Глава восемнадцатая
Алексей Николаевич посмотрел на певицу.
– Если хочешь, чтобы уважали твои желания, уважай чужие. Принесли чашку, пользуйся ею. Лично мне нравится кружка с котами. По какой причине я должен от нее отказаться? Тебя тошнит при виде чашки? А мне она нравится. Моя чашка – это моя чашка. А когда человека мутит, он должен идти в туалет!
Ирина насупилась.
– Выгоняете меня из-за стола?
– Нет, – возразил хозяин дома, – даю совет, как нужно вести себя в ситуации, когда вот-вот начнется обратная перистальтика.
– Не блевать же в салат, – протянула Оля.
– Это неприлично, – согласилась с ней Вера.
– Ирочка, не волнуйся, – зашептала Люба, – если у тебя какая-то неприятность, то мне очень жаль. Мамочка, можно мне тоже взять простую чашечку? Не хочу Ирину еще больше расстраивать.
– Конечно, солнышко, – улыбнулась Елена и опять направилась на кухню.
Ирина схватила мужа за плечо.
– Перестань жрать! Надо мной в доме издеваются.
– Кто конкретно? Назови имена, – меланхолично осведомился Гена.
– Твои мать, отец, Любка и две побирушки, Верка и Олька, – взвизгнула Ирина, – твою жену постоянно травят, как таракана.
Вторая невестка прижала кулачки к груди.
– Ирочка! Ты ошибаешься. Я хочу мира и спокойствия в семье. Зачем нам скандалы? Мы же родные. Да, я люблю посуду с картинками, они такие милые! Но узнала о твоей реакции и поэтому попросила чашку, которая тебя не раздражает.
Елена Матвеевна вернулась в столовую и поставила перед Любой бокал из серо-зеленой керамики.
– Прости, душенька, только такие остались.
– Спасибо, мамочка! Обожаю глиняные кружки, – зачастила Люба, – цвет просто мой! С удовольствием буду ею пользоваться, но если кто-то такую тоже захочет, мигом отдам.
– Кривляка, – зашипела Ира, – все тут вруны. Еще пожалеете, что надо мной смеялись! Издевались! Ничего, скоро и на моей улице будет праздник. И вас на него не позовут! Кружки им нравятся! Идиоты! Знаете, почему Елена их вам купила?
– Потому что они хорошенькие, – предположила Вера.
– И удобные, – добавила Оля, – ручки большие, держать удобно.
– Дуры, – рассмеялась Ирина, – сейчас объясню, чем руководствуется свекровушка, вручая вам фиготень с рисунками! Но сначала хочу поговорить на другую тему. Верка, у тебя квартира есть?
– Только комната в коммуналке, – грустно ответила женщина, – там семеро соседей.
– Улица Воронова, дом двести один, апартаменты четыре. Знаком адресок? – спросила Ира.
– У кого ты спрашиваешь? – удивилась Оля.
– У сестрички, – уточнила скандалистка, – твоей. Снимает хоромы Петр Глебов, – ответила жена Геннадия, – платит сто пятьдесят тысяч в месяц. Место хорошее, рядом парк, здание новое, малоэтажное, стоит на огороженной территории, везде охрана. Пять этажей всего и столько же апартаментов. Парковка в шаге от подъезда.
– Сто пятьдесят в месяц, – ахнула Люба, – за год миллион восемьсот тысяч прибыли. Прямо завидно! Спасибо папе и маме, что нас не гонят, разрешают с ними жить. А могли бы сдавать флигель, где мы живем.
– Сейчас ты, автор несъедобных пирожных, от зависти чаем подавишься, – пообещала Ирина, – Петр снимает фатерку. А кто ее сдает?
– Кто? – неожиданно спросил Алексей Николаевич.
– Вера Осиповна, – четко произнесла Ирина, потом взяла свой мобильный, положила его перед старшим Буркиным и нажала на экран, – смотрите. Все данные о той, кто сдает недвижимость.
Андрей Николаевич отложил вилку.
– Жилье записано на Матвея. Это он разрешил сдавать квартиру, в которой жил до переезда в наш дом, Вере.
– Вот так перформанс, – прокомментировал Володя, – помню, как в детстве испытал шок, когда в мультике лягушка обернулась королевишной. Сейчас те же эмоции нахлынули. Всегда знал, что у сестер ни копейки нет, папа их пригрел по просьбе деда. Они дочки брата Матвея Николаевича.
– Мы с Осипом не очень близки были, – сказал старик, – он меня здорово моложе, женился сразу после армии и от недостатка ума наглупил: решил свое дело открыть, взял огромный кредит в банке, выплачивать его не смог и все потерял. Мы с ним почти не общались. А потом меня племянницы нашли и рассказали, что отец помер. Девочки и мать в избе жили, пока она не умерла. Потом изба сгорела. Я пустил племяшек к себе. Они поступили в педагогический и стали учительницами.
Ира согнулась пополам от смеха.
– Ой, не могу! Дед, ты реально дурак!
