В самый канун Нового, 1977 года, позвонил Тарковский, о существовании которого в круговерти новых событий я начал уже подзабывать. Оказалось, наше киношное руководство собралось ни много ни мало выставить фильм «Марсианин» на премию «Оскар» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке». Почему-то я только сейчас узнал, что картина была закуплена не только странами соцлагеря, но и еще десятком других государств, включая США, где за два месяца проката сделала рекордные для иностранного фильма сборы, немного отстав от «Рокки», но опередив «Кинг-Конг» и «Вся президентская рать».

Однако Андрей Арсеньевич был настроен весьма скептически, ведь советский фильм «Дерсу Узала», хотя и с японским режиссером, в прошлом году уже получил «Оскар», а два раза подряд приз одной стране вряд ли вручат. Хотя прецеденты были, не так давно дважды подряд статуэтку отхватывали французы, а перед ними – итальянцы. Но учитывая отношение к СССР на фоне «холодной войны», на второй «Оскар» подряд можно особо не замахиваться.

– А когда все это дело ожидается? – поинтересовался я, чувствуя невольное волнение.

– Номинанты станут известны в первой половине января, а сама церемония пройдет 28 марта в Лос-Анджелесе.

– А что, в Голливуд вместе с лентой и нас отправят, или такое не принято?

– Чего не знаю – того не знаю. Пока еще наших актеров и режиссеров не отправляли, разве что сам Куросава на прошлую церемонию один съездил, а наши актеры, по-моему, до сих пор не знают, что фильм «Оскара» отхватил. Но если будем номинированы, то я постараюсь все же пробить поездку. Хватит отсиживаться за «железным занавесом».

Эх, если бы можно было задействовать связи Чарского… Но тут, понятно, даже он бессилен, так что вся надежда была на Тарковского, который вроде бы слывет любимчиком у того самого киношного руководства страны.

Этот Новый год мы встречали в практически узком семейном кругу: я, Валя, Ленка со своим ухажером и Данила. Впрочем, Данька к моменту поднятия бокалов с шампанским уже видел седьмой сон, а мы улеглись уже после того, как закончился «Голубой огонек». Причем Витьку постелили на раскладушке, мал еще с Ленкой спать в одной постели. Ну это мы так считали, хотя и подозревали, что они уже все-таки успели распробовать друг друга.

Первые дни после Нового года я выходил из дома только погулять с Данькой и в магазин за хлебом. Подъедали «Оливье», «Салат под шубой» и прочие оставшиеся с новогоднего стола «деликатесы». Чтобы совсем не рехнуться от безделья перед телевизором, по несколько часов в день стучал по клавишам «Ятрани», перепечатывая «Алмазную колесницу». Да и «ридер» я обещал Алферову для исследований, поэтому нужно было побыстрее перепечатать с него книгу. Закончил 10 января, и тут же потащил «Алмазную колесницу» в издательство «Молодая гвардия», посчитав, что для «Юности» объем все же будет великоват. Понятно, что публикация книги, ежели такая случится, затянется подольше, чем это случилось бы в журнале. А с другой стороны, пока в «Юности» выйдет последняя часть книги «Смерть Ахиллеса», может, как раз подойдет и время печати в «Молодой гвардии».

11-го января стало известно, что «Марсианина», как и обещал Тарковский, номинируют от нашей страны на кинопремию. Нашими конкурентами должны были стать фильмы из Италии, Польши, ГДР и Кот-Д'Ивуар, который в то время у нас назывался Берег Слоновой Кости. Причем лента под флагом африканской республики снята французским режиссером с французскими же актерами.

– Надеюсь, что кого-то от съемочной группы все же пошлют на премию, – сказал режиссер таким тоном, что сразу стало понятно; если он и будет биться, то только за свою кандидатуру. Обидно, в прошлой жизни мне лишь дважды удалось побывать за границей. В детстве с семьей летали загорать в Варну, а после свадьбы на собранные от гостей деньги мы с женой отправились в Египет. Америка же так и оставалась недостижимой мечтой и, похоже, таковой и останется. По крайне мере на ближайшие годы.

