Понедельник, 17 июня, 18:05
Первой, как обычно, вернулась Колетт. Услышав внизу ее шаги, Броган едва ли не принялся приплясывать от волнения.
Подожди, подожди, сейчас увидит. И взбесится. Точно взбесится!
Колетт начала подниматься по лестнице. Броган разве что не хихикал вслух, будто нервный подросток.
Колетт вошла в спальню, включила лампу. Помахала перед лицом, разгоняя воздух, — в комнате пахло довольно-таки гадко.
«Ну же, давай, обернись, — подсказал ей Броган. — Глянь, что я тебе оставил».
Колетт обернулась. Увидела его подарок.
Да и как можно было его не заметить?
Колетт озадаченно захлопала глазами. Шагнула вперед, наклонилась, присматриваясь. Встала на колени.
Взяла первую фотографию. Зажала рот рукой. Долго смотрела на снимок, озадаченно водя по нему пальцами. И, не вставая с колен, поползла к следующей фотографии.
На сей раз Броган избрал другую тактику. На снимках был уже не Джереми, а Колетт с Мартином. Точнее, изначально на них были изображены двое, но теперь осталась только Колетт, потому что образ ее мужа Броган старательно выскоблил ножом.
Колетт ползла по бумажному следу, поднимая и пристально разглядывая каждую фотографию. Из глаз у нее капали слезы.
Бумажная тропинка вела прямиком к шкафу. Жаль, Брогану с чердака его не видно, но у него есть уши. Только бы Колетт не подвела…
Раздался щелчок. Скрипнула дверь. И вслед за этим — изумленный стон:
— Не-е-ет!
Лязгнул металл — вешалку схватили со штанги.
— Только не платье! Только не мое платье!
Броган неслышно хохотал, радуясь истерике, а еще тому, что, как оказалось, он не растерял былых навыков. Вот уж действительно правду говорят, главное — «быть в согласии с самим собой».
Колетт была растоптана. Как и должно. Он сломает Фейрбрайтов, обоих; то, что он им устроил, — еще цветочки.
Что скажешь?
Думаю, это гениально.
Смиренно соглашусь. Не так изящно, как прежде, но куда более эффективно.
Она буквально разбита вдребезги.
Пока только образно.
Ничего, скоро будет и в прямом смысле.
Как думаешь, кого она обвинит?
Ты о чем?
Кто-то же испортил фотографии и порезал ей платье. По ее мнению, это мог быть либо Мартин, либо призрак Джереми, либо она сама. Так кого она выберет?
Хороший вопрос. Думаю, она еще в своем уме и сознает, что сама этого сделать не могла. Одно дело, переложить кольцо и забыть; и совсем другое — вот это все.
Соглашусь.
Хотелось бы, конечно, чтобы она списала происходящее на происки сверхъестественных сил… Это было бы логично — призраки обычно ищут мести. Допустим, Джереми хочет уничтожить все, что связывает ее с нынешним мужем. Хочет, чтобы Мартин исчез.
Вижу, к чему ты клонишь. Но нет, не думаю, что она выберет этот вариант. Слишком банально. Она ведь не видела ничего мистического — одни только следы.
Значит, ставишь на то, что она свалит вину на Мартина?
Думаю, да. А он, естественно, опять усомнится в ее здравомыслии.
Само собой!
Значит, нас ждет вечер скандалов.
К черту телевизор, даешь живые спектакли!
Колетт тем временем вернулась в поле обзора, держа в руках испорченное платье и снимки. Она швырнула их на кровать и решительно вышла из комнаты, на ходу вытирая слезы.
Куда это она?
Понятия не имею. Может, за пистолетом? Сядет и будет поджидать муженька.
Колетт вернулась почти сразу, и несла она только мусорный пакет. Сунула в него платье с фотографиями и снова вышла.
Что она делает? Это же улика. Если она хочет потребовать от Мартина объяснений, ей нужны доказательства.
Броган не знал, что ответить. Оставалось только одно — ждать.
Когда Колетт вернулась опять, пакета при ней уже не было. Она принялась раздеваться, собираясь в душ. Броган пытался разглядеть ее лицо. Ему хотелось знать, что творится у нее в голове.
Она выглядит не такой уж расстроенной, как мы думали…
Ага. Скорее… решительной.
Колетт взяла из комода какие-то вещи и ушла в ванную.
Почему она выбросила платье с фотографиями?
Наверное, решила вернуться к прежней тактике. Прикинется дурочкой. Будет вести себя так, будто ничего не случилось, чтобы Мартину пришлось себя выдать.
