Глава 6
Лесть, борьба, выгода
Гюнтер Квандт и нацисты
Фильм выпустили без предупреждения. в телепрограмме стояла передача про Инге Майзель, однако вместо нее воскресным сентябрьским вечером 2007 года в 23:00 канал Das Erste показал документальный фильм о нацистском прошлом семьи Квандт. Почему ответственная телекомпания вывела фильм в эфир таким таинственным способом, осталось загадкой. В газетах писали о том, что, возможно, компания опасалась противодействия со стороны семьи, которая вполне могла обратиться в суд за запретом на показ. Это вполне похоже на правду, поскольку до выхода фильма Квандты никогда не высказывались относительно своего нацистского прошлого.
Компания Varta, преемница первого предприятия Квандтов AFA, еще в 1970-е годы продемонстрировала свою плохую память. Группа датчан, бывших заключенных концентрационного лагеря в Штёкене, Ганновер, сплотилась еще в концлагере, и в последующие десятилетия ее члены поддерживали связь друг с другом. В начале 1972 года представитель группы Арнольд Йенсен попросил компанию Varta оказать им помощь в покупке дома в Северном Шлезвиге, чтобы разместить базу отдыха для бывших заключенных. Отказ, пришедший из Ганновера, был холодным и категоричным: «Поскольку мы не признаем ни правовых, ни моральных обязательств, которые могли бы стать следствием преступных деяний нашего предприятия, мы просим вас отнестись к нашему решению не удовлетворять вашу заявку на оказание помощи с пониманием».
Судя по всему, сменив в 1962-м название, AFA предала забвению не только имя, но и свое прошлое. Соответствующим образом вело себя и руководство, и наследники Квандта. В 1980-х годах историки из Университета Ганновера исследовали, как компания относится к бывшим подневольным работникам спустя несколько десятилетий после войны. Результатом стал однозначначный позор предприятия: «Компания Varta грубо отвергает ответственность за то, что на ее территории был размещен концлагерь».
В 1988 году в дело вмешался Ян Филипп Реемстма, руководитель Гембургского фонда поддержки науки и культуры. Он предложил превратить концлагерь Нойенгамме в памятник истории. Наследник семейства Реемстма, которое во времена нацистов вело бизнес столь же успешно, как и Квандты, обратился с просьбой о финансовой поддержке к Varta, так как на участке, принадлежавшем компании, находился внешний лагерь концлагеря Нойенгамме. Сначала в Varta никак не отреагировали на просьбу, однако через некоторое время представитель компании сообщил, что первое письмо, очевидно, попало не в тот ящик, и выслал чек на 5000 марок. Реемстма предположил, что Varta игнорировала письмо до тех пор, пока ей не понадобилось сообщить налоговой службе о своей благотворительной деятельности.
До самого начала нового века семья Квандтов хранила упорное молчание относительно своего нацистского прошлого. В 2002 году, после выхода семейной биографии, а также статьи в журнале Stern о запутанных связях их предков с руководством Третьего рейха, никто из членов семьи не высказался по этому поводу. Все запросы на интервью по данной теме отклонялись и в последующие годы. Правда, Сюзанна Клаттен и Штефан Квандт вообще не давали интервью.
Документальный фильм, показанный в 2007 году миллионной аудитории, семейство Квандт тоже пропустило. Его посмотрела только Габриэле Квандт, и то по чистой случайности. И фильм ее очень задел.
Фильм NDR выглядит как настоящее – и очень эмоциональное – обвинение. Кадры быстро сменяют друг друга. Сначала на экране появляется Карл-Адольф Серенсен, в 1944 и 1945 годах заключенный в концентрационном лагере в Штёкене. Датчанин по происхождению, он был подневольным работником на аккумуляторной фабрике Квандта. «В каждом сне, который мне снится, я вновь оказываюсь в лагере, – говорит 82-летний мужчина. – И так будет, пока я не умру». Затем перед зрителями возникает Свен Квандт. Наследник Varta произносит: «Нам, наконец, нужно забыть об этом. В других странах тоже происходили подобные вещи. По всему миру. Об этом больше просто никто не говорит».
