друг друга стоят!

Мы уходим в женский туалет и помогаем Эмби бумажными салфетками оттереть куртку от краски, которой ее измазал Граймс. Обсудив между собой Кейт с подругами, потихоньку начинаем хихикать, вспоминая поцелуй подруги с Броуди. Она все еще смущена смелостью Брюса, но ей и самой смешно, как здорово получилось уесть Хью, и вскоре к нам вновь возвращается хорошее настроение.

Праздник продолжается, все веселятся, и мы выходим в зал. Возле диджей плейса уже начинает скапливаться народ, там начались «ужасные» конкурсы, так что вечер Хэллоуина в самом разгаре.

— Сладость или гадость, моя пакость?

— Конечно, сладость! И не вздумай меня измазать, Джейк, мы только что насилу отмыли Эмбер! — вскрикивает Триш, когда Финли подкрадывается к своей девушке и ловит ее в кольцо своих рук, поворачивая к себе. — Только давай обойдемся без конфет, у меня все равно их с собой нет.

— Я согласен и на поцелуй! — кивает парень, тут же целуя девушку, а мы с Эмби кривимся, наклоняемся к парочке и шутливо выкрикиваем:

— Фу-у!

— Не соглашайся, Триш, ни за что! Он же мертвяк!

— У него плохо пахнет изо рта и отваливается нос!

— У него опасный вирус!

— Бешенство, кариес и гнилые зубы! Еще немного, и ты превратишься в зомби!

— Спасайся, Триш, он уже начал тебя поедать! Ты это видишь, Эшли? Он сожрал ее рот!

Оставив нашу подругу, Джейк делает вид, что набрасывается на нас, и мы с Коуч с визгом уносимся прочь.

Здесь наши ребята — Фиби, Роан, и Закари. Их общество намного приятнее общества популярных зазнаек, и мы какое-то время сидим у бара, болтая и пробуя напитки. Но сколько бы я ни веселилась, мои глаза все время ищут Палмера.

Мы несколько раз встречаемся с ним взглядами, находим друг друга среди мелькающих между нами фигур, но рядом с Мэтью другие парни и другие девушки, и я с грустью в душе надеюсь, что он не скучает.

— Роан! Роан! Ешь червяка! Если ты его не съешь, я тебя заставлю писать статью!

— Джошуа, быстрее! Это всего лишь рыбий глаз!

— Роан!

— Джо-ош!

Я люблю конкурсы и пусть не посещала подобные вечеринки раньше, но команда ведущих постаралась, чтобы конкурсы в «Лихорадке» были интересными, и сейчас парни перед нами пытаются опустошить тарелки с едой, соревнуясь, кто сделает это первым.

У парней завязаны глаза, а на тарелках лежат устрицы, улитки, кусочки хрящей и что-то еще, слизкое и сырое, но совершенно точно съедобное. Однако, когда они находят еду пальцами и подносят ко рту, им со всех сторон кричат гадости, так что победить в конкурсе совсем не просто.

— Фу, это же тухлый пенис летучей мыши!

— Нет, это ее мозги!

— Какая разница, лопай, Джош! Все равно после такой еды тебе недолго осталось!

Побеждает Джош, а бедный Роан буквально сереет к концу конкурса и, сняв с лица повязку, под общий хохот убегает в туалет.

В следующем конкурсе все желающие пробуют криком задуть свечу. Получается далеко не у всех и не сразу, так что победителю, задувшему три свечи сразу, справедливо надевают на лицо маску из известного фильма-ужасов «Крик», и он тут же принимается пугать ею девчонок, пока они не сдергивают с него маску и не натягивают ему майку на голову.

Зато Эмбер неожиданно удается выиграть тыкву. Она вызывается разрисовать маркером красный шарик клоуна Пеннивайза*, но вместо страшной физиономии рисует на шарике такую глупую рожицу, что именно ей отдают главный приз весом в двадцать пять фунтов.

— Какой ужас! Моя мама будет в диком восторге! Вот только как мне «это» дотащить до машины? Можно я ее кому-нибудь подарю?

