Глава седьмая
Времени было так много, что я тратил его с толком. Только в цейтноте тянет заниматься ерундой.
Не уходя из точки Немо, я проверил, вернулся ли Лихачёв.
Да, вернулся и сидел сейчас совершенно обалдевший, но живой и здоровый, перед отставным генералом. Вместе со всей командой столь же растерянных разведчиков. Похоже, для них время пролетело в один миг.
Честно говоря, не вернулись только бельгийцы. Видимо, в качестве расходного материала для создания монстров-дутышей Высший Инсеков использовал европейцев.
Я посетил корабль Инсека. Он и впрямь оказался шаром, а не куполом, глубоко заглублённым в лунный грунт. Там не было никаких признаков жизни, температура внутри упала, содержание кислорода в воздухе тоже. По коридорам ползали два дрона – американский и китайский. Я прошёл мимо бесплотной и неощутимой тенью, прежде чем покинуть корабль навсегда.
Потом я проверил окрестности Земли. Не было никаких следов Инсеков, Прежних или Продавцов. Возле Венеры и Юпитера я обнаружил останки двух межзвёздных кораблей, погибших в немыслимо далёкие времена, но они были мертвее Ктулху. Да и вряд ли Высшим, которые придут к Земле, потребуются корабли.
Но я всё же осмотрел древний звездолёт, вмороженный во льды Европы. Это было нечто удивительно примитивное: гигантский цилиндр с фотонным отражателем и термоядерным двигателем. От корабля давно уже остались лишь фрагменты металлических конструкций. Скорее всего, это был автоматический зонд, некогда запущенный амбициозной цивилизацией, немногим превосходящей нынешнюю земную. Удивительно, если вдуматься, – исследовать Вселенную таким примитивным образом!
…В то же самое время я сидел на поверхности океана, раскачиваясь на пологих волнах и болтал ладонью в воде. Мелкая одинокая рыбка, которую как-то занесло в этот унылый уголок океана, крутилась вокруг и тыкалась в пальцы. Рыбёшка была серенькой, очень обычной. Даже как-то обидно в такой дали встретить лишь скучную ставридку.
Как я мог одновременно всё это видеть?
Как мог пройти по вымороженным коридорам, наполовину заполненным грязным льдом Европы, одновременно играя с рыбёшкой?
Не знаю.
Наверное, Высший позволил мне путешествовать без билета, прячась за его спиной…
Пока он занимался своей работой, позволяя мне наблюдать за собой, я мог спокойно подумать о происходящем.
Вселенная – она ведь очень большая. Настолько, что даже Высшему её всю осознать сложно.
И разум в ней – обычное дело, а не исключение из правил. Разум заложен в самой основе пространства и времени, он такое же свойство природы, как гравитация или деление ядра. Само вещество, сама энергия стремится к тому, чтобы осознать себя. Начать двигаться, расти, поглощать.
Преображать мир.
Это жажда, неутолимая и бесконечная. Жажда познавать, жить, развиваться. Прорастать во времени, оставляя после себя хоть что-то – построенный дом, выросшее дерево, сына или дочь, мелодию или книгу, смешную шутку или удачную фразу. Иногда, конечно, наоборот: Герострат не зря хотел славы любой ценой. Но всё это, и хорошее, и плохое – лишь эрзац, заменитель того, что хочется на самом деле.
А хочется вечности. Бесконечного познания. Бесконечной силы. Рухнувшие империи, которые грозились стоять тысячи лет, осыпающиеся пирамиды, которые эти тысячелетия простояли – всё это лишь безнадёжный крик в будущее, в вечность, до которой не дотянуться.
С другой стороны – уходящие в нирвану, изнуряющие себя в молитвах и постах, отказывающиеся от еды и воды монахи и святые. Не крик, но шёпот, а в основе та же самая попытка прикоснуться к вечности. К абсолюту.
И рано или поздно, то в одном мире, то в другом, происходит чудо.
Возникает и воплощается идея.
Смысл.
Разум придумывает, как бесконечно обновлять биологическое тело. Или перенести сознание в иную форму. Как стать вечным и всемогущим… если получится.
Но в основе-то всё равно лежит та древняя безмозглая тварь, получившая первую искру жизни и принявшаяся завоёвывать мир. Жрущая, гадящая, плодящаяся и подгребающая под себя всё, до чего можно дотянуться.
