116. Милосердие
С еще большим нетерпением я жажду служить тебе, новый Вражда. Тот, кто совсем недавно был одним из них. Ты понимаешь. Я ждал возможности поклониться тебе.Размышления Эла в первый из Последних Десяти Дней
Часа через четыре после похорон Тефта Каладин отправился на поиски Далинара. Черный Шип вернулся прошлой ночью, но тем вечером Каладин был слишком измучен и смог лишь поприветствовать его, а затем отправился в кровать.
Поэтому он извинился перед гостями в винном доме Джора и взмыл на вершину башни. Было приятно летать без помощи фабриаля. Здесь, как и сообщил гонец, принесший известие, Каладин и Сил нашли узокователя… точнее, узокователя Буреотца… который выслушивал отчет Навани. Другого узокователя. К этому нужно было привыкнуть.
Каладин и Сил намеревались задержаться за пределами маленькой комнаты для совещаний, пока Далинар не закончит встречу, но, едва увидев их, он все приостановил и подошел быстрым шагом.
– Каладин! Я хотел с тобой поговорить.
– Вы были заняты, сэр, – ответил Каладин и взглянул на свою униформу. – Наверное, не стоило это надевать.
Далинар… покраснел. Какое замечательное зрелище.
– Насчет униформы, да. Мне стоило знать, что я не смогу – и даже не надо пытаться – освободить кого-то вроде тебя от…
– Сэр, – перебил Каладин. Он взглянул на Сил, которая кивнула. Он снова повернулся к Далинару. – Сэр, вы были правы. Мне необходимо исцелиться полностью, прежде чем я снова стану командиром.
– До сих пор ты не исцелен? – спросил Далинар, взглянув на лоб Каладина, где больше не было клейм. – После того, чего ты добился? После Четвертого Идеала?
– Идеалы не исправляют нас, сэр. Вы же знаете. Мы должны сами себя исправить. Возможно, с небольшой помощью. – Он отдал честь. – Мы с вами были на правильном пути, сэр. Мне нужно отвлечься от битвы. Может быть, так надолго, что я никогда не вернусь к командованию. У меня есть работа – помогать таким людям, как я и Даббид. Я хотел бы получить ваше разрешение продолжить.
– Согласен, – сказал Далинар. – Ты вырос, солдат. Мало у кого хватает мудрости понять, когда им нужна помощь. И совсем горстка в силах о ней попросить. Отлично сработано. Ты молодец.
– Спасибо, сэр.
Далинар колебался – что-то, казалось, беспокоило его. Он заложил руки за спину, наблюдая за Каладином. Все остальные праздновали. Только не Далинар.
– В чем дело, сэр? – спросил Каладин.
– Я еще не сделал это достоянием общественности, но мы с Враждой назначили время для состязания защитников.
– Отлично. Когда оно состоится?
– Через десять дней.
– Десять… дней?!
Далинар кивнул.
Сил ахнула, и Каладин почувствовал всплеск тревоги. Он всегда думал… Весь этот год он полагал, что…
– Сэр, – сказал Каладин. – Я не могу…
– Я знаю, сынок, – тихо сказал Далинар. – Ты все равно не подходил на роль защитника. За такое дело можно взяться только мне самому.
Каладину стало холодно. Десять дней.
– Война… Значит ли это… что все закончится?
– Так или иначе, закончится, – подтвердил Далинар. – Условия договора вступят в силу через десять дней. Состязание решит судьбу Алеткара… помимо всего прочего. Несмотря на это, военные действия будут продолжаться до того дня, и поэтому мы должны сохранять бдительность. Я ожидаю, что враг попытается захватить как можно больше, прежде чем договор окончательно установит границы. Возможно, я допустил просчет. Как бы то ни было, конец близок. Но мне понадобится чья-то помощь до того, как начнется состязание. Это будет не просто бой на мечах – я не могу объяснить детали. Сам не уверен, что правильно понимаю суть, но все больше убеждаюсь, что мне нужно как можно лучше овладеть своими силами.
– Не знаю, смогу ли я вам помочь, сэр. Хотя один поток у нас общий, наши способности кажутся очень разными.
– Да, но кое-кто может помочь. К сожалению, он сумасшедший. И поэтому, Каладин, ты мне сейчас не нужен как солдат. Ты нужен мне как лекарь. Ты один из немногих, кто по собственному опыту знает, что значит, когда твой собственный разум предает тебя. Не согласишься ли ты отправиться на задание, чтобы вернуть этого человека и найти способ помочь ему – чтобы он потом смог помочь мне?
