Глава двадцать вторая

– Елена плохо относится к парфюму, – напомнила я, – если Буркин захотел приласкать супругу, он не прикоснулся бы к туалетной воде. Или доктору приятен аромат «Аква ди Парма» до такой степени, что он им перед сном всегда опшикивается. Или в его спальне находилась какая-то другая женщина. На этом мои предположения заканчиваются, озвучиваю вопрос. Опочивальня Алексея расположена на втором этаже центральной части дома. Флигели были пристроены после того, как сыновья женились. Сейчас здание стоит таким образом, что окна спальни Буркина смотрят в сторону жилища кондитеров. А в той части, которая выходит на владения Гены, находятся комнаты Оли, Веры, домработницы Наташи и три пустые спальни. Каким образом доктор умудрился увидеть из своих окон, которые выходят на флигель Володи, что происходит во дворе Гены?

– М-м-м, ты меня просто запутала. Так долго объясняла, что я с трудом понял. Сказала бы коротко: с балкона, на котором стоял врач, не виден двор, где лежала Ирина, – пробормотал Димон, – навряд ли Алексей может зрить сквозь стены. Напрашивается ответ на твой вопрос: владелец медцентра находился на первом этаже. Он видел что случилось, побежал, заметил, как ты выскочила следом, и спрятался.

Я открыла бутылку минералки, которую кто-то заботливо поставил в спальне.

– Повторяю! На первом этаже в центральной части дома, откуда виден двор флигеля Геннадия, живут Оля, Вера и Наталья. Все они милые женщины, но я с трудом могу представить их в роли любовниц Алексея Николаевича.

– На всякий горшок есть своя крышка, – возразил Димон, – у мужиков иногда бывает странный вкус. Может, кто-то из тобой перечисленных девушек не юного возраста в постели напоминает огнедышащего дракона! Не стоит судить о темпераменте по внешности.

– Ну не в доме же, где твоя семья живет, с любовницей веселиться! – возмутилась я.

– У каждой пташки свои замашки, – вздохнул Коробков, – но я согласен, не складывается картина. Допустим, Алексей стоит у окна в какой-то спальне первого этажа и видит, как Ирина падает из окна. По твоей версии, он спешит во двор. Пробегает холл первым, поэтому ты унюхала духи в доме и на улице. Ты слегка задержалась, пару секунд говорила с женой Геннадия. Но тогда Буркин, который понятия не имел, что ты стала свидетелем падения, уже должен был находиться около Ирины. Комната Сергеевой дальше всех от холла. У Буркина путь на улицу был короче.

– Действительно, – пробормотала я, – но его там не было. А запах был!

– Возможно, аромат тянулся со второго этажа, – предположил Коробок, – врач увидел невестку во дворе, пошел к лестнице, услышал, как ты бежишь, решил подождать и послушать, о чем вы заговорите. А когда понял, что супруга Геннадия потеряла сознание, в нем включился врач.

– Мы вернулись к моей первой версии, – сказала я, – и опять тот же вопрос: коим образом хозяин узрел падение Ирины?

– Камеры, – ответил Коробков, – уверен, что они установлены вокруг всего дома. Владелец особняка может наблюдать за тем, что происходит на территории. Про то, что стоял на балконе, он соврал. Он ведет наблюдение тайно, домашние о нем не знают. И тебе не хотел правду открыть.

– Надо было сразу подумать о видеоаппаратуре, – смутилась я. – Завтра утром сделаю вид, что любуюсь особняком, обойду его и посмотрю, где висят «глаза». Сегодня я их не заметила. Правда, особо фасад не рассматривала.

– Нынче нет необходимости вешать здоровенные «дули», – улыбнулся Коробков, – есть мини-камеры и другие приспособления для изучения пейзажа незаметно для окружающих.

– Вот как он понял, что Ирина выпала из окна, – зачастила я, – Алексей увидел невестку на экране. Нет никакой любовницы! Мне глупость в голову взбрела. Наверное, доктору просто нравится этот парфюм. Принял душ, взял флакон с одеколоном и…

Я замолчала.

