Мозес (2)

Матросы конопатили судно, смеясь и чертыхаясь на чем свет стоит. Ловко лазали по вантам. Боцман Абрахам Тернер был великолепным охотником, Данн слышал, как лает за капустными пальмами его мушкет.

Судовой врач Питер Броуди рекомендовал поменьше контактировать с островитянами.

– Не нравится мне цвет их кожи, – посетовал Броуди. – Не подхватить бы заразу.

– Вечно ты ноешь, док, – крикнул боцман, лихо спрыгивая с пригорка. За ним матросы несли добычу: дикую свинью, вдоволь голубей и куропаток.

По такому случаю кок покинул жаркий зловонный камбуз и колдовал над костром. Смешал горох и кукурузную крупу, заправил от души жиром.

Матросы, которым надоело спать на смердящей серой палубе, мастерили хижины из пальмовых листьев. Волокли со «Скитальца» узлы и морские сундуки.

Сидя на пне, Данн отлично видел лагерь и поселок. Он размышлял о хозяйке. Сколько лет Жозефине? Тридцать? Тридцать два? Получается, так.

Юнга – неграмотный девятнадцатилетний детина – переворачивал песочные часы и звоном колокола отмерял время. Тернер просвистел общий сбор. Уставшие моряки стекались к костру. Кок разливал похлебку, делил мясо.

– За нашего славного капитана! – провозгласил боцман. Команда отсалютовала кружками.

– На вашем месте, – тихо сказал помощник Уолтерс, – я бы опасался мятежа.

Данн изобразил удивление. Но слова Уолтерса не стали для него новостью. Он замечал разочарование на лицах флибустьеров. Ловил краем уха недовольный ропот.

– Буду прямолинеен, – помощник отхлебнул из бутылочной тыквы, – ваш авторитет падает. Они не простили вам гибель «Грозного». И смерть людей на «Громе» списывают на ваш счет.

Данн хрустнул костяшками. Коснулся эфеса сабли.

– И скольким из них я могу доверять?

– Только себе, капитан.

Рассвет принес дурные вести. Матрос по фамилии Брогг ночью отдал Богу душу.

– Разве он болел?

– Стукнулся виском. Жаловался на мигрень. Полагаю, кровоизлияние. – Доктор Броуди безразлично высморкался в платок. – Когда прикажете похоронить?

– Завтра, – сказал Данн. – Есть могилы трех европейцев рядом с лагуной. Пускай Брогга погребут возле них.

Он велел плотнику сколотить гроб. Брогг был новичком на «Скитальце», его кончина не особо опечалила матросов. Привыкшие к смерти, они занялись дневными заботами: ремонтом форштевня, латанием парусов. Пока одни очищали шлюп от моллюсков, другие охотились. На прибрежных рифах было полно водяных яблок, а стало быть и черепах.

Данн навестил Уолтерса; помощник получил указания наблюдать за оружейным складом. Кроме того, Уолтерс обустроил схрон в зарослях, припрятал пару пистолетов, мушкет и четыре гранаты.

– Все спокойно, капитан.

– Будем надеяться.

Огромный метис отдыхал, прислонившись к релингам, жевал лимон. Улыбнулся капитану. Данн подумал, что этот глазом не моргнув вонзит ему под ребра рапиру.

В полдень Данн отправился прогуляться. Вьюнок устилал плиты заброшенного поселения. Флибустьер вспоминал былые времена, дни своей славы. Атаку на французский корабль, сорок тысяч реалов серебром и ювелирными украшениями. Как носила его на руках команда, как они пили в порту.

Капитан улыбнулся.

Справа от него сидел на корточках негр. С голым торсом, в широких штанах. Он растирал на железной терке корни маниоки. Глаза таращились в пустоту. Второй слуга просеивал маниоку через железное сито. Его сгорбленную спину рассекал рубец, на шее под кучерявыми волосами алел странный знак: пятна, размером с половину эскудо. Перевернутый треугольник.

– Капитан!

Данн сбавил шаг.

Со стороны виллы шла Жозефина. За ней брели молчаливые служанки.

– Здравствуйте, мадам.

– Осматриваете остров? Составить компанию?

– Почту за честь.

Жозефина подхватила Данна под локоть.

– Жан сообщил, у вас кто-то умер.

