Глава седьмая
В этот раз всё иначе, не как в схватке с Икаром.
Наши физические формы реже тумана, наши тела простираются на тысячи километров. Настоящие мы сокрыты: Мир в гнезде многомерного пространства, я в плоскости.
Но если посмотреть со стороны – и я каким-то образом смотрю, будто меня унесло на миллион километров от точки поединка, – то туман обретает плотность, и можно увидеть две парящие исполинские фигуры.
Мир – смуглый, статный и одновременно изящный. Прежние любят красивые тела. Странно лишь то, что в Мире сочетаются и мужские, и женские черты. Его тело мерцает, непрерывно преображается, то меняя пол, то застывая в каком-то неестественном смешанном состоянии.
А я в облике Миланы, стройной обнажённой девушки.
Иллюзии нашего разума или изменившаяся реальность?
Не знаю.
Я бью в Мира потоком жёсткой радиации, его призрачное тело распадается и снова срастается. Он отвечает точно такой же атакой, мне развеивает руку, но она собирается вновь.
Это даже не проба сил, это аналог пренебрежительной ухмылки в лицо противнику. Мы размышляем, кружа в пустоте.
«Чего ты хочешь?» – спрашивает Мир.
«Вернуться в свою реальность».
«Ничем не могу помочь».
«Знаю».
Мир начинает рвать метрику пространства. Меня разбрасывает по всей системе. Часть меня оказывается рядом с кипящей вихрями поверхностью Даута. Газовый гигант крупнее и тяжелее Юпитера, хоть ещё и далёк от того, чтобы стать звездой. Он довольно сильно излучает, и я понимаю, что Ровиан прикрыт от Даута щитом.
Щит я тоже чувствую. Он не даёт мне приблизиться к Ровиану.
Другие фрагменты откинуло к границам системы. Я вижу разгоняющийся корвет, пытающийся уйти в портал. И неторопливо настигающий его смертоносный выброс энергии.
Это проверка. Миру интересно, стану ли я защищать кораблик. Тест на сострадание, потому что сострадание – это слабость.
У Миланы нет выбора, её смысл требует спасти экипаж.
Но я стараюсь сделать всё так, чтобы у Мира остались сомнения. Я впитываю энергетический выброс и собираюсь между Миром и Ровианом. Двигаюсь, оставив Прежнего без внимания.
Мир оказывается рядом.
Его рука касается плеча Миланы. Наши частицы перемешиваются – и взрыв разбрасывает нас в стороны.
Я смеюсь.
Да, моя призрачная туманная плоть из антивещества.
Мне кажется, это удачная шутка.
Но шутку не стоит повторять дважды, и я возвращаю материю в более привычное для этой части Вселенной состояние.
«Глупо, – говорит Мир. Он не заметил подвоха, но ничуть не уязвлён и не растерян. – Ты понимаешь, куда пришёл?»
«Зови на помощь мамочку», – отвечаю я.
И убираю слабые взаимодействия там, где находится Мир.
Его внешние проявления должны исчезнуть, но ничего не происходит. Он как-то парировал удар.
Зато я ощущаю сознание Мира в своём разуме. Опять же не знаю, как он это сделал, но Мир частично соединил наши сущности, и теперь стремительно пытается выкачать информацию.
Этого позволять нельзя.
Я отступаю, ускользаю от Мира, позволяя ему захватывать какие-то пустые и неважные фрагменты своей памяти. Он наступает, жадно и агрессивно. Если посмотреть издали, глазами, – то призрачный темнокожий гигант положил ладони на лоб исполинской призрачной девушке, пальцы его вплавляются в плоть, он давит и давит, шагая по пустоте, тесня и сминая…
Битва с Миром не выигрывается силой или хитростью. Его сила больше, он прожил тысячи лет, в основе его личности – сотни поглощённых Прежних, тысячи Кандидатов, мечтавших о вечности, полной силы и удовольствия. Я будто слышу их вой, бушующий под главенствующим сознанием. Но разум Мира спокоен и твёрд, он режет мою память, пробивает защиту. Я даже постигаю имя его главенствующей сущности – Тхе, он бросает мне его, как подачку, будто желая, чтобы я знал, кто меня уничтожит.
