34

Кристен суетилась у него за спиной, готовясь к выходу, и Чарльз просто не мог дождаться, когда она наконец уйдет из собственного дома.

– А ты почему еще не переоделся? – поинтересовалась она.

На ней было осеннее платье, открывающее ее длинные ноги.

– Голова разболелась, – отозвался он, потирая виски.

– И это вдруг случилось всего за час до того, как мы должны были пойти на ужин с моей сестрой?

– А разве именно сегодня собирались?

– Я уже несколько недель назад тебе говорила. Она пробудет в городе только до завтра.

– А ты не против, если я не пойду? – спросил он.

– Ты просто сидишь здесь, уставившись в пространство.

– Это все мигрень – пришлось два часа просидеть на студсовете и теперь просто хочу прилечь.

– Думаю, ты еще не понял, что победа на выборах означает, что тебе и вправду придется немного поработать. – Кристен резко выдохнула. – Ладно, спокойной ночи.

Так-так. Лучше как-то унять ее раздражение немного погодя – списать все на обычный для него приступ эгоизма, чем объяснять, что он действительно затевает. Меньше всего сейчас требовалось лишний раз напоминать Кристен, что ее идеальный парень далеко не так уж идеален, но нарисовался ряд неприятных проблем, требующих безотлагательных действий.

Щелкнул закрывающийся замок. Наконец-то ушла! Чарльз с облечением глянул на часы. С минуты на минуту должен был прийти всегда верный своему слову Мерсер, и вскоре и впрямь послышался стук в дверь.

Вместе с высоким, дородным, с проседью в волосах Мерсером пришел какой-то мужчина пониже ростом, которого тот представил как Мэла, технического специалиста. Чарльз провел обоих в гостиную и показал им лэптоп Кристен, стоящий рядышком с его собственным. Он уже успел забыть про горящий индикатор веб-камеры, который заметил в тот вечер, когда они ходили в «Олд Эббитт Гриль», пока Кристен не упомянула, что в последнее время компьютер ведет себя как-то странно. И Чарльз вдруг с противной тяжестью в животе осознал, что на самом деле происходит.

– Веб-камера была сломана уже несколько недель, но тут я увидел, как она сама собой включилась, – объяснил он. Мэл сразу присел к столу, а Чарльз поманил Мерсера за собой в кухню.

– Это как-то связано со всем остальным? – поинтересовался тот.

Со всем остальным? Ах да, наверняка имелись в виду те просьбы прикрыть происшествие с Уиллом, обыскать дом Уимена и совсем недавняя – по-тихому «пробить» Андре Дженсена.

– До конца не уверен. Есть люди, которые меня недолюбливают, а шпионить за Кристен – по-моему, это один из способов подобраться ко мне.

Мерсер кивнул, и Чарльз двинулся вслед за ним, когда тот начал осматривать дом.

Проверив защелки на окнах и замки на передней и задней дверях, обе из которых были стальными, сейфового типа, Мерсер включил какой-то прибор с поворотной шкалой и начал водить им по разным углам.

– Детектор радиочастот, – объяснил он. – Надо проверить, нет ли «жучков». Можете пока отдохнуть, мистер Портмонт. Не думаю, что это надолго.

Поднявшись на второй этаж, Чарльз присел за кухонный стол, глядя, как технарь трудится над лэптопом Кристен. Потом снял колпачок с ручки и придвинул к себе блокнот.

«Майкл». Он стал составлять список людей, которые, по его мнению, могли плотно общаться с Майклом, собрав воедино всю информацию, которую удалось нарыть в соцсетях.

Потом составил аналогичный список для Келлена, но единственной точкой соприкосновения между Майклом и Келленом оказалось то, что оба участвовали в программе. Келлен, на взгляд Чарльза, вполне мог оказаться тем, кто убил Майкла – или же оба были убиты одним и тем же неизвестным человеком. Чарльз начал составлять список людей, которые могли им оказаться – от наименьшей вероятности к большей.

