Роси сильно жгло, кушетка продавливалась из-под него с ускорением, от которого болели глаза. Жжение сока в венах было холодным и горячим одновременно, и от него исходил терпкий запах, которого на самом деле не было. Дыхание затруднялось от непривычной тяжести, словно рука давила на грудную клетку, не давая сделать ни одного вдоха. И это продолжалось часами.
Это могло продолжаться несколько дней.
Время от времени делались перерывы, чтобы дать людям поесть или ударить по голове. Когда он был молодым человеком на флоте, ему удавалось уплетать еду, пить кофе и играть в покер на камбузе в перерывах между ожогами. Больше он не пытался. Его желудок уже не был так снисходителен, как раньше.
Пока они бежали, Джим то засыпал, то проваливался в сон, но лишь наполовину. Часть его постоянно ждала, что вот-вот раздастся сигнал тревоги о столкновении с экраном и глубокая болтовня PDC, пытающихся сбить вражеские ракеты, прежде чем он и большинство людей, которых он любил, погибнут от них. Физическое напряжение и страх были знакомы, как старая, часто исполняемая песня. Гимн цене насилия.
Он и Наоми были на оперативной палубе, на диванах рядом друг с другом. Алекс - над ними, на летной палубе. Амос, Тереза и Маскрат были внизу, в машинном цехе, теоретически готовые в любой момент броситься в бой, если что-то в корабле выйдет из строя. И, возможно, это было правдой. Амос все еще был чертовски хорошим механиком. Тереза была молода, умна, и она тренировалась под его руководством почти с тех пор, как они бежали из Лаконии.
И все же он очень надеялся, что ничего не подвело.
Он уже потерял счет тому, сколько часов они мчались к воротам Фрихолда и сколько обедов он пропустил в спешке между тяжелыми ожогами, когда на его экране появилось сообщение. Потребовалось усилие, чтобы сосредоточиться на нем. Это было сообщение от Алекса: БЕЗОПАСНО ОСТАНОВИТЬ РАББИТИНГ?
Джим положил руки на старые, знакомые рычаги управления и поднял тактический дисплей "Роси". Система Фрихолд была огромной и пустой. Если бы дисплей был в масштабе, ни один из кораблей не заработал бы достаточно большого пикселя, чтобы его можно было разглядеть, но он десятилетиями разбирался в полуабстрактных рисунках на интерфейсе "Роси". Ему не нужно было ничего переводить. Красный острый треугольник был лаконским эсминцем, удаляющимся позади них. Он не преследовал. Он шел на торможении к станции Дрейпер. Белый треугольник был трупом "Воробьиного ястреба", удаляющимся от них, но только со скоростью убегающего "Роси". А зеленый мигающий индикатор - это поле обломков, которое было флагманом сил подполья - "Собирающим бурю".
Это была достаточно простая карта. Во Фрихолде было не так много кораблей и баз, чтобы можно было ухищряться. Он подсчитал время транзита - насколько они могут опередить врага, когда достигнут кольцевых ворот, если будут придерживаться нынешнего жесткого курса, насколько опередят, если не будут, насколько большой перевес им понадобится, чтобы пройти через кольцевое пространство и попасть в какую-нибудь другую систему без слежки. Он проверил ладаром пару световых минут впереди них, прежде чем позволил себе прийти к выводу, к которому хотел прийти, как только прочитал вопрос.
ВЫГЛЯДИТ ЧИСТО. ЕСЛИ ПОНАДОБИТСЯ, МЫ МОЖЕМ СНОВА ЗАЖЕЧЬ ЕГО.
В ответ гравитация тяги уменьшилась до половины g, и позвоночник Джима треснул чуть выше крестца, когда что-то задвинулось на место. Он осторожно пошевелился, словно просыпаясь от долгого, беспокойного сна, и перекатился на бок.