Ди-джей за плейсом снова включает ритмичную музыку, и клуб возвращается к танцам.

Через час все уже взмокли, скоро полночь и пора будет возвращаться домой, когда ведущий вечера вдруг приглушает звук и заговорщицким голосом объявляет новый конкурс. Горячий, страстный и порочный, который наверняка понравится популярным парочкам, потому что принять в нем участие рискнет не каждый.

— Предупреждаю, смелость понадобится, как парню, так и девушке. Никакой пыли в глаза и детских игр! Никаких договоренностей и дружеских шалостей! Вам придется убедить нас, что между вами настоящая страсть, или даже не пытайтесь в этом участвовать… Мы раскусим вас и забросаем тухлыми яйцами! Ну так что, кто рискнет? Конкурс на самый горячий танец и поцелуй не в губы объявляю открытым! И помните, коснетесь губ — проиграете! Победители получат пять сотен долларов и ужин в ресторане за счет ночного клуба «Лихорадка»!

— В прошлом году Джон Тэккер поставил Ребекке Фуллс такой засос на шее, что она с ним целый месяц в школу ходила. Грымза Моран даже их родителей к директору вызывала, но они все равно расстались, — пожимает Эмбер плечами. — А придурок Тэд Гринвуд выставил грудь своей девушки на всеобщее обозрение, и все закончилось ее истерикой и слезами. Никто не поверил, что это вышло случайно. Но знаешь что, Эш? — спрашивает подруга, и я ловлю ее загоревшийся взгляд:

— Что, Эмби?

— Посмотреть на это все равно интересно!

Согласна. О подобном конкурсе мы много слышали, но присутствуем впервые, и поглазеть на участников столпилась масса народа, освободив место для танцев от диджей плейса до длинного бара — как раз под сеткой-гирляндой из ярких желтых фонариков, подвешенных под потолком.

— Ставлю на Рентона и Хардинг! Они такие классные! — слышим мы радостные вскрики девчонок рядом с нами. — Обожаю Кейт, она такая стильная и крутая! Вот увидишь, они с Шоном точно будут участвовать! Я видела, как она прихорашивалась в туалете.

— Еще бы не будет! — хмыкает Эмби, с насмешкой отвернувшись от девчонок и наклонившись ко мне. — Здесь же ты! А наша бледная Кукла ни за что не упустит случая доказать всем, что она лучше. Что ж, посмотрим, как она справится с танцем без тренера лисиц, мисс Риз. Ее Рентон — еще тот деревянный Пиноккио!

Эмбер и незнакомые девчонки угадали, и Кейт выходит из толпы, высокомерно тряхнув светлыми локонами, вытаскивая в образовавшийся круг Шона. По парню видно, что он не особо рад перспективе танцевать на публику, однако одобрительные крики из зала «Давай, капитан! Кейт! Шон!», заставляют его довольно заулыбаться и обнять свою девушку.

Он лишь на секунду хмурится, увидев меня в толпе, но я сразу отвожу взгляд, не собираясь на него смотреть.

Насколько я помню, в танцах Рентон вовсе не силен, в отличие от лакросса. Я не раз сама смеялась над его неуклюжестью, когда он на вечеринках наступал мне на ноги и не замечал этого. Так что мне не очень-то и интересно наблюдать за их парой. Тем более, что на горячий танец решились Триша и Джейк. И вот это уже куда интереснее!

В их паре инициатор участия в провокации Джейк, и Дженкинс пытается сопротивляться, но мы с Эмби радостно машем друзьям, подбадривая подругу криками, и в конце концов Триша сбрасывает с плеч накидку и со смехом сдается.

Главным условием в конкурсе обозначен горячий танец, и только потом поцелуй, поэтому в круг выходит не так уж и много пар. Всего шесть, и девчонки возле нас вновь оживляются:

— Блииин! Мне так интересно, кого же выберет Палмер и выберет ли вообще! Он такой сексуальный и опасный, девочки! И у него такое тело! Хотела бы я посмотреть на него без формы «Беркутов»! Извини, Роуз, но мне совсем не нравится Рентон и его Золотая тройка. Обычные парни, только зазнавшиеся. Палмер даже играет лучше, хотя и не капитан!

