Глава 30
Четверый сын Месигей-хан
Нет, не орда. К сожалению. Или к счастью. Не орда. Банда. Не в византийском понимании, поменьше. Большая сотня примерно. И втрое больше лошадок: при хорошем раскладе – добычу везти, при плохом – улепетывать.
Воротолмат. Из своей прошлой жизни Сергей ничего хорошего о них не вынес. Вряд в этой что-то изменилось.
К печенежскому лагерю они подбирались пешком. Коней, и своих и трех трофейных, с которыми сумели сладить, спрятали в зарослях у реки. Чтобы опять не угодить в ненужную драку.
Поглядели, посчитали, и Сергей решил: можно не париться. Сотня копченых – это не повод для беспокойства для многотысячного войска. А вот большая орда…
– Возвращаемся к цапон, – решил он. – Надо какого-нибудь схитить и разговорить.
Хороший был план. Но вышло наоборот. Схитили их самих.
– Какая занятная уха!
Восседающий на отличном породистом жеребце степняк взирал на Сергея, Машега и Гачея сверху. И изменить положение не было никакой возможности, потому что вокруг – целая орава копченых.
Попались они не то чтобы глупо… Неожиданно. Ничто не предвещало. Ни следы, ни птицы… ничего.
Спустились к воде за лошадками… А тут с трех сторон – степняки.
– Изгнанник гила, белый хузарин и рус с севера!
Командир печенегов, младший хан, судя по «обвесу», был заинтригован. С виду ему около восемнадцати. Хотя, может, и больше. Возраст степняков не всегда можно определить по внешности.
– Кто такие? Зачем здесь? Ты говори! – он указал на Сергея.
Выбрал, надо полагать, потому что Сергей выглядел самым молодым. Всю властную атрибутику, гривны, браслеты и прочее золото с серебром он оставил в лагере. А без статусных символов Сергей смотрелся обычным юным воем. Ну, может, не совсем обычным, учитывая вооружение, но точно не умудренным опытом воеводой.
– Говори!
У Сергея была мысль притвориться «моя-твоя-не-понимаю», но он ее отбросил. Лучше общаться без посредников.
Копченому любопытно. И если его любопытство не удовлетворить добровольно…
– Мы вои киевского хакана Олега, – сказал Сергей.
Появилась у него одна идейка. Может, и проскочит.
У подханка изогнулась черная бровь:
– Хорошо по-нашему говоришь, рус.
– Было кому научить. Мы – разведчики. Шакалов-воротолмат ищем.
Купится ханчик или нет?
– Что ж, рус, тебе повезло. Считай, что вы их нашли.
И захихикал.
– Думаешь, я знаков ваших не читаю? – Сергей решил, что немного обиды не помешает. – Ты цапон!
– Какой глазастый рус! – Подханок вроде бы веселился от души, но глаза оставались ледяными. – Воротолмат там, – он указал плетью в сторону обнаруженного друзьями лагеря. – Хочешь с ними поговорить? Мы проводим.
– Нас слишком мало, чтобы с ними правильно говорить, – буркнул Сергей. – Их за сотню, а нас только трое.
– Вас трое, и нас… Немного больше, – осклабился подханок. Молоденький, а зубы желтые, как у старого курильщика. – Пойдете с нами?
Интересное предложение. Ловушка? Даже если и так, то без вариантов.
– Пойдем, – проворчал Сергей. – Оружие верните. Между нами и воротолмат – кровь.
– Вот как… Он правду говорит? – подханок внезапно перенес внимание на Гачея.
– Правду, – подтвердил тот.
– Небом клянись! – жестко произнес подханок.
Гачей выдал положенную формулу, не запнувшись.
Подханок кивнул. Принял.
Собственно, Гачей не солгал. Между ними и воротолмат действительно была кровь.
– Ты, – взгляд подханка снова обратился на Сергея. – У тебя хороший лук, рус. Умеешь с ним?
– Не хуже тебя! – с вызовом бросил Сергей, отыгрывая мальчишку.
– Хочешь пойти с нами, значит…
– Хочу! – И уточнил на всякий случай: – К воротолмат.
– Он тоже пойдет? – кивок на мрачного-мрачного Машега.
– Он тоже. Он – мой человек.
И опять изогнутая бровь.
Машег помалкивал. То ли был очень расстроен, то ли решил довериться другу.
– Я – вождь! – с важностью изрек Сергей. Вот теперь самое время добавить себе веса и уравнять статусы. – Под моей рукой сто воев!
Подханок оживился. Он тоже молодой, и под ним тоже примерно сотня.