Мне кажется, что я испытываю страх.
И вдруг понимаю, что всё это время, пока я уклонялся от схватки и защищался, та часть меня, что была Миланой, прокрадывалась к корню Мира, к его карманной Вселенной.
Пространство раскрывается, расслаивается. Где-то там, в обычном мире, борются призрачные великаны – гермафродит пытается уничтожить женщину, опирающийся на свой корень Тхе терзает наше общее сознание, пытаясь его подчинить.
А здесь, в локальной вселенной, залитой голубым и жёлтым сиянием, парят, будто осколки стекла в калейдоскопе, тысячи и тысячи нагих тел. Вокруг – бесконечная пустота, полная света, тела кажутся застывшими и спокойными в своём вечном кружении, они ничем не связаны, это не та чудовищная мешанина из слившихся изуродованных людей, что была в корне Мод. Но я знаю, что связь есть, она просто на другом, совсем другом уровне, не таком грубом и вещественном.
Ещё они кричат. Беззвучно. Они хотели не такого будущего, присоединяясь к Миру. Но если даже жестокая Мод выпускала порой на поверхность свои поглощённые личности, то Мир не испытывает в этом нужды. Тхе – полновластный господин, уверенный в себе…
Нет, не просто в себе. Я понимаю, что Тхе – изначально двойная личность, брат и сестра, слившиеся в глубокой древности, полностью поглощённые друг другом и уверенные в своей идеальности. В моём сознании проносятся образы: изящные здания из стекла и металла, парящие над буйной зеленью джунглей, склонившиеся и распростёршиеся ниц люди. А над ними – обнажённые бронзовокожие юноша и девушка, очень похожие, парящие в небе и беззастенчиво ласкающие друг друга. Их движения полны гармонии, по-своему прекрасны… и столь же отвратительны.
Я понимаю испуг Мод, когда она поняла, кто приближается. Оба проявления Мира чудовищны и равнодушны к окружающим. Но хуже всего, когда они соединены.
Мир – один из самых сильных Прежних. Возможно, он не главный лишь потому, что ему безразличны внешние символы власти.
Я обнимаю тела, лежащие в корне Мира.
Не знаю как, но все сразу.
Кажется, это сделала Милана.
Шепчу им что-то тихое, успокаивающее, глажу лица и волосы, целую губы и лбы. Обнимаю, укачиваю, обещаю.
Кажется, это сделала Дарина.
Крик затихает. Корень Мира слышит меня. Беззвучно просит помочь. Рыдает, кружась в своей вечной карусели.
Я плачу вместе с ним. Я не могу помочь. Я даже не могу их убить, они слишком надёжно защищены. Но…
Я могу научить их умирать.
Кажется, это сделает Максим.
Тысячи голосов отвечают, что это и есть помощь. Что иногда смерть – единственное спасение. Что они лишены смерти и приговорены к жизни.
Тхе останавливается, пытаясь понять, что происходит.
Милана отступает, закрывается, её смысл опасно перегружен. Дарина остаётся с Максимом.
Мы теперь вдвоём, Дарина и Максим. Мы не можем убить корень, но подчинённые разумы Мира слушают меня – и я рассказываю им про то, как умереть.
Я проношусь по всем сознаниям, запертым в тысячелетней агонии, и открываю им тайну смерти.
Оказывается, она всегда была во мне, скрытая с рождения.
Они принимают этот дар, касаются его и возвращают обратно, изменённый прикосновением к их разуму.
Тела всё так же витают в мертвенном свете, но теперь в них нет жизни.
Калейдоскоп застывает.
Тхе врывается в свою карманную вселенную, но меня уже там нет. Я стою в пустоте, глядя на застывшего гермафродита. Пространство дрожит вокруг. За время схватки мы сместились и сейчас рядом с Даутом, над плоскостью кольца.
Тхе возвращается, призрачная фигура вновь оживает. Я ощущаю его ярость и готовность биться до конца. Он всё ещё силён, куда сильнее меня.
Мне нужен символ.
Я обнимаю Тхе.
Я полон жалости к Прежним, которые когда-то были невинными детьми, потом юношей и девушкой, пленёнными запретной любовью, а потом превратились в уродливую, исковерканную гармонию.