«Елена». Пожалуй, подумал он, это наименее вероятный кандидат. Приятная, дружелюбная Елена, вся жизнь которой была посвящена заполнению заявок на гранты. Убивать объекты своего собственного исследования – жуткая глупость с карьерной точки зрения. Елена слишком умна, чтобы сделать что-то в этом духе.

«Доктор Уимен». У Чарльза просто в голове не укладывалось, чтобы Уимен был способен на столь жестокие акты насилия по отношению к «молодой поросли», как тот сам порой выражался. Но с учетом той спокойной расчетливости, которую Уимен демонстрировал на своих психотерапевтических сеансах, Чарльз вполне допускал, что тот может пойти и на какие-то довольно сомнительные действия, если сочтет, что это в интересах науки.

Чуть выше в списке – лаборанты Уимена. Чарльз не знал их всех до единого, потому что некоторые работали всего семестр, а некоторые оставались. Часть из них занималась лишь обработкой данных, но старшие напрямую занимались проведением экспериментов. Это делало их хорошими подозреваемыми, поскольку они знали о программе почти все и наверняка имели доступ к списку подопытных объектов. Но Чарльз все равно не мог понять: зачем? Зачем им это могло понадобиться и почему именно сейчас?

«Андре». В тот момент, когда Хлоя гордо поделилась своим заключением, что у того просто не было возможности это сделать, Чарльз сразу сделал себе мысленную пометку присмотреться к Андре повнимательней. Тощий мальчишка-первокурсник – ну какой из него злодей? Тем более что у него есть железные задокументированные алиби на время обоих убийств. Ну что ж, в этом-то вся и проблема, так ведь? Алиби эти малость слишком уж хороши, прямо как на заказ.

Чарльз попросил Мерсера нарыть на Андре как можно больше информации, и оказалось, что за тем тянется хвост так называемых «подростковых правонарушений». Но, если не считать драк в школе, ничего особо жестокого или необычного. Чарльз и сам в его возрасте разбил пару машин и даже не просто баловался наркотиками, а употреблял всерьез. Подглядывая за Андре в университетской столовке, он как-то увидел его в большой компании приятелей всех цветов кожи, которые вели совершенно абсурдные разговоры о политике и о том, что все пора менять. Андре тогда в основном внимательно слушал, особо не встревая в разговор. Что, как подумал Чарльз, было несомненным признаком человека, склонного к политическим манипуляциям – того, кто всегда на стрёме и следит за каждым своим словом и действием. Андре не стал бы убивать кого-то, а потом изображать из себя благодетеля и вызывать «911». И уж тем более не стал бы использовать в качестве орудия убийства аппарат МРТ.

«Уилл», – медленно написал Чарльз. Ничего в Уилле вроде не отвечало общепринятым представлениям о психопатах – манипулятор из него никакой, а по части импульсивности он ничем не превосходил любого среднестатистического представителя разгульного студенческого братства. Но, помимо себя, Чарльз знал еще троих «официальных» психопатов, и они явно не сошли с одной колодки. Если все, на что Хлоя намекала относительно Уилла, соответствовало действительности – что Уилл способен изнасиловать не достигшую половой зрелости девочку и все это заснять на видео, – то, с точки зрения статистики, не казалось таким уж невероятным, что он действительно психопат. Если именно Уилл и стоял за этими убийствами, то было бы вполне разумным помочь Хлое.

Но… «Хлоя». Вообще-то ей полагалось бы возглавлять этот список – он уже видел, как она едва не пробила беспомощному человеку башку. Но, может, то, что происходило между ней и Уиллом, и не имело никакого отношения к программе, а Хлоя вроде была искренне удивлена, когда он высказал предположение, что они все в опасности. Чарльз совершенно не представлял, какие у нее могли быть мотивы, и она устроила целое представление из своего стремления заполучить оружие для самозащиты. Но, может, ей и не нужны никакие мотивы – может, ей просто нравится убивать. Может, она испытывает от этого сексуальный кайф – так же, как тот же НДР или Ричард Рамирес. И никто не заподозрит ее, потому что она девчонка. Чарльзу нравилась Хлоя. Он находил ее интересной. Пожалуй, даже более интересной, чем всё, что с ним в последнее время случалось. Хотя не исключено, что все эти ее заигрывания были лишь игрой кошки с мышью – она лишь забавлялась со своей добычей перед тем, как нанести удар.