Тем временем подошла дата свадьбы Инги Чарской. Помимо трех тысяч я с барского плеча решил подарить новобрачной еще и песню. Рок не катил, и после долгих мучений я решил пойти проверенным путем. На свою свадьбу в прошлой жизни мы с моей невестой специально разучили композицию «Две звезды», которую исполнили в ресторане под аккомпанемент местных музыкантов. Почему бы не повторить номер, только теперь уже с другими участниками?

Вале я сказал, что стихи в этой песне запишу под ее авторством. И не нужно вставать в позу, любимая, это же подарок от семьи Губернских, от нас с тобой, в конце концов. Затем примерно за неделю до бракосочетания созвонился с Чарским, попросил передать трубочку Инге, и по секрету сообщил о своей задумке. Та была двумя руками «за». Ее жениха Валеру, само собой, также поставили в известность, после чего поехали в ресторан гостиницы «Метрополь», снятый на субботу, 15 января, родителями жениха для гулянки. Здесь без вопросов удалось договориться с музыкантами, которым предстояло обслуживать торжество весь вечер.

К счастью, жениху медведь на ухо в детстве не наступал, правда, и голосовые данные у него оказались на средненьком уровне. Тем не менее, за пару часов репетиционного процесса удалось создать вполне приличный дуэт.

– Ничего так, достойно, – похвалил я и Ингу с Валерой, и воодушевленных гонораром музыкантов. – На всякий случай все же еще раз порепетируйте перед свадьбой, чтобы по-настоящему удивить гостей. Надеюсь, Инга, ты папу не поставила в известность, как я тебя просил? Вот, правильно, пусть для него это тоже станет сюрпризом.

Роспись была назначена на 13 часов в Вернадском отделе ЗАГС. С утра Валя озаботилась нашими нарядами. Мы не стали оригинальничать, одели то, что в чем были на премьере «Марсианина». Тут как раз подъехала Ленка, которую в очередной раз запрягли сидеть с малым, пока родители гуляют в свое удовольствие. А затем Валентина заставила везти ее наводить красоту к какой-то парикмахерше – и когда уже успела завести знакомство, почти не покидая поселок? Из парикмахерской она вышла почти ровно в полдень, так что времени оставалось практически только добраться до ЗАГСа, о месторасположении которого узнал заранее, во время недавнего созвона с Чарским.

– Если уж ты сегодня за рулем, то, получается, пить не будешь? – поинтересовалась у меня Валя, когда в стенах ЗАГСа мы перездоровались с Чарским, а также другими гостями, в числе которых оказался и шеф отца жениха – министр среднего машиностроения СССР.

– Ага, щас! Оставлю «Волгу» на стоянке у «Метрополя», а домой поедем на такси. Ты, кстати, деньги-то не потеряла?

– Накаркаешь еще…

Но на всякий случай она раскрыла сумку, проверила, на месте ли расписанная под хохлому шкатулочка, в которой лежали три пачки 10-рублевых купюр. К сожалению, нигде наменять тридцать сотенных не удалось, пришлось довольствоваться тем, что есть. Ну зато хоть выглядят солиднее, да еще красиво перетянутые алой ленточкой и уложенные в шкатулку. Начнется традиционный обход с подносом – положим, и пусть остальные гадают, сколько и чего мы подарили новобрачным.

День прошел весело. В ресторане собралось сотни полторы гостей, сплошь солидные дядьки со своими женами, которые, впрочем, после третьей выглядели уже не такими солидными. Сам замминистра лихо отплясывал с невесткой, отбив ее у сына, пока не закончились силы, и он не упал обессиленно на стоявший у стены диванчик. Мы с Валей тоже не сидели манекенами, веселились как могли. И плясали, и пили, и закусывали, а в один из моментов даже пришлось отшивать особо настырного товарища с залысиной, пытавшегося пригласить Валю на второй подряд танец. Моя-то по сравнению с немолодыми женами других гостей выглядела просто королевой, если, конечно, не считать саму невесту и пару ее подружек. Те да, смотрелись потрясающе, особенно Инга с офигительной прической, в шикарном белом платье и с бриллиантовым колье на изящной шейке.