Фильм рассказывает о том, сколь разносторонне семья Квандтов была связана с национал-социалистическим беспределом: о подневольном труде, о производстве оружия. Несмотря на то что «он не раскрывает ничего принципиально нового», как выразился журнал Spiegel, фильм имел большой резонанс благодаря личным свидетельствам людей, которых запечатлели авторы – Эрик Фридлер и Барбара Зиберт. Среди них двое бывших заключенных концентрационного лагеря в Штёкене и один подневольный работник, вынужденный трудиться на оружейном заводе Deutsche Waffen- und Munitionsfabriken (DMW).
Впервые эти жертвы получили возможность рассказать о себе, и, услышав их, общественность ополчилась против Квандтов. Серенсен, который вместе с другими бывшими заключенными безрезультатно обратился в 1970-е годы в Varta за скромной финансовой поддержкой, с горечью вспоминал об отказе: «Они ответили жестко и высокомерно. Они нас унизили».
Документальный фильм вышел под названием «Молчание Квандтов». Но на самом деле оно не очень-то подходило, поскольку создателям удалось взять комментарий у двух членов семьи. Один из них, предприниматель и бывший гонщик Свен Квандт, отвечая на вопросы о прошлом своих предков, преуменьшил их участие в нацистском беспределе. Когда его спросили о его собственной ответственности, он прохладно заметил: «Как же я могу нести за это ответственность? Я что, жил в то время? Нет».
Слово в фильме также дали Сигрид Гролль, урожденной Пауль, племяннице Гюнтера Квандта. Она защищала дядю, которым восхищалась всю жизнь, и хвалила его заслуги. Фрау Гролль заявила, что Гюнтеру Квандту ничего не оставалось, кроме как использовать на своих производствах подневольный труд, поскольку кадровые сотрудники постепенно призывались в вермахт.
На других членов семьи фильм NDR произвел сильное впечатление. Спустя несколько лет Габриэле Квандт в интервью так описывала свои чувства: «Мы, естественно, знали, что дедушку, который успешно пережил нацистов и сумел сохранить большую часть своего имущества, нельзя было назвать героем. Гюнтер Квандт был тем, кто смог примириться с обстоятельствами. Однако мы закрыли на это глаза. Фильм заставил нас глубоко задуматься об этом… Мы признали, что желание отгородиться от тех событий неправильно».
Вопрос о том, несет ли Гюнтер Квандт непосредственную ответственность за преступления нацистов из-за своей предпринимательской деятельности во времена Третьего рейха, оставался нерешенным. Наконец, семья объявила о своей готовности задать его самой себе.
Гюнтер Квандт лично познакомился с Адольфом Гитлером за полгода до прихода нацистов к власти. В 1931 году Гитлер обзаводился связями с предпринимателями. Контакт с промышленниками по большей части устанавливали Геринг, Функ и другие члены партийной верхушки. Встреча Квандта с Гитлером была организована сталелитейным промышленником Паулем Роде и банкиром Паулем Хамелем, с которыми он сотрудничал в Berlin-Karlsruher Industriewerke. Со стороны НСНРП в переговорах, проходивших в берлинском отеле «Kaiserhof», также принимали участие Рудольф Гесс и экономический эксперт Отто Вагенер.
У Квандта, по его собственным словам, личность лидера партии, который был на восемь лет младше, не вызвала никакого восхищения. «Я не могу сказать, что Гитлер произвел на меня впечатление великой или ничтожной фигуры, что он вызывал у меня симпатию или, напротив, отвращение. Я считал его абсолютно заурядным человеком», – писал он после войны.
В ходе встречи с промышленниками Гитлер хотел узнать, как преодолеть экономический кризис в Германии. Квандт, видевший причину рецессии в перепроизводстве товаров, имел четкое представление о том, что нужно делать. Он сообщил фюреру, что считает необходимым сократить продолжительность рабочего дня с восьми до шести часов и, по возможности, сократить оклады на четверть. Пособия по безработице должны быть отменены. Сэкономленные деньги государству следует потратить на постройку дорог, школ, вокзалов и каналов. «Таким образом, все, у кого нет наследства, будут иметь равные возможности, обеспеченные трудовыми заслугами». Ведь это старая мудрость, напомнил Квандт руководителю НСНРП: экономика начинает расти, когда растет строительная отрасль.
