Глава 12

Не сказать, что я оторопел, но близко к тому. Много лет мы старательно обходили друг друга стороной. Все встречи происходили на людях и носили деловой характер. Гостья между тем закрыла книгу и иронично усмехнулась. Делать нечего, не уходить же от разговора. После слов приветствия дёргаю верёвку вызова слуги и плюхаюсь в кресло напротив.

— Знаю, что Мраморный дворец стал проходным двором, но твоего визита не ожидал, — нарушаю затянувшуюся паузу.

— Мой сын увлекается рисованием, — её голос немного дрогнул, — Маша Завадская два раза в неделю даёт уроки своим ученикам. Вот и заехала забрать его, а то Сашенька может задержаться здесь до ночи. Но их компания ушла гулять. Я же решила остаться и поговорить с тобой.

— Завадская?

— Ты забыл, что дочь твоего Ивана вышла замуж? — улыбнулась гостья.

Ранее эта улыбка с очаровательными ямочками лишала меня здравого смысла и мной начинало двигать только желание обладать этой женщиной. Нет, там не было от животной страсти. Просто Константин безнадёжно любил эту женщину. Я же поддался его порывам и неожиданно получил взаимность. Несмотря на то, что долгие годы эта тема была табу, но обдумать сложившуюся ситуацию мне никто не мешал. Потом вдруг пришло отрезвление. Я понял, какую глупость совершил, но было уже поздно. Если быть честным, то я просто сбежал от ответственности, бросив её в полном одиночестве. И вот сейчас мы сидим друг перед другом.

С годами она не сильно изменилась, хотя в уголках некогда любимых глаз появились небольшие морщинки. А вообще, гостья выглядит замечательно, хотя и излишне похудела. Но радует то, что эта женщина более не вызывает у меня никаких эмоций. Нет, я очень ценю её общественную деятельность и помощь, которая спасла тысячи людей. Это заслуживает исключительно уважения. А вот все остальные чувства было закопано поглубже и сейчас я рад, что в сердце ничего не шевельнулось.

Короткий стук в дверь и появившийся лакей с подносом прервал мои размышления. До моего прихода гостья пила чай, но от вина не отказалась. Через некоторое время разговор продолжился.

— Из Херсона приходят удивительные новости. Говорят, что тамошние дети получили в подарок целую железную дорогу и сказочный городок. Нам приходится только мечтать и ждать, когда подобное чудо появится в столице. Остаётся ждать строительства дороги, которая свяжет Питер с Новгородом.

Разговора про мои чудачества я точно не ожидал. Но пообещал, что поспособствую строительству декоративной дороги в Питере. Всё равно собираюсь ехать в Новгород, где обсужу проект с инженерами РЖД.

Примерно в таком виде и происходила дальнейшая беседа. Мы немого обсудили детей, старательно обходя своих супругов. Я узнал много питерских сплетен, что тоже весьма познавательно. Чувствую, что постепенно меня начало покидать напряжение. А ещё в голове перестал вращаться образ умирающей Юли. В последние встречи с бывшей любовницей меня преследовало прямо — таки наваждение. Может, покойница прокляла меня перед смертью? В мистику я верил.

Через какое-то время меня начали посещать трусливые мысли, что может удастся избежать разговора о наших отношениях. Пока всё напоминало прежние времена, когда мы могли беседовать на разные темы, обсуждать знакомых и слегка посмеиваться над ними. Я рассказал пару забавных историй, связанных с армией. Она вроде как искренне смеялась. Прямо — таки идиллия. Гостья изначально вела себя достаточно раскованно и чувствовалось, что её смешит моя неловкость. Но всё когда-нибудь заканчивается. Слуга давно зажёг две лампы, так как за окном давно стемнело. Приглашать её на ужин в мои планы не входило, мы и так изрядно засиделись.

Уже на выходе из дворца, она неожиданно остановилась и посмотрела мне в глаза. Ни о какой весёлости и расслабленности речи уже не шло. Похоже, неприятного разговора не избежать.

— Неужели я настолько хуже твоей нынешней жены или баварской шлюхи? Почему ты меня оттолкнул, Костья?

