Послесловие

Владимир Карпов, полковник СВР РФ

После Первой мировой войны США продолжали проводить традиционную для этой страны политику изоляционизма на международной арене, не вмешиваясь в европейские дела. Однако избранный в 1933 году на пост президента США Франклин Рузвельт провозгласил «Новый курс». Он позволил его администрации преодолеть внутриполитический кризис и укрепить экономическую мощь страны, существенно подорванную в результате Великой депрессии 1929–1932 годов. Америка под руководством Ф. Рузвельта, не отказываясь от политики изоляционизма, стала играть более активную роль в международных делах. Ф. Рузвельт понимал, что растущая угроза войны со стороны Японии, а также победа Гитлера на парламентских выборах в Германии в 1933 году несут в себе серьезный вызов демократии и непосредственно затрагивают интересы США. Учитывая серьезные территориальные претензии Германии и Японии к другим странам, в том числе к США, он не исключал возможности возникновения новой мировой войны, в которой Советский Союз желательно иметь на стороне противников фашизма и милитаризма.

Вступив в 1933 году на пост президента США, Ф. Рузвельт сделал заявление о готовности его администрации восстановить в полном объеме дипломатические отношения с СССР, с которым поддерживались только торговые связи, и обменяться с ним посольствами. М октября 1933 года он направил Председателю ЦИК М. И. Калинину официальное предложение об открытии переговоров с целью установления дипломатических отношений между СССР и США. Переговоры в Вашингтоне с Ф. Рузвельтом вел нарком иностранных дел М. М. Литвинов. С самого начала американцы настаивали на том, чтобы СССР дал публичное обязательство не вмешиваться во внутренние дела Америки.

Такое обязательство Москва дала, и 16 ноября 1933 года нарком иностранных дел Максим Литвинов подписал соглашение о восстановлении дипломатических отношений между обеими странами на уровне посольств. Он обменялся нотами с Ф. Рузвельтом, в которых СССР и США взаимно обязались «воздерживаться от вмешательства каким-либо образом во внутренние дела… от какой-либо агитации или пропаганды, имеющих целью… насильственное изменение политического или общественного строя друг друга; не разрешать создания или пребывания на своих территориях организаций или групп, преследующих эти цели, равно не субсидировать их». Особо выделялось: не допускать организаций или групп, имеющих своей целью вооруженную борьбу. Эти обязательства, под которыми стоит подпись Ф. Рузвельта, сохраняют свою силу и теперь. Правда, вопрос о том, насколько скрупулезно США соблюдали и сегодня соблюдают эти обязательства, остается открытым.

В связи с восстановлением дипотношений помощник президента США Чарльз Болен, сыгравший в годы войны большую роль в налаживании советско-американского сотрудничества в борьбе против нацизма, отмечал: «Признание Советского правительства, с которым мы не поддерживали никаких отношений с 1918 года, по крайней мере косвенно и частично было мотивировано озабоченностью правительства США в результате агрессии Японии в Азии и прихода Гитлера к власти в Германии». Еще раньше, в сентябре 1933 года, госсекретарь США Кордэлл Хэлл, мотивируя в своем меморандуме на имя президента необходимость восстановления дипломатических отношений с Москвой на уровне посольств, особо выделял «японский вопрос» в качестве фактора, свидетельствующего в пользу признания СССР.

Подписание соглашения о восстановлении дипломатических отношений между двумя странами проходило в торжественной обстановке. 7 ноября, в день шестнадцатилетия Октябрьской революции, океанский лайнер «Беренгария», на борту которого находился советский нарком иностранных дел Максим Максимович Литвинов, бросил якорь на внешнем рейде нью-йоркской гавани. Однако визиту советского наркома в Новый Свет предшествовали поистине драматические события.

Резидентуре советской внешней разведки в Брюсселе стали известны планы главарей украинской профашистской организации ОУН по совершению террористического акта против М. Литвинова во время его проезда через Европу в США. Эти планы были раскрыты советским разведчиком Иваном Каминским, внедренным чекистами в руководство организации. Иван Каминский присутствовал на специальном совещании террористов в Брюсселе, которое состоялось на квартире архитектора Дмитрия Андриевского. Помимо самого Андриевского, на сборище украинских националистов присутствовали члены Главного провода (руководства) ОУН — Коновалец, Богуш и Сциборский. Осуществление террористического акта возлагалось на «пятерку» украинских боевиков во главе с Лукой Мишугой. Они получили подробные инструкции и были обеспечены необходимым оружием. В октябре 1933 года террористы прибыли в США из Западной Европы. На этом совещании украинские головорезы обсуждали также, как известить население Украины об убийстве советского наркома.

Угрозы со стороны украинских националистов были вполне реальными. Накануне, в том же 1933 году, советская внешняя разведка сорвала их планы организовать взрыв советского полпредства в Варшаве, реализация которого была поручена членам ОУН Сци-борскому и Евгению Ляховичу. Аналогичную информацию о намерениях Русского общевоинского союза (РОВС) совершить теракт в отношении М. М. Литвинова во время его проезда через Францию получила и резидентура ИНО ОГПУ в Париже.

Максим Максимович Литвинов направлялся в США через Европу. Чекисты приняли меры по усилению его охраны. Вся агентура ОГПУ в Польше, Германии, Бельгии и Франции, через территорию которых пролегал его путь, была приведена в боевую готовность. Советская внешняя разведка через официального представителя «Амторга» в Нью-Йорке оповестила власти США о готовящемся заговоре. Президент Ф. Рузвельт принял хитроумное решение. По его распоряжению ФБР временно взяло под стражу всю группу Мишу-ги, и 7 ноября, когда теплоход «Беренгария» прибыл в Нью-Йорк, все террористы были уже обезврежены.

На теплоходе советского наркома оберегали восемь крепких те-лохранителей-американцев, которые не отходили от него ни на шаг. Все передвижения М. Литвинова по стране проходили только на автомашине, маршруты движения которой держались в секрете до самого последнего момента. За все дни пребывания в США советская делегация пешком ходила всего дважды. Переданное Советскому Союзу здание бывшего посольства императорской России, в котором остановилась советская делегация, было окружено плотным кольцом охраны. Переговоры прошли успешно, и 18 ноября 1933 года между СССР и США было подписано соглашение о восстановлении дипломатических отношений в полном объеме. 25 ноября 1933 года Максим Максимович Литвинов благополучно покинул США. Покушение украинских террористов на него не состоялось.

До конца 20-х годов прошлого столетия США, проводившие политику изоляционизма, мало интересовали внешнюю разведку, которая не имела там резидентуры. Здесь свою роль играла не только неактивная роль Вашингтона в международных делах, отсутствие прямой военной угрозы с его стороны для СССР, но и трудности организации связи с этой заокеанской страной. Первый нелегальный аппарат ОГПУ была создан в Нью-Йорке только в 1930 году для сбора в первую очередь научно-технической информации. В нем работало четверо разведчиков-нелегалов. Он имел на связи агентов, располагавших ценными разведывательными возможностями в правительственных кругах США, частных фирмах, дипкорпусе. От резидентуры регулярно поступали копии докладов американских послов и военных атташе в Европе, на Дальнем Востоке, записи бесед государственного секретаря с послами иностранных государств.

Центр также высоко оценивал поступавшие сведения о подрывной деятельности германского генерального консульства в Нью-Йорке, доклады директора ФБР Э. Гувера президенту США по различным внутриполитическим вопросам, важные данные по научно-технической разведке. Последнее направление было основным в работе ре-зидентур ОГПУ в США, обеспечивавшее народное хозяйство нашей страны необходимыми ему достижениями науки и техники.

Первым резидентом нелегальной разведки в США являлся Валентин Борисович Маркин. Он родился в апреле 1903 года в городе Грозном в семье железнодорожника, учился в коммерческом училище, окончил пять классов. В 1920 году был на комсомольской работе в Кабардино-Балкарии, в 1922 году поступил в Коммунистический университет имени Свердлова. С мая 1923 года — секретарь ячейки РКП(б) на текстильной фабрике города Вятки, с 1924 года — секретарь партячейки типографии «Рабочая газета» в Москве, член Краснопресненского райкома партии, депутат Моссовета. С 1926 года — сотрудник IV (Разведывательного) Управления Штаба РККА, работал в Германии. В 1930–1932 годах — аспирант Института мирового хозяйства и мировой политики. Одновременно являлся руководителем Агитпропа в Коминтерне.

В 1932 году направлен нелегальным резидентом в США по линии ИНО ОГПУ. В оперативной переписке проходил под псевдонимами «Оскар» и «Дэвис». Работать «Дэвису» приходилось в непростых условиях. До установления дипломатических отношений в 1933 году между СССР и США связь Центра с нелегальной резидентурой поддерживалась через специальных курьеров, в основном матросов коммерческих рейсов, которые доставляли добытые материалы в Париж в непроявленной пленке. Указания Центра также направлялись в нелегальную резиденту-ру в Париж, а оттуда пересылались с курьерами в Нью-Йорк. В. Маркин исчез в 1934 году при невыясненных обстоятельствах. Предположительно — стал жертвой дорожной катастрофы или погиб от рук гангстеров.