– Конечно, сэр. Кто это?
– Вестник Иши. Создатель Клятвенного договора, Вестник Истины и тот, кто связал Сплавленных.
Сил тихонько присвистнула.
– Сэр, – сказал Каладин, чувствуя себя неуютно. – Десяти дней недостаточно, чтобы помочь человеку с обычным боевым шоком. На это уйдут годы, если мы вообще сможем найти подходящие методы. Чтобы помочь Вестнику… Ну, сэр, их проблемы, похоже, куда серьезнее моих.
– Знаю, солдат. Но я думаю, что болезнь Ишара сверхъестественна по своей природе, и он дал мне подсказки, чтобы помочь ему выздороветь. Все, что мне сейчас нужно от тебя, – это согласие. И готовность отправиться в Шиновар в несколько… странной компании.
– Сэр?
– Объясню позже. Мне нужно время, чтобы все обдумать и решить, чего я действительно хочу.
Каладин кивнул, но взглянул на Сил, а та снова присвистнула:
– Десять дней? Сдается мне, это…
Далинар повернулся было к входу в комнату собраний, но внезапно остановился и взял что-то с ближайшего столика. Флейту.
Флейту Шута!
– Это было у Крадуньи. – Далинар протянул инструмент Каладину. – По ее словам, Даббид опознал вещь как принадлежащую тебе.
– Так и есть, – с благоговением произнес Каладин. – Кстати, как там Крадунья?
– Мой обед исчез. Так что я бы сказал, что у нее все в порядке. Мы нашли ее спрена, как только башня восстановилась, и они оба по какой-то неведомой причине теперь везде таскают с собой ярко-красную курицу.
Он вздохнул.
– Во всяком случае, она сказала, что нашла эту флейту в мусорном ведре торговца в Отломке. Того, кто продает барахло с Равнин. Там могут быть и другие вещи, которые твои люди были вынуждены бросить.
Хм…
– А она не сказала, что это за торговец? – спросил Каладин.
Проснувшись, Преследователь глубоко и сердито вздохнул.
Потом закричал от ярости.
Приятно было снова иметь легкие. Приятно было кричать о своем разочаровании. Он будет продолжать кричать. Убит. Во второй раз. Тем же самым ветробегуном. Этим наглым смертным, который вообразил, будто его победа основана на мастерстве, а не на примитивной удаче!
Преследователь снова закричал, радуясь, что этот звук дает выход его ярости. В ответ раздалось эхо; он был в каком-то темном, замкнутом месте. Это вынудило его замереть. Разве он не должен… оказаться под открытым небом, во время бури?
– Ты закончил, Побежденный? – голос говорил на языке певцов, но без ритма.
Преследователь сел, повернувшись, чтобы оглядеться.
– Кто смеет называть меня…
Он осекся, увидев, кто стоит на другой стороне комнаты, освещенной лишь сферой пустосвета в руке: гладкий силуэт, глядящий в темное окно, спиной к Преследователю. У силуэта были изогнутые рога и панцирь, неправильно отражающий свет. Этот Сплавленный срывал свои естественные панцирные образования при каждом перерождении, а потом заменял их металлическими включениями. Они вросли в его тело благодаря пустосветному исцелению и его собственным особым талантам.
Эл. Лишенный титулов.
Преследователь заставил себя замолчать. Он не боялся этого Сплавленного. Он никого не боялся. Но… в присутствии Эла он не мог жаловаться на судьбу.
– Где я? – вместо ответа спросил Преследователь. – Почему я так быстро переродился? Я был на Брейзе едва ли день, прежде чем почувствовал тягу.
– Мы не хотели ждать, – тихо сказал Эл, все еще отвернувшись от Преследователя.
Никаких ритмов. У Эла их отняли.
– И сделали все по-старому. Как было до бурь.
– Я думал, Вражда больше так не делает.
– Наш новый бог сделал исключение, Побежденный.
Преследователь хмыкнул, поднимаясь с пола:
– Знаешь, Эл, твой титул отдали другому. Человеку.
– Я слышал.
– Какое неуважение, – продолжил Преследователь в ритме насмешки. – Он должен был остаться ничьим. Дай мне пустосвет. Мне нужно подзарядиться, чтобы вернуть свое наследие.
– Вернуть?
Преследователь заставил себя говорить почтительно, не кричать. С лишенным титула иной раз было… трудно.