Обязанности тамады взвалил на себя министр среднего машиностроения Ефим Павлович Славский, оказавшийся на редкость коммуникабельным и неугомонным человеком. Пил наравне со всеми, но если большинство через пару часов успело сомлеть, то Славский продолжал веселиться и заводить других, как ни в чем ни бывало. Несмотря даже на то, что жена министра несколько раз пыталась его одернуть, на что он только небрежно отмахивался. Причем сам же и бегал с подносом, собирая подарки для новобрачных. До нас он уже успел подкатить к родителям жениха и невесты. Чарский одарил дочку белой «Волгой», а вот отец жениха подарил новобрачным 2-комнатную квартиру недалеко от центра Москвы. Сам министр, заявив, что в новую квартиру нужна мебель, бросил на поднос паспорт на финскую стенку. Не иначе, заранее согласовал подарок с новобрачными или их родителями. А теперь настал и наш черед.

– А известный писатель Губернский с супругой дарят молодым красивую шкатулочку, в которой что-то лежит! – с радостью провозгласил он. – Новобрачные потом сами разберутся, что в ней.

– Но это еще не все, – с загадочным видом произнес я. – Мы с супругой написали песню для молодых, и они, я вижу, уже рвутся ее исполнить.

– Просим, просим! – загалдела поддатая публика.

И новобрачным не оставалось ничего другого, как направиться к негромко игравшим живую музыку на небольшой сценке музыкантам. Премьера песни прошла на ура, молодым пришлось исполнить ее на бис, а Чарский долго тряс мне руку, благодаря за бесценный подарок и обещая дружбу до гроба. Правда, не уточнил, до чьего.

В Переделкино, все еще навеселе, мы заявились в одиннадцать вечера. Ленка – настоящая молодчина, успела и накормить, и спать уложить Даньку, а нас, клюя носом, дожидалась в кресле перед телевизором. С одной стороны, конечно, мы бессовестно эксплуатируем девушку, а с другой – какая хорошая школа для будущей матери! Придет в замужество уже с каким-то опытом.

Не прошло и трех дней, как позвонил Высоцкий:

– Привет, старик, как дела?

– Привет, идут понемногу, «Марсианина» вот номинировали на «Оскар».

– Серьезно? Ну поздравляю!

– Спасибо, только не факт, что на церемонию кто-то поедет из съемочной группы. Да и опять же, в прошлом году «Оскара» получил наш фильм, хоть и снятый Куросавой, а две подряд статуэтки, как заверял меня Тарковский, нашей стране вряд ли дадут.

– Это точно, тут он не наврал, могут вполне без награды оставить. Хотя у вас вроде фильм очень хороший получился, я его с удовольствием посмотрел… Я вообще-то чего звоню! Хочу пригласить вас с супругой на День рождения. У меня аккурат он приходится на День студента, 25 января, но в этот раз отмечаем в субботу, 29-го. У нас есть один хороший знакомый, Витька Дугин. Вот уговорил собраться у него в загородном доме, что в поселке Отрадное. Зимний лес, озеро, покрытое льдом, даже горы есть, хоть и не Альпы, но местные там катаются на горных лыжах. Витька и нас с Мариной обещал научить кататься, в общем, обещает такой активный отдых. Народ соберется где-то часам к двенадцати дня. Приедете?

– Спасибо за приглашение, с радостью.

– Сам будешь за рулем? Тогда есть вариант вам с женой и покуражиться, и там же переночевать, благо дом вроде бы у него приличный, не хуже вашего. Не против? Ну и отлично. Давай, записывай точный адрес…

Когда я рассказал Вале о приглашении встретить День рождения Высоцкого на природе с возможностью активного отдыха, она сострила плаксивую гримасу:

– Слушай, мне что-то так не хочется туда ехать, тем более там нормальных посиделок и танцулек, я так поняла, не ожидается. Сначала на лыжах накатаетесь, что точно не для меня, а после по-любому начнете какую-то муть тоскливую бренчать на гитарах, знаю я вас, творческую интеллигенцию. Может, ты один съездишь? Скажешь, что Даньку оставить не с кем, тем более что мы и в самом деле уже Ленке на шею сели, чуть что – приезжай сидеть с младшим братишкой. Опять же и подарок от одного будет поскромнее, чем с двоих, согласись, логично?