Разговор трех крупнейших промышленников с Гитлером должен был продолжаться всего 15 минут, однако, судя по воспоминаниям Квандта, он продолжался в три раза дольше. (Так или иначе, в ходе денацификации в 1948 году Квандт сказал: «В обеих беседах, в которых я принимал участие, Гитлер не давал мне вставить ни слова».) Но едва ли можно усомниться в том, что председатель наблюдательного совета двух крупных компаний, бывших некогда важными предприятиями оборонного комплекса, с радостью слушал программу Гитлера, в которую входило перевооружение вермахта.
Гюнтера Квандта не удовлетворяла политика Веймарской республики, поэтому он присоединился к людям, которые искали альтернативу имеющейся системе. Он содействовал «Обществу по изучению фашизма», основанному Карлом-Эдуардом, герцогом Саксен-Кобург-Готским, и Вальдемаром Пабстом в 1931 году. Задача дискуссионного клуба состояла в том, чтобы перенять опыт итальянских фашистов и достичь единства между праворадикалами Веймарской республики – консерваторами и НСНРП. Такие промышленники, как Фритц Тиссен, и партнеры Квандта Роде и Хамель также состояли в этом объединении, пропагандирующем националистическую диктатуру. Впрочем, через некоторое время клуб перестал играть какую-либо заметную роль из-за притязаний НСНРП на исключительную власть.
30 января 1933 года рейхспрезидент Пауль фон Гинденбург назначил Адольфа Гитлера рейхсканцлером. Это событие произвело на Квандта сильное впечатление. Теперь ему казалось разумным улучшить отношения с мужем своей бывшей жены. Спустя шесть дней после того, как Гитлер возглавил правительство, промышленник отправился с визитом к Геббельсу. Гауляйтер Берлина хорошо умел читать людей и точно понял мотивы Квандта. Сам он был убежденным, идейным национал-социалистом, потому промышленник вызывал в нем лишь презрение. 5 февраля 1933 года Геббельс написал в дневнике: «Господин Квандт приехал с визитом. Он полон раболепства. Это значит, что я победил».
Между тем к тому времени НСНРП испытывала значительные материальные трудности. Глава отдела пропаганды не знал, как финансировать предстоящую предвыборную кампанию. Новые выборы должны были состояться 5 марта, и Геббельс хотел одержать на них «сокрушительную победу», однако средств ему не хватало. 20 февраля 1933 года Гитлер встретился с 25 немецкими промышленниками, чтобы собрать пожертвования. Гюнтер Квандт был среди них.
Спустя два дня после выборов в рейхстаг, на которых НСНРП одержала победу, на счет главы рейхсбанка Ялмара Шахта в банке Delbruck, Schickler & Co. поступило 25 000 марок. Перевод пришел от компании Accumulatoren-Fabrik Aktiengesellschaft. Эта сумма была самой маленькой из 16 пожертвований, сделанных немецкими промышленниками с 20 февраля. Компания AEG перевела 60 000 марок, а I.G. Farben – целых 400 000 марок. И все же концерн Квандта стал одним из тех, кто оказывал поддержку Гитлеру.
1 мая 1933 года стало для страны особенным днем. Впервые День национального труда отмечался в Германии как государственный праздник. Сотни тысяч берлинцев собрались вечером на Темпельхофер Фельд, где в свете прожекторов Гитлер, окруженый огромными флагами со свастикой, вещал о рабочей этике.
В этот же день Гюнтер Квандт вступил в НСНРП. Он стал членом партии под номером 2 636 406. Квандт успел буквально в последнюю минуту: согласно указу фюрера, со 2 мая прием в партию новых членов прекращался, чтобы избежать «обуржуазивания» старого боевого коллектива. За три месяца до майского праздника в НСНРП вступило не меньше полутора миллионов немцев, и 850 000 старых членов партии оказались, таким образом, в меньшинстве. Можно сказать, что Квандт предпринял этот шаг вовремя, по сравнению с другими промышленниками. Например, Фридрих Флик присоединился к партии лишь четыре года спустя.