Вытащив телефон, Чарльз «погуглил» ее. Первым делом на экране возникли ссылки на ее аккаунты в соцсетях. В «Инстаграме» обычная чепуха: фотки еды, селфи, какие-то собачки… Никаких эффектных картинок с ножами или аппаратами МРТ. На одном из селфи он задержался подольше – где Хлоя в кроваво-красном облегающем платье довольно беззастенчиво смотрит прямо в камеру. В остальных ссылках она фигурировала как полуфиналистка конкурса на Государственную почетную стипендию. Прокрутив пару страниц адресного справочника, густо усыпанных рекламными баннерами, Чарльз наконец нашел статью из местной газеты.

МЕРРИФИЛДСКИЙ УЧИТЕЛЬ, ОБВИНЯЕМЫЙ В СЕКСЕ С УЧЕНИЦАМИ, ПОМЕЩЕН ПОД АДМИНИСТРАТИВНЫЙ НАДЗОР

МЕРРИФИЛД, НЬЮ-ДЖЕРСИ: Полиция продолжает расследование в отношении Алексея Кузнецова (22), учителя истории средней школы Меррифилда, имевшего сексуальную связь как минимум с двумя своими ученицами пятнадцатилетнего возраста. Факт растления был обнаружен, когда Кузнецова застали с одной из жертв на территории школы.

В статье имелись и дальнейшие подробности, но имя Хлои в качестве пострадавших учениц нигде не упоминалось. Чарльз прокрутил текст до самого конца, до комментариев, и ее имя сразу попалось ему на глаза.

Ладно, то, что шлюха, – это еще не значит, что убийца.

– Сэр?

Вздрогнув, Чарльз поднял взгляд. Мерсер с Мэлом смотрели на него. Последний уже собирал свои приспособления.

– Вы были правы. Я обнаружил шпионский софт на обоих компьютерах. Кто-то получил удаленный доступ к этому лэптопу и дистанционно включал веб-камеру.

– И давно? – спросил Чарльз, тут же начиная вспоминать, что такого Кристен могла сказать или сделать перед камерой. Они с ней занимались сексом в этой гостиной всего лишь на прошлой неделе.

– Трудно сказать. Все теперь подчищено, и я установил новое программное обеспечение, которое должно помочь.

Чарльз поблагодарил их и проводил к двери, ощущая панику где-то в желудке. Заверил Мерсера – да, он обязательно позвонит, если вдруг что-то еще понадобится. А что, если кто-то их с Кристен записывал? Прослушивал все их личные разговоры? Как это могло повториться опять?

«Хакер», – написал он. В прошлом году Чарльзу уже доводилось стать объектом интернет-атаки, но он так и не узнал, кто это проделал. Просто проснулся одним ясным солнечным утром от телефонного звонка из своего банка, где обнаружили странные расходы по его кредитной карте: кто-то приобрел в Вако, штат Техас, дорогой внедорожник, на тысячу долларов детских подгузников и трехгодовую подписку на сайт жесткого порно для геев. Дико, но вполне в пределах обычного воровства с кредитных карт. Однако едва он успел закончить объяснения, что ничего такого не покупал, как вырубилась мобильная связь. Ушел почти час, чтобы разобраться с этой проблемой по домашнему телефону Кристен, потому что действие его мобильного номера было прекращено, но в банке отказывались принимать его пароль и постоянно твердили, что он, Чарльз Портмонт, никакой не Чарльз Портмонт. Потом его электронный студенческий билет не сработал на входе в библиотеку – вся информация с него была начисто стерта. Дальше Чарльза чуть не выгнали со всех лекций и семинаров – везде обнаружились «хвосты». Он как раз думал, куда девать дюжину коробок с пиццей с анчоусами, которую вдруг доставили ему на квартиру, когда по-домашнему позвонил отец, в полном бешенстве – с его кредитной карты тоже совершили ряд каких-то идиотских покупок, и он был уверен, что это дело рук его раздолбая-сыночка.