– Твой отец…
– Мой отец мертв! – отрезал Сергей. – Но если что – хакан Олег заплатит за меня выкуп! За всех нас! Верни нам оружие! Клянусь своей славой и богом моим Перуном – мы не обратим его против тебя, если ты сам не пожелаешь!
Машег вскинулся, набрал воздуха… Но все-таки промолчал. Вот это правильно.
И клятва правильная. «Не обратим оружия против тебя». То есть касается только самого подханка. Но тот услышал то, что хотел услышать.
– Я тебе верю, – сказал цапон. – Оружие вам вернут.
– И коней! – добавил Сергей.
– И коней. Мое имя – Месигей, и я четвертый сын большого хана Гацы, повелителя тысяч!
С такой важностью сообщил, будто он и есть большой хан. Хотя четвертый – это тоже неплохо. У иного хана сыновья исчисляются десятками. Правда, в зачет идут только те, которых признал папа.
– Я – Вартислав, – сообщил в ответ Сергей. – Он, – кивок на Машега, – благородный Машег бар Захариах из рода Рузиев…
– А я Гачей, – опередив Сергея, представился «свой» печенег. – Дайте мне моего коня и лук.
Нет, Месигей Сергею уже нравился. Им вернули всё. Коней, оружие, даже кошели с монетами. Но когда Сергей увидел всю команду Месигея целиком, то понял причину его «великодушия». Шестьдесят девять всадников. И, судя по вооружению, больше половины – новички. Три элитных воина, таких, как они трое, усиливали отряд процентов на двадцать. Хотя наличие мозгов у младшего хана несомненно. Поскольку оценивал он Сергея с Машегом не по возрасту, а по уровню вооружения.
Место Сергею в конном строю Месигей указал рядом с собой. Место почетное… И контролируемое.
– Могу я узнать, что плохого сделали вам воротолмат? – спросил Сергей.
– Можешь, – кивнул печенег. – Они убили моих людей.
Сработало!
– Почему?
– Какая разница! – раздраженно бросил подханок. – Они это сделали, и они умрут!
Логично.
– А я бы их сначала порасспросил, – задумчиво проговорил Сергей. – Это бывает весело.
Месигей поглядел на него с интересом.
– Верно. Я об этом не подумал. – И через минуту: – Твой хузарин хорошо стреляет?
– Хорошо стреляю я, – сообщил Сергей. – Машег стреляет великолепно.
– А твой второй человек?
– Гачей? Он тоже с луком неплох, – не кривя душой, сообщил Сергей. – Иначе зачем бы мне брать его на службу?
Они выехали на взгорок. Отличный вид на лагерь воротолмат. И неплохая позиция для атаки. Но не лучшая.
– Если бы со мной были мои люди, я бы отправил десятка два вон в ту лощинку, – сказал он.
– Зачем?
– Когда воротолмат побегут, часть из них может спешиться и укрыться в камышах. Тогда добраться до них будет трудновато. Камыш еще молодой, не поджечь.
Печенег глянул сердито:
– Сразу видно: ты чужой в степи. Пожар погубит всех!
– Кто говорит о пожаре? – пожал плечами Сергей. – Ветра нет. Берег глинистый, река неширокая, трава сырая. Даже если и упадет немного искр, пожар не начнется.
– Все равно нельзя, – буркнул печенег. – Закон запрещает.
– Закон нужно чтить, – согласился Сергей. – Пошлешь людей в лощинку?
– Твоих людей здесь нет, – сказал печенег. – А моих слишком мало, чтобы делить. Но достаточно, чтобы убивать. – Оглянулся на своих, поднял, взмахнул вынутым из налуча луком: – Воины! Пусть ваши стрелы затмят небо!!!
И, поднявшись на стременах, пустил стрелу первым.
Будь Сергей на месте подханка, непременно погнал бы «союзников» впереди. Надо полагать, жажда славы притупила разум.
Стрелы небо не затмили. Хотя урожай собрали приличный. Был бы больше, если бы подханок не заорал на всю степь.
Цапон понеслись к вражескому лагерю, стреляя на скаку.
Сергей попусту метать стрелы не стал. Выпустил одну, подбив натягивающего тетиву копченого. С места он тоже не сдвинулся. Оглянулся на своих. Те вели себя правильно. Машег пустил пару стрел, не больше, а Гачей вообще ни разу не выстрелил. Вероятно, рассудил так же, как и Сергей. Чем больше цапон ляжет, тем лучше.
Хотя внезапность налета сделала свое. Минимум треть воротолмат полегла в первую минуту боя. И только половина оставшихся сумела вскочить в седла. Ну как в седла. Большая часть охлюпкой. Кони-то на выпасе. Степняки, понятно, могут воевать и на неоседланных. Но стрелять и рубить без стремян – неудобно.
