Глава 39
Долг, честь и удача
Сергей проснулся до петухов. Затемно. И не по собственной инициативе. Его разбудил свейский дренг Фьетра, которому выпало караулить.
– Хевдинг, к тебе венецианец, – тихо сообщил Фьетра, тронув за плечо спавшего на руме Сергея.
– Зови, – так же тихо ответил Сергей, растирая лицо, чтобы отогнать сон и настроиться на важное. Вряд ли дон Джованни пришел в этот час, чтобы просто попрощаться.
Так и оказалось.
– Я у тебя в долгу, дон Вартосалао, – сказал венецианский капитан. – И бесконечно счастлив, что у меня появилась возможность вернуть малую часть этого долга…
«Покороче, родной», – мысленно взмолился Сергей, но прервать витиеватую речь дона Джованни не рискнул, и тому понадобилось минуты две, чтобы дойти до сути дела, то есть до того, что его нынешний начальник, тот самый хузарин, который захватил их врасплох после высадки, вернувшись вчера после захода солнца, собрал своих младших командиров и самого Джованни и сообщил, что все они скоро станут сказочно богаты. И рассказал, как именно это произойдет.
– У меня совсем немного времени, дон Вартосалао. Утром мы уйдем. Потому у меня есть лишь одна возможность предупредить тебя. И я даже своим землякам не доверяю настолько, чтобы отправить их с этой вестью.
– Спаси тебя Бог, дон, – сердечно поблагодарил Сергей и отправил капитана восвояси.
Тому и в самом деле следовало поспешить: вдруг заметят его отсутствие?
А Сергей пошел будить Прастена и Дерруда с «радостной» новостью: планы меняются. Теперь им придется идти по первому варианту. То есть по Черному морю к устью Днепра.
Хотя еще неизвестно, что опаснее: берега, подвластные херсонскому стратигу, у которого на русов вообще и на Сергея в частности в прошлом году вырос зуб размером с бивень нарвала, или Азовское море с хеландиями в засаде?
Интересно, кто решил от них избавиться? Точно не Песах. Этому таиться не надо.
Тем не менее, обращаться за помощью к булхаци Сергей не стал. Тот вряд ли станет проводить расследование, а вот неизвестный враг будет точно знать, что русов кто-то предупредил. То есть он еще и Джованни под удар подставит.
Хеландии ушли еще в сумерках.
А четыре часа спустя во дворец прибежал заполошный хузарский купец. Будучи троюродным дядей булхаци, он мог рассчитывать на то, что будет принят незамедлительно. И не ошибся.
Песах завтракал. В семейному кругу. И великодушно предложил дяде разделить трапезу. Дядя отказался.
– Ты обещал мне, что те новые корабли проводят мой караван до Днепровского устья, – обиженно заявил купец.
– Раз я так сказал, значит, так и будет, – ответил булхаци.
– Но они ушли! – воскликнул купец.
– Как ушли? – удивился Песах. – Ты уверен?
– Трудно не заметить такие большие корабли в нашей гавани, – скривил губы купец.
Песах отодвинул блюдо. Аппетит пропал. Раб, привыкший угадывать желания господина, подскочил и обтер булхаци губы и бороду полотенцем, смоченным в ароматной воде.
– Я разберусь, – пообещал Песах.
– Это преступление! – сурово произнес булхаци. – Ты ослабил мое войско. Ты ударил мне в спину в час битвы. Если мне придется отдать земли роман по ту сторону пролива, это будет твоя вина!
– Я думал, эти корабли принадлежат городу, – заявил Ашмонай, который уже успел пожалеть, что взял на себя ответственность за уход хеландиев.
Хотя выхода у него не было. Иначе вернувшийся в Самкерц Нахум был бы наверняка арестован. Вместе со всеми богатствами русов, которые, можно не сомневаться, Песах тут же прибрал бы к рукам.
– Хеландии куплены на деньги, взятые тобой из городской казны, благочестивый. Вот я и подумал… Прости, если я ошибся.
Он не сомневался, что дело не в землях роман, которые Песах завоевал. Скорее всего, он нарушил какие-то личные планы булхаци.
Но нарываться не стоило. Да, его назначил городским главой лично великий хакан Беньяху. Но положение булхаци выше, и он действительно вправе использовать городские средства, если возникнет необходимость. Он даже вправе вводить особые налоги, если потребуется. А еще он может сместить Ашмоная и отправить его в столицу. Под конвоем. Как говорится, был бы человек, а преступление найдется. И придется потратить немало золота, чтобы слово Ашмоная перевесило слово любимого полководца Беньяху.
– Моя вина!
Ашмонай склонил голову и изобразил, что посыпает ее пеплом.
Песаху очень хотелось достать саблю и разрубить пополам кипу на склоненной голове. Вместе с головой. Но нельзя. Беньяху такое не простит. Великий неспроста назначил сюда Ашмоная. Убей его Песах, и хакан решит, что Ашмонай узнал о булхаци что-то непростительное.
Нет, он не станет убивать Ашмоная. И смещать его он тоже не станет. Но тот будет должен.
– Я не стану наказывать тебя, рабби Ашмонай, – сказал он строго. – И, с Божьей помощью, я постараюсь исправить зло, которое ты по неведению причинил. Но ты у меня в долгу! Запомни это!
– Да, благочестивый, – смиренно признал Ашмонай. – Я запомнил.
«Придется поднести, и немало, – подумал он, глядя в ковер. – Но сокровища русов покроют убыток многократно».