– Увы. Молодой матрос скончался во сне. Доктор говорит, он травмировался при шторме. Если вы не против, мы похороним его здесь.

– Безусловно. Пускай ему мягко лежится в нашей земле.

– Мадам. Почему испанцы уплыли?

– Они боялись, – просто сказала Жозефина.

– Но чего?

– Их пастор вбил себе в голову, что остров проклят. Он запретил обряды погребения. Твердил, что дьявол ворует мертвых из могил и заставляет ходить.

– Ваши родители были еще живы?

– Они умерли в тот год. Мой дядя, мой опекун, был рабом алкоголя. И Рейне пришлось не легко. Священник обвинил ее в колдовстве.

– Серьезное обвинение, – сказал Данн.

– Гнусный толстяк, – ноздри Жозефины презрительно затрепетали, – он объявил нам войну. Но мы выстояли. А они ушли.

– Вся колония?

– Все, кто сумел.

На южном берегу острова штурман Келли нашел битум. Напоминающая серую амбру накипь покрывала рифы. Идеальная замена дегтю и корабельной смоле. Матросы смешивали ее с акульим жиром и замазывали прорехи. Парусный мастер укреплял такелаж. «Скиталец» поправлялся.

За лагерем лежал в ящике бедолага Брогг. Прочие пили тягучий джин и ужинали черепашьим мясом, нахваливали кока. Сумерки сгущались над островом.

– Ты не ошибаешься? Десятеро?

Данн застыл и прислушался. Голоса раздавались из камбуза. Боцман Келли расспрашивал Байярда «Каймана» Коллинза.

– Тринадцать слуг, она сказала. Две девчонки, кухарка… получается, десять мужчин.

– Хорошо. Иди на берег и прихвати-ка дрова из поленницы.

Данн спрятался за парусиной, наблюдал, как уходит, воровато озираясь, Тернер. Зачем ему слуги Жозефины?

Капитан мысленно перебрал членов команды. Прикинул, кто поддержит его. Уолтерс, Келли, доктор Броуди, плотники, бачковые, рулевой Смит – они прошли огонь и воду вместе, Том Ди Кон, конечно, и дюжина матросов в придачу.

Мозес Данн умрет капитаном и точно умрет не здесь и не сейчас.

Большинство флибустьеров спали в лагере. На «Скитальце», помимо Данна, ночевало четверо: Уолтерс и Келли в своих каютах, Броуди в гамаке близ бака, канонир – прямо на тиковых досках палубы, укутанный шерстяным одеялом.

Шлюп поскрипывал. По галереям в задней части надстройки бродили призрачные тени. Твиндек кишел насекомыми, но не было крыс в трюме.

Данн проснулся от кошмара. За переборками гудел хор голосов. Капитан набросил рубаху и выскочил из каюты. Пираты толпились на палубе. Солнце только взошло. Данн растолкал подчиненных, протиснулся к фок-мачте.

– Я ничего не слышал, – пробормотал Ди Кон, – клянусь.

Доктор Броуди уткнулся щекой в палубу. Ноги запутались в гамаке. Он был мертв.

– Что с загривком? – спросил юнга сдавленно.

Данн выпутал ступню Броуди. Тело шлепнулось на доски. Под редкими волосами доктора три точки образовывали перевернутый треугольник. Капитан коснулся меток. На подушечке пальца отпечаталась капля крови.

– Это какая-то тропическая болячка, – сказал рулевой Смит.

– Чушь, – возразил Кайман. Он сидел на лафете и ковырялся ножом в зубах, – доктора убили гоблины. Гоблины приходят на корабль, если от капитана отворачивается Бог.

Данну хотелось ударить наглеца, но между ним и Кайманом стояли другие матросы. Их мрачные физиономии остудили пыл.

– Отнесите доктора к Броггу. Разберемся позже. Томас, я жду тебя на берегу в полдень.

– Да, капитан.

Они шли по петляющей тропе. Солнечные лучи просеивались сквозь кроны деревьев.

– Странное совпадение, да? Два судовых врача будут погребены на этом острове.

– Совпадение ли, сэр?

Данн всмотрелся в обветренное лицо канонира.

– Что стряслось здесь двенадцать лет назад?

– Люди умирали. Каждое утро мы находили труп.

– Я вскрыл гроб Брогга. На его шее те же раны, что и у доктора. И у негров-слуг.