После установления дипломатических отношений между СССР и США в Нью-Йорке была создана «легальная» резидентура ИНО ОГПУ, через которую разведчики-нелегалы поддерживали связь с Центром. Нью-йоркская резидентура являлась главным аппаратом советской внешней разведки в США. Первым «легальным» резидентом внешней разведки в США был Петр Гутцайт (оперативный псевдоним — «Николай»), который также представлял в этой стране научно-техническую разведку. Одновременно в Вашингтоне, Сан-Франциско и Лос-Анджелесе были созданы подчинявшиеся ей «легальные» резидентуры.

Петр Давидович Гутцайт родился в 1901 году в Екатеринослав-ской губернии в семье мелкого торговца. Окончил сельскую школу. До 1917 года работал лодочником на переправе через Днепр, затем бурильщиком и рабочим каменоломни. В 1919 году вступил в рабочую коммунистическую ячейку. С приходом белогвардейских войск на Юг России скрывался в подполье. После восстановления советской власти в Екатеринославе служил в речной милиции.

В 1920 году по рекомендации уездного комитета партии был назначен в уездную ЧК комиссаром, участвовал в борьбе против бандитизма. Учился на курсах Высшей партийной школы ОГПУ. В 1923 году П. Гутцайт — уполномоченный Секретного отдела ОГПУ, затем — сотрудник его Экономического управления (ЭКУ). В 1933 году переходит на работу во внешнюю разведку. С марта 1933 года — начальник 8-го отделения ИНО ОГПУ. В конце того же года — «легальный» резидент в Нью-Йорке. В стране находился с паспортом на имя П. Д. Гусева и под прикрытием должности сотрудника полпредства СССР в Вашингтоне.

В 1938 году отозван в Москву и назначен начальником отделения научно-технической разведки. 16 октября 1938 года арестован по обвинению в троцкизме. В вину ему вменялся провал первого покушения на Троцкого, основную работу по которому вела резидентура НКВД в США. 21 февраля 1939 года Военная коллегия Верховного суда приговорила его к высшей мере наказания, и в тот же день майор госбезопасности Петр Гутцайт был расстрелян. Реабилитирован посмертно 29 сентября 1956 года.

Загранаппараты советской внешней разведки в США в предвоенные годы добывали важную разведывательную информацию.

Успешно они справлялись и с работой по линии научно-технической разведки, приобретая образцы современного по тем меркам американского вооружения. Только в 1939–1940 годах советскими разведчиками в США было получено свыше 30 тысяч листов технической документации, около 1100 комплектов чертежей и свыше 30 образцов технических новинок.

В 1934 году после гибели разведчика-нелегала «Дэвиса» Центр принял решение усилить его нелегальную резидентуру двумя опытными разведчиками-нелегалами — Б. Я. Базаровым и И. А. Ахмеровым. Резидентом разведки НКВД стал Борис Базаров. Прибыв в Нью-Йорк, он по паролям и явкам восстановил связь с агентурой погибшего резидента. Разобравшись с «наследством» «Дэвиса», он нашел, что ее сотрудники нарушают правила конспирации. Они не только знают друг друга, но и поддерживают отношения между собой, встречаются на конспиративных квартирах, общаются семьями. По его предложению Центр принял решение о реорганизации работы нелегальной резидентуры в Нью-Йорке. В частности, вся агентура была разбита на две группы, одну из которых возглавил Б. Базаров, а другую — Исхак Ахмеров.

В связи с тем, что перед войной нелегальная резидентура осуществляла связь с Москвой через агентов-курьеров, а доставка почты на Лубянку занимала до одного месяца, Центр в виде исключения разрешил Б. Базарову и И. Ахмерову самостоятельно решать вопросы вербовки агентов. В результате реорганизации работы нелегальной резидентуры удалось завербовать нескольких весьма ценных источников информации. В частности, в 1936 году она пригрела агента с широкими связями в правительственных кругах США, в том числе в близком окружении президента Ф. Рузвельта. Нелегальная резидентура НКВД в Нью-Йорке получила доступ к переписке госсекретаря США, к докладам американского военного атташе в Японии, материалам дальневосточного отдела этого внешнеполитического ведомства.

В предвоенный период, особенно после подписания советско-германского договора о ненападении, получившего в западной прессе название пахта Молотова-Риббентропа, отношения между СССР и США были натянутыми. Американская пропаганда в газетах, журналах и на радио утверждала, ню СССР — друг гитлеровской Германии и поэтому подписал с ней этот пахт. При этом игнорировался тот факт, что ранее подобные договоры с ней имели и Польша, и Англия, и Франция.

В то же время в прессе США шла разнузданная пронацистская пропаганда, восхвалялись военные победы Германии, ни слова не говорилось о зверствах оккупантов в порабощенной Европе. Конгресс США принимал законы, ограничивавшие экономические и торговые отношения с Советским Союзом. После подписания советско-германского договора о ненападении правительство США предложило советскому полпредству отозвать своих приемщиков из страны в связи с отказом отдельных американских компаний поставлять ранее заказанное оборудование.

В январе 1941 года торговый атташе США в Праге Сэм Вудз направил в Государственный департамент срочную телеграмму, состоящую из одной фразы: с Как стало известно из заслуживающих доверия немецких источников, Гитлер планирует нападение на Россию весной этого года». Эти сведения были добыты разведкой Госдепартамента США от высокопоставленного германского офицера в Берлине, знакомого в общих чертах с планом иБарбарос-са». Сам документ американская разведка не смогла получить.

Госсекретарь США Кордэлл Хэлл, получив эту информацию, позвонил директору ФБР Эдгарду Гуверу, который подтвердил ее достоверность. К. Хэлл поручил своему заместителю С. Уоллесу ознакомить полпреда (посла) СССР в Вашингтоне Константина Уманского с полученными сведениями. 20 марта 1941 года Самнер Уоллес пригласил к себе советского посла и сообщил ему информацию, полученную из Берлина. Как позднее писал С. Уоллес в своих мемуарах, К. Уман-ский побледнел. Некоторое время он молчал, а затем просто сказал: «Я полностью осознаю серьезность этого сообщения и немедленно доведу до моего правительства содержание нашей беседы».

После предупреждения в марте 1941 года Госдепартаментом советского посла К. Уманского о том, что очередным объектом агрессии гитлеровской Германии станет Советский Союз, Константин Александрович, выступая в апреле на совещании дипломатического состава генконсульства в Нью-Йорке, заявил, что Гитлер опьянен успехами в Европе и готовится к нападению на СССР. Он подчеркнул, что при всем желании нам войны с Германией не избежать, поэтому дипломаты должны внимательно отслеживать все нюансы политики США в отношении нашей страны. Главное — не допустить сговора США и Германии на антисоветской основе. Резидентура в Нью-Йорке сделала соответствующие выводы из этого предупреждения и активизировала работу по германской колонии в США.

Весной 1941 года обстановка в Европе была тревожной. Германия покорила фактически всю Европу, угрожала вторжением на Британские острова. Фашистские подводные лодки бесчинствовали в Атлантическом океане, топили британские и нейтральные корабли, подрывая снабжение Англии морским путем. Весной 1941 года Рузвельт и Черчилль проводят совместную тайную операцию с целью отвлечь внимание Гитлера от Британских островов и направить агрессию Гитлера на Восток. Руководитель американской разведки, которая в следующем году получит название Управление стратегических служб (УСС), У. Донован направляется президентом Рузвельтом на Балканы. Сначала он инспектирует британский флот в Греции, затем появляется в Софии, где ведет переговоры с болгарским царем Борисом, и, наконец, прибывает в Белград. Посланец Рузвельта убеждает своих собеседников в необходимости дать отпор странам оси Рим — Берлин — Токио. Он дает возможность нацистским агентам обыскать себя и изъять изготовленные американскими и британскими спецслужбами документы. Из них следовало, что США якобы поддерживают идею Лондона открыть на Балканах второй фронт против Германии. С президентом Рузвельтом Донован специально переписывается шифром, известным гитлеровским спецслужбам.

В Югославии американский разведчик заявляет о поддержке Вашингтоном патриотических сил страны, отвергающих германский диктат. И, наконец, возвратившись в США, он по радио произносит речь, подготовленную экспертами «психологической войны», в которой излагались эти мысли. Цель миссии У. Донована заключалась в том, чтобы вызвать народное восстание в Югославии, толкнуть Германию на агрессию против этой страны, погрузить вермахт в трясину партизанской войны на Балканах и ослабить нацистский рейх.