Последний вопрос был произнесён с явной издёвкой. В принципе она имеет на это право, но ощущения у меня были не самые приятные.

— Я же объяснил, что продолжение нашего романа могло привести к необратимым последствиям для нас и страны. И она не баварка, а богемка.

Вроде ничего не изменилось, но от стоящей напротив женщины повеяло таким холодом, что я ощутил его чуть ли не физически. Правильно классик сказал про зеркало души. Её глаза стали пронзительно синими и одновременно безжизненными. Голос тоже изменился и стал каким-то отстранённым, будто она разговаривала сама с собой.

— А ведь у меня были планы предложить тебе ещё и политический союз. Он давно назревал, только ты старательно делал вид, что ничего не происходит. Ну что же — нет так нет! Прощай!

Я ещё какое время стоял и смотрел в закрытые двери, за которыми исчезла гостья. Лёгкий аромат духов постепенно растворялся в воздухе, а вместе с ним один из этапов моей жизни. У меня не было никакого сожаления — просто перевёрнута очередная страничка здешней жизни. Можно ли было поступить иначе? Думаю да. Но пришлось бы переступить через самого себя. Она пришла с вполне конкретной целью и не приняла бы никакого половинчатого решения. Ей нужен был я как любовник и политическая фигура. Но это не нужно мне. До сих пор в душе ничего не колыхнулось. Чувства к ней давно забыты и это правильно. Другой вопрос, ждать ли мне каких-то ответных действий со стороны разозлённой и жутко обиженной женщины. Плохо, что данная ситуация не тупиковая — она безвыходная.

Уже сидя в кресле, и в который раз обдумывая сложившуюся ситуацию, я не находил выхода. В итоге, следуя заветам одной южной красавицы, решил подумать об этом завтра. А пока меня ждала вторая бутылка вина и лёгкая закуска, так как ужинать стремительно расхотелось. Ещё я терялся в загадках — почему все считают Шарлотту шлюхой?

— Открывайте полноценный исследовательский институт. Я вообще не могу понять вашей пассивности в этом вопросе, Иван Петрович. Можно создать новую структуру на базе столичного медицинского или кооперировать работу с ним из Новгорода.

Хорошее настроение покинуло меня ещё в столице и не думало возвращаться. Даже успехи КБ в разных отраслях, не приносили прежнего удовольствия. Проблема в том, что я никак не могу достучаться до местных. Кулибин, человек, безусловно, гениальный, но не обладает масштабным мышлением. Все научные прорывы он воспринимает как-то местечково. Совершил учёный или целая группа открытие, а далее следуют странные и бестолковые действия. Надо обязательно напечатать об этом в научном журнале и поделиться с иностранными коллегами. Я же требую провести максимум опытов, дабы получить продукт, готовый к запуску в производство. Ещё прошу не забывать о секретности, если дело касается открытий стратегического характера. Ведь новые сорта стали, красители для текстильной промышленности и тем более медицинские препараты — это вопросы государственной безопасности.

Но аборигены просто отказываются меня понимать, даже когда приводишь им вполне себе железобетонные доводы. Новые сплавы позволили нам улучшить качество стволов в артиллерии и начать производство железнодорожных рельсов. Красители дали возможность ткацким предприятиям в несколько раз увеличить ассортимент, и Россия существенно сократила зависимость от импорта. Медицина вообще не обсуждается. Тот же йод, эфир, морфий, хинин — это препараты, которые мы решили открыть уже после окончания всех крупных войн. Не вижу смысла помогать врагам, пусть и за этот период умрёт много простых людей. А ещё ученики покойного Ловица, работая над каким-то красителем, получили стрептоцид. Ну это я так понял, что вещество похоже по функционалу на известное лекарство. На подходе была ацетилсалициловая кислота и вроде сантонин. Но всё бесполезно — научное сообщество действует так, как они привыкли.

Поэтому я сильно недоволен Кулибиным. Тот же стрептоцид, ну я так его называю, был открыт случайно. Исследования и испытания препарата проводились по остаточному принципу, растянувшиеся на два года. Понятно, что военные разработки я курировал лично и новой взрывчатке уделял гораздо больше внимания. Просто не ожидал, что лекарства конца XIX века можно открыть и начать выпускать уже сейчас.

