Из различных форм власти выше та, которая с наибольшим вниманием относится к личности, испытывает наибольшее ее влияние, дает ей наибольший простор творчества.

Л. А. Тихомиров

 

Сказав столь подробно о низах, обратимся к верхам. То есть к государственному устройству России. Формулу оного больше века назад вывел наш величайший мыслитель Л. А. Тихомиров: сильная власть наверху и развитое самоуправление внизу. Лев Александрович писал, разумеется, о монархии, но говорить о ее восстановлении в рамках нашей работы было бы весьма преждевременно, ибо монарха России может дать лишь Господь, когда сама России будет к тому готова.

На начальном же периоде восстановления государства форма правления может быть лишь одна — диктатура, подобная той, которую установил в Испании генерал Франко.

Впрочем, рецепты Тихомирова актуальны для диктатуры ничуть не менее, чем для монархии. Потенциальный диктатор и его правительство, получив в свое управление разоренную и дезорганизованную страну, будет разом должен решать множество важнейших государственных вопросов. На то, чтобы заниматься вопросами более мелкими, вопросами местными у него объективно не будет времени, а потому здоровая инициатива снизу будет как нельзя более кстати.

Говоря о диктаторе, нужно понимать, что таковым не может быть ни чиновник, ни политикан, но подлинно государственный человек, рассматривающий власть, находящуюся в его руках, не иначе, как Долг служения России. Перед этим служением для истинного государственного деятеля меркнет все остальное. Россия, ее интересы, стоят у него на первом месте. А уже после — семья, друзья, личные симпатии и антипатии. Истинный государственный деятель всецело предан своему служению. Он предпочтет погибнуть сам, нежели допустить разрушения своей страны. Здесь разница между чиновником и государственным деятелем. Чиновник думает вначале о себе, а затем о своем деле. Государственный деятель — наоборот. Беда, когда чиновник становится во главе государства. Тем более, если это государство — Россия. «Россия не вмещается в шляпу» узкого чиновного мышления. Возникни угроза государству, чиновник первым, прихватив семью и имущество, сбежит. Государственный деятель будет стоять насмерть: или победит, или погибнет. Иного варианта нет для него.

Государственная власть России должна русской по духу. Внимательно изучив писания и высказывания разномастных русофобов за последние, как минимум, два века, можно с уверенностью констатировать факт: не Советский Союз, не коммунизм, не какие-либо российские порядки ненавистны мировым кукловодам, нашим интеллигенствующим радикал-демократам и нынешнему правящему классу, но сама Россия, Святая Русь, Русь Православная, русский народ, русский Дух и все, что с ним связано. И потому единственной силой, которая сможет удержать Россию от окончательного скатывания в пропасть и возродить ее, может быть лишь та, которая именно эти начала поставит во главу угла и будет следовать им не декларативно, но на деле.

При диктатуре, разумеется, не будет никаких парламентов и прочих сомнительного рода заведений. Оные вообще представляются нам неполезными для России, равно как неполезна борьба различных партий. Всякая партия своекорыстна, всякая ищет своего, подменяя интересы государственные партийными, а политику — низкопробным и бессовестным политиканством. Посему в новой России партий не должно быть в принципе — слишком много бед принесли они нашей Родине за истекший век.

Это, однако же, не значит, что у нас не должно быть народного представительства. Наоборот, оное представительство необходимо для поддержания связи между властью и народом.

Говоря о сильной власти, мы ни секунды не мыслим себе убогой вертикали — голого ствола, с которого безжалостно срезали все ветви, а заодно и корни. Сильная центральная власть сильна лишь тогда, когда подкреплена снизу могучими корнями. Корни эти, как уже было сказано выше, местное самоуправление. Верховная власть должна решать вопросы государственного масштаба, но не дай Бог ей соваться в дела каждого уголка со своими догматами, подавляя все живое, что есть там!

Центральная власть — огромная река, в которую должны впадать мелкие речушки, наполняемые чистыми ручейками. Ручейки эти — самоуправление на каждом небольшом участке: в поселке, в городке и т. д. Не вертикаль должна быть, но лестница: от крохотного населенного пункта до верховной власти. Условно выглядит это так: в отдельном пункте выборные старосты занимаются устройством и улучшением жизни, делегируют представителя на следующую ступень (район), где собрание таковых делегатов помогает местному начальству в развитии уже более крупных проектов; следующая ступень — округ — при его руководстве так же существует собрание из районных представителей, продвигающих свои инициативы и корректирующих инициативы верхней инстанции. Далее — региональный уровень. Здесь из делегатов районных советов формируется нечто вроде Думы, которая занимается законотворчеством уже на губернском уровне. И уже из таковых представителей должен формироваться тот орган (назовем его условно «народный совет»), который будет время от времени собираться уже на высшем уровне для обсуждения как решений правительственных, так и наиболее важных предложений, поступающих снизу. Только таким образом народ ощутит свое влияние на государственную власть и вместе с тем личную ответственность за все происходящее, которой полностью лишены нынешние парламентарии. При нынешнем устроении оной и быть не может, ибо большинство народа не имеет понятия о тех людях, которых избирает в законодательные собрания (особенно — в Парламент). Совсем иное дело, когда это будут настоящие выходцы из его рядов, а не крикуны-политиканы, не партийные выдвиженцы.