Через неделю после его миссии, когда восставший народ Югославии сверг пронацистский режим в стране, Гитлер подверг бомбардировке Белград. Война Германии против Югославии началась без объявления. В результате бомбардировок Белграда были уничтожены королевский дворец, университет, больницы, церкви, школы и подавляющая часть жилых домов. После четырех дней бомбардировок из-под обломков домов было извлечено свыше 24 тысяч трупов мирных белградцев, а общее число жертв так и не было никогда установлено. Внимание Гитлера было отвлечено от Англии. Тем не менее в результате реализации плана «Марита» вермахт оккупировал Балканы и стал угрожать ее ближневосточным владениям. Эта операция заставила Гитлера перенести на полтора месяца срок нападения на СССР.

14 мая 1941 года американцы ожидали традиционного выступления Ф. Рузвельта по радио, но оно было отложено. Американский президент располагал информацией о том, что 15 мая Гитлер может напасть на СССР, и поэтому выжидал, чтобы в зависимости от развития событий заявить о позиции США. Однако в середине мая гитлеровское нашествие против СССР не состоялось, и Рузвельт выступил по радио с обращением к нации лишь 27 мая. Сталин, разумеется, знал о том, что 15 мая возможно нападение Германии на СССР, но этот день миновал, а оно так и не произошло. Не подтвердились и другие даты начала гитлеровской агрессии, о которых сообщала советская разведка, назвав восемь различных сроков начала войны. Поэтому у Сталина все больше крепло убеждение в том, что враги Москвы на Западе, включая США, специально дезинформируют советскую разведку, чтобы спровоцировать войну между СССР и Германией, а самим оказаться в положении «третьего радующегося».

22 июня 1941 года гитлеровские полчища вторглись на территорию СССР. Началась Великая Отечественная война. В связи с нападением Германии на нашу страну отношение официального Вашингтона к СССР несколько изменилось. Война со всей очевидностью показала, что, заключив в 1939 году договор о ненападении с Германией, когда на Дальнем Востоке в районе Халхин-Гола шли боевые действия, Советский Союз сумел выиграть время и избежать войны на два фронта. Уже 23 июня и. о. госсекретаря США С. Уоллес огласил правительственное заявление: «Любая борьба против гитлеризма, любое сплочение сил, выступающих против гитлеризма, независимо от их происхождения, ускоряет конец нынешних германских руководителей и тем самым способствует нашей собственной обороне и безопасности». Рузвельт, утвердивший это правительственное заявление, собственноручно вписал в него следующую фразу: «Гитлеровские армии — сегодня главная опасность для Американского континента».

В тот же день правовед Госдепартамента США О. Кокс, привлекавшийся для дачи рекомендаций президенту Рузвельту по самым сложным юридическим вопросам, представил ему меморандум, в котором делалось заключение о том, что помощь России по ленд-лизу соответствует закону, гласящему, что помощь предоставляется «любой стране, оборону которой президент сочтет важной для обороны США». Иными словами, помощь СССР можно оказывать, но будет ли это сделано?

24 июня 1941 года президент США Ф. Рузвельт сделал заявление о готовности его страны оказать помощь СССР и распространить на него действие принятого конгрессом США в марте 1941 года закона о ленд-лизе. Чтобы ни у кого не было сомнения в том, что США являются идеологическим противником СССР, Ф. Рузвельт сделал публичное заявление о том, что американская помощь Советскому Союзу в отражении агрессии не означает, что Вашингтон одобряет форму правления в этой стране и готов пойти на политическое сближение с ней. Более того, президент США отдал распоряжение Государственному департаменту в случае поражения СССР в войне не признавать советского правительства в изгнании и лишить советских представителей в США дипломатического статуса. Единственным законным представителем России США должны в таком случае рассматривать бывшего российского премьера Александра Керенского и его «правительство». К счастью, Советский Союз выстоял в первые трагические дни германского нашествия, а Керенский так и остался политическим трупом. Героическая Красная армия ценой больших жертв и потерь сорвала гитлеровский план «молниеносной войны», которая стала приобретать затяжной характер.

США не торопились оказывать СССР помощь в отражении гитлеровской агрессии. Более того, 3 июля 1941 года С. Уоллес в беседе с полпредом К. А. Уманским доверительно сообщил ему со ссылкой на «достоверную информацию», что в скором времени Япония нападет на СССР. По поручению советского правительства уже 8 июля К. Уманский вручил Госдепартаменту ноту, в которой содержалась просьба к администрации США выступить с предупреждением к Японии против расширения конфликта на Дальнем Востоке.

К. Уманский был принят по его просьбе президентом США. Рузвельт избежал ответа об американском предупреждении Японии, однако с большим воодушевлением сказал: «Я надеюсь, что ваша авиация выберет хороший ветреный день и засыпет картонные города Японии доброй порцией зажигательных бомб… Не сомневаюсь в вашем воздушном превосходстве над Японией». Это было неприкрытым желанием американского президента втянуть СССР в вооруженный конфликт с Японией и отвести беду от США. У Сталина, однако, были разведывательные сведения о том, что Япония готовится нанести удар в южном направлении…

В конце июля 1941 года Москву посетил личный представитель президента США Гарри Гопкинс, который после бесед с советскими руководителями проинформировал американского президента о том, что СССР не собирается капитулировать перед агрессором и будет сражаться до победного конца. Выслушав сообщение своего помощника, Ф. Рузвельт принял решение не ввязываться в войну на стороне СССР, но оказать ему материальную помощь. На переговорах с Гарри Гопкинсом в Москве Сталин поставил вопрос о предоставлении СССР в срочном порядке зенитных орудий и авиационного алюминия. Соответствующее соглашение о возможном экономическом сотрудничестве между двумя странами и оказании материальной помощи нашей стране было подписано 2 августа 1941 года.

Положительным итогом визита Гопкинса в Москву было также решение, принятое Ф. Рузвельтом в ноябре 1941 года, в соответствии с которым США распространяло на СССР закон о ленд-лизе. Для его реализации было решено созвать в Москве трехстороннюю комиссию в составе представителей СССР, США и Англии, чтобы определить неотложные нужды Красной армии. Вместе с тем реальные поставки Советскому Союзу по закону о ленд-лизе начались только в конце 1943 года и продолжались по 30 сентября 1945 года. До этого Советскому Союзу приходилось закупать в США все необходимые ему материалы за наличные. Всего за годы войны поставки из США по ленд-лизу составили около 9,5 миллиардов долларов, что равнялось всего лишь 3,7 % общих военных расходов США. В СССР поставлялись истребители, фронтовые бомбардировщики с небольшим радиусом действия, паровозы, грузовые автомобили, одежда, обувь и некоторые товары, среди которых говяжья тушенка, иронически прозванная нашими солдатами «вторым фронтом».

Тем не менее далеко не все американские политики разделяли точку зрения президента Ф. Рузвельта о том, что, помогая Советскому Союзу, Америка помогает самой себе. 19 августа 1941 года Сталину поступила информация вашингтонской резидентуры о враждебном тоне американской печати по отношению к СССР. Едва началась война, как влиятельный американский сенатор Гарри Трумэн 24 июня, то есть в один день с Ф. Рузвельтом, заявил в интервью, опубликованном в газете «Нью-Йорк тайме»: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают друг друга как можно больше, хотя я не хочу победы Гитлера ни при каких обстоятельствах».

В этой связи в принятом ЦК ВКП(б) 18 июля 1941 года постановлении о задачах внешней разведки в период войны говорилось: «Выявлять планы и намерения наших союзников, особенно США и Англии, по вопросам ведения войны, отношения к СССР и проблемам послевоенного устройства». В директивном письме Центра от ноября 1941 года в американские резидентуры говорилось: «США в мировой политике капиталистических стран занимают в настоящее время ведущую роль. Поэтому очень важно для нас своевременно раскрыть политические и дипломатические планы и деятельность США, как в отношении СССР, так и в отношении Англии, Японии, Германии и других стран».

11 июня 1942 года в Вашингтоне было подписано советско-американское соглашение о принципах взаимной помощи в ведении войны. Между Сталиным и Рузвельтом установилась и в течение почти всей войны поддерживалась конфиденциальная переписка по вопросам ведения войны и послевоенного устройства в Европе. Из добытых внешней разведкой сведений Сталин, однако, знал, что руководители США и Англии за спиной своего союзника по антигитлеровской коалиции тайно договорились оказывать помощь СССР материалами и некоторыми видами военной техники, пригодной для ведения только оборонительных операций. Под различными предлогами они отказывали СССР в поставках наступательного и новейшего по тому времени вооружения: бомбардировщиков дальнего радиуса действия, автомашин-тягачей для тяжелой артиллерии, радаров и других радиотехнических устройств. Разведке предстояло получить чертежи и технологию производства этих новейших средств ведения войны. С этой задачей она успешно справилась.