Наоми уже закрыла кушетку и села. Ее рот представлял собой тонкую, мрачную линию. На ее экране был инженерный отчет по основным системам "Роси": реактор, рециклеры, резервуары с водой, ракеты и PDC, энергия. Она просмотрела все по порядку, убеждаясь, что все находится там, где должно быть, поскольку их жизни зависели от того, не выйдет ли корабль из строя. Он хотел протянуть к ней руку, взять ее в свою, но это было бы для его успокоения. Она уже делала то, что помогло бы ей почувствовать себя лучше.
Он открыл канал связи с машинным цехом.
"Как там внизу? Все хорошо?"
Жуткая нерешительность в голосе Амоса стала настолько привычной, что уже не казалась жуткой. "Выглядит солидно, только собака немного хромает на задние лапы. Мы дадим ей пару минут, чтобы пройтись. Если это не поможет, мы можем отвезти ее в медицинский отсек и вколоть немного стероидов в бедро".
"Хорошо." Он отключил связь.
Наоми переключила экран на воспроизведение битвы. Гибель "Шторма". Уничтожение "Воробьиного ястреба". Обреченное погружение в зубы приближающегося Дерехо. Ему казалось, что Алекс тоже смотрит это и видит что-то совсем другое. Он служил на "Шторме" много лет. Он знал людей, которые только что погибли на нем. Джим наблюдал за происходящим на экране Наоми, пытаясь представить, как все остальные воспримут это. Как это сделал он.
Два лаконских эсминца мчались друг на друга, выбрасывая торпеды и снаряды PDC, пока взрывы не скрыли все из виду. Первым появился "Дерехо", все еще под тягой, но на его корпусе виднелось множество светящихся шрамов от яростной атаки Джиллиан. Затем, когда разбитый корпус "Шторма" наконец выплыл по другую сторону ослепительного облака насилия, Джим вздохнул. Это была смерть подземелья, запечатленная на видео с низким разрешением. Славная, свирепая смерть. Но все равно смерть.
"Прощай, Джиллиан", - сказала Наоми, прошептав это как молитву.
"Мы собираем самых поразительно храбрых людей, не так ли?" сказал Джим. "А потом смотрим, как они умирают".
Наоми откинула волосы назад и посмотрела на него. "Я думала, Трехо - человек слова".
"Он такой", - сказал Джим. "Я имею в виду, он вполне готов совершать злодеяния. Он не из хороших парней. Но то, что произошло там, это не он".
"И все равно это произошло". Она кусала слова, когда произносила их.
"Я была уверена, что убила Танаку еще на Новом Египте. Теперь это похоже на вендетту".
"Так, может быть, ему так же трудно контролировать своих людей, как и мне?" сказала Наоми и продолжила, прежде чем он смог ответить. "Большая героическая смерть Джиллиан испортила нам жизнь. Теперь мы в полной заднице".
Джим слегка вздрогнул, представив, как эти слова донесутся до Алекса. "Она сделала плохой выбор. То есть, я понимаю ошибку. Я знаю, что время от времени поступаю по собственному разумению".
Он подождал несколько секунд, прежде чем продолжить.
"И когда она увидела, какова ситуация на самом деле, она спасла нас. Она умерла, спасая нас".
"Она потеряла для нас станцию Дрейпер", - сказала Наоми. "Как только она заговорила с Лаконией, она потеряла для нас базу. Даже если бы они заключили сделку, они никогда бы не решили вежливо забыть, что у нас есть ресурсы на этой луне. Они не собирались делать вид, что не знают, что "Шторм" находится в системе Фрихолда".
Они собирались бомбить города". Людей, которых она знает и любит. Ее семью".
"Они - вражеская армия", - сказала Наоми. "Неужели мы просто делаем то, что нам предписано каждый раз, когда они говорят нам, что собираются делать то, что делают вражеские армии? Если таков план, то мы долго, очень долго шли по неправильной дороге".
"Я не об этом."