– Ими были помечены и мои товарищи, – сказал Ди Кон. – Алехандро, наш кок, говорил, что их убил чупакабра. Так мексиканцы называют вампиров.

– Вампиры. – Данн раздраженно почесался. Суеверия моряков, гоблины и русалки, нервировали его.

– С нами плавал мичман, умный парень. На Кубе он знавал старика-испанца, который жил здесь, в поселении, прежде. Старик говорил, что мертвецы восставали из могил и пили кровь. Что их насылала на колонистов черная ведьма.

– Рейна Табако? – Данн вспомнил портрет в гостиной Жозефины.

– Да.

– Она была жива, когда вы швартовались на острове?

– Я не встречал ее. Но испанец сказал нашему мичману, что она бессмертна. Она меняет оболочку, как платья, – канонир осекся. – К нам идут.

По склону поднимались двое: Байярд Коллинз и пират с короткими бачками и толстым животом, Лакомб. Оба были вооружены пистолетами.

– Мистер Коллинз?

– Привет, сэр капитан. Простите, сэр, но я вынужден вас арестовать.

– Ты в своем уме? – Пальцы Данна сомкнулись на рукояти сабли, Ди Кон потянулся к тесаку.

– Не надо, сэр. – Кайман взвел курок. – Иначе я прострелю вашу башку. Приказ нового капитана.

– Нового… кого? – От ярости сводило зубы.

– Капитана Тернера, сэр старый капитан. Нам приказано доставить вас в колонию или убить, коли вы пожелаете.

Их разоружили и конвоировали к деревне, к стоящему особняком замшелому дому, одному из немногих, сохранивших дверь и засов на двери. Непоколебимая стража их втолкнула в дом. Пол усыпали обломки мебели; сквозь щели меж плит пробивалась трава. Коллинз целился в голову, а Лакомб деловито вязал бечевку на запястьях и щиколотках. Затем веревки пропустили через потолочные балки, обездвижив пленников и лишив их возможности освободить друг друга. Закончив, матросы удалились.

– Проклятые псы, – процедил Данн.

Ди Кон подергал путы.

– Похоже, мы влипли.

– Похоже на то, – пробормотал Данн и стиснул кулаки.

Миновало часов пять, судя по теням. Наконец за дверями послышались шаги. На пороге возник Уолтерс. Его кисти тоже были связаны.

– Вперед! – скомандовал Кайман. Помощник повиновался. За ним, гуськом, вошли еще двое пленных: пожилой плотник по имени Альфред Фэнси и матрос Ричард Снел, тот самый громадный метис, которого Данн грешным делом зачислял в мятежники. Лакомб взял новоприбывших на мушку, а здоровяк-юнга усадил их на пол, перемотал ноги веревкой и приковал к балкам. Дверь снова захлопнулась.

– Извините, – сказал Уолтерс, отводя взор. – У нас не было шансов.

– Почему вас только трое? – спросил Данн.

– О сэр, – сказал плотник Фэнси, – остальные встали на сторону боцмана.

– Все? – Данн не верил своим ушам. – Нет, это ложь.

– Это правда, – подтвердил Снел, чавкнув жевательным табаком.

– Где рулевой Смит? Где штурман Келли?

– Они готовят «Скитальца» к отплытию. Келли предал вас и Смит. Когда Тернер назначил себя капитаном, лишь мы втроем выступили против него.

– Спасибо, – прошептал Данн. Он был тронут.

Помощник рассказал о пиратском совете. О том, как легко боцман захватил власть. И о первом его приказе на посту капитана.

– Он послал Каймана Коллинза и семерых матросов на виллу. Они собираются ограбить Жозефину и слинять. Нас, я полагаю, бросят здесь.

Едва Уолтерс договорил, вдали затрещали выстрелы. Данн вообразил, как пираты вламываются в гостиную сеньоры.

Стрельба стихла. Спустя время в дом, ставший темницей, вошел иуда Тернер.

– Будь ты проклят, свинья! – крикнул Данн.

– Достаточно, Мозес. Ни к чему это! – Боцман воздел примирительно руки. – Ничего уже не попишешь. Ты погубил полсотни флибустьеров, я – всего лишь пытаюсь спасти выживших, помочь им вернуть удачу. Не держи зла. Шлюп на воде. Мы дождемся ребят и уплывем. У развилки вы найдете свои вещи. В лагуне стоит лодка. Это знак моей к тебе симпатии, Мозес.