Ашмонай очень хорошо разбирался в Священном Писании. И в людях. И в знамениях. Он был очень умен, рабби Ашмонай. Умел и рассчитать, и предвидеть. Однако на этот раз ему просто не повезло.
– Нет, – сказал Сергей. – Я не собирался идти этим путем. Мой брат Машег хотел повидать родичей, да и я не прочь провести некоторое время в вашей великолепной столице. Однако, если, выбрав другой путь, я смогу оказать тебе услугу, благочестивый, я выберу его. – Сергей поклонился. – Я провожу твоих соотечественников и сделаю это без всякого вознаграждения, потому что помочь тебе – уже немалая награда.
– Вам заплатят, – сухо произнес булхаци. – И заплатят щедро. Я думаю, им даже повезло, что хеландии ушли, ведь ты сможешь проводить их до самого Киева.
– Куда скажешь, благочестивый, – с трудом скрывая ликование, ответил Сергей. – Лишь бы их корабли можно было перетащить волоками.
– Это уже их забота, – проворчал булхаци. – Можешь идти.
«Дядя должен быть доволен, – подумал он. – Получил охрану до самого конца. Причем наилучшую. Надо сказать ему, чтобы не жадничал. Этот юный бек в очередной раз доказал, что может быть полезен. Такого стоит приручить».
– …С хузарами! – сообщил Сергей. – До Киева!
Собравшиеся на палубе «Копья» и пришвартованного к нему свежеприобретенного корабля Трувора приветствовали его слова одобрительным гулом, не слишком громким для такого количества глоток. Большинство было не в курсе того, о чем сообщил дон Джованни. Узнают, когда надо будет.
– До Киева! И нам за это заплатят!
Вот теперь одобрительный рык повесомее.
– Выходим завтра на рассвете! Так что, если у кого-то остались незаконченные, хм… дела, поторопитесь!
– А если эти дела не терпят спешки, мой хевдинг? – пробасил Ярпи.
– Добавь девке пару монет, пусть постарается, – посоветовал Нарви под дружный хохот.
– Или меня позови! – предложил Фьетра. – Я тебя научу!
– Ладошку свою поучи, малец! – ухмыльнулся Ярпи.
– Тихо! – рявкнул Грейп. – Хевдинг говорит!
– Всем быть на своих палубах до первой звезды, – сказал Сергей. – И стража чтоб стояла по боевому порядку. Кормчим – проследить. У нас здесь друзей нет. Только, хм… союзники.
– Думаешь, кто-то рискнет на нас напасть? – спросил его Трувор, когда все разошлись.
– Кто-то же рискнул нацелить на нас хеландии. И это точно не булхаци. Кто-то из знатных хузар, раз ему подчиняется наш приятель Нахум.
– Он может быть и сам по себе, – заметил Трувор.
– Может, – согласился Сергей. – Но это дела не меняет. Даже если он узнает, что мы ушли в другую сторону, и погонится за нами, то на целый караван своих соплеменников напасть не рискнет. А захочет, так его собственные люди воспротивятся. А вот этой ночью нам беспечными быть нельзя. Дай нашим волю, и они напоследок так нагуляются, что сапог самостоятельно снять не смогут. Таких обчистить легче, чем комара прихлопнуть. А разбираться с ворами времени уже не будет. Утром в поход.
Интуиция не подвела. Ночью к ним наведались. Вернее, попытались. Но наткнувшись на часовых, рисковать не стали.
Идти в составе хузарского каравана удобно и почти безопасно. Вот только три с лишним десятка судов – это не парочка лодий, которые можно в любой бухте пристроить. Так что останавливались там, где попросторнее и поорганизованнее. То есть в ромейских приморских городах.
Маршрут, надо полагать, был заранее согласован, потому что ни с жильем, ни с пополнением провианта проблем не возникало. Хузары ходили по этому водному пути не впервые. Все налажено и договорено.
На море тоже все обстояло ровно. Мелочь напасть не рисковала, нечасто попадавшиеся навстречу ромейские корабли вели себя корректно. До самого Херсона дошли без происшествий.
Сергей опасался, как бы у них не возникло проблем в самом Херсоне, но они туда даже заходить не стали. Заночевали в небольшом городке Ямболи. Заодно и накатившийся шторм переждали в глубине бухты.
Дальше шли тоже без происшествий. До самого Каркенита. Там караван все же попытались атаковать выскочившие из-за скалистого мыса три пиратские галеры неопознанного происхождения. Но как выскочили, так и заскочили, завидев полосатые паруса и круглые щиты на бортах. Репутация у северян была серьезная. Грабить тех, кто числился в самых отмороженных пиратах, здешние морские разбойники не рискнули.
Так и дошли до Днепровского устья, ни разу не обнажив мечей.
А вот дальше следовало держать ухо востро. Пусть эта территория формально и считалась хузарской, но здесь уже лет двадцать как правили бал, вернее, разбой, печенеги.
Зато тут было вдоволь пресной воды, и с едой тоже проблем не было. Она крякала, хрукала и курлыкала на расстоянии брошенного камня. И помалкивала, как положено рыбам. Например, тому осетру, которого свейские дренги только что добили острогой, зацепили петлей и выволокли на палубу. Втроем.
– Как думаешь, наши живы? – негромко спросил Прастен.
– Уверен, – ответил Сергей. – Если бы Ререх погиб, я бы знал.
Кормчий глянул на него искоса. Ничего не сказал.
Но Сергей был уверен: Ререх жив. Объяснить не мог. Он просто знал.