Я утешаю их и обещаю, что в какой-то иной форме их больная жалкая любовь останется навсегда. Я говорю, что всё будет прощено.
И отдаю Тхе тайну смерти, преображённую его корнем, как самый драгоценный дар.
Туманная плоть развеивается, в пространстве остаются два тела – обычных, человеческих, юноша и девушка – похожие, как только могут быть похожи брат с сестрой. В последнем усилии они тянутся друг к другу, обнимаются, их губы соприкасаются. Я им не мешаю. Я жду почти минуту, пока вакуум выжимает тепло и влагу из их тел.
Удивительно, но Тхе больше не сопротивляется.
Он успокаивается, словно нашёл ту гармонию, к которой стремился.
Он умирает.
Где-то в их гаснущем разуме остаётся тот смысл, который брат с сестрой когда-то поделили на двоих, начиная свой путь к сингулярности. Могучий смысл любви, не знающей границ, гармонии двух сознаний, целиком поглощённых друг другом.
Смысл витает в пространстве, я могу его взять.
Но я знаю, что он отравлен, потому что даже у любви должны быть границы.
Я развеиваю смысл и ухожу, оставив два тела в пустоте.
Я шагаю по кольцу газового гиганта Даута, мои ноги топчут летящие по орбитам камни и осколки льда. Я так огромен, что меня можно увидеть с Ровиана, и я знаю, что меня видят.
Не будет следующего противника, которого пошлют против меня Прежние. Они не совершат такой ошибки. Они ударят все разом.
И я, конечно же, не устою, если позволю им это.
Но пока я шагаю по планетарному кольцу, чувствуя холод астероидов под ногами. Мои волосы километровыми прядями развеваются в пустоте. Я смотрю на звёзды.
И думаю о том, что мир, в котором есть лишь одна любовь, слишком мал для меня.
Наступает время, когда мне нужна Мод. Я переношу сознание в двумерность и рассказываю Прежней о том, что произошло.
Мод в ярости.
Ей плевать на Тхе, она ненавидит его так же, как и прочих в старшем аркане. Но гибель тысяч разумов в корне Мира причиняет ей боль.
Разумеется, лишь потому, что она хотела бы забрать их себе.
Я объясняю ей очень спокойно, что это был единственный способ победить Мира. Что ей достанутся сознания других корней.
Мод успокаивается или, скорее, примиряется со случившимся.
Она объясняет мне, как выстроена оборона Ровиана. Кто из Прежних наиболее опасен, какими возможностями располагает каждый из них. И предлагает несколько путей шантажа. Среди них есть достаточно экзотические, вроде дестабилизации планетарного ядра и срыва атмосферы.
Разумеется, большая часть предложенного подействует лишь на людей и слабых Прежних из младших арканов. Но этого будет достаточно, чтобы явился Высший.
Я соглашаюсь с её планами. Слишком быстро, Мод начинает подозревать неладное.
Неважно. Время предательства ещё не пришло – ни для неё, ни для меня.
Я сбрасываю свой туманный облик, оставляя его шагать по кольцу вокруг Даута. На несколько секунд это может обмануть Прежних.
Я убираю пространство между собой и Ровианом – вместе со всеми линиями и сетями защиты, ловушками и сторожевыми системами.
И встаю на землю чужой планеты, по-прежнему в теле Миланы, но уже обычных размеров и форм.
Здесь красиво.
Я на невысоком холме, сплошь поросшем зелёной травой и крошечными белыми цветами. Не знаю таких цветов, они выглядят, будто микроскопические розы, очень нежные и без шипов.
Рядом со мной городок, словно сошедший с иллюстраций к волшебным сказкам. Маленькие домики из красного кирпича с черепичными крышами, дорожки между ними вымощены брусчаткой. Несколько зданий побольше, видимо, общественные. Одно очень напоминает церковь, только вместо креста на нём сверкающий металлический «атомиум» – соединённые перекладинами шары, напоминающие модель атома. «Атомиум» медленно вращается.
Красиво.
Над головой совсем обычное небо, голубое с редкими лёгкими облачками. И звезда Ровиана похожа на земное Солнце…
– Владычица…
Я поворачиваюсь на голос.
На холме я не один.