– Да уж, логика железная… Эх, экономная ты моя! Ладно, съезжу один, только, пожалуйста, не заставляй меня снова наряжаться в костюм. Раз уж мы творческая интеллигенция – то я обойдусь джинсовым прикидом.

В итоге так и пришлось ехать одному, ориентируясь по карте. Выехал пораньше, заправив по пути бак до отказа, мало ли, куда кривая заведет, запас времени и топлива лишним точно не будет. К счастью, не заблудился, и в поселок я въехал даже на час раньше намеченного срока.

Двухэтажный особняк с мансардой принадлежал явно не бедному человеку. Похоже, еще и увлекавшемуся охотой, поскольку на стенах помимо двустволки висели головы оленя и кабана. Помимо Виктора Анатольевича с супругой Ольгой, такой же подтянутой и молодящейся, как и муж, здесь тусовалось несколько гостей. Правда, ни одного из них я не узнал, оказалось, что это друзья Дугина, относящиеся к числу любителей активного отдыха, в том числе каждый год отправлявшиеся в Приэльбрусье кататься на горных лыжах.

Понемногу подтягивались и остальные. Около полудня с шумом встретили виновника праздника Высоцкого, приехавшего вместе с Влади. Оба в дубленках, в меховых шапках, только один повыше, а вторая пониже.

– А почему без жены? – спросил Высоцкий, обратив, наконец, внимание и на мою скромную персону.

– Не смогла, пацана оставить не с кем. Велела кланяться.

– Ну тогда тоже привет передавай… Слушай, а ты Градскому написал песню «Я свободен»?

– Было дело…

– Он на прошлой неделе с ней выступал на концерте в МИФИ, мне видеозапись позавчера показали. Хорошая вещь, я сразу же Сашке позвонил, спрашиваю, что за песня – он на тебя кивает.

В начале первого подъехали оставшиеся гости, среди которых я узнал совсем молодую Елену Цеплякову. Выяснилось, что сейчас она все еще учится на актерском факультете ВГИКа, и уже снялась в нескольких фильмах. Причем приехала в сопровождении Льва Кулиджанова, на чьем курсе и училась.

Сначала все сели за стол, начался процесс предъявления подарков. От семьи Губернских вручил имениннику венецианскую карнавальную маску 18-го века. Ее я как-то увидел у Чарского дома после его возвращения из Италии и, когда встал вопрос о подарке Высоцкому, сразу же о ней вспомнил. В итоге выторговал по номинальной цене, хотя Анатолий Авдеевич отдавал мне ее с огромным сожалением, только по дружбе, как он выразился. Впрочем, «по дружбе» обошлось мне в полторы тысячи рублей.

К подарку все отнеслись с благоговением, а особенно сам Володя. Затем гостеприимный хозяин предложил «растрясти жирок» и отправиться кататься на горных лыжах, благо у него в запасе имелось несколько пар. Причем размер женских ботинок варьировался от 37-го до 38-го, а мужских – от 42 до 44-го. У Дугиных нашлись и старые ботинки, и новые, кому что подойдет. При этом еще и некоторые из гостей приехали со своими лыжами, так что массовость была обеспечена.

Понятно, решили обязательно поставить на лыжи именинника и его супругу. Но если Влади со своей альпийской подготовкой довольно сносно спускалась с горы, то Высоцкий, прежде чем добраться до дна оврага, раза три под добродушный смех собравшихся садился на пятую точку.

Мне тоже предложили прокатиться, но я посчитал, что для меня это будет слишком экстремально. Предпочел кидание снежков, которое тут же кто-то устроил, втянув в это еще несколько человек. Разделились на две команды, устроив своего рода снежный пейнтбол. Среди любителей зимней забавы оказалась и Цеплякова, попавшая в мою команду. Привезший ее Кулиджанов скромно стоял в сторонке, с улыбкой наблюдая за происходящим.