В первые дни войны связь разведки с ее источниками в Германии и оккупированных ею странах была навсегда утрачена. Основной поток информации внешней разведки о планах гитлеровского командования поступал главным образом от резидентуры в Лондоне. Сталин потребовал от начальника разведки П. Фитина активизировать ее работу в США, которая в условиях начавшейся войны уже не могла удовлетворять Центр. Объяснялось это тем, что накануне войны, 5 мая 1941 года, резидент внешней разведки в Нью-Йорке Гайк Овакимян, находившийся в США под прикрытием инженера «Амторга», был арестован агентами ФБР на встрече со своим источником «Октаном». Он был заключен в тюрьму, а затем выпущен до суда под залог в 50 тысяч долларов. В связи с нападением Германии на Советский Союз Г. Овакимян по личному указанию президента Ф. Рузвельта получил разрешение выехать на родину и в сентябре того же года возвратился в Москву.

В октябре 1941 года руководство разведки приняло решение направить опытного разведчика В. М. Зарубина руководителем «легальной» резидентуры в США. 12 октября 1941 года Сталин вызвал в Кремль начальника разведки П. Фитина и резидента В. Зарубина и сформулировал стоящие перед ней задачи в этой стране. Он сказал, что советское правительство недостаточно четко представляет современную обстановку в США. Нужно тщательно разобраться в позиции Белого дома в отношении как Советского Союза, так и Германии, а также Англии и Японии. И не только разобраться, но и принять меры по оказанию влияния на правящие круги США в плане сближения двух стран. Однако задачи разведки на этом не заканчиваются. Ведь, несмотря на начавшуюся Вторую мировую войну, США продолжают по-прежнему торговать с Германией, снабжая ее через европейские филиалы американских корпораций стратегическими материалами, в том числе нефтепродуктами.

Сталин пояснил, что в США есть влиятельные силы, которые выступают против Советского Союза, и они будут толкать Рузвельта на союз с Гитлером. За этими силами нужно внимательно следить и своевременно докладывать правительству. На данном этапе это главное направление в работе разведки в Соединенных Штатах Америки, сказал Сталин. В заключение беседы, которая длилась двадцать минут, он особо отметил, что важно не допустить сговора США и Германии, который закончился бы сепаратным миром за счет интересов СССР.

Несмотря на то что СССР и США были союзниками по антигитлеровской коалиции, полного доверия между ними в первоначальный период войны еще не было. Сталин, в частности, недоумевал, почему Америка медлит со вступлением в войну, несмотря на явную для нее угрозу со стороны Японии. Он располагал данными разведки на этот счет, которые, правда, носили предварительный характер. Было ему известно и то, что Вашингтон продолжает проводить политику «умиротворения» Японии, пытаясь перенаправить ее агрессию на Север. Разведке было необходимо тщательно разобраться в позиции США в отношении нашей страны и оказывать позитивное для СССР на нее влияние.

В США Василий Зарубин и его жена Лиза Горская добирались через Дальний Восток. Их резидентуре приходилось начинать работу практически с нуля. В Нью-Йорк они прибыли в январе 1942 года и сразу же активно принялись за дела. В. Зарубин был резидентом легальной» резидентуры сначала в Нью-Йорке, а затем до осени 1944 года — главным резидентом в США под прикрытием второго секретаря посольства СССР в Вашингтоне. В то время во всех трех разведаппаратах в США работало тринадцать сотрудников. Его жена, опытная разведчица Лиза Горская, находилась там в качестве оперативного работника. Имела на связи до двадцати агентов, от которых поступала важная политическая информация. Под руководством В. Зарубина советские разведчики завербовали в 1942 году несколько новых источников информации и восстановили связь с рядом законсервированных агентов. Большую помощь советской внешней разведке в самый трудный для нее период оказала агентурная группа, руководимая Я. Голосом.

Яков Наумович Голос родился 24 апреля 1889 года в Екатерино-славе в семье рабочего. Здесь он окончил четырехклассное училище и сдал экстерном экзамены за полный курс гимназии. С тринадцати лет работал в типографии. В 1904 году вступил в Социал-демократическую партию России, активно участвовал в Первой русской революции 1905 года, работал в нелегальной типографии большевиков и в ней же в 1906 году был арестован царской полицией. Приговорен к восьми годам каторги, которая была заменена ему, как несовершеннолетнему, вечным поселением в Якутской губернии.

Из Якутии Яков сбежал в 1910 году в Японию, потом в Китай, а затем под именем Джекоба Рейзена переселился в США. Здесь он работал в типографии, был одним из организаторов помощи политическим заключенным в России. В 1915 году вступил в Социалистическую партию США, примыкал к ее левому крылу. В 1919 году посетил Советскую Россию и был принят в члены РКП(б). С согласия ее ЦК вновь вернулся в США, где в 1919–1921 годах заведовал типографией. В 1922–1923 годах работал в ЦК Компартии США В 1923–1926 годах являлся секретарем-председателем Общества технической помощи СССР в Нью-Йорке.

В 1926 году возвратился в СССР, где восстановил свое членство в РКП(б). Работал в Кузбассе управляющим делами при главной конторе Автономной индустриальной колонии «Кузбасс» в Кемерове, а затем заведующим отделом техники и рационализации в газете «Москоу Ньюс». В 1929 году по просьбе секретаря Компартии США Джея Ловстона возвратился в США для ведения работы среди рабочих русского происхождения в этой стране.

В 1930 году привлечен к сотрудничеству с советской разведкой нелегалом «Тарасом» (Абрамом Осиповичем Эйнгорном). В январе 1933 года включен в агентурную сеть ИНО ОГПУ под псевдонимом «Звук». Связь с ним поддерживалась сотрудником нелегальной разведки «Гарди». Я. Голос, возглавляя в тот период туристическую фирму «Уорлд Туристе» в Нью-Йорке, занимался организацией связи разведки по ее нелегальным каналам, вопросами документации прикрытия для разведчиков-нелегалов.

После восстановления дипломатических отношений между СССР и США в 1934 году «Звук» был передан на связь оперработнику нью-йоркской «легальной» резидентуры. В 1935 году отправил жену и сына в СССР, где его супруга в 1937 году получила советское гражданство. Во второй половине 30-х годов резидентурой ОГПУ в Нью-Йорке были получены достоверные данные о том, что «Звук» является объектом специального наблюдения со стороны американской контрразведки. Причиной явилось участие агента в работе Комитета помощи республиканской Испании. Руководимое им агентство использовалось советской разведкой для отправки в Испанию добровольцев, которые подбирались при активной помощи Компартии США.

Об интересе, проявляемом ФБР к «Звуку», было доложено начальнику ИНО ОГПУ Абраму Слуцкому. Он распорядился продолжить использование агента в работе, однако с соблюдением необходимых мер безопасности. В 1937 году «Звук» с паспортом на чужое имя выезжал в Москву для участия в праздновании 20-й годовщины Октябрьской революции. В Москве встречался с А. Слуцким, с которым обсудил перспективы своей дальнейшей разведывательной работы в этой стране.

В октябре 1939 года ФБР провело обыск в помещениях компании «Уорлд Туристе» в связи с нарушением Я. Голосом закона о регистрации иностранных агентов. Поводом для обыска послужил факт получения его компанией от «Интуриста» денег на рекламу, что не противоречило американскому законодательству. Тем не менее Я. Голос должен был предстать перед Большим жюри (федеральным судом). Опасаясь за агента, резидентура НКВД в Нью-Йорке поставила вопрос о его выводе из страны. Однако сам «Звук» уезжать из США отказался. На суде он признал себя виновным в нарушении закона и был приговорен к лишению свободы на один год и штрафу в размере 1000 долларов.

Помимо работы по добыче подлинных американских документов для советской нелегальной работы, «Звук» создал обширную агентурную сеть, включавшую двадцать агентов в различных правительственных ведомствах США, военных учреждениях, крупных промышленных компаниях. Получаемая от них информация, особенно с началом Великой Отечественной войны, имела большое значение для советской разведки и высоко оценивалась в Центре. Организуя работу со «Звуком», Центр не исключал возможности того, что он может находиться в поле зрения спецслужб США. Тем более что встречи с ним проводились почти ежедневно, а то и несколько раз в день.

С 1939 года работу со «Звуком» вел резидент внешней разведки в Нью-Йорке Гайк Овакимян, находившийся в США по линии научно-технической разведки. Действовал под прикрытием должности инженера «Амторга», а в 1940 году стал аспирантом Нью-йоркского химического института, в котором защитил диссертацию. В 1940 году им от Голоса была получена информация о проекте первого стратосферного самолета, о кислородных масках для высотных полетов, использовании глицерина в военной области и др. На основании разрозненных сведений, полученных от агентурной сети Я. Голоса, Г. Овакимян сообщил в Москву о начавшихся в США сверхсекретных исследовательских работах по расщеплению ядра урана. Всего на связи у Г. Овакимяна в тот период находилось четырнадцать ценных агентов, не считая агентов-групповодов.