А значит, чаще всего будут появляться именно они. Рептилоиды… и это смешное слово уместно, потому что каждый из людей имеет общего предка с рептилиями. Доставшийся нам мозг хранит в себе древнее ядро, отвечающее именно за это – жрать, убивать, размножаться.
И вот эти твари, люди и нелюди, начинают свой путь к вечности. Они очень быстро понимают, что на этом пути не нужны миллиарды. Они выбирают качество, а не количество, оставляя большую часть существовать в заповеднике, генном резервуаре, сокращая население войнами, отказом от размножения (ну не случайно вдруг возникли десятки «полов» и сексуальных практик, которые ведут к вымиранию), а в самом честном случае, как у Инсеков, простой лотереей.
Горстка полубогов начинает развиваться. Родной мир уже не способен дать требуемое. Значит – экспансия. Выжимание смыслов из чужих миров, безжалостное и неудержимое. Столкновение с иными полубогами. И постепенное уменьшение собственной численности, когда проштрафившиеся или слабые поглощаются более удачливыми соплеменниками, со всеми их знаниями, смыслами, мечтами и надеждами.
Потом… потом сингулярность. Высший, собравший знания кучи миров. И каким бы ни было число вобранных им личностей, всё равно он сохраняет индивидуальность.
А где-то там, совсем уж далеко во времени, Высшие сходятся в схватке, их число уменьшается… и кто-то один уходит на следующую ступень.
Сколько их всего, этих уровней познания Вселенной?
Я не знаю, мой Высший тоже. Конечна Вселенная или нет, но даже она существует в разных вариантах. Где-то там наша Земля завоёвана Ктулху, в нашем мире мёртво лежащим на дне. Где-то по ней прокатилась ядерная война, где-то бушуют эпидемии. На ней царят диктатуры, демократии, теократии, коммунизм, все возможные формы правления и в ходу самые странные обычаи.
Бесконечные миры и бесконечные смыслы.
Сколько уровней у бесконечности?
Но рождаются, конечно, и те смыслы, что позволяют вырваться за пределы жадного рептилоидного сознания. Тогда появляются Продавцы, лавирующие между предсингулярными обществами и пытающиеся возвыситься на достающиеся им крохи, не творя особого зла. А иногда, наверное, совсем уж редко, приходят такие, как Высший тэни, – способные уладить все противоречия и примирить непримиримое.
Это ведь хорошо, да?
Ох, если бы всё было так просто…
…Волна плеснула подо мной, рассыпалась брызгами на лице, намочила джинсы и рубашку. То ли излишне любопытная, то ли очень голодная рыбёшка вильнула и стремительно ушла в глубину.
Я встал.
Океан должен быть спокойным. Я так хотел.
Значит, я уже не один и моё желание не единственное.
Небо над головой стало затягиваться тучами. Они сходились со всех сторон света, зарождаясь прямо в чистом воздухе, вначале – лёгкими белыми пёрышками, потом стремительно темнели, обретая иссиня-сизый, грозовой цвет. Только на западе, у самого горизонта, пылало солнце, но и оно становилось тревожным, красным, будто умирающая звезда Росс 128. Море забурлило, волны пока ещё боялись приближаться ко мне, но уже пошли валы, заинтересовавшие бы Айвазовского.
В воздухе наконец-то повис йодистый запах, к которому примешалась острая бодрость озона. Над головой громыхнуло, тучи пронзил разряд молнии, очень натуральный, ломаный, как на детском рисунке. Молния шла горизонтально, казалась плоской, фиолетово-белой и очень, очень страшной.
Ну что поделать, девочки – такие девочки. Особенно если в гневе, если считают, что их обманули и предали.
Даже если девочка – Высший.
– Я здесь, Милана! – выкрикнул я и помахал рукой. – Привет!
Но она пришла не сама. Её отношения с Высшим были ещё сложнее моих. Всё-таки неродные.
…Молния ударяет с небес, расплёскивается о мою голову, стекает в воду шипящими разрядами.
Максим Воронцов сгорел бы дотла. Но я больше не он.
Я снова больше, чем он.
И я вижу Высшего, стоящего на воде передо мной. Он похож на Милану, но он весь энергия и свёрнутое пространство.
Он пришёл биться насмерть, защищая и отстаивая свой смысл.
Этот Высший нравится мне больше других. Не потому, что я принёс этот смысл на Землю. Не потому, что он входил в моё сознание и, скажем прямо, помог. Даже не потому, что он принят Миланой.