Когда уже начало темнеть, уставшие, веселые и все в снегу завалились в дом. Опять сели к столу, продолжив застолье. Как и предсказывала Валя, не обошлось без вокальных экзерсисов под гитару. Я с каким-то иностранным журналом забился на стоявшее в углу возле торшера кресло, но Высоцкий все-таки вспомнило про меня, и заставил исполнить «Скворца». Выступление было встречено с энтузиазмом, попросили спеть что-нибудь еще, пришлось вспоминать что-нибудь бодрое, соответствующее случаю. В итоге забацал «Оранжевое настроение» из репертуара «Чайф», добавив драйва в этот вечер.

Краем глаза заметил, как особенно восторженно внимает мне Цеплякова. Ну а что, симпатичная девчонка, глазастая, все, как говорится, при ней. Решил до кучи исполнить третью песню, посвятив ее присутствующим здесь прекрасным дамам, сам не сводя глаз с Лены. Благодаря незамысловатым аккордам «Love Me Tender» игралась легко, а пелась хоть и чуть повыше, чем в оригинале у Пресли, но вполне свободно.

Когда гитара перекочевала к кому-то из следующих исполнителей, я с разрешения хозяина решил немного прогуляться по дому.

– Раз уж вы сегодня подарили Володе маску, то подумал, что эта тема может вас заинтересовать, – сказал Дугин. – На втором этаже у нас представлена интересная коллекция африканских масок, привезенных мною и женой из командировок, можете полюбоваться.

А почему бы и нет? Поднялся на второй этаж, без труда нашел комнату, стены которой были увешаны масками, преимущественно вырезанными из дерева. Ну и рожи…

– А знаете, я читала вашего «Марсианина», и фильм сразу же посмотрела. Как вот людям в голову приходят такие сюжеты?

Я обернулся. Передо мной стояла Цеплякова, одно плечо зазывающе выглядывало из-под съехавшей набок кофточки с широким вырезом, а глаза загадочно блестели. Да еще и кончиком язычка провела по верхней губе, над которой слева темнела родинка… Блин, она меня снимает что ли?

Твою ж мать, на фоне такой провокации, подкрепленной энным количеством выпитого, я ничего не мог поделать с тем, что у меня в джинсах тут же начало предательски набухать. И это явно не укрылось от внимательного взгляда Лены, которая приблизилась ко мне вплотную:

– А вашими песнями я просто заслушиваюсь. Никогда бы не подумала, что можно быть одновременно таким талантливым писателем, и не менее талантливым композитором.

– И поэтом, – механически добавил я, нагло пялясь в разрез ее кофточки.

Она медленно подняла руку, и тонкие, длинные пальцы коснулись моей щеки. Ее грудь высоко вздымалась, и моя ладонь в свою очередь непроизвольно легла на левое полушарие

– А как же Кулиджанов? – хрипло выдохнул я в вялой попытке остановить происходящее.

Она негромко рассмеялась, встряхнув копной каштановых волос и, не говоря ни слова, увлекла меня к дивану. Заметив, что я кинул отчаянный взгляд на дверь, жарко прошептала в ухо:

– Я ее закрыла на защелку, нам никто не помешает.

Со стыдом вспоминая позорный эпизод из своей прошлой жизни, стоивший мне развода, я ничего не мог поделать с собой и на этот раз, покорно отдавшись во власть этой потрясающе красивой и развратной девицы. Все заняло около пяти минут, в течение которых я практически ничего не соображал, что происходит, доверившись животным инстинктам. И только когда все произошло, я с ужасом осознал, что теперь всю оставшуюся жизнь буду чувствовать себя виноватым перед Валентиной. И это еще хорошо, если ничего не откроется. Я-то постараюсь сохранить все в тайне, а вот Лена? Сможет не проболтаться? Или, наоборот, начнет трезвонить на каждом углу, что переспала с популярным писателем? Ох ты ж мама дорогая, вот так вот ездить без жены на дни рождения!

– Покурить хочется, – сказала она как ни в чем ни бывало, поправляя кофточку перед овальным, висевшим на стене зеркалом. – Ты не куришь?

Ого, мы уже на «ты» перешли! Хотя что уж тут, после всего, что случилось, «выкать» было бы глупо.

– Да как-то не научился. Так что сигареткой не угощу.