В послевоенных мемуарах Квандт писал, что нарочно умалчивал о членстве в НСНРП, а также указывал, что всегда относился к партии с неприятием. В ходе денацификации он рассказал о причинах вступления в партию в год, когда к власти пришли нацисты. Отрицать связь с НСНРП было бессмысленно, поскольку союзники располагали партийными списками. Квандт подчеркнул, что стал частью НСНРП из-за личного давления Йозефа Геббельса. Весной 1933 года тот, по словам Квандта, угрожал ему отнять Гаральда, если Гюнтер откажется вступить в партию. После свадьбы Магды с Геббельсом младший сын Квандта, как и было предусмотрено условиями развода, переехал к отцу. В апреле 1933 года Геббельс забрал мальчика к себе, сказав, как утверждал Гюнтер Квандт, следующее: «Если вы не вступите в партию, то воспитывать своего сына вам не придется, ведь он также и сын жены министра».
Несмотря на то что Квандт настаивал на данной интерпретации, правдивость ее сомнительна. В дневниках Геббельса какие-либо указания на данный разговор отсутствуют. Весной 1933 года Геббельс был очень занят: он затеял переезд своего ведомства, планировал бойкот еврейских предприятий, а также «День Потсдама» с участием Гинденбурга и Гитлера. Он готовил речь на день рождения фюрера, принимал многочисленных иностранных гостей, ездил в Оберзальцберг и Рейдт, свой родной город, а также целыми днями работал «над техническим сопровождением праздника 1 мая». При такой нагрузке Геббельс едва ли мог найти время для того, чтобы лично заставить Квандта вступить в НСНРП. Более того, Геббельс вряд ли мог желать этого события, ведь, с его точки зрения, пополнение партии промышленниками означало «обуржуазивание» движения. Запись в дневнике Геббельса также не подтверждает версию Квандта: 30 апреля 1933 года Геббельс с особой иронией и удовлетворением пишет, что теперь Квандт для него «мелкая сошка», и упоминает о желании предпринимателя вступить в партию.
«Я не Скрудж Макдак, меня нельзя назвать скрягой».
(Штефан Квандт)
Быть может, промышленник действительно присоединился к НСНРП, потому что чувствовал, что ему грозит опасность. В мае 1933 года его арестовали при выходе с заседания наблюдательного совета Deutsche Bank. Позже Квандт называл это попыткой целенаправленного запугивания. «Причины моего задержания так и остались для меня загадкой», – писал он. Он также высказывал предположение, что таким образом ему угрожал Геббельс.
Впрочем, информация по аресту, которую дал Гюнтер Квандт, очень противоречива и имеет множество пробелов. Действительно, почти сразу после прихода к власти нацистов он был взят под стражу. В своем дневнике об этом пишет и Геббельс: «Гюнтер Квандт арестован. Почему? Налоги». Судя по всему, тема с арестом всплывала даже при разговоре с фюрером. «Он возмущен тем, что никто не занимается приведением экономики в порядок, – писал Геббельс. – Герингу стоит изучить случай с Квандтом. Его мне не жалко, мне жалко Гаральда. Смуту необходимо вскоре прекратить, иначе мы потеряем контроль».
В целом арест Гюнтера Квандта едва ли мог быть связан с личной враждой между ним и Геббельсом. Скорее, он являлся рядовым событием внутри большого политического переворота, происходившего в Германии. Захват власти национал-социалистами поддерживался огромной общественной силой. Многие члены партии были безработными, большинство не имело сколь-либо значимого положения в обществе. После политических изменений, произошедших благодаря их участию, все эти обиженные и оскорбленные хотели, наконец, что-то получить. Небольшая группа членов партии вошла в состав правительств разных уровней. «Те, у кого не было ничего, те, кто руководствовался антикапиталистическими настроениями прошлых лет, стали пробиваться в большую и очень доходную сферу торговли и промышленности, – писал Йоахим Фест о процессах, происходивших в то время в стране. – При помощи насилия и давления они становились директорами, председателями палат, членами наблюдательных советов или просто получали долю того или иного предприятия».
