— Ну я не знаю…

Кара стоит рядом с Гриффином у подъезда облупленной многоэтажки — той же самой, что и вчера. Белые фургоны криминалистов все еще припаркованы неподалеку — она знает, что эксперты пробудут тут еще несколько дней, им предстоит зарегистрировать и вывезти горы улик. Домовладелец стоит рядом с ними, нервно ломая пальцы.

— Он предположительно убил одиннадцать человек, — говорит Кара.

— Только не Джо. Джо — отличный парень.

— Хорошо знаете его?

— Ну вообще-то не очень. Но…

Ее собеседник бросает взгляд вверх. Кара прослеживает направление его взгляда. Окна двести четырнадцатой квартиры вроде бы чем-то завешены, хотя это не жалюзи и не занавески.

— При каких обстоятельствах вы сдали ему квартиру? Сколько он вам платил? — спрашивает Гриффин.

— Он просунул записку мне под дверь год назад, когда я давал рекламу. Платил наличными, каждый месяц, точно в срок. — Теперь домовладелец уже еле связно бормочет.

— А вы видели его удостоверение личности?

— Нет, он… Э-э… — Он останавливается, опускает взгляд. — Он платил мне вдвойне, чтобы все было по-тихому. Без обычного оформления.

Кара и Гриффин бросают на него сердитые взгляды. Пристыженный домовладелец протягивает им запасной ключ.

— Простите, ну откуда мне было знать, что это серийный убийца?

Кара берет ключ, и они идут к подъезду.

— Как хочешь все это провернуть? — спрашивает Гриффин. — Вызовем группу захвата?

Кара хмурится.

— На это уйдет как минимум пара часов. — Она смотрит на Ната. — Его по-любому уже не может быть там, согласен? В смысле, какой ему смысл торчать в этой квартире, когда в доме кишат копы и криминалисты?

— Да вроде маловероятно.

— Так что давай просто войдем и осмотримся. Ну что там такого страшного может быть?

Гриффин воздерживается от ответа. Они подходят к подъезду, где Кара замечает на цветочной клумбе следы рвоты всего двухдневной давности. Она рада, что Нат предпочел промолчать. Сама знает ответ. Еще тела. Серийный убийца со стволом.

Но больше нельзя терять времени.

Кара проходит мимо открытой двери квартиры под номером двести тринадцать, поперек которой протянута сине-белая лента. Подхватывает из стопки два новеньких белых защитных комбинезона, передает один Нату. Оба надевают их, вместе с бахилами и перчатками. Капюшоны пока не натягивают, держа в руках маски.

— Готов? — спрашивает она Гриффина, подойдя УБИТЫ ПЯТЕРО», «ОБНАРУЖЕН ТРУП ПРОСТИТУТКИ»… Наверняка с его предыдущих убийств.

Штукатурка в некоторых местах отвалилась, куски ее хрустят у нее под ногами. Перед старым громоздким телевизором стоит единственное кресло, покрытое потрескавшейся коричневой кожей. А на подлокотнике его — пустой пивной стакан объемом в пинту, поблескивающий в узеньком луче дневного света из угла завешенного окна.

Затаив дыхание, она присаживается на корточки и присматривается к нему в тусклом свете. Видит отметины на ободке — идеальный полукруг, оставленный губами, и пять превосходных пальцевых отпечатков.

— Он что, издевается? — произносит Гриффин у нее из-за спины.

Кара бросает на него взгляд через плечо.

— Неужели все так просто? — бормочет она, и брат отвечает ей скептическим взглядом.

— Приведи-ка криминалистов из соседней квартиры, — говорит Кара. — Пусть они его зафиксируют и как можно скорее передадут в лабораторию.

Гриффин уходит, и она продолжает изучать комнату. Внимательно осматривает полки, снимает со стеллажа одну из картонных коробок. Крышки у нее нет — внутри какие-то кожаные ремни, серебряные пряжки, огромные пурпурные дилдо. Затянутыми в перчатку пальцами Кара опасливо достает из коробки один из лежащих там предметов. Это нечто вроде плетки-девятихвостки из черной кожи, к одной из прядей прилипло что-то засохшее, бурое. Она быстро заталкивает коробку обратно.

Продолжает продвигаться по комнате. Кипы газет, аккуратная стопка порножурналов… Она берет в руки тот, что сверху, и сразу же об этом жалеет — на обложке женщина, затянутая в черную кожу, в накрашенном ярко-красной помадой рту кляп в виде шарика, нечто вроде металлического прута удерживает ее ноги раздвинутыми. Кара полагает, что фото постановочное, но, осознав с содроганием, что может, и нет, с трудом подавляет желчь, поднявшуюся из желудка.

Этот тип любит заниматься сексом грубо и не по взаимному согласию. Но это им и так известно, говорит она себе, так что ничего удивительного. Чему тут теперь вообще удивляться?

Но тут Кара сворачивает за угол одного из книжных стеллажей — и тогда-то и видит их.

Дальнюю стену почти сплошь покрывают маленькие белые рамки. Аккуратно развешанные ровными рядами. Кара подходит ближе. Это поляроидные снимки — изображения нечеткие, но безошибочно узнаваемые. Люди, тела. Части тела. Кровь.

Рука Кары взлетает ко рту. Ей уже приходилось сталкиваться со смертью, но это нечто совсем другое. Она слышит, как Гриффин возвращается в комнату и останавливается у нее за спиной. Понимает, что он тоже рассматривает стену, видит те же сюжеты, что и она.

Слышит какой-то звук, похожий на сдавленный стон, и сознает, что этот стон застрял где-то в глубине ее собственного горла.

Потому что на этих поляроидных фото — не мертвые тела. Эти люди живы. Их глаза смотрят прямо в объектив — умоляющие, полные муки и предсмертного ужаса.

Этих людей пытали и снимали на пленку, чтобы убийца мог еще раз насладиться их страданиями и беспомощностью.

И один из них — ее собственный брат.