— Остынь, Софи, он никогда не участвует в глупых конкурсах. Он вообще ни с кем не встречается, помнишь? Ты же читала его интервью? А здесь участвуют только парочки! Но он классный, я бы тоже на него посмотрела. Ты заметила, что возле них с Салгато сегодня весь вечер крутятся Надин с Изабель?

— Заметила, но он ни с кем не танцевал. Думаешь, ему кто-то из них нравится?

— Я думаю, что Мэтью все равно с кем из них переспать, ха!

— Что?! Ты так говоришь, Роуз, будто у него совсем нет сердца!

— У Палмера?! Конечно, нет! Вот поэтому я и буду болеть за Хардинг и Рентона, и за их чувства! Они пока что самая популярная парочка нашей школы!

Ничего себе. Хотя, чему удивляться, о Мэтью всегда много говорили, и не всегда хорошее. Мы переглядываемся с Эмби, и она устало закатывает глаза. Шепчет мне на ухо:

— Бедняжки! — имея в виду стоящих рядом девчонок. — Они еще не знают, что это ненадолго! Уже в понедельник выйдет новый выпуск «Ellison News» с опросом, кто же лучший игрок матча, и вот тогда посмотрим, чего эти чувства стоят. Стоит Палмеру снова стать первым и… «прощай, Шон, я тебя так любила, назло сводной сестре, но ты не оправдал моих надежд!» Кейт уже косится в сторону Палмера, я сама видела. Вот только он ее не замечает, а впереди Зимний бал. Эшли, и почему мне ее так жалко?

Я смотрю на подругу и все, что могу сказать, это искренне порадоваться за себя:

— Эмби, как хорошо, что ты мне друг, а не наоборот. Честное слово!

Ведущий объявляет начало конкурса, задает испаноязычную тему выбранным композициям, и в зале звучат первые аккорды песни «Mamacita»* Black Eyed Peas.

К мелодии нельзя остаться равнодушной, она мне знакома с первой и до последней ноты еще с уроков у мисс Дакоты…

…И я поворачиваюсь к танцполу и поднимаю руки, чтобы вместе со всеми хлопнуть в ладони, приветствуя композицию… Когда внезапно мое запястье обхватывают сильные горячие пальцы, заставляя меня повернуть голову и увидеть глаза, которые невозможно спутать ни с одними другими.

— Пойдем, мисс Улыбка! Попытаем счастья. Я знаю, ты обожаешь конкурсы!

Это Мэтью! Он нашел меня и, похоже, не готов отпустить.

Взяв за руку, парень уверенно выводит меня за собой на танцпол — не сомневаясь и не давая отступить. Занимает место среди других пар и, пока все вокруг удивленно восклицают, заметив нас, кладет руку мне на талию и притягивает к себе.

— Покажи, красотка, как ты умеешь танцевать, — просит, наклонившись к лицу. — Я ведь знаю, что ты лучшая. Им это понравится, вот увидишь! И мне тоже.

О господи! Он только сказал, а у меня кожа покрылась мурашками и опустились ресницы от прикосновения его ладони к моей голой коже. В груди словно сумасшедшее забилось сердце от неожиданного понимания, что мне не хватало его взгляда и голоса. Его запаха дерзкой свободы и теплого дыхания на моей щеке — удивительно волнительного и близкого.

Мэтью делает резкий вдох и прикосновение его груди к моей ощущается, как раскаленный ток. Жаром проходит по венам, заставляя распахнуть глаза, поднять голову и посмотреть на него. Выдохнуть изумленно:

— Мэтью, ты уверен? Здесь же все!

— Как никогда, Эшли.

Взгляды не разорвать, а голос исчезает. Хорошо, что можно сказать телом почти все, что чувствуешь. Все, на что не хватает смелости и в чем не готов признаться даже себе.

Его глаза блестят, как горячая темно-янтарная патока. Горят ожиданием и светом, одновременно похожим на жажду и тоску. И то, что сейчас притягивает нас друг к другу — обжигает кожу колючими искрами и сбивает дыхание. А ведь мы всего лишь соприкоснулись.