– Ирина! – возмутился Володя. – Думай, с кем разговариваешь! С пожилым человеком.
– Глупость не имеет возраста, – парировала Ирина и повернулась к Алексею Николаевичу, – Верка обманщица! Твою хату сдает и деньги копит. Живет здесь бесплатно на всем готовом.
Вера опустила голову и всхлипнула.
– Иришечка, – прошептала Оля, – извини, конечно, но ты ошибаешься! Верочка моя сестричка, у нас тесная связь. Я все знаю. Денежки мы копим вместе. Ты просто не в курсе. Смотри, довела Веру до слез! И мне не по себе! Так плохо про Веру ты подумала. Ой-ой!
– Олечка, успокойся, – попросил Буркин, – Ира, то, что ты нам сообщила, дело Веры. При чем тут ты?
– Она лгунья! – прошипела Ирина.
– В чем тебя Вера обманула? – спросил Буркин.
– А вы не поняли? – удивилась невестка. – Она тут живет на всем готовом…
– Ира, – произнесла Елена, – мы с Алексеем Николаевичем знаем, что Верочка сдает жилье моего отца. В курсе, для какой цели ей нужны деньги, рады ей помочь, поэтому она живет с нами. Ты нас не шокировала. Позволь задать вопрос. Этично ли выдавать чужие тайны? Красиво ли совать нос в дела другого человека и громогласно сообщать о них всем? Думаю, тебе не понравится, если кто-то выдаст твои секреты.
Певица застыла в растерянности, похоже, она ожидала от старших членов семьи другой реакции.
– У моей жены прозрачная биография, – вдруг высказался Геннадий.
– У каждого можно найти скелет в шкафу, – по-прежнему без раздражения возразила его мать, – порой то, что человек глубоко закопал, пробивается ростком наружу. И тогда возможны разные реакции: инсульт, развал семьи, самоубийство. Предлагаю прекратить ненужную беседу, выпить чай в спокойной дружеской обстановке. Луиза, как вам Москва?
– Очень похорошела, – подхватила я светскую беседу, – появилось много магазинов, люди модно одеты.
Ира стукнула кулаком по столу.
– Дружеская обстановка? Да тут одни змеи сидят!
Матвей Николаевич потянулся к блюду с сыром.
– Не первый год живу на свете и ни разу не видел сидящую змею! Хочется на такую поглядеть. Люба!
– Да, дедуля, – живо откликнулась жена Владимира.
– Давай малышню в зоопарк сводим, – предложил старик, – заодно и я с вами отправлюсь. Может, узрю там сидящего удава!
Ирина встала.
– Комедианты! Никто из членов так называемой семьи со мной никогда не считался, вы держите меня за бабу, которая под фанеру рот разевает. Ни разу на мой концерт не пришли. Но теперь все иначе будет!
Ира показала пальцем на Елену.
– Знаю, почему ваша мамаша с собой покончила! Неожиданно, да? Я про всех много чего выяснила. Завтра поговорим серьезно, а сейчас… сейчас… сейчас…
Ирина пошатнулась и ухватилась за стол.
– Завтра, завтра день открытия ваших мерзких тайн! Всех. Я пошла спать. Ешьте дерьмовый торт Любки и Вовки! Приятного аппетита!
В полной тишине скандалистка двинулась к двери.
– Ирка, а у твоего Генки тоже что-то в душе спрятано от отца и матери? – поинтересовался Матвей Николаевич.
Ирина остановилась в проеме.
– Конечно, господин Рогов.
– Неужто и его секреты нам откроешь? – хмыкнул дед.
– Да, – топнула ногой супруга музыканта.
– Во как! Мужа, значит, предашь, – хмыкнул Матвей.
– Он меня не защищает, – заявила певица, – так ему и надо!
– Заткнись, наконец, – рявкнул Геннадий, – хорош болтать! О……а совсем! Вали отсюда!
– Слышали, – обрадовалась Ирина, – завтра всем капут настанет! Всем все расскажу, а потом в «Желтуху» пойду!
Алексей Николаевич встал.
– Не хотел портить никому ужин. Надеялся, что нервный приступ продлится недолго. Но сегодня он затянулся. Гена, уведи жену и уложи ее в кровать. Если она не успокоится, сбрось мне сообщение, я приду и ей укол поставлю.
– Да пошел ты! – закричала Ирина. – Вопрос докторишке: он понимает, почему мадам ему купила кружку с котами? Чашка-то не простая! Совсем не простая!
Ира убежала. Елена Матвеевна посмотрела на меня.
– Простите нас!
– Салат восхитительный, – сказала я, – и котлета во рту таяла. Тот, кто готовил ужин, великолепный повар!
– Спасибо, – ответила из кухни Наташа.
Геннадий встал.
– Приятного всем аппетита, меня в сон потянуло, спокойной ночи!
Все проводили его взглядами. Когда он пропал из вида, Люба прошептала:
– Опять не получилось! Ужас, как ее жалко.