Думаешь?.. Мне кажется, она не сумеет удержаться после такого… Если она закатила истерику из-за кольца, как ей быть спокойной теперь, когда уничтожены самые дорогие ее воспоминания?
Не знаю. Подождем, увидим, хватит ли ей сил.
Долго ждать Брогану не пришлось. Не успела Колетт после душа зайти в спальню, как домой вернулся Мартин.
— Привет! — крикнул он.
— Привет! — отозвалась Колетт.
Голос у нее был бодрый, даже веселый.
Мартин шумно поднялся по лестнице и забежал в спальню. Поцеловал жену. Та ответила вполне пылко, с большим энтузиазмом, нежели прежде, но все-таки отстранилась, когда стало ясно, что поцелуй обещает перейти в горизонтальную плоскость.
— Ну, как дела? — спросил Мартин. — Как работа?
— Все нормально. А у тебя?
— По-прежнему, без изменений. — Он помолчал немного и рискнул поднять щекотливую тему: — Ты выглядишь лучше, чем вчера вечером…
Колетт пожала плечами:
— Так и есть. Если честно, даже не знаю, почему я так расстроилась из-за Элси. Она же просто старая больная соседка…
Мартин хлопнул Колетт по плечу.
— Ага. И вообще, мы с ней не так уж и близки.
Та нашла в себе силы улыбнуться.
— Наверное, это больше из-за того, что происходит в последние дни. Ну, ты помнишь: когда я делаю всякое, а потом забываю.
— Ясно. Но мы разберемся. Ты уже записалась к врачу?
— Да. На четверг, вечером, после работы. Даже не знаю, как буду объяснять все это врачу…
— Просто расскажи как есть.
Колетт посмотрела на мужа со скепсисом.
— «Как есть» — получается довольно-таки странно. Не хватало еще, чтобы меня заперли в психушке.
Мартин хохотнул.
— Тебе просто скажут, из-за стресса это или из-за повышенной тревожности. Может, предложат консультации у специалиста, но что тут такого?
— Может быть… Не хочу считать себя чокнутой.
— Ты не чокнутая. С чудинкой — это да, но не чокнутая.
— А если все-таки чокнутая? Вдруг это начало ранней деменции? Как можно делать что-то, а потом забывать? И я даже не знаю, когда это происходит. Нет никаких симптомов: ни головных болей, ни мерцания в глазах или еще чего-то такого. Все это для меня полная неожиданность. Я вижу на зеркале в ванной буквы и совершенно точно знаю, что не писала их. Или вот фотография на полу — я ведь знаю, что она никак не могла туда попасть…
Колетт замолчала и многозначительно посмотрела на Мартина.
Она это нарочно. Специально заговорила про фотографии и ждет его реакции. Умничка.
— Кол, ничего серьезного у тебя не найдут, уж поверь мне. Люди при стрессе порой и не такое устраивают.
— Но откуда у меня стресс? Что его вызвало?
— Накопился со временем. А теперь достиг критической точки.
Колетт протяжно выдохнула.
— Да, наверное… Все, не хочу больше об этом говорить!
— Вот и славно. Пойдем ужинать. Сегодня готовлю я.
— Спасибо. Я сейчас спущусь. Выберу только, что завтра надеть на работу… Я вот подумала, может, для разнообразия платье?
— Ну… Ладно, почему бы и нет?
Колетт подошла к шкафу. Броган услышал, как скрипнула дверь.
— Что предложишь? — спросила Колетт. — Тут есть платья, которые я не надевала лет сто.
Мартин завис.
— Эээ… Если честно, я по платьям не эксперт.
— Я не прошу тебя быть экспертом. Просто, может, есть наряд, в котором ты хотел бы меня видеть?
— Ну…
— Слушаю?
— Тогда синее. Мне синее нравится.
— Синее?..
— Ага. Ты знаешь, такое, с белыми цветочками.
— С цветочками?.. Мартин, я же выбросила его еще в прошлом году!
— О!.. Ну, тогда не знаю.
Дверца шкафа с шумом захлопнулась.
— Знаешь, наверное, пора готовить ужин, — объявила Колетт.
— Да. Наверное.
Мартин исчез. Колетт медленно прошла на середину комнаты. Встала, скрестив на груди руки, и задумчиво, с недоверием, посмотрела на дверь.
Она справилась.
Не то слово. Я восхищен силой ее духа.
Но только духа, да?
Ага. Его самого. Остальное — лишь шелуха.