Вероятно, Гюнтер Квандт пострадал в результате подобных общественных настроений. На предприятии, которым к тому моменту он управлял уже 10 лет, против крупного акционера поднялся бунт. Зачинщиками были управленцы компании, члены НСНРП. Они настраивали трудовой коллектив против председателя наблюдательного совета. Дело дошло даже до того, что молодые сотрудники AFA в униформе штурмовиков захватили центральный офис компании на Асканишер платц. Секретарша Квандта, Ингрид Велленштайн, позже вспоминала: «Арест был попыткой Штамера, члена правления и члена партии, сместить господина Квандта с должности в Accumulatoren-Fabrik и завладеть предприятием. Однако многие другие члены партии подключились к делу, пытаясь таким образом заработать очки на этом политическом преследовании».
В середине 1930-х годов Гюнтер Квандт (на фото он перед въездом на калийную шахту компании Wintershall AG) был одним из самых могущественных немецких бизнесменов
Вопреки утверждениям самого Квандта, причины задержания были ему хорошо известны, что явно следует из показаний Велленштайн. В ходе процедуры денацификации она заявила: «Абсолютно спокойно мы работали над защитой от обвинений и собирали все документальные доказательства. Обвинения были несостоятельными, и наша стратегия защиты сработала очень хорошо. Обвинения были сняты. Однако свобода господина Квандта еще какое-то время оставалась ограниченной. Ему нельзя было посещать свои офисы и фабрики. Он освободился лишь спустя четыре месяца».
Благодаря аресту и приговору о четырехмесячном заключении Квандт получил возможность причислить себя к пострадавшим от нацистского режима. Между тем запись в дневнике Геббельса, сделанная 14 июня 1933 года, свидетельствует о том, что он провел в заключении лишь полтора месяца: «Ордер на арест Гюнтера Квандта. Против четырех миллионов, оказавшихся на свободе. Сойдет. Я никоим образом не буду вмешиваться. Если он ошибся, должен понести за это наказание».
Историку Йоахиму Шольтюзеку удалось установить, о чем именно, с юридической точки зрения, шла речь в этом таинственном процессе против Квандта. Обвинение заявило о постоянном злоупотреблении доверием в ущерб концерну AFA. Квандта обвиняли в том, что в течение многих лет он, помимо жалованья председателя наблюдательного совета, также получал жалованье члена правления, не работая фактически в данной должности. Промышленник же считал, что ему причитаются данные деньги, так как он вел в том числе и операционную деятельность компании: например, проводил от лица AFA переговоры в Англии. В конце 1935 года Квандт смог отстоять свою позицию в Имперском финансово-налоговом управлении. В результате всех перипетий он укрепил свои позиции в высшем руководстве AFA, и, стоит сказать, компания от этого только выиграла.
Почти сразу после прихода к власти Гитлер стал пропагандировать автомобиль. Через несколько дней после победы НСНРП он, выступая на Международной выставке автомобилей и мотоциклов, объявил о масштабном строительстве новых дорог и налоговых послаблениях для автомобилистов. С 1 апреля 1933 года покупатели машин освобождались от уплаты транспортного налога, что привело к росту продаж. Строительство автомобильных дорог шло ускоренными темпами. В Германии для автомобильной промышленности и обслуживающих ее компаний начиналось золотое время.
Вместе с тем политика автаркии и связанная с ней «изоляция от зарубежных стран», к которой стремился Третий рейх, обозначали для Квандта серьезное ограничение предпринимательских возможностей. Разветвленная сеть филиалов AFA приносила хорошую прибыль. А ухудшение отношений со странами, являвшимися рынками сбыта его продукции, совсем не входило в интересы Квандта.