Опять понадеялся на местных и в итоге получил море разочарования. Это я знаю, что такое стрептоцид с аспирином и какое влияние они оказали на лечение смертельных заболеваний. Хроноаборигены этого знать не могут, оттого и потерянно столько времени. Смотрю на приунывшего Кулибина и понимаю, что переборщил. Давал себе уже установку, что нельзя подходить к учёным с точки зрения требований своей эпохи, но опять сорвался. Раньше я вовремя гасил эмоции, но сегодня меня прорвало. Понятно, что всё это последствия разговора в столице, которые не даёт мне покоя. А это в корне неверно. Люди не виноваты, что я до сих пор не могу привести свои нервы в порядок.

— Извините за излишнюю резкость, — уже спокойным тоном говорю изобретателю, — Но и вы поймите моё возмущение. Вы сами собрали или воспитали в Новгороде множество талантливых учёных, инженеров и изобретателей. Многие из них давно переросли КБ и им требуются собственные лаборатории. Мы несколько раз обсуждали с вами перспективы дальнейшего развития. Вы же ограничились только созданием группы исследователей металлов и сплавов при Политехе. И она сразу дала результат. Так почему не поступить также с химиками или физиками?

— Я всё понимаю и не снимаю с себя вины, — вздохнув произнёс Иван Петрович, — Наверное, пришла пора отойти от дел и передать КБ более молодым коллегам. Тот же Фролов гораздо более силён в управлении и энергии у него хватает. А ещё смерть нашего управляющего господина Фёдорова сильно ударила по всем проектам. Мне пришлось заниматься не только наукой, но и хозяйственными вопросами.

На этот раз вздыхать пришлось уже мне. Вот что за люди? Умер твой управделами, так зачем взваливать всё на себя?

— Вы остаётесь главой всего проекта. Другого кандидата я просто не вижу. Не для того мы с вами начинали такое нужное для Отчизны дело, чтобы остановиться на полпути. Собирайте завтра всех основных фигурантов, будем обсуждать назревшие перемены. И прекратите взваливать на себя все дела КБ. Уже не в первый раз прошу вас перестать пытаться успеть везде. Для хозяйственных и не связанных с наукой дел, у вас должны быть помощники. Не можете найти их сами, значит, я помогу. Вы нужны России и каждый час, потраченный на всякие мелочи, возможно, лишает страну нового открытия.

Мои слова выглядели излишне пафосно, но по-другому с Иваном Петровичем нельзя. Человек он простой и душевный, мои слова принимает за чистую монету. Я этим пользуюсь, хотя иногда и ощущаю неловкость. Но ради дела можно потерпеть. Изобретатель сразу взбодрился и начал знакомить меня со своим проектом будущего центра. Эта идея давно занимала изобретателя, но пока была в сыром виде. Думаю, завтрашнее собрание утвердит задумки руководителя КБ, разве что не помешает небольшая коррекция. Авторитет среди коллег и сотрудников у Ивана Петровича просто огромный. Ещё он умеет разыскивать талантливых людей. Чуть ли не половина работающих в КБ учёных, инженеров и изобретателей найдены Кулибиным. И люди платили ему добром на добро.

Вообще, я до сих пор не перестаю удивляться, насколько богата наша земля талантами. Тот же изобретатель взрывчатки для морских мин Берг, являлся простым остзейским помещиком. Энтузиаст написал Кулибину, рассказав о своих химических опытах. В итоге его пригласили в Новгород и определили учеником к покойному Ловицу. А через четыре года уже вполне сложившийся химик изобрёл взрывчатку. Насколько я понял — это аналог мелинита или шимозы, если по-японски. И это не единичный случай. Сейчас такое время, когда большая часть научных открытий ещё впереди. Самое интересное учёные-одиночки и прочие энтузиасты уже изобрели или додумались до многих вещей, которые в будущем приписали другим людям. Тот же аспирин был изобретён не компанией Байер. Вот и мы через свой журнал «Наука и прогресс» мелким бреднем отлавливали таланты. Где-то случались просчёты, в этом случае люди пополняли ряды лаборантов, учителей гимназий или использовались в иных сферах. Дефицит грамотных людей давал о себе знать и глупо было не использовать практически готовые кадры.