Тернер вынул нож и по очереди перерезал веревки, привязывающие пленников к балкам.

– А теперь прощайте. И…

Боцман осекся. Кто-то пробежал мимо окон, в дверном проеме мелькнула испуганная, залитая кровью физиономия кока.

– Господи, – повторял он, пуча глаза, – господи боже…

Боцман сгреб кока в охапку, вышел из дома и прикрыл дверь.

Пленники переглянулись, изумленные.

– Он ходил с Кайманом на виллу, – шепнул Уолтерс.

– Тише! – шикнул Данн.

Из-за дверей звучал дрожащий голос кока:

– На нас напали! Эти негры – они не люди! Они – дьяволы из преисподней, клянусь! Я выстрелил в сердце черному бесу, а он продолжал переть на меня!

– Что ты мелешь, идиот? – ярился Тернер. – Где Коллинз? Где еще пятеро?

– Мертвы! – Кок был на грани истерики. – Их растерзали когтями ведьмины слуги! Разодрали им глотки! Но мы успели убить троих демонов, о да, мы целили в головы, и они умирали!

– К черту, – помешкав, сказал Тернер, – хватит жертв. Уходим, и пусть Бог уничтожит молниями этот чертов остров!

Голоса смолкли.

– Вы слышали? – спросил Снел. – Он сказал, что семерых убили на вилле. Кто пошел с Кайманом?

Уолтерс назвал имена. Отборные моряки. Жестокие пираты. Как исхудалые слуги могли их одолеть?

Тревога закралась в сердце свергнутого капитана.

Солнце спускалось к горизонту, когда они, избавившись от пут, вывалились из темницы. «Скиталец» пропал. Но обещанные мешки лежали на заросшей тропинке.

– Это ваше. – Уолтерс вручил Данну саблю. Ди Кон сунул за пояс тесак. В мешках нашлись личные вещи изгнанников, бутылка бренди, спички, табак, такелажный молоток Фэнси, пара ножей, рапира Уолтерса и компас.

– Выпутаемся как-нибудь, – сказал Снел.

Ди Кон сосредоточенно смотрел вглубь острова:

– Что это за чертовщина?

С холмов полз туман. Такого Данну не доводилось видеть. Облако, крадущееся на брюхе. Оно поглощало руины, дымные щупальца просачивались в щели и окна. Туман залил низину, где стояли завороженные пираты.

В густых клубах растворились силуэты товарищей.

– Томас! Уолтерс! – Данн закружился на месте.

– Я ничего не вижу, – глухо сказал помощник.

– Плеск волн! – крикнул издали канонир. – Идите на плеск!

Данн двинулся вслепую. Туман разошелся перед ним. На пятачке лежал матрос Снел. Подбородок запрокинут, а глотка разорвана. Метиса оседлала костлявая старуха в ночной сорочке: Данн признал Сусану, кухарку Жозефины. На фоне белого тумана, белой сорочки и серой кожи кухарки кровь была особенно яркой. Старуха не замечала Данна. Она прильнула к матросу и пила кровь.

Данном овладело желание избавить мир от этой богомерзкой твари. Он выхватил саблю.

– Слезь с него, дрянь!

Старуха зашипела. Ее окровавленное лицо рассекла вертикальная щель: от уха до уха разверзлась пасть, набитая зубами. Бельма полыхнули, как лампадки.

Данн рубанул наотмашь: индийская сталь снесла голову. Старуха мешком повалилась на Снела. Туман окутал тела.

– Капитан!

Данн побежал на звук и через минуту столкнулся с Ди Коном.

– Там пляж!

Они прокатились по склону, ладони закопались в песок. Вскочили тут же. Туман, как умный хищник, рыскал по холму. На побережье спускались тонкие нити.

Запыхавшийся плотник Фэнси волок к воде лодку.

– Где Уолтерс?

– Я тут, сэр. – Помощник тащил замшевую сумку и пистолеты, за плечом болтался испанский мушкет. Оружие из их схрона. Гранаты…

– Снел мертв, – отчитался Данн. – Чудовище… вампир разорвал ему горло.

– Мы видели их. Они прячутся в тумане.

– Слуги Жозефины?

– Слуги или ее личные дьяволы.