– Я буду охотиться на смертного, который убил меня. Я убью его, а потом и всех, кого он когда-либо любил. Я буду убивать их одного за другим, пока моя месть не будет признана, мое искупление совершено. Полагаю, ты все это знаешь, если не мог дождаться моего возрождения. Так что дай мне этот проклятый пустосвет.
Эл обернулся, улыбаясь в тени:
– Он для тебя, Лезиан.
– Отлично. – Преследователь шагнул вперед.
– Но ты меня неправильно понял, – продолжил Эл. – Когда мы сказали, что не хотим ждать твоего возрождения, нас беспокоило не твое удобство, а мое. Видишь ли, мне очень любопытно – и ты был единственным подходящим объектом.
– Объектом для чего? – спросил Преследователь, подходя к окну и глядя в ночь на Холинар.
– О, надо же как-то проверить, действительно ли это работает.
Эл поднял сферу пустосвета… и Преследователь увидел, что она прикреплена к ножу. Свет выглядел как-то неправильно? Воздух вокруг самосвета искривлялся.
– Полагаю, будет больно. – Эл схватил Преследователя за бороду. – Наслаждайся последним Стремлением, Побежденный.
Он вонзил нож, невзирая на попытки Преследователя освободиться.
И душа Лезиана разорвалась на части.
Каладин шел по ярко освещенным улицам Отломка, купаясь в холодном ровном свете, который лился сверху. Преображение, которому подверглась башня, было поразительным. Воздух стал таким же теплым, как и в Азире, и зона умеренного климата простиралась до самых полей.
Теперь людям легче дышалось. Вся башня не только хорошо проветривалась, но и по скрытым трубам во многие комнаты текла вода, как в богатых городах вроде Харбранта. И это было только начало. В то время как в некоторых комнатах башни когда-то стояли обычные деревянные двери, во многих других были каменные, открывающиеся прикосновением. Они не понимали, сколько комнат пропустили во время исследования, потому что двери были закрыты, когда башня заснула. Это место было поистине чудом.
Наконец он нашел лавку, о которой говорила Далинару Крадунья. Несмотря на поздний час, рынок был полон празднующих, так что многие магазины остались открытыми, в том числе и этот. Каладина направили к ящику со всякой ерундой, и он принялся рыться в нем с Сил на плече. Он нашел бритву Камня. И несколько кистей Сигзила. И…
Миниатюрную деревянную лошадку, вырезанную в мельчайших деталях.
Сил благоговейно ахнула.
– Я потерял ее еще до того, как попал на Равнины, – сказал Каладин. – Я потерял это в Алеткаре! Тьен дал мне ее в тот день, когда нас завербовали в армию, и он пропал вместе с другими моими вещами, когда я стал рабом. Как…
Он крепко прижал лошадку к груди. Он был так поражен, что ушел, и пришлось бежать обратно, чтобы заплатить за покупку. После этого он побежал обратно к таверне. Еще раньше он пообещал, что встретится с Даббидом, Норилом и остальными, которых спас из монастырского приюта, чтобы снять напряжение после вчерашних событий.
Каладин выполнит просьбу Далинара и отправится спасать Вестника Иши. Впрочем, это был план на завтра. Сегодня Каладину предстояло сдержать еще одно обещание.
Он же сказал Тефту, что будет принимать участие в этих встречах и начнет заботиться о себе.
Вдохнув свежий прохладный воздух гор, Далинар почувствовал прилив энергии. Он наслаждался им, стоя на самом верху башни, обнимая Навани и ощущая ее тепло. Солнце уже зашло, и на сегодня с него было достаточно отчетов. Ему хотелось побыть с женой и посмотреть на звезды.
– Я должен был знать, что ты сама найдешь выход, – прошептал он Навани, когда луна Номон окутала их светом. – Я должен был увидеть твои истинные возможности.
Она сжала его руки:
– Я тоже этого не понимала. Я долго отказывалась сделать шаг.
Далинар услышал рокот в своем сознании. Но не сердитый. Скорее… задумчивый.
– Буреотец не знает, что с этим делать, – сказал Далинар. – Мне кажется, он находит случившееся странным. По-видимому, у его узокователя и узокователя Ночехранительницы иногда бывали отношения, но узокователь Сородича всегда держался обособленно.
– Сородич… любопытное создание. Я вас познакомлю, как только он будет готов. Но не обещаю, что скоро…
– У меня есть десять дней. Насчет дальнейшего никаких гарантий не даю.