Все это было совершенно необъяснимо, пока Чарльз наконец не восстановил свой мобильный номер и не получил шквал эсэмэсок от Дейзи. Чарльз эту Дейзи едва знал, и теперь она почему-то как раз его умоляла помочь, что не имело ни малейшего смысла, пока он не врубился, что они оба стали жертвами кибератаки практически одновременно.

Она прислала ему скриншоты сотен сообщений, валящихся с каких-то заблокированных номеров и обзывающих ее шлюхой и блядью, а также злобных эсэмэсок от друзей, которые вдруг прониклись к ней лютой ненавистью. Ее аккаунты в соцсетях были взломаны, и на них красовались фотки с ней – ну, или каким-то ее подобием – в голом виде, с предложениями грубого секса и указанием ее телефонного номера.

«Я не знаю, кто это делает!» – слышались ее всхлипывания с записи на автоответчике. Чарльз тут же ее стер. Насколько поняла Кристен, кто-то устроил ее парню такую подлянку без всякой видимой причины – может, разве что по каким-то политическим мотивам, связанным с его отцом, – но она даже не догадывалась о том, о чем уже догадался Чарльз, поскольку не располагала всей полнотой информации. Кто-то заимел зуб на Дейзи и Чарльза, поскольку как-то по пьяни они имели глупость перепихнуться. Этот «кто-то», видать, их застукал и реально разозлился. Внезапно проблема Дейзи стала проблемой Чарльза. В полном отчаянии он прибег к единственному способу решения проблемы, какой только смог придумать: открыл свою электронную почту, написал письмо с единственной фразой: «Я тебе заплачу, если оставишь меня в покое», – и скинул его в папку «Черновики». На следующий день письмо по-прежнему было там, но с припиской внизу, оставленной незнакомцем: 10 000$. За этим следовали инструкции, как конвертировать эту сумму в криптовалюту и перевести ее на какой-то анонимный счет. Стоило Чарльзу это сделать, как атаки прекратились столь же внезапно, как и началась.

Когда Чарльз только услышал об убийствах Майкла и Келлена, то этот неведомый хакер ему сразу в голову не пришел, но теперь, когда у него было время подумать, он уже не был столь уверен. Этот человек пытался исказить его показатели успеваемости, настроить против него родственников и зарядил его эсэмэски и личные сообщения в интернете всякими нелицеприятными вещами про Кристен, которые Чарльз действительно имел неосторожность когда-то высказывать, чтобы перенаправить ей. Этот человек пошел абсолютно на все – кроме раскрытия участия Чарльза в исследовании по изучению психопатов. Он мог бы рассорить его со всем университетом, причем явно не мог знать, что Чарльз уже успел рассказать Кристен о своем диагнозе. Почему только этот факт и остался за кадром, в то время как все остальное было использовано против него? Поначалу Чарльз решил, что основным объектом кибератаки была Дейзи, но, может, мишенью хакера на самом деле был он сам? Покопавшись в разделе научных публикаций «Гугла» на предмет статей про интернет-троллей, Чарльз нашел одно исследование, которое показывало, что среди таких немало не только психопатов, но и садистов.

Пожевав кончик ручки, Чарльз неохотно добавил в список еще одно имя. «Эмма». Вытащил телефон, чтобы посмотреть недавнее сообщение от Хлои – фотку Эммы с припиской: «Ты знаешь эту девушку?» Эту девушку он и вправду знал. И она была в программе. Как Хлоя и Андре ухитрились ее выследить?