Поскольку сам Г. Овакимян был весьма загружен по линии научно-технической разведки, он передал «Звука» на связь своему заместителю Павлу Пастельняку, находившемуся в Нью-Йорке под прикрытием должности вице-консула. В апреле 1940 года П. Па-стельняк доложил в Центр, что «Звук», как бывший секретарь ЦК Компартии США и агент внешней разведки, является ее ахиллесовой пятой. Согласно данным, имеющимся в резидентуре, он состоит на учете в ФБР как «агент НКВД». «Лука» предложил законсервировать «Звука» и готовить ему замену. Однако работа с агентом все равно продолжалась, пока в связи с арестом Г. Овакимяна весной 1941 года не прервался контакт разведки с ним.

Прибывший в начале 1942 года в резидентуру в Нью-Йорке Василий Михайлович Зарубин принял решение о реорганизации всей разведывательной работы в США. Он восстановил связь с Я. Голосом и передал имеющихся у него агентов на связь агентам-групповодам и кадровым разведчикам. Резидент выяснил, что «Звук» руководил агентурной группой, насчитывавшей свыше двадцати человек. Имел агентуру в германской колонии в США, в Госдепартаменте (агент «Брайен»), в военном министерстве (агент «Олфсен»), в Управлении стратегических служб, ряде крупных фирм и т. п. В 1940 году привлек к сотрудничеству с советской разведкой агента «Ронда», работавшего в важном правительственном учреждении. «Ронд» сформировал самостоятельную агентурную группу из числа американцев, работавших в серьезных военных и экономических правительственных учреждениях. В 1943 году он был награжден орденом Красной Звезды.

Положение было явно не нормальным. Нужно было разделить группу на «пятерки», усилить меры конспирации и безопасности в работе, чтобы избежать провалов. Это было тем более необходимо потому, что руководимая Я. Голосом агентурная группа состояла из наиболее ценных сотрудников, которые рассматривали мощь СССР как свой личный вклад в борьбу против нацизма. От приобретенных ценных источников Я. Голос получал важные сведения по экономическим, политическим и научно-техническим вопросам. Передаваемая им информация учитывалась при развитии отношений СССР с США, проведении советским правительством внешнеполитического курса, укреплении оборонного потенциала нашей страны.

Василий Зарубин прежде всего обратил внимание «Голоса» на необходимость укрепления дисциплины и конспирации, поскольку члены его группы лично знали друг друга. Он добился, чтобы завербованные «Голосом» агенты получали под расписку вознаграждение за передаваемую информацию. Это сразу увеличило отдачу от агентурного аппарата. Из США в Москву стала поступать важная секретная информация, позволявшая Кремлю быть в курсе внешней и внутренней политики США. Резидентура вела также работу и в Латинской Америке, где у нее были источники разведывательной информации.

Кроме того, В. Зарубин поставил задачу по подбору и направлению агентуры в Европу, в том числе в Испанию, Югославию, Англию и Францию. Хуже обстояло дело с вербовкой агентуры для ее вывода в нацистскую Германию, несмотря на то что немецкая колония в США насчитывала свыше 200 тысяч человек. В. М. Зарубин объяснял это тем, что агентурный аппарат резидентуры в США в основном состоял из лиц еврейской национальности, добровольно оказывавших помощь СССР в борьбе против нацизма, ибо они понимали, что только Советский Союз может спасти евреев от тотального уничтожения в случае победы Германии. Разумеется, этих лиц, работавших на советскую разведку из патриотических побуждений, нельзя было использовать для разработки германской колонии в США, а тем более направлять в гитлеровскую Германию.

Руководство внешней разведки высоко оценило разведывательную деятельность Василия Зарубина. Он был награжден двумя орденами Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, орденом Октябрьской Революции и многими медалями. В 1970 году руководство бывшего Первого Главного управления КГБ СССР вышло с ходатайством о присвоении Василию Зарубину звания Героя Советского Союза. Однако главный идеолог партии, член Политбюро ЦК КПСС Михаил Суслов, запрещавший своему водителю ездить со скоростью свыше 60 километров в час и даже в сухую погоду носивший калоши, отклонил представление КГБ, мотивировав это тем, что в семьдесят шесть лет героями не становятся…

В 1944 году Василия Зарубина на посту главного резидента в США сменил Анатолий Горский, работавший до этого в Великобритании. На новое место работы Анатолий Вениаминович прибыл в октябре 1944 года. В США он курировал разведывательную деятельность сотрудника посольства Великобритании в Вашингтоне, члена «Кембриджской пятерки» Дональда Маклина, с которым он работал в Лондоне, а также агентурную сеть Якова Голоса. К приезду А. Горского в Вашингтон в США находилось уже восемнадцать оперативных работников и действовали три резидентуры — в Вашингтоне, Нью-Йорке и Сан-Франциско.

Внешняя разведка органов госбезопасности имела на связи в США до сотни агентов, что позволяло Кремлю быть в курсе всех основных политических, военных и научно-технических проблем этой страны. С целью обеспечения безопасности в работе все агенты были сведены в ряд агентурных групп, возглавляемых агентами-группо-водами. Это значительно упрощало работу с источниками информации, поскольку до этого у каждого оперативного работника «легальной» резидентуры на связи находилось от пяти до двадцати агентов.

Руководимая А. В. Горским резидентура внешней разведки в Вашингтоне имела источники информации в важнейших государственных учреждениях США. В 1944 году она добыла ряд ценных документов правительств США и Великобритании по вопросам послевоенного устройства в Германии и других странах фашистского блока, материалы переписки Ф. Рузвельта с У. Черчиллем о предстоящей оккупации Европы и многие другие ценные сведения. 23 и 28 января 1945 года начальник внешней разведки П. М. Фитин передал Сталину основные документы правительств США и Англии, подготовленные ими к Ялтинской конференции. Эти документы получили высокую оценку и позволили главе государства успешно отстаивать интересы Советского Союза и Польши на переговорах с Рузвельтом и Черчиллем о послевоенных границах в Европе. Весьма успешной была работа руководимого А Горским аппарата по «Манхэттенскому проекту». В 1944 году резидентура научно-технической разведки, возглавляемая заместителем А. Горского Леонидом Романовичем Квасниковым, направила в Центр свыше 400 материалов по этой проблематике, в том числе отчеты по работам крупнейших научных учреждений США в области атомной энергии. Были, в частности, получены: проект первого американского уранового котла, данные о строительстве завода по производству урана-235 и другие не менее важные сведения. Эти материалы представляли громадный интерес и большую ценность для советских ученых и позволили им создать первую советскую атомную бомбу в кратчайшие сроки. В 1995 году пять российских разведчиков, включая самого Леонида Романовича, были удостоены звания Героя Российской Федерации за их выдающийся вклад в создание атомного оружия в нашей стране.

Помимо материалов по «Манхэттенскому проекту», руководимая А. Горским резидентура получила ценные данные по химическому оружию, сведения по реактивным самолетам различных фирм, представлявшие большой интерес для советских авиаконструкторов, медицинскому оборудованию и эффективным лекарствам, включая антибиотики, а также другие материалы, получившие высокую оценку советских ученых. Научно-техническая разведка добыла в США в годы войны секретную информацию документального характера по урановой энергетике, радиолокаторам для различных родов войск, скоростным и высотным самолетам, гидроакустике, переработке нефти, производству высокооктанового авиационного бензина, синтетического каучука, электронных систем, улучшенных взрывчатых веществ, магнитной защите морских судов, радиосвязи и приводным радиомаякам и т. п. Примерно треть из них нашла применение в народном хозяйстве СССР.

В конце 1941 года, когда немцы стояли у ворот Москвы, из Лондона от «Кембриджской пятерки» поступила информация о том, что США и Англия приняли решение координировать свои усилия в работе по атомной энергии с целью создания сверхмощного оружия — урановой бомбы. Позднее от нее же поступили сведения о том, что 20 июня 1942 года У. Черчилль и Ф. Рузвельт договорились строить атомные объекты в США, поскольку Англия подвергалась постоянным налетам германской авиации. Однако первоначально в Москве не придали особого значения информации советской разведки. Шла жестокая война, страна, обливаясь кровью, в одиночку отражала нашествие нацистских полчищ. В этих условиях Л. Берия считал, что сведения о работах в США и Англии над созданием «сверхоружия» лишь призваны отвлечь внимание Советского Союза от нужд обороны.

Положение изменилось лишь в 1942 году. 22 сентября 1942 года принимается постановление Государственного комитета обороны № 2352 «Об организации работ по урану», подписанное Сталиным. Оно обязало Академию наук СССР представить до 1 апреля 1943 года доклад о возможностях создания атомного оружия или уранового топлива. США и Англия продолжали работы над созданием атомного оружия, и в 1943 году они провели встречу в Квебеке между Рузвельтом и Черчиллем (конференция «Сектант»). На ней обсуждались вопросы, связанные с определением сроков открытия второго фронта в Европе, о чем было публично объявлено. Однако они ни слова не сказали о том, что на конференции «Сектант» было подписано соглашение по работам над проектом «Тьюбал лойз». А в переписке двух лидеров были засекречены совместные работы по созданию атомной бомбы. Соглашение восстанавливало партнерские права Англии над этим проектом, однако при ведущей роли США в этом деле. Они договорились не передавать информацию об этом проекте третьим странам без согласия друг друга. Здесь, разумеется, в первую очередь имелся в виду Советский Союз, хотя в соглашении это не говорилось прямо.