– Сделка, которую ты заключил…
– Мне очень жаль. Я должен был разобраться с соглашением, пока он был рядом. Это не все, что мы хотели, но…
– Это хорошая сделка, Далинар. Даже вдохновенная. У нас будет мир, даже если придется отказаться от Алеткара. Я думаю, мы все уже начинали понимать, что это вполне вероятно. Наоборот, это дает нам шанс. Я просто хочу… Последнее, на что ты согласился. Это меня беспокоит.
Он кивнул:
– Да. Я понимаю.
Но таков его долг. Пожертвовать собой, если понадобится, ради всех остальных.
В этом… в этом Таравангиан был прав.
Все еще казалось ошибкой, что старик умер. У Далинара не будет шанса доказать Таравангиану, что избранный путь верен. Он ушел. Не попрощался. Сгорел в очередном дурацком заговоре, пытаясь манипулировать Сзетом.
– По крайней мере, мы можем остановить кровопролитие, – сказала Навани. – Прикажи нашим войскам занять позиции и ждать состязания.
– Да, – сказал Далинар.
Разве что… Может, Далинару надо было настоять, чтобы поединок случился раньше? Он не готов. Но можно ли к подобному подготовиться?..
«Что-то не так, – подумал он. – Что-то изменилось. В эти десять дней мы должны быть бдительны». От этого осознания у него все внутри сжалось.
– Ты напряжен, – сказала Навани.
– Я сомневаюсь в том, что поступил верно.
– Сведения, которыми мы располагаем, указывают на то, что это состязание – наша самая реальная надежда на успех. И я сомневаюсь, что кто-то из тех, кого может выставить враг, способен одолеть Благословенного Бурей.
– Я… не намерен выставить Каладина, светсердце мое.
– Почему? – удивилась Навани. – Он наш лучший воин.
– Нет. Он наш лучший солдат. Но даже если бы он был в отличной боевой форме, я не думаю, что он был бы нашим лучшим воином. Или лучшим убийцей. Шут говорит, что враг не может нарушить наше соглашение и вряд ли попытается его превратно истолковать – по крайней мере, не умышленно. На самом деле Шут, кажется, думает, что победа уже за нами, но он-то получил желаемое. Вражда останется в ловушке в любом случае. Однако я беспокоюсь. Уверен, я что-то упускаю. По крайней мере, я думаю, что оставил Вражде слишком много возможностей продолжать сражаться в ближайшие десять дней.
– Мы во всем разберемся. Теперь у нас есть цель. Если ты сможешь выиграть поединок, этого будет достаточно. Мы найдем способ жить в новом мире, где человечество и певцы поделят земли между собой.
Навани снова сжала его руку, и он глубоко вздохнул, намереваясь насладиться этим моментом. Шквал, как хорошо было обнимать ее. Под ними в ночи ярко горели огни башни, а внизу, в коридорах, было так тепло. Стоило подняться в такую высь, чтобы вдохнуть горный воздух.
– Я должен был догадаться, – опять сказал Далинар. – О тебе.
– Не думаю. Это была удивительная удача, что я все поняла.
– Не удача, – возразил Далинар. – Уверенность. Блестящий ум. Я боялся за тебя, но должен был вспомнить те времена, когда боялся тебя, – и понять, в какой опасности оказались Сплавленные, пытаясь отобрать твои фабриали. Ты просто невероятная. И всегда такой была.
Она глубоко и удовлетворенно вздохнула.
– Что? – спросил он.
– Приятно слышать это из чужих уст.
Он обнял ее и испытал долгий миг покоя. Но в конце концов им пришлось вспомнить о своем долге. Люди пришли к Навани, чтобы уладить что-то относительно башни, и ей пришлось уйти.
Далинар задержался на вершине. Он устроился на краю, свесив ноги – по слухам, отсюда Каладин спрыгнул во тьму.
«Ты поступил мудро, дав ветробегуну больше времени, когда он падал, – сказал Буреотец, приближаясь к Далинару. – Ты поступил мудро, проявив… милосердие».
– Это важная концепция, которую нужно усвоить, – сказал ему Далинар. – Чем больше ты будешь изучать ее, тем человечнее станешь.
«Я не хочу становиться человечным, – возразил Буреотец. – Но возможно, я смогу научиться. Смогу измениться».
– Это все, что требуется от тебя, – сказал Далинар. – Готовность.
«Но ты ошибаешься. Я понимаю милосердие. Я выражал его при случае».
– Неужели? – с любопытством спросил Далинар. – Когда?
Назад: 115. Кредо
Дальше: 117. Последний подарок