На первом курсе, когда они с ней посещали лекции по введению в психологию, Чарльз Эмму практически не замечал. У нее были неопрятные волосы, плохая осанка, и вообще смотреть там было не на что. Они оказались в одной группе на семинарах, и иногда он подмечал, что она украдкой посматривает на него. Такое вообще частенько случалось – Чарльз знал, что обладает привлекательной внешностью. Он никогда не видел, чтобы она разговаривала с другими студентами, не встречал на тусовках или каких-то университетских мероприятиях. Однажды Чарльз шел через площадку возле студенческого центра, заставленную пластиковыми садовыми столиками – все они были заполнены болтающими друг с другом и хохочущими студентами, за исключением одного. Эмма, сидя в полном одиночестве, смотрела в противоположную сторону. Но не просто таращилась в пространство, как поначалу показалось, а внимательно наблюдала за небольшой ярко-зеленой гусеницей, свисающей с соседнего дерева на тонкой нити паутины. Глупой гусенице тоже было не до веселья – жить ей оставалось максимум до завтрашнего дня.

Повинуясь какому-то непонятному побуждению, Чарльз присел к ней и развернул сэндвич, практически не сомневаясь, что после такого ерундового проявления внимания Эмма окончательно в него втрескается, что было еще грустней. А потом, через неделю, заскочив в один из репетиционных зальчиков в Альбертсон-холле попрактиковаться на фортепиано, вдруг увидел, что она подсматривает за ним из коридора через окно. Чарльз открыл дверь и перехватил ее, когда она попыталась улизнуть, твердо намереваясь расставить все точки над «i».

– Я тоже в программе, – сказала Эмма, лишив его дара речи.

Поначалу он решил, что она пытается ему угрожать, но тут осознал, что ей просто хотелось поделиться с ним чем-то общим. Эмма как-то увидела, что Чарльз о чем-то беседует с Уименом, а потом заметила, как он отвечает на запрос мониторинга настроения при помощи своих смарт-часов. Чарльзу слишком уж хотелось хоть что-то узнать про других психопатов, так что он подавил свое раздражение. Но Эмма ничем не напоминала психопата, какими он их себе представлял. Он всегда думал, что все психопаты должны быть… ну, типа него самого. Очаровательными, харизматичными, способными получить от людей все, чего им только захочется. Она же больше походила на того, кто, заваривая чай, способен окунуть в кипяток дохлую мышку вместо чайного пакетика.

Вдобавок, в отличие от Чарльза, Эмма так и не сумела ухватить основную суть программы, и это ее ничуть не волновало. Ее ничуть не привлекала возможность научиться читать чужие эмоции или понимать, почему ее действия причиняют людям одно только расстройство. Интересны ей были лишь ее профильный предмет (философия) и ее хобби (фотография) – единственные вещи, способные хоть немного пробудить в ней жизнь. Это была девушка, полностью лишенная очарования, но что же все-таки в ней было такое, что вызывало у него глубокое чувство печали? Даже стремление как-то защитить ее?

Эмма не была его другом. И никогда не подойдет на эту роль. Но они были родственные души, в некотором роде, и он предпочитал думать, что Хлоя и Андре ошибаются – что Эмму не стоит включать в список подозреваемых. Хотя при этом Чарльз не мог закрыть глаза на некоторые факты, вызывавшие у него неуютное чувство.

Эмма уже наглядно доказала свою способность вычислять других участников программы. И на самом-то деле он практически ничего про нее не знал – не считая ее учебной специализации и того факта, что у нее есть сестра, которая учится в Американском университете и с которой они очень близки. Хотя знал и кое-что еще – что Эмма влюблена в него. Что она как минимум один раз следила за ним. Могли ли Эмма и этот загадочный хакер быть одним лицом? Чарльз гнал от себя эту мысль, хотя так и не мог озвучить какую-то разумную причину почему.

Через несколько часов Чарльз отчетливо услышал звон из-за двери – Кристен уронила ключи. Бросился открывать, напустив на себя виноватый вид. Кристен явно употребила за ужином далеко не один бокал вина. Он прошел за ней в кухню, где она сняла куртку и стянула с ног туфли на каблуках.