Цапон азартно носились по лагерю, стреляя конных и рубя пеших. Сомнений в том, кто победит, у Сергея не было.
Он даже пожалел, что не присоединился к общему порыву. Еще решит подханок, что они струсили.
И тут часть воротолмат, примерно дюжина, решив, что битва проиграна, ринулась на прорыв. И у них получилось. Вырвались практически без потерь, приколов копьями нескольких цапон.
– На перехват! – крикнул Сергей, пиная степного коника в круглые бока.
Гачей тоже сорвался с места.
А вот Машег – нет. Хузарин поднялся на стременах и принялся метать стрелы. И в считаные секунды сбил четверых.
Семеро оставшихся осадили коней, завертели головами, выискивая противника… Увидели Сергея с Гачеем, летящих к ним явно не дорогу спросить, и галопом рванули навстречу.
Ну раз враг больше не убегает, можно и подождать. Сергей жестко осадил обиженно захрапевшего коня и принялся пускать стрелу за стрелой. За те пять-шесть секунд, которые потребовались воротолмат, чтобы доскакать до него, он успел выстрелить семь раз и сбить троих. Этого хватило, потому что до него доскакал один. Еще двоих подбил Машег, а предпоследнего зарубил Гачей. А вот этот последний, ловко увернувшийся от стрелы, едва не насадил Сергея на копье. Будь под Сергеем обученный конь, он бы просто ушел с линии атаки, но этот оказался необученным. Зато агрессивным. Проигнорировал указания всадника, встал на дыбы и встретил противника встречным ударом копыта.
Сергей успел соскользнуть с его крупа за миг до того, как сломалось воткнувшееся в конскую шею копье.
Степняк же не только усидел в седле, но и успел выхватить саблю и рубануть Сергея.
Парировать древком лука Сергей счел кощунством. Нырнул под удар, подставив кольчужную спину (скрежетнуло знатно, но и только), а правой рукой воткнул стрелу снизу в конский бок. Хотел в ногу всадника, но не попал.
Конь печенега отреагировал ожидаемо. Подпрыгнул, шарахнулся, смазав следующий удар. Третьего не вышло. Налетевший сзади Гачей махнул саблей, голова в блестящем стальном шлеме спрыгнула с плеч, покатилась по земле. Гачей, свесившись с седла, подхватил ее за косу и радостно заорал, раскручивая над головой.
Сергей стер со щеки брызги крови, вытер ладонь о траву и подошел к коню, вставшему над выпавшим из седла обезглавленным трупом.
Конь прянул вперед, попытался цапнуть, но Сергей успел перехватить повод, рванул резко, не дав жеребцу развернуться и приложить задними ногами, зашептал мягко, уговаривая…
Через пару минут жеребец успокоился, позволил себя погладить. Но не с той стороны, где торчала стрела и кровь коня смешалась с кровью хозяина.
Рана, впрочем, была пустяковая. Стрела вошла едва на полнаконечника.
– А я подумал, они струсили, а они – настоящие храбрецы! – воскликнул Месигей.
Подханок был счастлив. Он одержал блестящую победу над превосходящим противником и уничтожил всех врагов, кроме тех, кого удалось пленить. Что вообще замечательно. Будет с кем повеселиться. Вернее, кем.
Единственное, о чем жалел подханок: не он убил вождя, чья голова сейчас болталась у седла Месигея. Но говорить об этом папе-хану Месигей не стал. Голова была у него, а то, что это Гачей срубил вражеского лидера, а потом, по настоятельной просьбе Сергея, передал трофей подханку, никого не интересовало.
Папа-хан слушал хвастовство вполне одобрительно. В отличие от братьев Месигея. Но сегодня не их праздник.
– Значит, тебя послал Халег-хакан? – прервал самовосхваление сына большой хан Гацы.
– Да, – подтвердил Сергей. – Но это было до того, как воротолмат напали на нас.
Гацы мотнул головой. Воротолмат ему были куда менее интересны, чем стоявшее поблизости войско русов.
– Что нужно твоему хакану?
– Узнать: ради дружбы вы здесь или ради битвы?
Большой хан – типичный хан. Хитрый, жестокий, алчный, недоверчивый. Другие ханами не становятся. Это и Месигея касается. Или так, или останется младшим. Вернее, умрет младшим. Большим ханам братья-конкуренты не нужны.
Гацы уставился на Сергея. Сузившиеся глазки на коричневом, посеченном морщинами и шрамами широком лице. Шитый золотом засаленный халат поверх кольчуги, кислый запах степняка, который моется, только когда переправляется через реку. Поверит или нет? Внешность Сергея играет за него. Юность, бесстрашие и тщеславие.
