Глава двадцать шестая
– Альберт Кузьмич, вот твои новые вкусные консервики, – засюсюкала Надежда Михайловна, забирая у меня пакет.
– Надеюсь, он их съест, – вздохнула Рина, – кот не любит перемен.
– Зачем тогда вы решили ему другой корм давать? – спросил Димон, когда мы с Ириной Леонидовной и Бровкиной вошли в столовую. – Ел он то, к чему привык, и хорошо.
– Людмилочка Юрьевна посмотрела его анализ крови, – ответила мать Ивана, – и велела Альберта Кузьмича пару месяцев подержать на лечебном питании.
– Ходякова прекрасный доктор, – поддакнула Надежда, – мы всегда выполняем ее указания.
– Не станет кот содержимое банок даже нюхать, – высказался Никита.
– Это почему? – удивилась Ирина Леонидовна.
– Все полезное на вкус отвратительно, – объяснил Никита, – а лечебное вдвойне мерзкое.
– Один раз гастроэнтеролог прописал мне особый йогурт для желудка, – поежилась моя свекровь.
– Помню, – засмеялась я, – Иван притащил его на весь курс. Десять пачек. А ты глотнула из одной и отказалась пить дальше.
– Такая пакость! – воскликнула Ирина Леонидовна, – гаже ничего в жизни не пробовала.
– Вот поэтому я никогда не приобретаю ничего нового в большом количестве, – менторски заявил Никита, – сначала надо понять, съедят его или выкинуть придется.
– У нас ничего не пропадает, – возразила Рина, – я начала Ване в чашку мой лечебный йогурт наливать. Ему он очень понравился, весь запас уничтожил. А у меня желудок перестал болеть.
– Иван Никифорович угощался йогуртом, а ты выздоровела? – удивился Димон.
– Когда смотришь, как кто-то употребляет полезную гадость, прописанную тебе доктором, то мигом избавляешься от недуга, – объяснила Рина.
– Выглядят консервы аппетитно, – сказала Надежда Михайловна, – и пахнут приятно.
– Да ну? – рассмеялся Никита.
– Это корм премиум-класса, – объяснила Бровкина, – дорогой. Но Альберт Кузьмич нам дороже. А он после всех своих приключений до сих пор нервный. Во сне лапами сучит, зубами скрипит. Людмила Юрьевна объяснила, что эти консервы в деликатесном соусе успокаивающие, мясо в них отборное. Котик, иди сюда, иди, дорогой, иди, мальчик.
Альберт Кузьмич походкой царя проследовал на кухню.
– Сейчас все хором примемся уговаривать их высочество откушать новый корм, – вздохнула Надежда Михайловна.
– Пахнет он приятно.
– Что странно, – засмеялся Коробков, – обычно от консервов для животных противно пованивает. Мне конкретно не хочется их нюхать.
– Консервы для животных – это консервы для животных, – заявил Никита, – они не должны нравиться людям.
– А эти просто как телятина из духовки, – сказала я, – и к ней подали вино.
Раздался дружный смех, потом Рина заметила:
– Танюша, сегодня твой уникальный нюх дал сбой, алкоголя в банке точно нет.
Я втянула в себя воздух.
– Если вспомнить про цену, то его там целая бочка.
– Только-только уговорили котика есть новый сухой корм, – запричитала Бровкина, – и опять смена! Альберт Кузьмич сейчас убежит!
Кот приблизился к миске, наклонил голову и замер.
– Видите? – трагическим шепотом спросила Надежда. – Говорила ведь Людмилочке Юрьевне: не надо.
Альберт Кузьмич поднял шерсть дыбом, издал звук, которого я до сих пор не слышала, нечто между утробным воем и ликующим рыком тигра при виде добычи, а потом налетел на миску и стал есть. Нет, жрать! Нет, хватать куски корма, давиться им, одновременно «петь» и хлебать коричневую подливку.
– Мама родная! – ахнула Рина. – Никогда мальчика в таком состоянии не видела.
– Во дает! – восхитился Никита. – Аж самому захотелось попробовать корм.
– В чем проблема? – развеселился Димон. – Бери банку, и вперед.
Детектив посмотрел на Рину.
– Можно?
Моя свекровь протянула ему жестянку и вилку. Никита сдернул крышку, воткнул столовый прибор в кусок и отправил его в рот. В кухню вбежали Мози и Роки. Кабачки, не обращая никакого внимания на нас, ринулись к миске и оттеснили Альберта Кузьмича.