У людей есть такое понятие – суррогатное материнство. Я не сужу о нём с моральных позиций человека, я не могу позволить себе такой роскоши. Но всё-таки любое искажение природы несёт в себе зёрна проблем.
Проблема Высшего в том, что он родился не там, где был зачат.
Малыш Карир мог бы почувствовать неладное на своём пути. Милана – нет.
Значит, вначале я должен её победить.
Я парю в воздухе. Не потому, что взмыл над океаном, это океан прогнулся подо мной, я сливаю излишки энергии вниз, в воду, в земную кору. Излучения колотят в меня, я рассеиваю их. Вода расступается, будто сверху на неё давит невидимый гигантский многокилометровый пузырь. Когда вода расходится до самого дна, я вижу останки Ктулху. Он не так велик, как я ожидал, в нём меньше полукилометра длины. Органические ткани сгнили или сожраны земной биосферой, это известковая кукла с хрупкими, местами сломанными щупальцами и конечностями. Несколько энергетических ядер памяти ещё тлеют, источая тяжёлые медленные мысли.
Удивительно, даже этот древний труп убеждён, что хотел Вселенной и людям только лучшего.
Да, мы такие.
Я тянусь к Высшему Миланы.
«Нам надо поговорить».
Нет, он уже не хочет разговоров. Он считает их бессмысленными, а то и хитрой уловкой.
Теперь я вижу и Высшего Инсеков. Воплощение похоже на Инсека, вот только циклопических размеров, немногим уступающее Ктулху. Высший балансирует на гребне волны, похожий на сёрфингиста, придуманного Босхом. Он один.
А ещё тут Высший Прежних. Я думал, что он придёт в теле Ивана, но Высший выбрал главного Прежнего Земли. Он похож на древнюю старушку с чопорным лицом, в скромной строгой одежде, но при этом в бриллиантах британской короны. В руках у старушки раскрытый зонтик, она летит над океаном, с неодобрением наблюдая за схваткой. Никаких ровианских правителей, Шутов и Императриц, Мира и Отшельника, Иерофанта и Повешенного и близко нет. Вернее, впрочем, сказать, что они все в ней.
Ох уж этот тонкий английский юмор…
С небес обрушивается луч гамма-излучения, проходит сквозь меня и испепеляет скелет Ктулху. Шёпот мёртвого монстра затихает. Что ж, на Земле станет меньше кошмаров…
«Милана, нам надо поговорить…»
Это очень важно Максиму Воронцову, он верит, что сможет докричаться до её разума. Ни малейших шансов, разумеется, но я даю ему шанс. У каждого есть свои убеждения и свои ошибки…
На самом деле я знаю, что он делает. Заходящее за горизонт Солнце пять минут назад выбросило гигантский протуберанец. Протуберанец растаял, едва выйдя из фотосферы звезды, превратился в тончайший энергетический луч – и устремился к Земле. Войдя в атмосферу, луч расширится до толщины спички, он пробьёт планету насквозь, но вначале попадёт в меня – и выплеснет почти весь свой заряд.
Высшим всё равно, откуда брать энергию, но в этом решении есть чисто женское изящество.
Возможно, луч меня убьёт.
Теперь я вижу и других Высших. Они не приближаются, они за пределами Земли, где-то рядом с Лунным кольцом, но это им не мешает. Все они хранят в себе память и формы своих основ. Похожие на людей, похожие на насекомых, похожие на кальмаров и драконов, пауков и скатов. Существо, состоящее из электромагнитных полей вокруг микроколлапсара, истекающего энергией. Существо, состоящее из замедленного света. Существо, похожее на гигантскую амёбу.
Если они решат вступить в схватку – со мной, с Высшим Миланы, с Инсеками или Прежними, между собой, – вся Солнечная система лопнет, как хрупкое ожерелье. Расколотые обугленные шары планет разлетятся в разные стороны, прежде чем их догонит плазменная волна взорвавшегося Солнца.
Кстати, это вполне вероятно. Схватка двух Высших будоражит и всех остальных. Реальность размягчается, будущее становится всё более и более неопределённым, искушение вмешаться растёт…
Это не входит в мои планы, и я считаю свой долг перед Максимом исполненным.
Высший Миланы видит мир во всей его сложности и глубине.
А я склонен упрощать.
Первый шаг всегда сложнее всего.
Вселенная превращается в плоскость.
В бесконечную плоскость.
Вся Вселенная – но не Высшие.
Они осмыслили мои возможности и выработали защитные механизмы. Они над плоскостью, вне Вселенной, как и я.