Собрание интеллектуального актива КБ, а может России, проходило в недавно построенном Доме приёмов. За последние десять лет Новгород изменился до неузнаваемости. На месте патриархального городка вырос самый настоящий наукоград. Два института, три гимназии, пять школ — это только учебные заведения. Плюс театр, новый Гостиный двор, десяток гостиниц и сотни иных зданий. Строительство идёт строго по плану. Узкие и кривые улочки остались только в старой части старейшего русского поселения. А ещё Новгород один из самых развитых городов мира. Не в каждой европейской столице вы увидите столько освещённых улиц, централизованную уборку и водопровод. Между самыми оживлёнными кварталами ходит самая настоящая конка, являющаяся гордостью каждого новгородца. Я сам, приезжая в город, не узнаю некоторые районы, которые стремительно застраиваются многоэтажными домами и особняками.

Сейчас передо мной сидят люди, которые и обеспечили превращение провинциальной дыры в будущий мегаполис. Как бы власти ни пытались ограничить приток в город посторонней публики, но это оказалось бесперспективной задачей. Строительный бум начала века привлёк в Новгород большое количество купцов, подрядчиков и рабочего люда. Далее сюда устремились помещики из близлежащих земель, а за ними уже всё подряд. Рабочих руки в городе были востребованы в любое время, вот и росли как грибы целые слободы с общежитиями. Затем появились студенты и преподаватели. Хорошая такая солянка из разных сословий, которая буквально заполонила город. С учётом начала строительства железной дороги население выросло ещё на несколько сотен жителей. И это, не считая нескольких тысяч сезонных рабочих. В общем, город буквально бурлит и развивается. Несмотря на скачкообразный рост населения с безопасностью здесь полный порядок. Кроме полиции, работает служба безопасности КБ и контрразведка. Кроме обычных уголовников, на первых порах попадались и разного рода шпионы.

Но сейчас речь не об этом. В голове какой-то сумбур и мысли скачут в полном беспорядке. Надо сосредоточиться и выкинуть из головы лишнее. Достаю блокнот и озвучиваю присутствующим свои мысли. Основное предложение — это создание нового научного центра. Структура нового заведения обсуждаема, но это будут самостоятельные департаменты по различным направлениям современной науки. Давно пора отделить фармацевтов от химиков, при этом не разрушать кооперацию между учёными. Руководителем остаётся Иван Петрович, а его замами будут Фролов и Вольта[1]. Последнего люди Волкова переманили лет восемь назад. В этой реальности итальянец не стал сотрудничать с французами и после долгих раздумий согласился на переезд в Россию. Не сказать, что он сразу продвинул науку об электричестве на много шагов вперёд, но польза от варяга была колоссальная. Аллесандро оказался весьма универсальным специалистом и отличным педагогом. Сейчас вместе со своим учеником Шиллингом[2], Вольта работал над созданием электромагнитного телеграфа. Дела со связью в России обстоят весьма неплохо. Семафор Кулибина позволяет дотянуться из столицы до Тобольска и Херсона. Но телеграф должен стать самым настоящим прорывом. Поэтому для группы итальянца я не жалею никаких ресурсов.