Все пять пунктов текста Квебекского соглашения от 19 августа 1943 года довольно определенно отражали намерение США и Англии держаться вместе, сохраняя союзные отношения, исключающие применение нового оружия друг против друга, но предусматривающие по взаимному соглашению его использование против третьих стран. Нигде в документе не говорилось о Советском Союзе, но весь дух его и буква свидетельствовали об одном: «атомный клуб» носил закрытый характер, его членский состав ограничивался двумя учредителями.

Квебек посеял зерна подозрений. Конференция еще не завершилась, когда 22 августа 1943 года Сталин направил Рузвельту и Черчиллю послание, в котором, имея в виду вопрос о переговорах с различными правительствами, отпадающими от Германии, заявлял, что <США и Англия сговариваются, а СССР получает информацию о результатах сговора двух держав в качестве третьего пассивного наблюдателя». В эти же дни стало известно об отзыве М. М. Литвинова с поста посла СССР в США. Новый посол А. А. Громыко в телеграмме в Москву сообщил, что в США иособо обращают внимание на совпадение данного решения (об отзыве М. Литвинова) с совещанием Рузвельта и Черчилля в Квебеке». Если бы не было других причин, можно было бы подумать, что Сталину стало известно о секретном соглашении от 19 августа по «Тьюбал лойз». Очень может быть, что так оно и было.

Как бы там ни было, в ноябре 1943 года Центр информирует резидента НКГБ в Нью-Йорке В. Зарубина о том, что в соответствии с Квебекскими соглашениями в США для работы над «ЭНОРМОЗОМ» (кодовое название в шифрованной переписке советской разведки работ в США над созданием атомного оружия) выехала группа ведущих английских ученых. Среди них — известный физик, член Компартии Германии Клаус Фукс, добровольно предложивший услуги советской разведке. К этому времени в Лос-Аламосе в США уже начался монтаж оборудования и полным ходом шел подбор персонала. По решению Центра для поддержания контакта с К. Фуксом был выделен агент-связник нью-йоркской резидентуры. Однако контакт с агентом ему удалось установить только в первых числах февраля 1944 года. От агента поступила секретная информация о строительстве завода в Окридже, а также секретные материалы английской делегации. С весны 1944 по январь 1945 года Клаус Фукс работал непосредственно в секретном атомном центре США в Лос-Аламосе, где трудилось 45 тысяч гражданских лиц и несколько тысяч военнослужащих. Здесь созданием первой атомной бомбы занимались двенадцать лауреатов Нобелевской премии в области физики из Европы и США. Но даже на их фоне К. Фукс выделялся своими знаниями, и ему поручалось решение важнейших физико-математических задач, связанных с созданием этого смертоносного оружия. Так, изучив данные английской разведки относительно работ в нацистской Германии над созданием «оружия возмездия», К. Фукс пришел к однозначному выводу: немцы избрали тупиковый путь и создать атомную бомбу до конца войны не сумеют. Этот вывод выдающегося ученого вызвал вздох облегчения у У. Черчилля, опасавшегося атомных бомбардировок Британских островов германской авиацией.

От К. Фукса советская разведка получала не только теоретические расчеты, но и ценные материалы научно-практического значения. Так, в январе 1945 года он передал советскому разведчику Александру Феклисову информацию по урановой бомбе и одновременно сообщил о начале работ в США по созданию урановой бомбы. В начале июня 1945 года состоялась очередная встреча связника резидентуры с К. Фуксом. От агента была получена подробная документальная информация по устройству атомной бомбы. Он проинформировал советскую разведку, что на июль 1945 года намечено испытание первой американской атомной бомбы. Оно состоялось 16 июля в районе Аламогордо (штат Нью-Мексико), в пустынной местности. В это время в Потсдаме, пригороде Берлина, проходила конференция «Большой тройки». Получив шифровку: «Малыш родился. Роды прошли успешно», новый президент США Г. Трумэн ознакомил с ее содержанием У. Черчилля. Оба западных лидера решили сообщить в самой общей форме Сталину о наличии у США сверхмощного оружия огромной разрушительной силы. Вопреки ожиданиям реакция Сталина была поразительно спокойной и сдержанной. Он поблагодарил американского президента за сообщенные сведения и никак на них не реагировал. У. Черчилль и Г. Трумэн подумали, что Сталин просто не понял значения только что услышанного. Однако, как свидетельствует маршал Г. Жуков, присутствовавший на Потсдамской конференции, он все прекрасно понял. Вернувшись с заседания, Сталин рассказал В. М. Молотову о состоявшемся разговоре. «Цену себе набивают», — бросил реплику министр иностранных дел. Сталин сразу же позвонил И. Курчатову в Москву и дал указание ускорить работы над созданием советского оружия, которые в нашей стране уже велись с 1943 года. Разумеется, Клаус Фукс не был единственным источником советской внешней разведки по атомной тематике. Так, летом 1944 года неизвестный человек передал в советское генконсульство в Нью-Йорке пакет. При вскрытии пакета оказалось, что в нем находятся совершенно секретные материалы по «Манхэттенскому проекту». Центр оценил их как «исключительно интересные», однако установить связь с визитером резидентуре так и не удалось. Важную документальную информацию по этой тематике удалось получить и уже упоминавшемуся нами разведчику Александру Феклисову. Весьма ценный источник, работавший непосредственно в Лос-Аламосе, удалось приобрести и разведчику-нелегалу И. Ахмерову (оперативный псевдоним «Альберт»).

В одном из интервью для российской печати бывший руководитель ПГУ КГБ СССР Л. В. Шебаршин назвал получение атомных секретов США одним из самых выдающихся достижений за всю историю внешней разведки. Безусловно, ведущая роль в создании советского атомного оружия по праву принадлежит советским ученым. Вместе с тем именно советская внешняя разведка привлекла внимание советского руководства к этой проблеме и своей информацией, в том числе научной и технической документацией, содействовала ускорению создания первой атомной бомбы в СССР. Как отмечал ныне покойный академик Ю. Харитон, при вручении правительственных наград в Кремле участникам советского атомного проекта Сталин, удовлетворенный тем, что американской монополии в этой области уже не существует, заметил: «Если бы мы опоздали на один-полтора года, то, наверное, испробовали бы этот заряд на себе».

К счастью, мы не опоздали.

Почти одновременно с В. Зарубиным в США для руководства законсервированной с 1939 года агентурой вновь возвратился резидент нелегальной разведки Исхак Абдулович Ахмеров («Альберт»). Родился он 7 апреля 1901 года в городе Троице Челябинской области в бедной татарской семье. Его отец умер, когда будущему выдающемуся разведчику было всего несколько месяцев от роду. Мать перебралась к своему отцу — кустарю-скорняку в Царево-кокшайский уезд Казанской губернии, поскольку семья осталась без средств к существованию. Однако ей так и не удалось выбиться из бедности: у деда Исхака и без них хватало едоков, и семья перебивалась, как говорится, с хлеба на квас, да и того было не вдоволь.

Дед потихоньку приучал мальчика к своему ремеслу, которое пригодилось ему в разведывательной работе. С малых лет Исхак познал нужду. Дед умер, когда мальчику было всего двенадцать лет. Подростку пришлось пойти в батраки к местным богатеям. За пять лет самостоятельной жизни он сменил много профессий: был мальчиком на побегушках в галантерейном магазине, работал подмастерьем, курьером и шлифовальщиком в типографии. Позднее стал учеником электромонтера, затем хлебопеком. Но булочная, в которой он работал, закрылась, и Исхак снова нанялся в батраки. Когда в России произошел Февральский переворот, он снова «выбился в люди» — поступил приказчиком в мануфактурный магазин.

Октябрьскую революцию, принесшую татарскому народу избавление от социального и национального гнета, Исхак встретил с воодушевлением. Однако вскоре белогвардейцы, поддержанные иностранными интервентами, развязали в стране Гражданскую войну. Мануфактурный магазин, в котором он работал, закрылся из-за отсутствия товаров, и он по путевке Казанского совета был направлен в Москву на курсы счетоводов. Там, по крайней мере, платили небольшую стипендию и выдавали скромный паек.

В 1918 году после окончания курсов Исхак был направлен на работу в Наркомпрос Татарской Республики. В 1919 году он был принят в партию, а в 1920 году избран депутатом Казанского горсовета. После окончания Гражданской войны И. Ахмеров выразил желание получить высшее образование и в 1921 году был направлен на учебу в Коммунистический университет народов Востока, где стал изучать турецкий язык. Уже через год он был переведен на факультет международных отношений Первого государственного университета (ныне МГУ). Здесь, помимо общеобразовательных дисциплин, он изучал турецкий, французский и английский языки. В 1923 году окончил университет и работал заместителем директора Московского педагогического техникума.