"Что мы должны были выдать Терезу? Что мы были неправы?"
"Джиллиан не виновата, что не было хорошего ответа". Почти подсознательное вздрагивание Наоми от его слов сказало ему все остальное. Когда он продолжил, он был более мягким. "И ты тоже не виновата".
Мерцание ее глаз было само по себе разговором: горе, усталость и отчаяние, а также решимость. Знание того, что они десятилетиями играли в игру "нет правильного ответа", и что она переживет их, как история пережила всех.
Это был самый лучший вариант.
Сверху до них донеслись медленные шаги Алекса, спускавшегося по лестнице. Джим знал пилота больше лет, чем не знал, и видел Алекса в любом настроении - от ликования до ярости. Он никогда не видел, чтобы тот выглядел таким спокойным, глубоко побежденным. С тех пор как они начали бежать из Фрихолда, на его щеках появилась белая щетина. Это напомнило Джиму снег.
Алекс опустился на одну из оставшихся кушеток и повернул ее так, чтобы смотреть на них двоих. Они не спрашивали, как он себя чувствует, но он все равно ответил. Просто пожал плечами, вздохнул и повернулся к следующему вопросу.
"Технически, мы не находимся в идеальном радиусе эвакуации. Если разрушитель начнет гореть как можно сильнее прямо сейчас, нам будет трудно выйти из ворот Фрихолда и пройти через другие ворота вовремя, чтобы они не увидели, куда мы пошли".
"У них будет раненый экипаж", - сказала Наоми. "Скорее всего, у них есть некоторые структурные повреждения. И они все еще забирают Танаку со станции Дрейпер".
"Я тоже не думаю, что они это сделают. А если бы они попытались, мы бы все равно заставили их поработать. Джиллиан заправила все наши баки. Но я бы предпочел нажимать не так сильно и сохранить реакционную массу на потом".
Он не сказал: "Я не знаю, когда мы сможем снова заправиться". Ему это было не нужно. Он также не спросил, куда они направляются или каков их дальнейший план. Они сидели втроем, "Роси" звенел, как гонг, натертый перьями, музыкальный шепот хорошего корабля. Джим не знал, чего именно они ждали, кроме того, что тишина казалась правильной. Когда Алекс заговорил снова, его голос был более густым.
"Бобби всегда говорила, что за Джиллиан нужно присматривать. Ей слишком нравилось добиваться своего. Это была не просто независимость. Она была независимой, но и немного злой. Понимаете?"
"Как ее отец", - сказала Наоми.
"Она была умнее своего отца", - сказал Алекс. "Она была бы хорошим капитаном, если бы у нее было еще несколько лет для этого. А "Шторм" был хорошим кораблем. Второй лучший из тех, на которых я был".
"Правда?" сказал Джим.
Алекс покачал головой. "Нет, было жутковато. Лаконские корабли все жуткие. Но я только что видел, как умирает куча моих друзей, так что я чувствую ностальгию".
Прежде чем Джим успел ответить, открылся канал связи, и голос Терезы, прерванный резким, встревоженным лаем ее собаки, прервал их. "Я в медицинском отсеке. Мне нужна помощь. У него опять припадок".
Медицинские системы сделали с Эймосом все, что могли, - в основном, экспертная система пожала плечами и сказала, что он выглядит странно всеми теми же способами, которыми он обычно выглядит странно. Амос лежал в автодоке, положив голову на маленькую бледную подушку. В полной темноте было трудно проследить его взгляд, но Джим был уверен, что механик смотрит на него.
"Как долго я был в отключке?"
"Около получаса", - сказал Джим. "Как ты себя чувствуешь?"
"Может, пропущу тренировку. Это дерьмо утомляет".
"Это происходит все чаще, не так ли?"
"Нет".
"Потому что кажется, что это происходит чаще".
"Ну, да. Но не потому, что что-то идет не так. Док нажимает сильнее".