Десяток девочек-подростков, все в белых платьях и босиком. Кажется, они плели венки из цветов. С ними девушка постарше, лет двадцати, тоже в белом, – не то учитель, не то воспитатель. Во всех взглядах восторг и обожание.
– Владычица… – старшая девушка кланяется. Девочки опускаются на колени.
«Владыка» и «Владычица» – это обращение людей к Прежним на Ровиане. Разумеется, в том случае, если люди не знают, с кем именно удостоились чести разговаривать.
– Что мы можем сделать для вас? – спрашивает девушка.
Я знаю, что она готова на всё.
Больше всего, конечно, она мечтает стать частью Прежнего, войти в корень, удостоиться чести быть Кандидатом.
Но и превратиться в Слугу – завидная судьба.
Ну или просто услужить любым способом.
В крайнем случае она готова просто умереть, исполняя мои прихоти.
Если я попрошу убить её подопечных, она примется их душить. А те и не подумают сопротивляться.
Прежние – живые боги, погибнуть ради них великая честь.
– Уходите, – говорю я. – Быстро!
Плохо, что я оказался так близко к городку. Но что поделать.
Я чувствую, что Прежние приближаются со всех сторон. Мод во мне вопит, что я должен дать ей фрагменты поверженных врагов. Что тогда она станет сильна и сможет мне помочь. А иначе мы погибнем все.
К сожалению, так оно и есть. Мы до сих пор нужны друг другу.
Я жду.
Кто-то из Прежних ошибётся, кто-то вырвется вперёд. Я слишком интересная добыча.
Вперёд вырывается Жрица.
У неё практически нет воплощения в материальном мире. Все Прежние очень разные, и Жрица ушла по пути к сингулярности очень далеко.
Всё, что я могу наблюдать, – это всполохи и буйство энергии. Словно сухая гроза рушится на холм: с безоблачного неба бьют молнии, разноцветные полотнища света свиваются в воздухе, будто северное сияние спустилось с полярных небес на землю.
Одна из молний прошивает меня насквозь.
Другая сжигает несколько убегающих девочек. Вряд ли попадание случайно, скорее уж Жрице хотелось кого-то убить.
Я превращаю мир в плоскость и вышвыриваю энергетические разряды из реальности.
Энергия не исчезает.
Разряды будто выжжены в двух измерениях – линиями, точками, зигзагами.
Я думаю.
Жрица приближается. Она словно ощупывает изменившийся мир короткими выбросами энергии, пытаясь понять, что я сотворил. Она заинтригована, но цела.
Времени мало.
Я складываю пространство, будто лист бумаги, изгибая и перекручивая. Свожу потоки энергии вместе и направляю друг в друга.
Мир дрожит, опасно близко к нестабильности. Я вижу вход в карманную вселенную Жрицы и врываюсь туда.
Здесь свои законы природы, я снова в трёхмерности.
Это гигантский многогранник, клетка из пылающих огненных шнуров, порталами открывающаяся во все стороны. Серо-огненная муть порталов похожа на упругие стены.
В порталах, пронзённые и распятые замершими молниями, корчатся люди.
Нет, это давно уже не люди, это полноправные части Жрицы. Она вся здесь, её проявление в реальном мире лишь энергетическое. У Жрицы не так много частей, меньше двух десятков. Они пылают, не сгорая, их плоть давно видоизменилась, стала больше энергией, чем материей. Они не страдают, они увлечены происходящим и на равных участвуют в сознании Жрицы.
Они смотрят на меня.
Я слышу вздох Мод – она не способна пока напрямую поглотить энергию Жрицы.
Я вычленяю часть пространства, на которой стою, изолирую один из элементов Жрицы и вырываю из портала.
Обугленное дымящееся тело корчится у моих ног. Плоть стремительно регенерирует, лицо обретает человеческие черты. Это пожилой благообразный мужчина. Глаза живые, с интересом глядящие на меня. Происходящее занимает его куда более, чем собственная безопасность.
Я выпускаю Мод и Мар.
Мар дезориентирована и плоховато выглядит. Я ловлю её взгляд и киваю. Она понимает и кивает в ответ.