Мелодия уже звучит, и танец начался.

Мэтью сделал свой ход, он медленно задает начало общим движениям и я, наконец, отвечаю на его просьбу, веду бедрами и вслед за ним делаю плавный шаг в сторону. Возвращаюсь к нему, чтобы отступить вновь — уже резче качнув бедрами и повернувшись под его рукой. Поймав ритм, увлекаю его за собой теми движениями и чувствами, что оживают во мне.

На мне рубашка с оборками вдоль полуоткрытых плеч, завязанная в узел под грудью, и расклешенная юбка до середины икры с разрезом. На ногах каблуки. Сложно представить наряд одновременно откровеннее и женственнее этого, если только когда-нибудь я не решусь танцевать обнаженной, и я показываю себя в танце — отпускаю бедра, плечи, живот. Поднимаю руки и делаю шаги под ритм музыки, танцуя прежде всего для него. Взметнув в повороте волосами, касаюсь темно-рыжими прядями голой груди Мэтью, и тут же оказываюсь в его руках.

Он прижимает меня к себе спиной и кладет руку низко на живот, заставляя теперь следовать за ним. Палмер удивительно гибкий, стоило ли сомневаться, что музыка и танец ему под силу. Я видела, как танцуют на Утесе его друзья, я помню, как откровенно двигались их тела на фоне багряного костра — не чувствуя, а желая, поэтому, когда губы Мэтью почти касаются моего уха и скользят вдоль щеки к подбородку, обжигая кожу дыханием, замираю на вдохе, обездвиженная этим тесным объятием.

Мне кажется, я слышу «Эшли», но грохот сердца громче собственных мыслей и ошибиться так легко…

В зале непривычно тихо, многие не ожидали увидеть Палмера на танцполе, и теперь следят за тем, как он двигается и ведет меня — делает это так же свободно, как играет, словно танец его второе я.

Не знаю, какой танец выходит у Триши с Джейком, или у Кейт с Шоном — я о них совершенно забыла. С той самой секунды, как Мэтью обнял меня, соперников для нас не существует.

Мы смотрим друг другу в глаза и с каждым движением становимся свободнее. Шаги-латино, поворот, открытые колени и подвижные стопы. Прикосновение моих ладоней к сильной спине и плечам… На этот раз уже мои губы касаются дыханием шеи парня, а его пальцы зарываются в мои длинные волосы. И все это темп танца, заданный композицией и эмоциональным началом, которое только разгорается ярче.

Плавность, амплитуда и переход одного танцевального движения к другому. Он отпускает меня на несколько мгновений, чтобы дать моему телу почувствовать музыку и ритм, но вот уже снова нетерпеливо обвивает рукой талию и возвращает себе. Делает шаг навстречу, обнимает крепче… и я позволяю. Позволяю его ладоням лечь на мои бедра и теснее прижать к нему. Приподнять над полом, чтобы не только взгляды, но и наши губы почти соединились…

Музыка, огни, и он — Мэтью. Парень с секретами, так неожиданно ворвавшийся в мою жизнь. Его глаза блестят, красивый рот серьезно сжат… Я поднимаю руку и снимаю с его головы платок пирата. Не могу удержаться, чтобы не коснуться его своей нежностью, которую вдруг ощущаю на кончиках пальцев. Глажу рукой его щеку, вплетаю пальцы другой руки в темные волосы, и выдыхаю в одно биение своего влюбленного сердца: «Мэтью!»…

Как это чувствительно, до мурашек… Я хочу забыть о том, где нахожусь, и о празднике Хэллоуин. О глупом конкурсе и его правилах… Да кому какая разница, кто победит! Мне ужасно хочется поцеловать Палмера. Очень-очень!..

Но кто-то выкрикивает наши имена, звучит новая композиция «Échame La Culpa», и мы оживаем, с новым желанием и энергией впитывая в себя музыку и близость наших тел — разгоряченных сумасшедшим вечером, взмокших и откровенных.