Джим посмотрел на автодок в замешательстве. Амос покачал головой.
"Окойе. Она работает на полную катушку, пытаясь разобраться в ситуации в Адро, а поскольку все мы с..." Он указал на свои глаза. "Мы все связаны сзади. Я получаю переливы".
"Правда?"
"Совершенно точно. Каждый раз, когда у меня начинаются мурашки по коже, я возвращаюсь, зная больше".
"Например?"
"Ничего полезного", - сказал Амос. "В спектре есть дыры, в которых идея нахождения в каком-то месте разрушается. И есть вид света, который может думать. То есть, это, наверное, интересно, но это не поможет уложить инструменты".
"Вы можете сказать, есть ли у нее прогресс?"
"Это не похоже на тугой луч. Мы не говорим о всякой ерунде", - сказал Амос, затем нахмурился. "Во всяком случае, не совсем. Скорее, я слушаю, как кто-то занимается херней в соседней каюте. И ... Знаешь, как это бывает, когда в комнате с тобой находятся люди, и даже если ты не смотришь на них, ты все равно знаешь, что они там? Вот так и здесь. Нас всегда трое".
"Девушка и ее брат", - сказал Джим.
"Не уверен в этом, но нас трое. Я знаю, что это заноза в заднице, когда я так путаюсь под ногами, но я не думаю, что могу что-то с этим поделать. Я имею в виду, кроме как обучить Тайни, чтобы она могла меня прикрывать".
Джим уже собирался сказать, что я не уверен, что хочу, чтобы шестнадцатилетний механик отвечал за нашу жизнь, когда из коридора раздался довольный лай. Мгновение спустя вошли Мускрат и Тереза. Девочка несла в одной руке трубку с камбуза, а в другой - колбу для питья. Ее волосы были убраны в тугой пучок, чтобы не лезли в глаза, когда они будут плыть. Ее сапоги были выключены, но она была в них. Собака ухмылялась и виляла хвостом по широкому кругу.
"Чувствуешь себя лучше?" спросила Тереза.
Джим был поражен ее непринужденной, несерьезной манерой. Несмотря на то, что он проработал с ней в экипаже почти год, какая-то часть его сознания не хотела отпускать воспоминания о ней, какой она была, когда он впервые встретил ее на Лаконии: слишком серьезный ребенок с грузом империи на плечах, но все же ребенок. Теперь она была достаточно взрослой, чтобы брать долгосрочные контракты на обучение, достаточно взрослой, чтобы требовать эмансипации и собственных прав на основные права, если бы она жила на Земле, достаточно взрослой, чтобы видеть, как ее единственный друг в мире страдает от сильного припадка, и воспринимать это спокойно.
"Я работаю над своим возвращением", - сказал Амос.
"Я принесла тебе белый корм и лимонад. Соль, сахар и вода. Я подумал, ну, знаешь, электролиты".
При мысли о еде у Джима свело живот, и он не был уверен, голод это или тошнота, или и то, и другое.
"Спасибо", - сказал Амос, протягивая руку. Она ловко вложила трубку в его ладонь, словно давала ему инструмент. "Вы проводите инвентаризацию стресса?"
"Это то, куда я сейчас направляюсь", - сказала она, затем впервые повернулась к Джиму, встретила его взгляд и кивнула, прежде чем уйти. Мускрат потрусил следом, требуя почесать за ушами и Джима, и Амоса, а затем рысью вернулся за Терезой. Если у старого пса и были проблемы с бедрами после тяжелых ожоговых циклов, Джим этого не заметил.
"Что у тебя на уме, Кэп?"
"Думаю, каково это - быть шестнадцатилетним и настолько важным, что люди убивают друг друга из-за тебя".
"Да. Это ее испортит", - дружелюбно согласился Амос. "Но мы сделали единственное, что могли".
"Оставили ее у себя?"
"Да."