Прищуренные глазки хана обратились на Гачея.
– Гила, – сказал он с неопределенной интонацией. И тут же: – Каков твой род?
– У меня его нет, – отрезал Гачей.
Ему был неприятен собственный ответ, а вот большой хан определенно был доволен.
– Покушаешь со мной, – сказал он Сергею. И сделал знак: посторонним на выход.
Машег скривился. Его родословной даже не поинтересовались. Бузить, однако, не стал. Сообразил, что не время и не место. Цапон не было в списке «вечных данников Великой Хузарии», не одно поколение копивших ненависть к великой Хузарии. Но не было в Диком Поле степняков, которые испытывали бы симпатию к соплеменникам.
Сергея усадили более-менее почетно: почти напротив хана. А вот Месигея устроили без всяких «более-менее»: прямо на белом войлоке справа. Хан лично ладошкой похлопал.
Подханок аж засиял. Четвертый сын, оказавшийся на первом месте.
Обед изысками не отличался. Вареная баранина, опаленная баранина, вяленая конина, стопка лепешек. Ячменных, судя по вкусу. Кумыс, само собой. Сергей фанатом забродившего молока не был, но в прошлой жизни пил многажды. Да и в этой доводилось пригубить степной слабоалкогольный кефирчик. К баранине, пожалуй, почти идеально.
– Большое войско у твоего хакана?
– Не очень, – беззаботно отозвался Сергей. – Большое войско он дома оставил. С собой тысяч пять воев взял. Ну и союзных вдвое. Это без хузар, – уточнил он, объев ребрышко и запив кумысом.
Загорелая ряшка большого хана эмоций не выразила. Но они были, в этом Сергей не сомневался.
– А на кого идет хакан?
– На ромеев вроде. А может, и нет. Но добыча будет богатая. Олег удачлив.
– Я слыхал, хузары нынче бунт усмиряют, – заметил Гацы-хан.
Сергей еще раз пожал плечами. Образ он выбрал простой: я голоден и ем. Политикой не интересуюсь.
Большой хан обтер жирную руку о волосы четвертого сына. Подумал и сказал:
– Мой сын Месигей отправится с тобой к твоему хакану. С подарками. Выразит мое уважение и дружбу.
Сергей мысленно ухмыльнулся. Проникся копченый. Осознал, чьи в степи овечки. Что, впрочем, не помешает ему разбойничать, когда Олегово воинство уйдет вниз по Днепру.
Но с этим уж пусть Игорь разбирается. Он, Сергей, свое дело сделал.
Выезжали втроем, вернулись с целой делегацией. Олег должен быть доволен.
Сергей тоже был доволен.
– В моей юрте всегда найдется место для тебя, – с пафосом сообщил Месигей, когда они уже подъезжали к раскинувшемуся вокруг волока стану. – Назови мое имя, покажи это, – он снял с шеи серебряную подвеску с чем-то вроде хищной птички на полумесяце, – и никто из храбрых цапон тебя не тронет!
– Главное, чтобы я их не тронул, – высокомерно отозвался Сергей. – Но твою дружбу, Месигей-хан, я принимаю с радостью. Прими и ты от меня дар!
Сергей отцепил от пояса серебряный значок-звездочку примерно того же веса, что и подвеска, и вручил новообретенному приятелю.
– Пусть нам с тобой никогда не станет тесно в этой степи, – сказал он с неменьшим пафосом. И бросил преградившим им путь пешим отрокам: – Сообщите князю: я привел к нему Месигая-хана, сына и посланца большого хана цапон Гаци. С дарами дружбы.
– Рад, что ты вернулся, хевдинг! – обычно сдержанный Дерруд обнял Сергея, похрустел его ребрами. Отпустил, сообщив: – Ререх тебя ждет. Пойдем.
Ререх и впрямь ждал. И Трувор. Выслушали внимательно. Старший княжич проворчал:
– Ну наконец-то отсюда уберемся.
Невзлюбил степь Трувор Стемидович. С чего бы?
Оказалось, неспроста. Отправились княжата поохотиться на диких лошадок-тарпанов, и облом. Ни одной не удалось заполевать грозному варягу. Обидно. Вдвойне обидно, потому что младший брат преуспел. Подстрелил годовалого жеребенка.
«Это здесь на тебя еще не охотились», – не без злорадства подумал Сергей.
– Тарпанов стрелами бить! – презрительно фыркнул Машег, отправившийся вместе с Сергеем.
– А как еще? – добродушно поинтересовался Ререх.
– Арканом. Могу показать.
– Обойдемся, – буркнул Трувор. – Брат, собирай своих. Уходим.
И они ушли.