– Ну пойдем тогда вниз, стрельну у кого-нибудь. Главное, чтобы Лев Саныч не заметил, он сам дымит как паровоз, а студентов ругает.

Она спустилась вниз первой, а я спустя минуту. Поймал пристальный взгляд Кулиджанова и невольно покрылся румянцем, тут же налил себе коньяка и выпил одним глотком, не закусывая. В конце концов, не я был инициатором происшедшего на втором этаже, так что с меня взятки гладки. Только бы Цеплякова не проболталась.

Она уехала минут через тридцать вместе со своим педагогом, бросив на прощание в мою сторону многообещающий взгляд. Постепенно разошлись и остальные участники мероприятия. Из гостей остались только я, да Высоцкий с Влади, который тоже сегодня был за рулем, и не рискнул садиться за руль в подпитии.

Марина помогала хозяевам убирать со стола и мыть посуду, а Володя, накинув на плечи дубленку, вышел на крыльцо покурить. Тут-то я и подумал, что настал удобный момент провернуть мою аферу по воздействию на артиста. Главное, чтобы поверил. Я читал когда-то, что он уделял большое внимание разного рода приметам и предсказаниям. Так что если клюнет – дальше будет легче.

Накинув свое короткое пальто, вышел следом, кивнул на сигарету в его руке:

– Володя, завязывал бы ты с вредными привычками, и так уже сколько лет у себя отнял.

– А-а, – Высоцкий махнул рукой. – Лишить себя всех радостей земных? Гореть иль тлеть – кому какое дело?

– Сам сочинил? Поклонники будут в восторге. Только конец это не отдалит.

– Ты как-будто знаешь, когда мне суждено уйти?

– А если знаю? Что тогда?

Я исподлобья пристально посмотрел Высоцкому в глаза, словно гипнотизер во время сеанса со зрителями. Собеседник не выдержал, отвел взгляд.

– Ясновидящий, что ли? – уже менее уверенно спросил он.

– Можно и так сказать. Не веришь? Хочешь, предскажу некоторые значимые события недалекого будущего.

– Ну-ка, ну-ка…

– Например, 3 февраля власть в Эфиопии возьмет Менгисту Хайле Мариам. А 25 февраля случится пожар в московской гостинице «Россия», который унесет жизни 42 человек. Возгорание произойдет в радиоузле гостиницы, на 13-м этаже, в десятом часу вечера. Правда, если мы предупредим как-то персонал, то трагедии можно будет избежать. А я уж постараюсь сделать для этого все возможное. Так что это событие может и не случиться. Идем дальше… 2 марта Ливия будет провозглашена Джамахирией. А 27 марта на взлетной полосе Тенерифе произойдет крупнейшая авиакатастрофа. Столкнутся два самолета, погибнут более 500 человек. Тут уже моих возможностей вряд ли хватит, чтобы предотвратить трагедию. Если я рискну обратиться со своими предсказаниями к кому-нибудь из власть предержащих – то меня быстро упрячут в психушку. Теперь понимаешь, почему я никому не рассказываю о своем даре.

– Ч-черт!

Высоцкий, слушая меня, не заметил, что в его пальцах дотлел окурок, и вспомнил об этом, только обжегшись. После чего затоптал упавший бычок ботинком, и пинком отправил в сугроб.

– Да-а, удивил ты меня, Сергей. И что, вот прямо в эти дни все и случится, что ты мне здесь сейчас предсказал?

– Могу записать на бумаге, будешь сверяться. Хотя, еще раз повторюсь, пожар в гостинице «Россия» постараюсь как-то предотвратить.

– Это правильно, если у тебя не получится, то я постараюсь подключиться… Ха, рассуждаю так, как-будто пожар и в самом деле должен случиться.

– После событий в Эфиопии, надеюсь, неверия поубавится.

– Ну хорошо, а вот скажи, где я буду завтра в… девять вечера?

– Володя, я предсказываю только серьезные события. Если тебя не убедит и авиакатастрофа на Тенерифе… Хотя могу увидеть и кое-то из твоей прошлой жизни. Например, как однажды мальчишками вы нашли боеприпасы. Бросили их в костер. Взрыв лишил зрения всех кто присутствовал там, кроме тебя.