Вообще, за десять лет нам удалось переманить из Европы много талантливых учёных и изобретателей. В принципе я был спокоен за будущее русской науки и промышленности, которая уже по потенциалу значительно опережала конкурентов. Осталось только начать массово внедрять изобретения. Поэтому крайне важно было решить организационные вопросы и не растерять наработанное. Зря я себя накручиваю. Кулибин сам бы во всём разобрался, но месяца через три-четыре. Это один беспокойный попаданец требует от людей более быстрого темпа работы и принятия решений, забывая об ином менталитете окружающих. Посмотрев на ситуацию со стороны, я успокоился. Даже при самых худших раскладах мой новгородский проект будет развиваться и двигать русскую науку с промышленностью вперёд. Были опасения, что уедет часть иностранцев, когда в Европе стало спокойней. Но реально взглянув на вещи, становится понятно, что нигде учёным не создадут такого уровня комфорта. Также нельзя не учитывать был фактор окружающей среды. Люди науки больше финансов ценили возможность общаться с большим количеством талантливых коллег. Вечерами в научном клубе шли самые настоящие интеллектуальные баталии. Думаю, немало изобретений родилось во время этих жарких споров. Да и сам Новгород воспринимался учёной братией как город будущего, в развитие которого они вложили толику своего труда. Ещё бытовой комфорт, который в это время могут себе позволить только правящее семейство и богатейшие люди России. По крайней мере, централизованного водопровода или тёплого ватерклозета у Наполеона точно нет.

Надо ещё учитывать, что многие учёные и изобретатели преподавали в местном Политехе. Сами профессора считают Новгородский университет лучшим по уровню образования на данный момент. Не каждое учебное заведение может похвастаться таким преподавателями и лекторами как: Авогадро, Вольта, Бартельс, Гаусс, Гелен, Гумбольдт, Зольднер, Майер, Моисеенко или Штромейер. Весьма успешно преподавал даже ректор Политеха Страхов, который успевал ещё вести научные изыскания и исполнять свои непосредственные обязанности. Это повышало общий уровень обучения и давало возможность учёным обзавестись личными учениками. В лабораториях более половины персонала состояла из выпускников и студентов.

Вообще, лекции были отдельной темой. Не зря один попаданец настоял, чтобы в здании университета была максимально вместительная аудитория. В ней могли разместиться практически половина студентов с преподавателями. Особой популярностью зала пользовалась во время открытых уроков, на которых могли присутствовать все желающие. На лекциях Вольты с его опытами в области электричества или рассказах астронома Разумовского о тайнах Космоса, яблоку было негде упасть. Ажиотаж был такой, будто в Новгород моего времени приехал Илон Маск. Народ жаждал знаний, а может, любопытным просто было скучно. На лекции ходили не только дворяне. Часто в аудитории можно было увидеть публику попроще и множество школьников. Я в шутку предложил Страхову продавать билеты на самые популярные мероприятия, на что он явно обиделся. Люди не только бескорыстно двигают науку, но и живут ею. Для них это нормально, но продолжает удивлять одного выходца из более материалистического и циничного мира.

А ещё в Новгородский университет закончил Ом, который уже защитил диссертацию. Сейчас Георг работает в КБ и преподаёт в универе. Думаю, в Новгороде творит множество других известных учёных и изобретателей, известных в моём времени. Просто имена Вольты, Гаусса и Ома знают все более-менее грамотные люди, даже в моём невежественном времени. Про остальных я если и слышал, то без мельком. В плане поиска имён люди Волкова давно скооперировались с Кулибиным и привезли в Россию несколько самых настоящих бриллиантов от науки. Тот случай, когда не нужно мешать профессионалам.

Чего-то никак не могу сосредоточиться. Всё-таки выбил меня из колеи разговор в столице. С трудом возвращаюсь к обсуждаемому вопросу. А он был крайне важен для честолюбивых людей, коими являются большинство учёных. Часть сотрудников КБ беспокоило, что их работы были засекречены. Ну не понимают эти люди, что некоторые открытия вообще нежелательно предавать огласке. Особенно трудно объяснить сложившуюся ситуацию иностранцам. Лидером оппозиции, назовём так недовольных, выступал профессор Пфафф[3]. Он сейчас возглавляет научную группу, основанную ещё Ловицом, и пользуется большим авторитетом среди коллег.

— Кристоф, я прекрасно понимаю ваше желание ознакомить научную общественность со многими открытиями. Верю, что дело не только в желании учёных прославиться. Но давайте не будем обманывать самих себя, но честолюбие является одним из стимулов, двигающих людей науки. Только пока не время для широкой огласки большинства достижений КБ.

Пора заканчивать начавшиеся прения. В КБ царит достаточно демократическая ситуация, но всё хорошо в меру. Но надо сделать это аккуратно, так как профессура весьма ранима в некоторых вопросах. Поэтому беру слово и пытаюсь донести своё видение ситуации до очень нужного специалиста.