Уже пора. Мелодия сходит на нет, все устали, и пора завершать свои танцы. Из зала слышатся нетерпеливые возгласы и улюлюканья, и я с замиранием сердца понимаю, что мы останавливаемся.

Не знаю, когда толпа успела расступиться, а мы оказались у стены. Я просто мягко падаю на нее плечами, вскидываю над головой согнутые в локтях руки и часто и высоко дышу, запутавшись в собственных волосах, глядя на вставшего передо мной Мэтью.

— Поцелуй! Поцелуй! — все вокруг кричат, как ненормальные, требуя от участников выполнения главного условия. — Поцелуй! — повторяют без конца, а я чувствую себя так, словно нахожусь в каком-то коконе, куда эти голоса долетают, как сквозь вату — глухими звуками.

Мне все равно, что они кричат и чего хотят. Я смотрю на парня. На пряди волос, спускающиеся со лба на висок, на алеющие загорелые скулы и по-мужски твердые, чуть приоткрытые губы.

Мы остановились, но не закончили наш танец, и его взгляд не отпускает меня.

Его руки лежат на моей талии, когда он вдруг начинает медленно опускаться. Скользит ладонями по моим бедрам вниз, пока его колени не утыкаются в пол по обе стороны от моих ног, а он сам не задерживает дыхание.

Шелковая, летящая юбка вампирши Кармен с косыми оборками по подолу, высоким разрезом и в алых цветах. Ее ткань мягкая и податливая, и она легко сминается в осторожных и одновременно жадных пальцах Мэтью, когда он после секундной паузы неожиданно начинает ее поднимать в месте разреза. Возвращает ладони на бедра, все выше открывая мою ногу в чулке своим глазам.

Чулки новые и тонкие. К вечеринке я постаралась пустить на них стрелки, но резинка, обхватившая бедро, осталась нетронутой, и на фоне угольно-черного кружева полоска моей светлой кожи кажется особенно бледной, словно фарфоровой.

Наклонившись к ноге, Мэтью находит край кружева зубами и стягивает его вниз. Коснувшись кожи горячим языком, сжимает пальцами мои бедра и поднимается выше. На секунду оторвавшись от меня, неспешно повторяет обжигающее прикосновение, словно ему это нравится или нравится мой вкус… И наконец, приподняв край юбки, целует ногу почти у сгиба, нежно прихватив кожу губами.

Сумасшедший! Я едва могу дышать от его мужской смелости, а он встает с колен и убирает длинные пряди волос с моего лица.

Вокруг доносятся удивленные, одобрительные крики: «Мэтью и Эшли самая горячая парочка вечера! Вскиньте руки, кто так считает! Лучший атакующий «Беркутов» и лучший школьный фотограф Сэндфилд-Рока! Да, никто не ожидал, но в вечер Хэллоуина возможны любые чудеса!», — но разве они важны для нас? Для меня и для него, ведь он не должен был на это решиться.

Хотя, наверное, все еще можно объяснить хмельной атмосферой праздника и куражом. Необдуманным поступком, спонтанной шуткой, которую уже завтра никто не примет всерьез…

Да, Мэтью Палмер поцеловал мое бедро, и это… Это просто с ума сойти, подтвердит любая девчонка! Но не в губы же на глазах у всех. Мы просто смотрим друг на друга, и это сейчас пройдет…

Ведь пройдет?

Он целует меня. Притянув от стены к себе, наклоняет голову и накрывает губы. Целует нежно и глубоко, согревая спину руками и приникая ко мне с желанием. Не отпускает ни через минуту, ни через две, лаская мои губы своими и позволяя ему отвечать. Позволяя ощущать все, что во время танца отражалось в его удивительных глазах.

Это могло бы продолжаться бесконечно, если бы мы оба не очнулись.

С моей красной помадой на губах в эту ночь Хэллоуина смуглый и красивый Мэтью выглядит кровожадно и восхитительно, а от его настоящей улыбки замирает сердце.

Конечно же, я улыбаюсь ему в ответ.

— Говори, мистер Гангстер, я готова это услышать.

— Ты уверена?

— Как никогда!

— Не хочу тебя огорчать, Эшли… Но, похоже, мы проиграли!