Высоцкий прищурился и покачал головой:

– Об этом все-таки знали несколько человек.

– А как-то цыгане гадали тебе, и ты вытащил две карты – туз червей и девятку пик. Любовь и смерть. И как ты плакал, когда узнал о смерти Енгибарова…

– Ладно, пусть так. Получается, моя… мой уход – серьезное событие. Так сколько мне осталось?

– Если не завяжешь с табаком, водкой и наркотой – чуть больше трех лет.

– Тут мне недавно один врач и двух не отпустил.

– Причем в один день с Енгибаровым, 25 июля. Володя, смотри сам, захочешь жить – все для этого сделаешь. Не захочешь – ну тут уж я бессилен. Ты не мальчик, сам все должен понимать. Гони Янкловича, который тебя снабжает дурманом, и наживается на разрушении твоего здоровья. Только подумай, сколько еще успел бы сделать, не ограничиваясь ролью в фильме Говорухина и полуподпольными записями своих песен.

– Погоди, при чем здесь Говорухин?

– В 1979-м на экраны выйдет многосерийный телефильм «Место встречи изменить нельзя» по мотивам романа братьев Вайнеров «Эра милосердия». Ты сыграешь в нем главную роль, сотрудника МУРа Глеба Жеглова. А твоим напарником в фильме станет Владимир Конкин, ему достанется роль Владимира Шарапова.

– Конкин?.. Этот выскочка, комсомольский холуй?!

– Его утвердит киношное руководство, и Говорухин с этим ничего поделать не сможет. Так что придется смириться. Но многих друзей-актеров ты сумеешь протащить в фильм. Например, Сева Абдулов сыграет малодушного, трусливого милиционера. Причем будет сниматься после тяжелой автомобильной аварии, врачи его вытащат буквально с того света. Так что подскажи ему ездить поосторожнее. Кстати, авария произойдет этой осенью, когда он будет возвращаться со съемок в Баку. Под городом Ефремов у машины лопнет колесо, и она несколько раз перевернется. А Жеглова ты сыграть должен в любом случае, эта роль станет для тебя знаковой…

– Вы тут не замерзли еще? – высунулся в распахнутую дверь хозяин особняка. – Пойдемте в дом, хватит на морозе торчать, термометр минус 12 показывает. А Оля сейчас чайку поставит, посидим, почаевничаем. У нас же настоящий самовар, и чай самый что ни на есть индийский, пьется как нектар.

– Марине – ни слова о том, что узнал от меня! – успел я шепнуть собеседнику, прежде чем мы вернулись в залу и сели за стол.

Высоцкий примостился рядом с Влади, которая тут же к нему с улыбкой прижалась:

– Холодный какой… Дай я тебя согрею. Пять минут без тебя – а я уже скучаю.

– Я тоже без тебя соскучился.

– Хорошо бы так вот сидеть в обнимку целую вечность. Жаль, Володенька, что мы не бессмертные.

Высоцкий кинул на меня быстрый взгляд, и я улыбнулся краешком губ. Нужно будет и впрямь написать свои предсказания на бумажке, пусть сверяется. И точную дату смерти упомянуть для пущей убедительности. Кстати, про пожар в гостинице я упоминал в своей рукописи, которая сейчас находится у Машерова. Не мешало бы ему напомнить об этой трагедии, мало ли, вдруг забыл в повседневной суете. Потом вспомнит – да будет поздно. Завтра же и позвоню его помощнику, попрошу соединить… Блин, завтра же воскресенье. Ладно, тогда в понедельник. Самому бы не забыть, все ж таки столько событий – голова кругом.

И интрижка с Цепляковой занимает в этом списке не последнее место. Как перед Валюшкой-то неудобно. Единственное, что меня оправдывает – не я был инициатором, а вообще оказался, скорее, пострадавшей стороной. Как говорится, если сука не захочет – у кобеля не вскочит. А по большому счету, конечно же, все это отмазки. Слабохарактерная я личность, нужно как-то воспитывать силу воли, товарищ Губернский, а молодой актрисе при случае указать на недостойное комсомолки поведение. Ведь наверняка она комсомолка, так что пускай подумает впредь, как соблазнять женатых мужиков.