— Но позвольте, ведь речь идёт об открытиях, которые могут спасти тысячи жизней. Желание прославиться здесь вторично и вообще не имеет отношения к обсуждаемому вопросу, — пылко ответил немец.

Что мне нравится в деятельности Кулибина, так это принципиальность учёного в некоторых вопросах. Особенно его патриотизм и отсутствие пиетета перед иностранцами, будь они хоть трижды академики. Приехал работать в Россию — изволь выучить язык. Вне работы говори хоть на китайском, но с учениками и коллегами общение происходило только по-русски. Исключение делалось новичкам, у которых был адаптационный период в течение года.

Смотрю на немного расхлябанного учёного, и принимаю решение. Нет у меня права лишать людей возможности лечиться и выживать благодаря нашим открытиям. Да и не практиковалось это в Европе. Другой вопрос, что не мешает решить вопрос с патентами и заработать на этом деле денег. Учёные и их ученики заслужили хорошего вознаграждения за свой труд.

— Господин Пфайфер и поддерживающие его, люди не понимают общей ситуации в Европе. Россия непрестанно воюет уже более десяти лет. Предать широкой огласке некоторые достижения, значит, усилить потенциального противника. Тот же эфир производства КБ, позволят врагам вылечивать гораздо множество раненых солдат. Это звучит цинично, но такова реальность. Ещё более опасно, если врагам станут известны наши работы со взрывчатыми веществами и вообще в военной сфере. Те же мины, к производству которых вы приложили столько сил, фактически спасли российский флот от уничтожения англичанами. Знай они о новых взрывателях, то никогда бы не сунулись в ловушку. Поэтому я предлагаю мораторий на огласку, ограниченный тремя годами. Думаю, это достаточный срок, чтобы политическая обстановка на континенте стабилизировалось. Что касается военных разработок, то будет создана специальная комиссия, которая будет принимать решение о запрете или разрешении на публикации ваших работ.

Немного поспорив, профессура согласилась с моим предложением. Тема создания нового научного центра и увеличения количества лабораторий с исследовательскими группами, встретила полное одобрение. Здесь решили просто — я строю комплекс, а учёные сами определят, какие направления надо выделить в отдельные проекты.

Была у меня ещё одна плюшка для научной братии. Мы не просто так общались с Александром. Император полностью поддержал моё предложение о создании специальных премий в области литературы и искусства, которую решили назвать именем Сумарокова. То же самое касалось науки. Учёные и изобретатели заслуживают поощрения поболее разнообразных бумагомарак. И фрондёров среди этой братии практически нет. Люди заняты делом, а не ищут пути спасения России. Только все эти поэты почему-то забывают спросить, а надо ли её спасать.

— Недавно я имел долгую беседу со своим царственным братом, — при упоминании Императора публика сразу подобралась и подтянулась, — Его Величество одобрил создание специального фонда, который будет вручать премии за научные открытия и вклад в развитие промышленности. Награду решили назвать в честь Михайло Ломоносова. Что касается процедуры выбора достойных, то создадим специальную комиссию, в которую войдут учёные, изобретатели и промышленники. Само вручение будет проходить в Новгороде. Дату пока не согласовали, но, скорее всего, это будет конец лета.

Новость была встречена восторженно и аплодисментами. В последние годы Император особо не балует народ наградами. Павел раздал столько орденов, что просто нивелировал саму суть государственного признания заслуг конкретного человека. Паркетные шаркуны и проходимцы получали высшие награды страны. Ситуация была абсурдная. Я не просто так продавил закон о награждении. Чтобы сейчас получить орден Андрея Первозванного, нужно совершить деяние сродни швейцарскому походу Суворова. Да и менее значимые награды выдавались весьма скупо. Хорошо, что в этом случае брат был полностью на моей стороне. С военными орденами и медалями было проще. Награждаемые должны были получить одобрение большей части сослуживцев. Но всё равно, надо совершить действительно героическое деяние. Обвешанные как новогодние ёлки генералы и офицеры, давно стали раритетом. Александр в этом плане брал пример с меня и не перегружал мундир незаслуженными железками.