С другой стороны, он получал неплохую прибыль благодаря производству оружия. Как говорилось в юбилейной корпоративной газете Deutsche Waffen- und Munitionsfabriken, наблюдательный совет которой возглавлял Гюнтер Квандт: «Приход к власти национал-социалистов обеспечил компании сильный подъем в производстве основных и сопутствующих изделий».
Вермахт разместил первые большие заказы на поставку вооружений, и DWM получила возможность начать массовое производство патронов. Компания также возродила остановленное в 1919 году производство гильз для орудийных снарядов. Уже в 1934 году в Карлсруэ вернулись станки для производства боеприпасов, а завод в Берлине был запущен снова. В 1930-е годы на всех заводах концерна было обновлено производственное оборудование.
Предприятие в Берлине пустовало с 1930 года. Цеха частично были арендованы сторонними организациями, такими как General Motors. Теперь завод был разделен на три части. В одной из них в 1934 году разместились цеха Mauser, в другой – цеха Durener Metallwerke, принадлежавшей концерну. В третьей части находились цеха собственно DWM.
Обновление затронуло и давно заброшенный завод DWM в Гретцингене под Карлсруэ, на котором в 1920-е годы так и не удалось наладить производство продукции гражданского назначения. Наконец там вновь можно было производить капсюли, чтобы, как в старые добрые времена, заряжать ими составные части патронов, изготавливаемые в Карлсруэ.
О том, с какой скоростью концерн перешел к производству оружия, говорит одна лишь смена его названия. Уже 29 июня 1933 года просуществовавшее 11 лет название Berlin-Karlsruher Industriewerke AG было заменено прежним – Deutsche Waffen- und Munitionsfabriken. Летом 1936 года компания официально утвердила возвращение старого названия, тем самым задокументировав свое обратное превращение в оружейную фабрику.
Несмотря на заявления, сделанные Квандтом после Второй мировой войны, в 1939 году он лично хвастался усилиями, которые приложил еще в донацистский период, чтобы концерн DWM остался важной составляющей оборонного комплекса страны. «Сохранение прежних интеллектуальных, экономических и финансовых возможностей предприятия в годы кризиса потребовало огромных усилий, – писал промышленник в предисловии юбилейной газеты. – Однако в результате нам удалось предоставить фюреру готовый завод по промышленному производству военной техники сразу, как только он пришел к власти».
И режим не преминул отблагодарить его. В 1939 году улица Гартенштрассе в Карлсруэ была переименована в Гюнтер-Квандт-штрассе. Накануне начала Второй мировой войны заказчики DWM всячески подчеркивали, как они довольны работой своего поставщика. «Deutsche Waffen- und Munitionsfabriken снова заняла соответствующее своему прошлому славное место в немецкой оружейной промышленности», – отметил в своей приветственной речи руководитель Управления вооружений сухопутных сил.
Итак, Гюнтер Квандт перезапустил заводы концерна по производству патронов. А в конце 1933 года он решил построить еще одну фабрику для изготовления специальных боеприпасов. В качестве производственной площадки он выбрал Любек, где DWM могла приобрести участок с собственным портом и железнодорожным сообщением. Работы по строительству завода начались спустя два года. Квандт расчитывал получить не просто еще один завод, а вывести DWM на позицию ведущего технологичного концерна немецкой оружейной промышленности. Завод в Любеке должен был выпускать высококачественные гильзы, а кроме того, разрабатывать новые средства уничтожения. Квандт объяснял правлению концерна, «что предприятие такого масштаба, как DWM, может закрепиться в первом эшелоне, только если в ходе своей исследовательской работы оно будет постоянно открывать новые области применения либо разрабатывать новые, более боеспособные модели и запускать их производство».
До сих пор DWM приходилось проверять действие своих боеприпасов на множестве испытательных полигонов. Теперь в Любеке у них появилась собственная огневая полоса протяженностью 1900 метров. Здесь открылся исследовательский корпус с лабораториями и опытными цехами. Компания даже создала отдел математиков, которые анализировали теоретические данные и совершенствовали производство боеприпасов.