В 1925 году Исхак Ахмеров был переведен на работу в Наркомин-дел и вскоре командирован в город Термез в полпредство СССР в Бухарской республике. Однако вскоре эта республика вошла в состав Узбекистана, И. Ахмеров был переведен на дипломатическую работу в Турцию в качестве секретаря генконсульства СССР в Стамбуле. В 1928 году он назначается генеральным консулом в Стамбуле и работает в этой должности до 1929 года. Именно к этому периоду относится начало сотрудничества И. Ахмерова с внешней разведкой. Находясь в Стамбуле, он не только усовершенствовал знание турецкого языка, но и получил опыт общения с иностранцами, познакомился с основами вербовочной работы. За период работы в Турции сумел завести обширные связи в иностранной колонии и приобрел ряд ценных источников информации.

После возвращения в Москву И. Ахмеров работал референтом в Наркомате иностранных дел. В марте 1930 года он зачисляется на работу в контрразведывательное подразделение ОГПУ в качестве оперативного работника и вскоре направляется в Бухару, где активно участвует в борьбе с басмачеством. В 1931 году И. Ахмеров возвратился из командировки в Бухару и был зачислен на работу в ИНО ОГПУ и направлен на учебу в Институт красной профессуры, поскольку в те времена специальной разведывательной школы не было. На факультете мирового хозяйства и мировой политики он совершенствует знания, необходимые для работы в разведке.

В 1932 году И. Ахмеров был зачислен в штат ИНО ОГПУ, а уже в январе 1933 года молодой разведчик был приглашен на беседу к начальнику разведки А. Артузову. Тот объявил о решении руководства направить его на работу в Китай по линии нелегальной разведки. В Пекин Исхак Абдулович должен был выехать в качестве турецкого студента-востоковеда, легализоваться в стране и заняться приобретением источников, которые могли бы информировать внешнюю разведку об обстановке в стране и планах белогвардейцев и японцев в отношении СССР.

В Пекин «Юнг» (оперативный псевдоним И. Ахмерова) должен был ехать через Европу, где «турецкоподданному» предстояло получить китайскую визу, а затем на пароходе следовать до одного из китайских портов. Через некоторое время «Юнг» оказался в Риме, где обратился в туристическое агентство для организации поездки в Китай.

Здесь выяснилось, что в Рим ему не обязательно ехать: большинство европейцев направляется в Китай через Советский Союз, поскольку это быстрее, безопаснее и дешевле.

В китайском посольстве он без труда получил въездную визу, но его предупредили, что для поездки в страну он должен получить еще и советскую транзитную визу. Это тоже не составило большого труда. Однако после посещения советского полпредства в Риме «Юнг» через некоторое время был задержан карабинерами и доставлен в полицию. Выяснив, что причиной посещения «Юнгом» советского дипломатического представительства было получение транзитной визы для поездки в Китай, полицейский чиновник сказал, что претензий к «Юнгу» нет, но, тем не менее, он должен получить в полиции за плату удостоверение личности, позволяющее ему временное пребывание в Италии.

В Пекин разведчик прибыл без приключений. В императорской столице Китая он поступил в американский университет, где обучалась большая группа иностранных студентов. Вскоре он установил отношения с двумя студентами-европейцами. Один из них, англичанин, поддерживал контакты с посольством Великобритании и в беседах с его дипломатами получал полезную информацию о планах Японии в Китае. Ею на доверительной основе он делился с «турецким студентом». Другой студент, прибывший из Швеции, снабжал «Юнга» сведениями о деятельности японцев в Маньчжурии. Эта информация получала положительную оценку в Центре.

В 1934 году «Юнг» возвратился в Москву. Руководство разведки приняло решение направить его на нелегальную работу в США. Завершив непродолжительную подготовку в Центре, «Юнг» в 1935 году выехал в Европу. Прибыв в Женеву, он получил американскую визу и вскоре отбыл из Шербура в Нью-Йорк на французском скоростном лайнере «Нормандия». Прибыв в Нью-Йорк, он устроился на учебу в Колумбийский университет. Помимо легализации, это было необходимо разведчику для совершенствования знаний английского языка: ведь в дальнейшем он должен был выдавать себя за «стопроцентного янки». Спустя некоторое время он с помощью «легальной» резидентуры приобрел документы уроженца США.

Начинать разведывательную деятельность в США «Юнгу» было нелегко. Резидент Базаров («Кин») поручил ему восстановить связь с рядом ранее законсервированных агентов. При этом выяснилось, что часть из них утратила разведывательные возможности. Необходимо было приобретать новые источники информации, но решить эту задачу в одиночку было весьма сложно. Центр направил на подмогу «Юнгу» молодого сотрудника Нормана Бородина, ранее работавшего в европейских странах. К 1936 году в нелегальной резидентуре «Юнга» уже работало шесть сотрудников, в том числе две женщины.

К этому времени резидентуре удалось создать эффективно действующий агентурный аппарат, в который входило десять ценных источников. От них поступала важная информация не только о политике США в отношении СССР, но и сведения о планах и намерениях стран оси Рим — Берлин — Токио, которая особенно ценилась в Москве. В июне 1938 года резидент Базаров был отозван в Москву и репрессирован. После отъезда «Кина» по указанию Центра «Юнг» возглавил резидентуру и успешно руководил работой ее агентурного аппарата.

Одним из ценных источников резидентуры «Юнга» был агент «Аркадий», имевший отношение к деятельности военных учреждений США. Однако он был неопытен в делах разведки, приносил на встречи большое количество секретных документов, поэтому «Юнгу» пришлось обучить его фотографированию секретных материалов, чтобы передавать их оперработнику в непроявленной пленке. В случае опасности ее вместе с содержащейся информацией можно быстро уничтожить.

Ценную военно-политическую информацию «Юнг» получал от агента «Норда», который работал в военном министерстве и получил доступ к докладам военных атташе США за рубежом, а также к принимаемым по этим докладам решениям. Однако самым ценным источником «Юнга» был агент «Корд», занимавший видное положение в Госдепартаменте США. Завербован он был на идейнополитической основе. Будучи антифашистом по убеждениям, он отдавал себе отчет в том, что только Советский Союз может остановить агрессию Гитлера в Европе, поэтому сознательно шел на углубление сотрудничества с советской разведкой.

Поступавшая от «Корда» информация высоко оценивалась в Центре и регулярно докладывалась высшему советскому руководству. Она позволяла Кремлю быть в курсе позиции США по многим международным проблемам. В числе получаемых от него материалов были, в частности, проекты американских резолюций на международных конференциях, доклады послов США в Берлине, Лондоне, Париже и других европейских столицах.

Случилось так, что по приезде в США «Юнг» привлек к сотрудничеству в качестве содержательницы конспиративной квартиры американку Хелен Лоури (оперативный псевдоним «Таня»), племянницу генерального секретаря Компартии США Эрла Браудера. «Таня» оказалась великолепным связником. Работала она смело и энергично: приобрела несколько конспиративных квартир, участвовала в мероприятиях по получению надежных американских документов для вновь прибывающих сотрудников нелегальной резидентуры «Юнга». Она также лично добывала интересную информацию из кругов высшей американской администрации, используя свои личные связи среди сотрудников аппарата Белого дома.

«Таня» была молодой и красивой девушкой, и «Юнг», часто встречавшийся с ней, влюбился в свою помощницу. «Таня» ответила ему взаимностью, и они решили пожениться. В ноябре 1939 года «Юнг» получил телеграмму Центра, в которой ему предлагалось выехать в Москву для отчета о проделанной работе. В ответ разведчик направил на имя наркома внутренних дел J1. Берии рапорт с просьбой разрешить ему вступить в брак с «Таней» и вместе с ней прибыть в Москву. Это привело в негодование Лаврентия Берию. Вызвав к себе начальника разведки П. Фитина, он безапелляционно заявил, что «Юнг» завербован американским ФБР и теперь вместе с их «шпионкой» едет в Москву. Нарком приказал П. Фитину разобраться с разведчиком.

Павлу Михайловичу пришлось затратить много сил и красноречия, чтобы рассеять необоснованные подозрения Берии. По его указанию была подготовлена справка о работе «Юнга» в качестве резидента нелегальной разведки. В ней давалась высокая оценка поступавшей от него информации. Было особо отмечено, что «Таня» является племянницей лидера американских коммунистов Эрла Браудера, которого высоко ценит сам Сталин. Очевидно, этот аргумент сыграл не последнюю роль в том, что «Юнг» уцелел. JI. Берия опасался вызвать гнев вождя и дал добро на этот брак. Правда, в дальнейшем Берия отыгрался на оперработнике. Когда в январе 1940 года «Юнг» прибыл в Центр, Берия распорядился понизить его в должности до… стажера американского отделения внешней разведки. Впрочем, не одного его. Такая же судьба была и у других разведчиков, отозванных наркомом из-за рубежа, в том числе В. Зарубина. К счастью, оба они уцелели, что в те времена было немаловажно. Последовали почти два года проверок «Юнга». Находившаяся у него на связи агентура была частично законсервирована, частично передана на связь «легальной» резидентуре.