"Я знаю", - сказал Джим со вздохом. "Хотя это будет проблемой. Не думаю, что Танака сдастся".
"Она напоминает мне Бобби", - сказал Амос, как будто соглашаясь.
"Наоми задается вопросом, всегда ли Трехо собирался нас обмануть".
"А ты нет?" Амос пососал трубочку и кивнул Джиму, чтобы тот продолжал.
"Я никогда не знал, чтобы Трехо лгал. Я также никогда не знал, чтобы Дуарте лгал, а он был личностью, которая задавала тон всему этому. Он был грандиозен. Он был безжалостным. Он был гением в нескольких вещах и ошибочно полагал, что это означает, что он умен во всем. Но по его мнению, он поступал правильно".
"Он был из тех парней, которые скормят тебя в дробилку для дров, но при этом не оставят тебя в долгу за свою половину счета в баре", - сказал Эймос. "Я знал таких людей".
"Этот полковник Танака? Я думаю, она злится, что не досталась нам в Новом Египте. А еще на то, что я выстрелил ей в лицо".
"Да", - согласился Амос. "Этого хватит".
"Думаешь, она успокоится, если я объясню, что просто хотел ее убить?"
"Похоже, правое щупальце не следит за тем, что замышляет левое", - сказал Амос. "Высшее командование хочет не одного, а управлять галактической империей - тяжелая работа. Может быть, вы правы насчет Трехо. Может быть, Танака просто перешел на личности и все испортил".
Они долго молчали, потом Джим снова вздохнул. "С охотничьими собаками дело обстоит так: как только ты спускаешь их с поводка, ты спускаешь их с поводка. Они не остановятся, пока не поймают то, за чем идут".
Амос на мгновение замолчал, и Джим не мог понять, размышляет ли он или выдерживает одну из своих необычных пауз. Когда он пошевелился, он словно включился.
"Когда я вернулся на Землю, я не бегал с толпой охотников", - наконец сказал Амос. "Но у меня был один знакомый, который тренировал полицейских собак. Это ведь то же самое, не так ли?".
"Я не знаю", - сказал Джим. "Может быть".
"Так вот, этот парень к тому времени, когда я его знал, был уже в полной заднице. Зависим от кучи разной дряни и долго умирал от нее, но ему все равно нравились собаки. Он говорил, что весь процесс заключался в том, чтобы найти тех, кто не начнет трахать людей под честное слово. Поэтому он отбраковывал всех щенков, которые не поддавались дрессировке, и проводил много времени, работая с теми, кто прошел отбор. Чертовски хорошо обученные, умные животные, но в этом тоже была проблема. Если собака достаточно умна, она понимает, когда это тренировка, а когда нет. Он говорил, что пока не выйдешь в поле, никогда не знаешь, какая у тебя собака".
"Значит, вы думаете, что Танака будет следить за нами, пока не получит то, что ей нужно".
"Или нам удастся убить ее", - сказал Амос. "Не уверен, что это имеет большое значение в общей картине".
"Я не могу понять, как все это будет происходить".
"Конечно, видишь. Все умрут. Так всегда было. Вопрос только в том, сможем ли мы найти способ, чтобы не умирать всем сразу".
"Если мы это сделаем, то цивилизация умрет. Все, что когда-либо делало человечество, исчезнет".
"Ну, по крайней мере, не будет никого, кто бы скучал по этому", - сказал Амос и вздохнул. "Ты слишком много думаешь об этом, капитан. У тебя есть сейчас и есть в ту секунду, когда погаснет свет. Время - это единственное время, которое есть. Важно только то, что мы делаем в это время".
"Я просто хочу уйти, зная, что все будет хорошо без меня. Что все будет продолжаться".
"Что ты не тот, кто бросил мяч".
"Да."
"А может быть, - сказал Амос, - ты не настолько важен, и не тебе исправлять вселенную?"
"Ты всегда знаешь, как подбодрить меня".