Оружейный концерн Гюнтера Квандта практически с самого начала стал выгодоприобретателем процесса «ариизации». В 1936 году акции машиностроительной компании Henry Pels & Co. AG в Эрфурте были экспроприированы государством как еврейская собственность. В следующем году данное предприятие было присоединено к концерну DWM. Какую роль в этом процессе сыграл Гюнтер Квандт, неизвестно. Однако многое указывает на то, что он лично позаботился о присоединении к своей империи нового предприятия. Квандт стал председателем наблюдательного совета компании и сделал ее самостоятельным оружейным предприятием, на котором силами примерно 1700 сотрудников производились пушки.
Машиностроительная фабрика Генри Пельса была не единственным предприятием, вошедшим в империю Гюнтера Квандта благодаря «ариизации». То же самое произошло с электрохимической фабрикой Volt из Вердера-на-Хафеле. Ее собственник, талантливый химик еврейского происхождения Фритц Айзнер, сумел через Швейцарию перебраться в Великобританию. В 1937 году концерн AFA купил его предприятие за бесценок. А в 1938 году компания Durener Metallwerke, дочка DWM, поглотила компанию WeiBkopf & Co. из Вупперталя.
По мнению Йоахима Шольтюзека, Гюнтер Квандт прекрасно осознавал те причины, по которым он смог легко завладеть чужой собственностью. Он не принадлежал к числу тех немногих покупателей фирм, которые стремились в полной мере исполнить свои обязательства по отношению к бывшим собственникам. Напротив, как и большинство других, он «сознательно и безжалостно использовал бедственное положение еврейских предпринимателей для поглощения их имущества».
Сложно сказать, был ли Гюнтер Квандт антисемитом. В первые годы своей деятельности в Берлине он сотрудничал с банкиром немецко-еврейского происхождения Якобом Гольдшмидтом. Кроме того, в наблюдательных советах DWM и Durener Metallwerke он в течение многих лет работал бок о бок с коллегами-евреями. Однако после прихода к власти нацистов Гюнтер Квандт определенно участвовал в притеснении евреев. В октябре 1933 года он высказался за исключение евреев из Объединения берлинских коммерсантов. Из принадлежавших ему предприятий немецкие евреи также должны были исчезнуть.
Вместе с тем было и дело Сакса. Георг Сакс, металлург по образованию, преподавал во Франкфурте и руководил лабораторией в металлургической компании. В 1935 году он был исключен из педагогического состава университета по причине «неарийского происхождения». Тогда при содействии одного своего бывшего докторанта он смог устроиться в Durener Metallwerke, став, таким образом, частью империи Гюнтера Квандта. Квандт назначил его заместителем члена правления. Неизвестно наверняка, знал ли Квандт о еврейском происхождении Сакса. Историк Шольтюзек считает это «скорее маловероятным».
После того как в мае 1936 года в дело вмешалась Администрация округа Большой Берлин, Сакса отстранили от должности. Он попросил Квандта обсудить с ним причины его увольнения. Промышленник, ценивший Сакса за его квалификацию, помог ему, финансово обеспечив его отъезд. Перед самым отъездом он даже навестил Сакса в его квартире в Дюрене.
Жена Сакса позже говорила, что тогда Квандт «действительно выручил» их. Сакс перебрался в США и, будучи признанным во всем мире ученым, смог продолжить там свою карьеру. После войны он помог Квандту пройти процедуру денацификации, письменно заверив, что промышленник оказал ему «щедрую финансовую поддержку». В личном письме к своему старому знакомому в Германии Сакс писал о времени правления нацистов: «Что за свиньи были у власти», а также говорил, что Квандт «всегда правильно себя вел».
Возможно, данная ситуация подтверждает то, о чем сам Гюнтер Квандт позже писал в своих мемуарах. В личных отношениях предприниматель предпочитал следовать собственным моральным принципам, а не политической линии партии, и в этом он ничем не отличался от огромного числа своих современников. Что же касалось деловой сферы, то здесь законы нравственности сразу переставали действовать, если мешали Квандту использовать новые возможности, развивать бизнес, выталкивать с рынка конкурентов или получать больший доход.