Мне смешно.
Я и не ожидал, что будет так легко.
Я убираю ещё одну координату.
Вселенная становится линией.
Часть Высших исчезает, полностью утратив вещественность.
Старушка под зонтиком остаётся вне линии, кажется, она грозит мне пальцем.
Инсек уплощается, становясь тенью, но не исчезает до конца.
Высший Миланы тоже остаётся, он знает меня лучше всех.
Инсек и Прежняя что-то делают друг с другом. Я чувствую их противоборство, их боль и ярость.
Скорее всего, они убьют друг друга.
Но, к сожалению, и это не входит в мои планы.
Я убираю последнее измерение, и Вселенная превращается в точку. В ней нет ни пространства, ни массы, ни времени, ни вещества, ни энергии. Это абсолютное ничто – и всё вместе одновременно.
Это инфлатонное состояние, как его называют земные учёные.
Меня тоже нет. Я внутри.
И все остальные внутри меня.
Все смыслы мира во мне.
«Слушайте», – говорю я.
Они больше не могут ни драться, ни спорить.
Они вынуждены слушать и смотреть.
Я показываю им всем то, что будет, если Высший Миланы победит.
Гаснущие галактики.
Великое ничто, заполняющее мир.
Кажется, они не понимают. Я чувствую их мысли. Это всё то же самое, рептилоидное, оставшееся в разуме даже через миллионы лет, прошедшее через всю вереницу зубастых предков.
Враг!
Нашествие из иных галактик!
Враг из иных реальностей!
Злость, страх и возмущение.
И обращённый ко мне вопрос: так ты сможешь защитить? Ты ведь Защитник?
Странно, что всемогущие существа мыслят так же просто, как маленькая девочка…
– Я Защитник, – говорю я.
У меня нет рта, чтобы произнести это вслух, вокруг вообще нет материи. Но сейчас я представляю Максима Воронцова, мою смешную человеческую основу.
Я буду говорить так, как сказал бы он.
– Я Защитник. Но я защищаю не только людей и не только Землю. Я защищаю всех и вся. Защищаю друг от друга. От того, чтобы победил кто-то один. Вобрал все смыслы – и ушёл дальше.
Они задумываются.
– Вселенная бесконечна во времени и пространстве. Вселенная и есть жизнь. Разум рождается и умирает, тянется к вечности – и уходит в неё, когда приходит срок. Уходит, оставляя место для новых миров, для новых разумов, пытающихся познать бесконечность. Конфликтуя, сражаясь, интригуя. Все вы едины перед бесконечностью. Но если придёт тот, кто всех примирит, если в вечность уйдут все – Вселенная погибнет. Поглотит сама себя, познает все смыслы, исчислит каждый атом. Нет иного врага, кроме единообразия, кроме абсолюта.
Они начинают понимать.
– Кто-то из вас неприятен мне больше, кто-то меньше, кто-то нравится. Кому-то я могу помогать, с кем-то сражаться. Но я не позволю никому из вас победить и объединить всё.
Они сомневаются.
– Я защищаю Вселенную, – поясняю я. – Я предохранитель, не дающий разуму сожрать себя. Я не смогу сражаться со всеми, но…
Они понимают.
– Если придётся – я перезапущу мир. Как это сделал мой предшественник пятнадцать миллиардов лет назад. Мне не хотелось бы это делать. Тем более так рано. Но будет новая Вселенная, новые разумы, новые смыслы. И кто-то всегда будет охранять вечность. Берите то, что можете взять, в этом суть жизни. Но никогда не пытайтесь взять всё.
Я жду. Здесь нет времени, здесь ничего нет, но даже мне трудно сдерживать безумный потенциал жизни в себе.
– Я не Защитник, – говорю я, когда они смиряются с неизбежным. – Я Страж.
И я разворачиваю точку.
Бережно и не спеша.
Вначале – пространство. Всего одно измерение. Запускаю время. Разворачиваю линию в плоскость. Вспыхивают звёзды – сверкающие отблески звёзд.
Я раскрываю мир в трёх измерениях и позволяю ему расти дальше по оси времени.
С каждым движением я теряю смыслы. Даже мне-Высшему, Супермаксу, становится непонятным происходящее. С каждым потерянным измерением я становлюсь всё глупее и слабее. Я снова обычный Высший, вернувшийся к своей основе.