С началом Великой Отечественной войны советское руководство приняло решение резко активизировать деятельность нелегального подразделения внешней разведки не только в Германии и оккупированных ею странах, но и в США. В соответствии с этим решением руководство внешней разведки вышло с предложением расконсервировать нелегальную агентуру в США и срочно возвратить туда «Юнга» и «Таню», которая приняла советское гражданство. В июле 1941 года Берия утвердил это предложение П. Фитина, и «Альберт» (новый оперативный псевдоним И. Ахмерова) стал собираться за океан.

В августе 1941 года внешняя разведка направила его вместе с женой Еленой в Китай, а затем в Гонконг. В США они прибыли в начале 1942 года по чужим документам. Добравшись на пароходе до Нью-Йорка, супруги-нелегалы перешли на свои старые американские паспорта. В марте 1941 года «Альберт» вместе с женой поселился в Балтиморе, в часе езды от Вашингтона, где работали его основные агенты. Они занимали солидные посты в администрации, Госдепартаменте, министерстве финансов, Управлении стратегических служб (разведка). С согласия Центра он организовал небольшую коммерческую фирму по пошиву готового платья и меховой салон, владелец которого (псевдоним «Хозяин») еще в предвоенное время оказывал ему помощь в работе. И. Ахмеров стал компаньоном фирмы и предложил ее расширить и поставить на более солидную основу. Два-три раза в месяц «Альберт» ездил в Вашингтон, где приходилось задерживаться большей частью в субботу и воскресенье, проводил встречи с агентурой и получал от нее информацию.

Источники «Альберта» снабжали его сведениями о военных планах Германии, политике нацистского рейха в оккупированной Европе, экономическом положении этой страны и ее стратегических ресурсах. Важное место в информации нелегальной резидентуры, возглавляемой Ахмеровым, занимали вопросы деятельности нацистских спецслужб и их «пятой колонны» в США, а также агентуры гестапо, внедренной в советские учреждения в этой стране. Поступала от него и информация о действиях политических кругов в США, направленная на подрыв антигитлеровской коалиции и заключение сепаратного мира с Германией. В общей сложности в Центр было направлено более двух с половиной тысяч микропленок с информацией от источников «Альберта», что составляло 75 тысяч машинописных листов.

В связи с мировой войной условия работы в США значительно усложнились по сравнению с довоенным периодом. Усилилась работа контрразведки по иностранцам и наблюдение за секретоно-сителями в самих США. Центр писал «Альберту»: «Мы прекрасно понимаем, что условия для работы в стране стали более сложными, чем они были в мирное время, особенно для нелегалов. Совершенно естественно, что спецслужбами предпринимаются меры предосторожности. Поэтому надо перестроить работу применительно к новым, более сложным условиям».

Работа «Альберта» в США затруднялась еще и тем, что он по возрасту подпадал под мобилизацию в армию, так как разведчику в 1942 году исполнился 41 год. В начале 1942 года он прошел военную регистрацию и заполнил анкету на тринадцати листах. «Альберт» был приведен к присяге, после которой председатель призывной комиссии объявил разведчику, что ему, как женатому человеку, вероятно, будет предоставлена отсрочка от армии. По указанию Центра разведчик стал готовить агентуру к передаче на связь своей жене. Одновременно им принимались меры по освобождению от военной службы. Через знакомых врачей ему удалось получить необходимую справку о плохом состоянии здоровья и тем самым освободиться от призыва на военную службу.

К тому времени «Альберт» располагал надежной агентурой в Государственном департаменте США, Администрации зарубежной экономики, Управлении департамента военной промышленности, ФБР, министерстве юстиции и других важных правительственных учреждениях. Один из его источников получал информацию о работах по созданию атомной бомбы в США («Манхэттенский проект»). Источник в УСС добывал документальные материалы о военной инфраструктуре США, мероприятиях по подготовке военных операций.

Накануне Тегеранской конференции «Альберт» добыл от своих источников в Госдепартаменте США информацию о планах и намерениях американцев, мнении президента Ф. Рузвельта относительно сроков открытия второго фронта, а также об инструкциях, полученных делегацией США.

Возглавляемая им нелегальная резидентура регулярно информировала Кремль о позиции администрации Ф. Рузвельта по всем международным вопросам, особенно накануне встреч «Большой тройки». Это позволяло Сталину быть в курсе позиции президента США, знать, на какие уступки может пойти американская делегация, какие разногласия существуют у нее с англичанами, и успешно защищать интересы Советского Союза.

Сообщения разведки, разумеется, облегчали эту задачу. Утверждения Сергея Гегечкори, содержащиеся в книге «Мой отец — Лаврентий Берия», что Сталин якобы дал указание резидентуре в Тегеране прослушивать разговоры Ф. Рузвельта, а он переводил и докладывал ему их содержание, являются просто вымыслом. Сталин, без сомнения, понимал, что в случае установления подслушивающей аппаратуры в апартаментах президента США американские спецслужбы без труда обнаружат «жучки». Это могло бы привести к большим политическим осложнениям и даже к срыву конференции. Пойти на такой риск он, конечно, не мог, да и не нуждался в нем: советская разведка всесторонне и полно информировала Верховного Главнокомандующего обо всех нюансах американской и английской позиции. К тому же самого Сергея, носившего в то время фамилию Берия, на Тегеранской конференции просто-напросто не было за его ненадобностью.

Сведения из возглавляемой «Альбертом» нелегальной резидентуры шли действительно важные. 17 сентября 1944 года газета «Правда» опубликовала сообщение собственного корреспондента в Каире, в котором со ссылкой на «заслуживающие доверия круги» говорилось о состоявшейся встрече министра иностранных дел Германии И. Риббентропа с английскими руководящими деятелями с целью выяснения условий сепаратного мира. В основе его сообщения лежали документальные материалы, добытые резидентурой «Альберта». От его источника в УСС были также получены и доложены Сталину сведения о сепаратных переговорах регионального резидента американской разведки в Европе А. Даллеса с генералом СС Карлом Вольфом в Берне. В этой связи Сталин направил Рузвельту послание, из которого следовало, что он не возражает в принципе против таких контактов, однако настаивает на участии в них представителей советской стороны, с тем чтобы не позволить гитлеровцам на заключительном этапе войны расколоть союзников и обеспечить себе максимально выгодные условия капитуляции.

Сталин идет на определенный риск — раскрывает своим союзникам сведения, полученные разведкой, и прямо говорит об этом. Тем самым он дает понять им, что союзники нарушили «правила игры», поддавшись на предложения нацистов начать сепаратные переговоры. Эти зондажи велись уже с ведома Гитлера, который дал строжайшие указания устанавливать контакты с представителями западных держав с целью заключения сепаратного мира с США и Англией и совместного выступления с ними против СССР. Сталин дал понять, что это ему известно. В ответ на письмо Рузвельта, в котором говорилось, что Сталина подвели его информаторы, он пишет: «Что касается моих информаторов, то уверяю Вас, что это очень честные, скромные люди, которые выполняют свои обязанности аккуратно и не имеют намерения оскорбить кого-либо». Это было высокой оценкой работы нелегальной резидентуры «Альберта», агент которого непосредственно участвовал в переговорах.

После окончания войны перед резидентурой «Альберта» были поставлены новые задачи, в том числе по розыску нацистских преступников, укрывшихся за океаном. За работу по «Манхэттенскому проекту» он был удостоен ордена Красного Знамени. Однако в 1945 году в связи с предательством источника «легальной» резидентуры Элизабет Бентли деятельность его нелегального аппарата пришлось свернуть. Созданная разведчиком и его помощниками агентурная сеть была законсервирована, а он сам и его жена Елена Джоновна в начале 1946 года были успешно выведены в СССР.

В одном из итоговых документов советской внешней разведки того времени говорится: «В годы войны наиболее эффективно в США работала резидентура, возглавлявшаяся разведчиком-нелегалом “Альбертом”». Для весьма скупой на похвалы секретной службы это очень высокая оценка деятельности И. Ахмерова. Это также признание заслуг всех сотрудников советской внешней разведки в США, ее добровольных помощников, работавших не за деньги, а в силу своих убеждений и патриотического долга. Благодаря им советская разведка органов государственной безопасности смогла в суровые годы военного лихолетья обеспечить советское руководство важнейшей военно-политической, научно-технической и экономической информацией и тем самым внесла весомый вклад в достижение Великой Победы.