Мод обнимает мужчину, целует его в губы. Тот вздрагивает, застывает, будто парализованный. Мод крепко обнимает его и словно вжимает в себя. Несколько мгновений они неподвижны, и я понимаю, что сейчас идёт незримая схватка. Мод пытается подчинить себе элемент Жрицы. Это сильный Прежний, но Жрица словно оглушена, а у Мод огромный опыт командования.
Мужчина исчезает.
Мод смеётся, быстрым взглядом окидывает застывшие в клетках тела. Она как ребёнок в конфетной лавке, отданной на разграбление.
«У нас мало времени, – сообщаю я. – Подключайся быстрее».
Из рук Мод вырываются разряды, сбивая ещё одно тело с потолка. Его она поглощает быстрее.
– Я! – кричит Мар.
Мод смеётся и забирает её легко и непринуждённо.
Смотрит на меня, ещё с опаской, но уже и с вожделением.
«Жду снаружи», – говорю я и вырываюсь из гибнущей Жрицы.
Вокруг всё изменилось.
Городок завален сугробами снега, достигающими крыш.
Небо затянуто разноцветными тучами, пылающими изнутри. Идёт снег, большей частью белый, но отдельные тучи будто сошли с ума, сыплют чёрные и красные снежинки. Вот по утопающему в белизне игрушечному городку сыпануло алым…
В воздухе висит низкий тяжёлый гул.
Прежние пришли.
Сейчас меня будут убивать.
Впрочем, если Мод успеет быстро переварить и подчинить себе Жрицу, то убить и вобрать меня попробует она. После этого она станет главной и, вполне вероятно, сумеет одного за другим подчинить прочих Прежних.
Я понимаю, что Прежние уже давно могли бы уйти в сингулярность – если бы объединились. Каждый из них уникален, каждый владеет какими-то смыслами, составляющими часть возможностей Высшего.
Но они понимают, что главным станет кто-то один.
Их путь к всемогуществу не подразумевает равенства. Они будут и дальше грабить Галактику, пока кто-то не сумеет резко обогнать остальных.
Сейчас это хочет провернуть Мод.
А Высшего… Высшему это безразлично. Сколько бы ни жрали друг друга Прежние, укрупняясь и усложняясь, всё равно получится одна и та же могущественная тварь. Маленький злой божок.
Над городком вдруг появляются клубы дыма. В нескольких домах затопили камины!
Это так смешно, так святочно и по-новогоднему уютно, что я хохочу.
Наверное, я выгляжу жутко!
Голая женщина по колено в снегу, посреди апокалипсиса.
Ладно, тянуть не стоит.
Я переворачиваю пространство, обращая ту точку Ровиана, в которой нахожусь, к газовому гиганту.
Наступает ночь.
Только Даут с исполинским кольцом сияет над головой сквозь снежные тучи. Я даже вижу, как по кольцу продолжает идти, будто заводная игрушка, моя громадная фигура. Она на глазах тает, расходится туманом, но упорно идёт вперёд по своей бесконечной дорожке.
Я смотрю на Даут.
Он слишком мал, чтобы стать звездой, но ему можно помочь. Хотя бы ненадолго.
Силовой щит между Ровианом и Даутом очень сложен и чрезвычайно устойчив. В случае необходимости он может непроницаемым пузырём закрыть всю планету.
К сожалению для Прежних, я уже убедился, что упрощение лучше всего работает против сложных и устойчивых систем.
Я собираю щит в точку. Спрессовываю плотнее микроколлапсара, которым угрожала Маргарита.
Перемещаю в центр Даута.
И освобождаю.
Даут вздрагивает.
С его поверхности срываются в космос вихри газа, будто внутри водородно-гелиевого пузыря заработала мощная горелка.
Хотя почему «будто»?
Рядом со мной возникает Мод.
Она изменилась, стала выше. Одежда на ней исчезла. Глаза Прежней светятся, с пальцев стекает кипящая кровь и сыплются искры.
– Что ты творишь! – кричит она.
Ну конечно, она вовсе не хочет гибели Ровиана. Ей нужно королевство, которым она станет править.
– Зову Высшего, – успокаиваю я Мод.
Прежняя издаёт воющий звук, взмахивает рукой, будто собираясь меня ударить.
И тут приходит Высший.