– Безобразники! – рассердилась Надя. – Отобрали ужин у котика! Кыш отсюда, обжоры.
Рина вынула из шкафа пустые миски и открыла две банки.
– Им тоже пора подкрепиться. Пусть уж полакомятся. Эй, мальчики, идите сюда! Надя, положи коту еще несколько ложек, а то его братья объели. Всем приятного аппетита!
Некоторое время в комнате стояла тишина, которая нарушалась лишь громким чавканьем бульдожек и утробным урчанием кота. К этой симфонии присоединилось баритональное причмокивание Никиты.
Молчание прервал Димон:
– Мне кажется, что все в восторге, или я ошибаюсь? Никитос?
– М-м-м, – промычал коллега, – жаль, раньше не знал, какие у котов вкусные консервы. Теперь буду их вместо пельменей брать.
Рина и Надежда переглянулись, Бровкина схватила банку, открыла ее, вынула небольшой кусочек, положила в рот и начала жевать, бормоча:
– М-м-м! Похоже на бефстроганов, только соус не белый!
– Винный, – со знанием дела заявил Коробков, который тоже стал угощаться из очередной банки.
– Весьма странно, что зверская еда мне нравится, но она мне нравится, – призналась домработница, – подливка просто великолепна.
– Согласен, – кивнул Никита, – жаль, маленькая порция. Надежда Михайловна, вы хотите доесть банку?
– Никогда не ем тару, – ответила Бровкина, – содержимое попробовала. После шестнадцати часов я не ем. Нахожусь на интервальном голодании.
– Тогда мы с Димой то, что вы открыли, разделим, – обрадовался детектив.
Мужчины мигом расправились с кормом.
– И кабачки все слопали, – отметила Рина, – в коридор побрели.
– Еле тащатся, – икнул наш детектив, – лапы у них подкашиваются!
Димон зевнул.
– Наелись, потяжелели… Что-то меня в сон клонит.
– Ложись в гостиной на диван, – засуетилась Ирина Леонидовна.
– Хорошее предложение, – согласился Коробков и вышел из комнаты.
– Кабачки притихли, – насторожилась Бровкина, – определенно сейчас безобразничают где-то. Ну, погодите!
Надежда Михайловна выбежала в коридор. Я тоже решила перекусить, и тут донесся голос Рины:
– Танюша, скорей сюда.
Я ринулась в зону кухни. Ирина Леонидовна сидела на полу, держа кота.
– Он умер, – прошептала свекровь.
Я плюхнулась рядом, услышала тоненький храп и выдохнула.
– Просто он спит. Наелся от пуза, и его сморило.
– Висит макарониной в руках, – продолжала свекровь, – никогда так себя не вел.
– Помогите! – донеслось из глубины квартиры. – Беда!
Я вскочила, кинулась на зов и увидела бульдожек в коридоре, который вел в кабинет мужа, в нашу спальню и в спецпомещение управления особыми бригадами по стране.
– Они скончались, – рыдала Надежда и трясла Мози, – вот, смотри! Лежит как лапша переваренная.
Я схватила Роки.
– Спокойствие, только спокойствие. Они спят! Странно.
Я положила собаку около брата, взяла свой телефон и набрала номер нашего ветеринара.
– Все внезапно захрапели? – удивилась Людмила. – Что они слопали?
Я не замедлила с ответом.
– Еду, которую ты им прописала.
– От нее такого эффекта не произойдет, – возразила ветврач.
В коридор вышла Рина.
– Они все впали в спячку!
– Кто? – спросила Людмила, услышав голос матери Ивана.
– Коробков в гостиной на диване, Никита прямо в кресле, – уточнила свекровь.
– Вот видишь, – обрадовалась Людмила, – все сожрали что-то одинаковое. Сделай видео животных, отправь мне и подумай, что собаки и кот могли спереть со стола. Да…
– Все ели консервы, – перебила ее я.
– Какие, уточни, – попросила Люда.
– Собачьи, те, что ты велела купить Альберту Кузьмичу, – повторила я.
– Дима и Никита лопали паштет для животных? – с недоверием в голосе уточнила ветврач.
– Он им вкусным показался, – повысила голос Рина, – кусочки мяса в подливке. Мы с Надей их только попробовали. А парни схомячили немало.
– Сейчас приду, – пообещала Людмила.
