Гриффин смотрит пресс-конференцию на экране компьютера в штабной комнате. Видит реакцию Кары, когда прозвучало прозвище убийцы. Пересмешник. Понятно, что, как бы они ни пытались скрыть его, дело сделано — оно уже разлетелось по миру.

Ему не нравится подобное развитие событий, и, насколько может судить Гриффин, Каре и Маршу оно тоже не по вкусу. Придуманное журналистами прозвище придает преступнику чувство собственной значимости. Позволяет ему разделить дурную славу с другими душегубами из прошлого — Сыном Сэма, СПУ, Убийцей с Грин-ривер…

Гриффин замечает, как другие детективы посматривают в его сторону.

— Я не хочу, чтобы хоть кто-то здесь употреблял это прозвище, — объявляет он всем присутствующим. — Слышали меня?

Коллеги кивают. Но он знает, что все его требования совершенно бесполезны. Полиция любит такие клички почти так же, как и пресса.

— Детектив-сержант Гриффин? — отвлекает его чей-то голос.

Единственное, чего он сейчас хочет, — это чтобы его хоть ненадолго оставили в покое. Гриффин волнуется за Джесс, особенно с учетом того, что произошло вчера вечером, и ему нужно собраться с мыслями. Попытаться не думать про Миа. Но этот детектив-констебль уже неуверенно подходит к нему, маячит за спиной.

— Просто Гриффин, — поправляет его Нат. — Что такое?

— Детектив-констебль Тоби Шентон, сержант. — Парень присаживается. — Я тут кое о чем подумал — насчет вашего случая, вообще-то говоря, и хотел… Я просто…

— Давай ближе к делу, — бурчит Гриффин.

Шентон выкладывает на стол три фотографии. Нат бросает на них взгляд.

— Я знаю, как это выглядит, Шентон. Я сам был там.

— Да, но… по-моему, это УЗШ.

Гриффин смотрит на него. Шентону впервые удается полностью завладеть его вниманием.

— УЗШ?

— Убийца из Золотого штата. Приговорен по тринадцати эпизодам убийства первой степени и тринадцати случаям похищений людей, но считается, что он совершил более пятидесяти изнасилований и более сотни краж со взломом в Калифорнии в период между одна тысяча девятьсот семьдесят четвертым и восемьдесят шестым годами. — Вид у Шентона теперь более уверенный. — Подробности вашего… нападения на вас соответствуют убийствам супругов Лаймана и Шарлин Смит. Убийца проник в дом через окно ванной комнаты и связал их шнуром от занавески. Он… — Шентон на секунду примолкает. — Ее он изнасиловал, а потом забил обоих до смерти поленом из дровяного сарая.

Шентон нерешительно мешкает, потом смотрит на Гриффина.

— Не думаю, что вы должны были выжить, сержант.

Гриффин с трудом сглатывает. Смотрит на информационную подборку, которую Шентон положил перед ним на стол. Вспоминает вдруг ослепивший его яркий свет, а потом — ствол пистолета, сунутого ему под нос. Вспоминает свою полную беспомощность, когда лежал связанный и слышал крики жены из соседней комнаты.

— Но есть и одно отличие.

Гриффин кое-как ухитряется прокашляться.

— Какое?

— Обувь. В случаях других изнасилований при вторжении в дом следы обуви на месте преступления соответствовали старым кроссовкам «Адидас», уже снятым с производства, с рисунком в виде шестигранников, — таких же, как у УЗШ. Но те, которые нашли под окном вашей ванной комнаты… Они совсем другие.

Гриффин напрягается.

— Вы нашли соответствие?

— Пока нет. Но вы не думаете, что именно такие отпечатки оставили нарочно? Или что убийца допустил ошибку?

— Займись этим, выясни. И сообщи Эллиотт, — говорит Гриффин. Шентон поднимается, чтобы уйти. — Откуда ты вообще столько про это знаешь?

Он замечает, как Шентон слегка краснеет.

— Я изучал это в университете.

Гриффин поднимает брови.

— У меня магистерская степень по криминологии и бихевиоральной психологии. Тема моего диплома — последствия сексуального насилия в детстве как предпосылка появления серийных убийц.

Гриффин делает глубокий вдох.

— Про это тоже скажи Эллиотт, — произносит он наконец.