— Зимой мастера и часть рабочих будут заняты строительством инфраструктуры, как вы это называете.

После заседания с лидерами научного сообщества Новгорода был банкет, на котором присутствовал весь коллектив КБ и Политеха. Мероприятие прошло весело и громко, благо народу было чего праздновать. Я выступил с коротким приветствием, посидел часик и удалился, дабы не мешать людям отдыхать. Наутро у меня был запланирован осмотр будущей железной дороги, поэтому, вернувшись в Путевой, я поработал с бумагами и лёг спать пораньше.

Экскурсию проводил начальник строительства Павел Фролов, брат моего верного соратника. Надо сказать, что работы шли по плану и сама насыпь продвинулась на сто вёрст от Новгорода. Укладка шпал и рельсов была проведена в будущих депо, которые тоже сооружались стремительными темпами. Дело — это новое, поэтому рабочие кадры готовились в процессе строительства. С наиболее толковыми людьми заключали долговременный договор и перебрасывали зимой период на другие объекты. Кроме непосредственно дороги, надо было возвести с нуля станции, депо, водокачки, склады и многое других сооружений.

Кстати, проект новгородского вокзала выиграл Матвей Казаков, сын великого русского архитектора. Думаю, отец тоже приложил руку к совершенно новому делу, но это не важно. С вокзалами вообще забавная ситуация. Мы заранее договорились с Александром, что новгородский проект утверждаю я, а столичный он. Понятно, что макеты и рисунки новгородского вокзала были предоставлены брату в первую очередь. Он не на шутку увлёкся железной дорогой и старался вникать в мельчайшие детали. Это меня очень радовало. Оборонный концерн под его руководством показывал впечатляющие результаты. Значит, можно быть спокойным, что РЖД тоже в надёжных руках.

Проект Московского вокзала должен был стать визитной карточкой Империи, поэтому Александр постоянно вносил в него новые изменения. Мне кажется, что ситуацию хорошо описывает пословица — «Лучшее враг — хорошего». В финал вышли проекты того же Казакова и Каварнеги[4]. Оба архитектора подошли к задаче примерно одинаково. Грандиозные и помпезные сооружения даже на бумаги выглядели внушительно. Наш новгородский вокзал, выполненный в старорусском стиле, смотрелся бледной тенью на фоне будущего имперского величия. Другой вопрос, что бюджет РЖД не предполагал таких огромных трат. Но здесь брат закусил удила и решил, что покроет все лишние расходы из своего кармана. Вокзалы в Твери и Москве он тоже решил утверждать лично. До них ещё надо дожить, но чем бы дитя ни тешилось.

Темпы строительства и качество работ меня порадовали. В этой реальности я не позволю никому воровать на подрядах. И тем более дорога не будет возведена на костях русских мужиков. Для этого главой строительства был назначен Фролов, который ранее проявил себя весьма адекватным человеком и грамотным управленцем. Никогда не понимал бизнеса на костях и рад, что в России хватало людей, думающих так же. Вопросу быта строителей я уделил не меньше внимания, чем контролю за расходом средств. Условия для рабочих были созданы неплохие. Люди жили в разборных времянках и армейских палатках. Каждому жилищу в период холодов полагалась печка. Централизованное питание, медицинская помощь и хорошая оплата, привлекали на стройку множество желающих. За период с апреля по ноябрь простой рабочий мог заработать больше, чем крестьянин за полтора года. А хорошие мастера или те, кто освоил технику, получали в два — три раза больше.

В моих планах было подготовить профессиональных строителей именно железной дороги. Для этого в Новгороде были открыты специальные курсы, которые позже переросли в полноценное училище. Ведь дороге нужны не только строители. Машинистов, механиков и прочих ремонтников надо начинать готовить заранее. Поэтому я и радовался, что процесс идёт по плану. Наверняка на таком масштабном проекте не обходилось без воровства. Но такого беспредела, как в моей реальности точно не было. Большинство стройматериалов поставлялось от выбранных компаний по фиксированным ценам. Для производства рельсов вообще был приобретён целый завод. Сама стройка была на контроле у Александра, который очень не любил казнокрадов.