– Эй, ау, – засмеялся Димон. – Тебя выключили? Сидишь, моргаешь, ни звука не издаешь. Мышь увидела?

Я вздрогнула.

– Кружка! У каждого члена семьи она своя.

– Не вижу в этом ничего странного, – тут же прокомментировал мой друг, – но если Ирина права и рисунки на фарфоре говорят о том, как Елена к кому относится, то жена Буркина интересная особа.

– Доктор предложил выпить Тимофею и мне компот, я согласилась из вежливости, попросила небольшую порцию. Хозяин дал мне серо-зеленую гостевую чашку. Волынову досталась кружка с котами. Доктор машинально взял свою, он же привык брать именно ее. Если напиток отравили, то почему я не в реанимации, как Тимофей? Мы пили из одного кувшина.

– М-м-м, – протянул Димон, – я знаю случай, когда компания лакомилась бутербродами с колбаской. Трое живы-здоровы, четвертый угодил в реанимацию, ему попалась испорченная часть докторской. Но с компотом так не получится. У меня нет ответа на твой вопрос.

– У меня есть, – заликовала я, – отрава находилась в чистой чашке. Елена выдрессировала семью, у них каждый пользуется исключительно своей кружкой. Посуда для гостей не представляла ни малейшей опасности. А вот в чашке хозяина таилась смерть. Буркина хотели отравить! Превратить в «запертого» человека, и он чудом избежал этой участи.

Димон взял из вазочки пастилу.

– Ну… во-первых, мы идиоты, упустившие из вида, что ты тоже пила компот. Во-вторых, это меняет дело. Если твое предположение верно, то Алексей Николаевич в опасности. Но как он не заметил, что в пустой чашке что-то есть? Порошок? Пара капель жидкости?

Я зевнула.

– Да все просто. Чашка была чистая, приготовлена к употреблению. Зачем ее рассматривать? И он взял ее, наполнил узваром, и все.

Димон доел одну пастилу и принялся за вторую.

– Сначала кто-то ему подливал слабительное. А потом перешел на другое средство? Преступник думал, что триамотин лишит доктора жизни? Затем сообразил, что действует неправильно, и сменил тактику? Кем надо быть, чтобы решить убить человека каплями от запора? Полным идиотом?

– Не все разбираются в медикаментах, – напомнила я. – Интересно, у Буркина понос прекратился? Погоди, я отправлю ему сообщение на ватсапп.

– «Уважаемый Алексей Николаевич, не сидите ли вы на унитазе?» – развеселился Коробков.

– Нет, я другое написала, – возразила я и услышала звонок мобильного. – Димон, молчи. Это Буркин. Алло.

– Добрый вечер, Татьяна, – сказал доктор. – Вы не спите? Я тоже. В туалет бегаю, простите за подробность.

– Можно вам еще один вопрос задать? – осведомилась я.

– Конечно. Слушаю.

– Если вы посещаете санузел, значит, опять выпили капли?

– Похоже на то, – согласился врач.

– Можно вас попросить пользоваться чашками из сервиза, который хранится в столовой в буфете. Там на полках их много, – продолжала я, – не берите свою кружку с котами.

– Почему? – ожидаемо удивился владелец медцентра.

– Возможно, слабительное капают туда, зная, что из этой кружки никто, кроме вас, не пьет, – ответила я, – давайте проверим мое предположение. Просто берите каждый раз из буфета разные чашки.

Буркин кашлянул.

– Елене это не понравится.

– Скажите, что вам после скандала, который устроила Ирина, неприятно пользоваться кружечкой с котами. Не хочется, чтобы кто-либо считал, будто жена вручила ее вам, потому что считает вас ловеласом.

Собеседник издал смешок.

– Это не мой вариант.

– Посоветуйте Елене приобрести чайный сервиз с цветочным или геометрическим орнаментом, – не утихала я, – супруге для этого понадобится некоторое время. Если диарея прекратится, значит, триамотин находился в вашем бокале. И разрешите установить камеры наблюдения внутри дома.

– Никогда! – отрезал Буркин. – Никаких соглядатаев в здании! Нет! Нет! И нет! С чашкой сделаю так, как вы просите. Вдруг вы правы.