– Надеюсь, тебе не пришлось возвращаться одной? Послушай, мне так жаль… – произнес он.

Она внимательно посмотрела на него. Чарльз обнял ее, поцеловал в макушку.

– Я настоящая сволочь.

Главное правильно выбрать тон, произнести это негромко, чуть громче шепота.

Кристен слегка оттолкнула его, желая посмотреть на выражение его лица.

– И почему именно тебе жаль?

– Потому что не пошел на этот ужин с твоей сестрой, как обещал.

– Да ну? – произнесла она, не сомневаясь, что он врет. Кристен слишком хорошо знала, как он устроен. – У тебя и вправду была мигрень?

Чарльз задумчиво посмотрел на нее, что-то высчитывая.

– Нет. Просто не хотелось идти.

– Тогда почему ты для начала вообще сказал, что пойдешь, когда я тебя попросила?

– Потому что такого ответа ты от меня ждала.

– Так что нисколечко тебе не жаль.

– Мне жаль, что я сделал то, что тебя обидело.

Не вышло. С другими девчонками было куда проще. И теперь Чарльз печальным взглядом проводил ее к холодильнику. Когда она налила себе стакан воды, обнял ее сзади.

– Может, ты меня все-таки простишь? – тихонько произнес он, щекоча носом ее шею.

Кристен поставила стакан, оперлась о кухонную стойку выпрямленными ладонями.

– Знаешь, каждый раз, когда ты меня разочаровываешь, я люблю тебя чуточку меньше.

Отошла на него, присела на диванчик. Эти слова попали в самую точку.

– Я не хочу, чтобы ты на меня злилась, – произнес Чарльз, кружа вокруг нее, как спутник на орбите.

Присел рядом, прижался к ней бедром. Кристен включила телевизор и загрузила какой-то старый эпизод из «Кто хочет замуж за фермера?» – сериала, который он просто терпеть не мог. Где-то в самой сердцевине Чарльза гнездилось странное противоречие: ему было одновременно совершенно все равно и совсем не все равно, как воспринимают его окружающие. Ему хотелось делать все, что душа пожелает, но чтобы при этом им восхищались. Это иногда приводило к ссорам с Кристен, но она все равно любила его. Сколько во всем этом было его вины? Родился ли он уже таким и все это генетика, или, может, это результат того, что он вырос в такой семье? Инцидент в «Олд Эббитт Гриле» был ничуть не удивителен, учитывая то, что его отец вот уже много лет был скрытым алкоголиком.

Когда Чарльз изначально сообщил ей про свой диагноз, Кристен явно встревожилась. Первые два месяца их отношений представляли собой неуправляемый вихрь, но потом, после долгих консультацией с Уименом, он выложил ей все начистоту. «Психопат» – это всего лишь слово, которое заставляет вас представить себе чокнутого убийцу, носящегося по округе с топором, а не такого же первокурсника, выпускника престижной подготовительной школы из богатой семьи, у которого есть друзья, какие-то интересы и достойные оценки. К его удивлению, она не оттолкнула его с отвращением, а прочитала все возможное про его диагноз и задала ему кучу вопросов на эту тему. Им было слишком уж хорошо вместе, чтобы это встало у них на пути.

Чарльз оперся локтем о спинку диванчика у нее за спиной. За этим последовал осторожный поцелуй в ухо. Потом поглаживание по волосам. Он присмотрелся – нет ли каких-то признаков одобрения. Кристен переключила канал и теперь смотрела новостной сюжет о протестующих, продолжающих роиться в парке Лафайет напротив Белого дома. Наклонившись ближе, Чарльз поцеловал ее за ухом. Его рука опустилась ей на колено. Губы прошлись по шее. На миг она прикрыла глаза – Чарльз прекрасно знал, как к ней прикасаться. Кристен протянула руку, обхватила его за затылок ладонью.

– Котик, сегодня ты определенно ничего не получишь. Сегодня ты наказан.