Примерно об этом я размышлял по пути из Новгорода в Тверь. Осень не самая приятная пора для поездок, но мне не привыкать. Давно пора было посетить оба завода, которые являлись пионерами русского машино и станкостроения. А далее уже по морозцу поеду домой. Ещё было приятное ощущение от выполненной работы, которая более не потребует моего контроля. Это касалось работы Генштаба и КБ. Армия, наука и образование являются базовыми столпами любой уважающей себя страны. Вектор их развития идёт в правильном направлении. Естественно, что без вменяемого общественного строя ничего бы не получилось. Но последний откровенный разговор с Александром добавил мне здорового оптимизма. При всей своей противоречивости Император полностью одобрял глобальные процессы, меняющие русское общество. Дело в том, что в глубине души он оставался всё тем же мечтателем — либералом. Александру всегда хотелось стать реформатором и чуть ли не революционером. Всё это опиралось на нездоровое честолюбие. Ведь не просто так в газетах его называли Освободителем и Реформатором, хотя часть публики и посмеивалась над этими прозвищами. Брат же абсолютно серьёзно считал, что именно он является катализатором происходящих в стране перемен.

Народ действительно верил в доброго царя-батюшку. И это касалось не только низшего сословия. Дворяне — однодворцы, промышленники, купцы и мещане тоже одобряли новые законы. Первые сохранили природные привилегии, но при этом потеснили аристократов в армии и госаппарате. Остальные зубами готовы были держаться за новые прогрессивные законы, хотя новый трудовой кодекс, защищающий права работников, нравился далеко не всем. Зато изменения в области налогообложения, поддержке отечественного производителя и просто насаждаемый жёсткий порядок с верховенством закона, большинство грамотных людей искренне поддерживали. Власть по-настоящему повернулась лицом к народу. Чиновник стал ассоциироваться с обыкновенным работником, которого государство поставило помогать людям, а не вымогать с них взятки. Это я вам скажу дорогого стоит. Когда самая активная часть общества полностью доверяет власти и поддерживает её, то стране не грозят никакие революции. Есть и недовольные, в основном аристократия и крупные землевладельцы, но их меньшинство. Думаю, через два — три года обстановка успокоится, а значит, не зря я приложил столько сил и пролил крови.

В дороге мысленно не раз возвращался к ситуации с моей бывшей пассией. Ну не верю я в проснувшиеся после десятилетнего перерыва чувства. Значит, меня хотели банально использовать. С учётом того, что в русской политике я не последняя фигура, попытка манипулировать мною выглядит весьма странно. Может у неё есть какой-то козырь, о котором мне неизвестно? И что? Не бояться же какой-то мелкой интриги? На что-то крупное она не решится. В общем, вопросов больше, чем ответов. Ясно одно — я получил непримиримого врага. От этого и буду отталкиваться. Слежку в любом случае лучше увеличить, но не более того. До окончания войны с англичанами время точно есть, а далее посмотрим.

[1] Алессандро Вольта (1745–1827) — итальянский физик, химик и физиолог, один из основоположников учения об электричестве. Именем Вольты названа единица измерения электрического напряжения — вольт.

[2] Барон Павел Львович Шиллинг (1786–1837) — известный российский учёный, член-корреспондент Санкт-Петербургской академии наук, этнограф, филолог, криптограф, изобретатель первых в мире электромагнитных телеграфных аппаратов и кабелей связи, автор первого в истории человечества подрыва мины по электрическому проводу, создатель первого в мире телеграфного кода и самого лучшего в XIX веке секретного шифра.

[3] Кристоф Генрих Пфафф (1773–1852) — немецкий физик и химик, брат математика Иоганна Фридриха Пфаффа. Главнейшие работы Пфаффа принадлежат фармацевтической химии.

[4] Джакомо Кваренги (1744–1817) — архитектор, рисовальщик, акварелист и ведутист итальянского происхождения, едва ли не самый плодовитый представитель палладианства в русской архитектуре. Почётный вольный общник Императорской Академии художеств.