Из пальмовых зарослей раздался вой.

– Поторапливайтесь! – Данн взял у Уолтерса пистолеты. Помощник водил острием рапиры, готовый отразить атаку. Во мгле появились четыре силуэта. Они сходили на пляж, угловатые и остолбеневшие, вроде марионеток из кукольного театра, который Данн посещал в Уэльсе. Широкие линии ртов напоминали пасти глубоководных рыб.

Капитан нажал на спусковой крючок. Пуля попала в грудь одного из слуг, но не вывела из боя. Зарычав, вампир прыгнул. Данн выронил разряженный пистолет и пальнул из второго: свинец прошил лоб чудовища. Глаза погасли. Труп зарылся в песок.

Рядом сражались не на жизнь, а на смерть люди Данна. Старый плотник изловчился, поднырнул под лапой врага и ударом тяжелого молотка расколотил череп вампира, как тыкву.

Смеркалось. Туман стек на пляж и крался к воде.

Уолтерс, первоклассный фехтовальщик, нанес противнику не меньше дюжины ранений, но негр продолжал напирать.

Данн подлетел к дерущимся, сабля застряла в затылке слуги. Рапира Уолтерса пронзила глазницу. Кровь обрызгала пирамиду коптильни.

Ди Кон, победно заорав, раскрошил голову последнего вампира тесаком.

– Никто не ранен? – спросил Данн.

– Пара легких царапин, сэр. – Уолтерс заулыбался. – Зато мы…

Он не договорил. Что-то – будто сам туман! – вцепилось сзади и дернуло помощника в темноту.

– Уолтерс!

Данн кинулся к тому месту, где только что стоял помощник. Уолтерса и след простыл. Туман отступал, прихватив жертву. Уползал на холм. Рапира покачивалась, воткнутая в песок.

– Я иду за ним, – не раздумывая, сказал Данн. Он закинул на плечо мушкет и перезаряжал пистолеты.

– Куда? – угрюмо спросил Фэнси.

– В логово Рейны, – сказал Ди Кон.

Луна озаряла руины поселка. Трое мужчин шагали в тени пальм.

– Как Господь позволил существовать такому? – пробурчал набожный Фэнси.

– Господь тут ни при чем, – молвил канонир. – Бог не прижился на острове. Здесь иные боги.

– Вон они, – Данн указал на окутанную туманом виллу. Ворота были распахнуты, но охранялись.

– Еще трое, – прошептал Ди Кон.

– Троих убила команда Каймана. Мы – пятерых. Осталось пятеро, не считая Жозефины.

Канонир вытащил из сумки начиненные порохом и железом гранаты. Чиркнул спичкой и подпалил фитиль.

Граната полетела в темноту. Слуги оскалились. Не дожидаясь результатов, пираты выскочили из кустов. Громыхнул взрыв. Пороховой дым заволок поляну. Второй сосуд срикошетил от забора, разорвался у ног служанки. Третья граната изрешетила морду черного вампира стальным крошевом.

Сабля и тесак завершили начатое.

Но за левым плечом Фэнси материализовалась серая тень. Из пасти молодой негритянки текла слюна.

Плотник узнал о происходящем по округлившимся глазам товарищей. Повернуться и принять бой не успел. Растопыренные пальцы, как грабли, вонзились в его грудь. Рубашка треснула. Рука поползла вверх, чертя кровоточащие борозды. Когти вспороли шею и подбородок Фэнси. Кровь била фонтаном.

Все это заняло секунды.

Служанка облизала красные губы. В них, в губы, в клыки, в раскрытый алчный рот, Данн и выстрелил, кляня себя за нерасторопность. Пять трупов остывали у ворот.

Данн прочел над плотником короткую молитву, единственную, которую помнил. Всмотрелся в темные окна виллы.

– Давайте зажжем огонь.

Сломанная дверь повисла на петлях. Последняя граната бухнула, разметав софу.

– Уолтерс! Уолтерс, это мы!

Они пересекли каминный зал. Между гостиной и кухней был тесный проход, каменная лестница устремлялась во мрак. Ди Кон принес подсвечник, осветил лестницу. Плотник целился из мушкета в роящиеся тени.

– Уолтерс!

– Я здесь, капитан!

– Хвала небесам!

