Вторник, 18 июня, 19:41
— Какую еще игру? — переспросила Колетт.
— «Правда или последствия», — пояснил Броган. — Все, что от вас требуется, — говорить правду. Если соврете, ждите последствий. Все просто.
— К-каких последствий?
— Спроси Мартина, он тебе расскажет. Мне неинтересно, сколько боли вы можете вытерпеть. Я хочу знать, сколько боли вы готовы причинить своей второй половинке. — Броган выдержал паузу. — Ну, кто первый?
Отлично. Все, как я люблю. С возвращением, приятель!
— Добровольцев нет? Ладно, выберу сам. Давай, Мартин, начнем с тебя. Может, ты хочешь в чем-нибудь признаться своей прелестной жене?
Мартин заерзал на стуле, еле сдерживая мучительный стон. По лбу у него текли крупные капли пота, размывая кровавые пятна на щеках.
— Я… я…
— Ну же, Мартин. Не стесняйся. Здесь все свои.
— Я… не помню ничего такого.
— Правда? Уверен?
Броган подошел к Колетт сзади, собрал ее волосы в охапку, наклонился и вдохнул их аромат.
— О, какой запах… Я, кстати, пользовался твоим шампунем, когда мылся у вас в душе. Слишком девчачий, правда, зато напоминал о тебе, пока я торчал на чердаке.
Колетт ощутимо пробрало дрожью.
— Ты… ты мылся у нас в душе?
— Да. Правда, воду я люблю погорячее. И, в отличие от тебя, не мурлыкаю под нос песенки.
— Откуда ты…
— Я видел тебя, Колетт. Стоял на пороге ванной и глядел, как ты купаешься. И вообще много чего повидал. Помнишь ту маленькую дырочку в потолке вашей спальни?
Она сникла.
— Господи… Меня сейчас стошнит…
— Ты такая затейница порой… А Мартин — прямо половой гигант. Правда, Мартин?
Тот кашлянул, скривился, но промолчал.
— Я спросил: правда? Даже когда Колетт нет рядом.
— Я… не понимаю, о чем ты.
— Все ты понимаешь. А вот Колетт, видимо, нужны объяснения.
Мартин хмуро посмотрел на него.
— Ты выдумываешь это, чтобы нас помучить.
— Разве? А ты, Колетт, как считаешь?
— Мартин… — заговорила она. — Что он имеет в виду?
— Не знаю. Мне признаваться не в чем.
Броган намотал волосы Колетт на руку и приставил кончик ножа к ее уху.
— Начнем с правого, наверное, — задумчиво произнес он. — Потом левое. А затем и нос.
Колетт завизжала.
— Мартин!
— Ладно, ладно! — выпалил тот. — Твоя взяла. Я виноват, слышишь?
— Рассказывай, — велел Броган. — Пока у нее есть уши.
— Господи… — Мартин сглотнул. Он плакал, не скрывая слез. — Кол, прости меня…
— Рассказывай!
— Я… Это случилось в тот вечер, когда ты ездила в Эдинбург. Я… был не один.
Колетт в ужасе открыла рот. Она затрясла головой, отрицая очевидное.
— С кем ты был?
Мартин сглотнул.
— С Габриэль. Со мной была Габриэль.
— Габриэль?! Ты привел ее сюда, в наш дом? Ты… ты трахался с ней? В нашей постели?!
Мартина перекосило. Он опустил голову и зарыдал уже в голос.
— Как ты мог? — закричала Колетт. — Почему?!
— Не знаю, — прошептал тот. — Не знаю…
Это просто чудо какое-то. Ты должен собой гордиться.
И Броган гордился. Старина Томас вернулся в строй. Он только начал игру, а эти двое уже распустили сопли.
— Так бывает, Колетт, — заговорил Броган. — Люди по натуре эгоисты. И любовь — опасная штука. То, что сделал я, — ничто по сравнению с тем, что делают друг с другом любящие супруги.
Он подошел к Мартину сзади. Приставил острие к его шее.
— Твоя очередь, Колетт.
Та фыркнула.
— Не знаю, что ты хочешь от меня узнать.
— Ну же, Колетт. Признание Мартина ты слышала. Настал его черед услышать твое.
Она покачала головой.
— Я ему не изменяла.
Последнее слово Колетт практически выплюнула.
— Это не единственная заповедь, которую можно нарушить. Твой грех куда более серьезный.
Она покачала головой, но уже не так уверенно.
— Пожалуйста… Я не знаю, о чем ты говоришь.
Броган вдавил нож сильнее, и по шее Мартина потекла струйка крови.
— Хочешь, чтобы я его помучил? Хочешь ведь… После всего, что услышала, наверняка мечтаешь об одном — видеть, как он корчится от боли.
— Не надо! Не трогай его! Я стараюсь, правда стараюсь. Просто не знаю…
— Думай!
— Я думаю, думаю! Но правда не знаю… Пожалуйста, хватит!
— Ладно, Колетт, дам тебе одну подсказку. Джереми.
Она посмотрела ему в глаза, и в зрачках у нее заплясали искры.
— Джереми?..
— Да. Расскажи Мартину про Джереми. Все расскажи.
— Он ведь уже знает.
Ну же, давай.
— Не все.
— Все. Он знает, что Джереми покончил с собой.
Давай!
— И тебе нечего сказать?
— А что тут можно говорить?
Ну же!
— Колетт, последняя попытка…
— Я никогда не врала про…
ДАВАЙ!
Броган вонзил нож в щеку Мартину. Взрезал плоть до самого рта, и на стол хлынул водопад крови.
Мартин заорал. Колетт тоже.
Да! Вот так!
— Хватит! — прорыдала Колетт. — Хватит, я скажу, скажу всю правду. Джереми с собой не кончал. Это я! Я его убила!