В последний момент я ловлю выплеск энергии Солнца. Он полон мощи, я трачу её на то, чтобы скрепить самые крупные обломки Луны обратно, оставив в кольце лишь мелочь, и стабилизировать Землю, не позволив океанам прокатиться по суше.
Над точкой Немо ревёт ураган. Уши закладывает до боли, такие сейчас перепады давления.
Старушку с зонтиком давно унесло. Инсек скрывается, взмахом лапы открыв перед собой экран. Высшие один за другим исчезают из Солнечной системы, в иные пространства и времена.
Меня болтает ветром, плащ хлопает, словно крылья, его бы сорвало, не цепляйся он за мои плечи. Милана возникает передо мной, я чувствую, как её Высший собирается уйти.
– Я хотела, чтобы всем было хорошо! – кричит Милана.
Она выглядит совершенно обычно, в джинсах и блузке, только вот обычные девушки не летают по небу над океаном.
Я беру её за руки. Мы парим в центре бури.
– Знаю! Но так не бывает! – отвечаю я.
– Мне жаль!
Кажется, это говорят сразу и Высший, и она.
– Мне тоже!
Её Высший исчезает, уносится в будущее.
А следом я ощущаю… я ощутил своё тело и тяжесть земного притяжения.
Мы падали в бурлящие волны, в стремительно заполняющуюся водой исполинскую воронку.
Я понял, что остался один. Супермакс ушёл!
Только что я был всем мирозданием, а сейчас утону в обычной солёной воде!
– Прости! – крикнул я.
И понял, что это будут последние мои слова перед ударом.
А в следующий миг крепкие рыжие лапы обхватили нас обоих.
– Вы позволите? – спросил Продавец.
Порывы урагана сорвали с него капюшон и смешно прижали к голове острые лисьи уши.
– Если совместное самоубийство не является вашим желанием, то я бы мог нас куда-то перенести, – произнёс Продавец. – За небольшую плату, конечно. Может быть, хороший гринк? Моё вероятностное существование окончено, и я должен соблюдать правила…
Бурлящая поверхность океана приближалась, но уже куда медленнее.
– У меня нет кристаллов! – выкрикнул я. – Авансом можно?
– К сожалению, нет!
– Годится? – Милана, извернувшись, сорвала с шеи цепочку. На ней болтался в тонкой оправе крохотный фиолетовый кристалл.
– Не лучший вайкр, – вздохнул Продавец. – Но… в надежде на будущее сотрудничество…
И буря вокруг исчезла.
Мы стояли рядом с Комком в Леонтьевском переулке.
В Москве было раннее утро – лучшее время суток, если вам не надо никуда спешить.
– Это было впечатляюще, – сказал Продавец. – В очень упрощённой форме наш Высший сообщил нам суть происходящего… Откуда у вас кристалл, Милана?
– Первый, который я нашла, – ответила Милана растерянно. – Макс меня учил… я кристалл оставила на память… о нём.
– Очень поэтично, – решил Продавец. По-собачьи потряс головой, разбрасывая брызги. Попало и на нас, но я всё равно был мокрый с головы до ног, как и Милана.
От стены Комка с мягким хлюпаньем отвалился кусок, упал на асфальт и стал таять, будто масло на сковородке.
Мне тоже хотелось упасть и растечься по земле. Ноги подкашивались.
– Ретрансляторы разрушены, необходимость в магазине отпала, – вздохнул Продавец. – Ничто не вечно, верно? Кроме Вселенной, конечно.
– Кроме жизни, – поправил я его.
Продавец кивнул.
– Разница невелика… Буду рад снова встретиться, при менее драматических обстоятельствах, Страж.
– Мой Высший ушёл, – заметил я.
– Что с того? Они всегда уходят. А вот вам надо что-то решать, девушка.
Милана кивнула.
– Я уже решила.
– Тогда не говорите, – попросил Продавец. – Люблю сюрпризы… Всё, простите, Комок развалится через девять минут, а мне ещё надо активировать механизмы эвакуации. Земля хорошая, но у нас свой путь.
– Это важно, чтобы путей было много, – согласился я.
Продавец кивнул и вошёл в Комок, бережно прикрыв за собой покосившуюся дверь.
– Идём в Гнездо, – сказал я Милане. – С ног валюсь!
– Максим, мне надо…
– Знаю, но потом. – Я взял её за руку. – Пошли! Даринка с ума сходит, наверное.
Но знаете, она не сходила с ума.
Она спала.
Может быть, Дарина верила в нас больше, чем мы сами?