Подвал виллы был тесным и смердел, как гнойная шишка. С влажных стен спускались цепи. Ими были скованы двое: Уолтерс и скелет в лохмотьях.

– Сейчас! – Ди Кон передал Данну мушкет и несколькими ударами тесака разрубил ржавую цепь.

– Он был священником, – проговорил Уолтерс, кивая на скелет, – пастором в колонии. Жозефина рассказала мне. Или, точнее, Рейна. Я полагаю, настоящую Жозефину она убила, чтобы примерить ее плоть. Она живет, кочуя из тела в тело. Слуги – полукровки – защищают и кормят. Рейна пьет их кровь, когда на острове нет гостей.

– Придется ей сесть на диету, – рыкнул Данн, – мы позаботились о черных прихвостнях.

– Она планирует превратить нас в новых слуг.

– Вы читаете мои мысли, господа.

Флибустьеры застыли. Жозефина – нет, Рейна! – стояла в гостиной, театрально поглаживая оборки платья. Рядом с ней вытянулся по стойке смирно дворецкий.

– Вы и ваши мертвые будут служить мне на совесть. Жан!

Дворецкий шагнул к пиратам. Вдруг опал: груда одежды спланировала на паркет. Под ней что-то шевелилось, росло… из рукава выбрался краб величиной с ладонь.

– Чертова магия! – вскричал Данн.

А крабы ринулись из одежд целым потоком. Хитиновые лапы шуршали по полу, клешни щелкали.

Боль обожгла щиколотку Данна: клешня впилась в кожу, прокусив ботинок. Свинец заставил краба перевернуться в воздухе трижды. Дымящийся панцирь стукнулся об пол.

– Берегись! – Данн опрокинул стул, выстрелил. Серый краб обратился в клочья. Но его собратья копошились у ног, пытались ухватиться за штанину. Уолтерс давил крабов подошвами. Данн снял с плеча мушкет и поискал взглядом Рейну, но ведьма скрылась.

– С дороги! – Ди Кон подбежал к столу, рванул скатерть. Она спланировала на крабов. Канонир чиркнул спичкой. Материя занялась. Под горящей скатертью умирали дьявольские отродья. Корчились, складываясь в человеческую фигуру; Ди Кон схватил стул как топор и размозжил череп дворецкого. Искры заплясали над скатертью.

Уолтерс, не теряя времени, кружился по гостиной. Тыкал свечой в гардины, подпалил холст. На портрете появились язвы – дыры с тлеющими краями.

Огонь распространялся по дому, лизал оранжевым языком дубовые панели. Обугливались балки.

Пираты отступали в коридор.

– Ох, черт!

Рейна карабкалась по потолку, как краб. Шея выгнулась под жутким углом. Слюна капала в огонь и шипела.

Ведьма скинула одежды заодно с человеческим обликом. Она скорее напоминала крота или иного подземного жителя, с которого заживо содрали шкуру. Волосы липли к бугристым мышцам, лицо вытянулось в хобот, заканчивающийся тремя тонкими иглами.

Данн выстрелил. Отдача едва не повалила его на пылающий диван. Граненый ствол плюнул в чудовище. Оно заверещало и рухнуло вниз. Когти, похожие на абордажные крючья, царапали паркет.

Данн нащупал запасной патрон, разорвал зубами. Заправил порох в полку, зарядил. Рейна ползла вперед, пачкая пол слизью, а пираты пятились. Данн взвел курок.

Сноп огня брызнул в вампирскую морду.

Тварь распласталась у ног мужчин. Чуть подрагивали лапы, и дергалось опаленное веко над вытекающим глазом.

Мозес Данн, предками которого были вепри, вынул из ножен саблю и точным ударом снес Рейне голову. Из обрубка брызнула зеленая жижа; голова покатилась в огонь.

Вилла Жозефины пылала, окрашивая багрянцем руины и бухту. Данн, Уолтерс и канонир Томас Ди Кон стояли среди руин, наблюдая, как дымит крыша и пламя вырывается из окон.

У Данна заболели глаза, он перевел взор на свои ладони. Загрубевшие, мозолистые, руки капитана умели вязать узлы, накладывать бензели, сплеснем сращивать концы тросов, заделывать мусинги и кнопы, убивать людей и демонов.

По мизинцу полз рыжий муравей.

– Что дальше? – спросил Ди Кон.

На этот вопрос у Данна не было ответа.