Народный совет должен формироваться так, чтобы в него вошло как можно больше людей, кровно связанных с людьми, чьи интересы они представляют. Кроме региональных представителей, необходимы также представители от различных профессиональных сообществ. Народному совету не нужны профессиональные демагоги, но необходимы люди, имеющие за плечами серьезный опыт деятельности в тех или иных отраслях, доподлинно знающих то дело и те регионы, которые они представляют, практики. Делегаты от регионов и профсоюзов должны быть полностью подотчетны своим избирателям, и те имеют право отозвать их в любое время и заметить иным представителем.

В отличие от органов местного самоуправления, полномочия которых должны быть максимально расширены, Народный совет должен оставаться (по крайней мере, на первых порах, пока государство твердо не станет на ноги) органом сугубо совещательным. Задачи оного великолепно сформулированы Л. А. Тихомирова в его главном труде «Монархическая государственность»: «…Нравственное представительство нации необходимо для общения монарха с народом. Оно нужно для того, чтобы Верховная власть находилась в атмосфере творчества народного духа, который проявляется иногда в деятельности чисто личной, иногда в действии общественных учреждений и организаций и в характере представляющих их лиц. Монарху нужны и важны именно люди этого созидательного и охранительного слоя, цвет нации, ее живая сила. (…)

В них Верховная власть может видеть и слышать не то, что говорит толпа, но то, что масса народа говорила бы, если бы умела сама в себе разобраться, умела бы найти и формулировать свою мысль. В идеях, действиях и настроениях нравственных представителей народа монархия имеет перед собой то, что ведет за собой массу к созидательной работе. Монархическая Верховная власть, вся сущность которой и вся задача состоит в представительстве самого идеала народной жизни, и в направлении государственной деятельности сообразно с ним, а не со случайными криками и вечно заблуждающимися наличными желаниями толпы, имеет надобность в общении именно с лучшими людьми нации, выразителями ее современного и исторического гения. Весь вопрос об общении сводится к средствам окружить Верховную власть этими людьми, выделить их, сделать видными, легко находимыми и доступными для власти.

Эти-то общественные или «народные представители» в монархии являются не как депутаты народной власти, или воли, а как «советные люди». Для привлечения их на государственную работу может практиковаться как система выборов населением, так и призыв их самой государственной властью или, наконец, то и другое вместе. Но в обоих случаях самое существенное составляет та общая идея, которой должны руководиться выборы или призыв. (…)

Задача народного представительства здесь сводится к тому, чтобы представительство монархом народного духа, идеала и его приложение к актам текущей политики не было фиктивным.

Поэтому народное представительство в монархии имеет целью, во-первых, объединить монарха с народным умом, совестью, интересами и творческим гением; во-вторых, не допустить разъединения основных элементов государства, то есть царя и народа, и подчинения их служебным силам, каковыми являются у даря его чиновники, а у народа его выборные представители.

Первые — перехватывая на себя выражение воли Царя — образуют бюрократию, вторые, перехватывая на себя выражение воли народа, образуют систему политиканскую. Оба слоя служебных элементов, когда они допущены до такого разъединения Верховной власти и народа, являются поработителями их обоих (…).

Итак, задача народного представительства для монархии состоит в том, чтобы сохранить единство основных элементов государства. Царя и нации — сохранить свободную волю государства (в лице царя) и вооружить ее всей творческой силой национального гения; нацию же в ее отдельных слоях и в совокупности приблизить к Верховной власти и таким образом обеспечить государственное осуществление мысли, потребностей и желаний народа.

(…)

Какова же система народного представительства, нужная для монархии?

Такая система представительства требует, чтобы нация была организована в своих классах, сословиях, вообще в реальных коллективностях, из которых она состоит и в среде которых живут и действуют ее отдельные граждане. Чем лучше нация организована в своих социальных группах, тем проще и легче исполнима монархическая система национального представительства. Чем более нация дезорганизована, тем труднее создавать ее. При дезорганизованности нации — ее творческие силы не видны. Их трудно вызвать, если этого пожелает Верховная власть, ибо неизвестно, где они находятся. Их трудно выбрать даже народу, ибо он также их не всегда видит. При дезорганизованности нации приходится прибегать к системе выборов по большинству голосов, то есть к системе слепых выборов, к системе опроса не высших, а низших элементов социальной жизни.

Но когда нация организована, когда закон предоставил гласное существование тем социальным группам, из коих нация состоит, то представительство их одинаково легко и в общественном управлении, и в государственном. Каждая группа — территориальная или промышленная, или выражающая какую-либо отрасль умственной деятельности — хорошо знает своих выдающихся людей и без труда их выдвинет. Будучи организованной, каждая группа может также и усмотреть за деятельностью своих представителей и понять — верно ли они выражают ее интересы и мысли или изменяют ей, и в потребных случаях может обличить или сменить (…).

При этом должно соблюдаться очень важное правило, проистекающее из самой цели национального представительства — все представители должны принадлежать к тому классу, к той социальной группе, которые их посылают выражать свои интересы и мысли перед Верховной властью, и в задачах государственного управления. Нужно чтобы они лично и непосредственно принадлежали тому делу, которое представляют, лично и непосредственно были связаны именно с тем социальным слоем, которого мысль выражают. Без этого представительство станет фальшивым и перейдет в руки политиканских партий, которые вместо национального представительства дадут государству профессионалов политики. Это разрушало бы самую цель национального представительства; связь царя с народными группами и национальным творческим гением.

Здесь дело не в том, конечно, чтобы представитель крестьян был наилучшим пахарем и т. п. С течением времени, без сомнения, представитель, например, рабочих механического производства или крестьян земледельцев, специализируется на государственной работе и потеряет личные качества хорошего механика или пахаря. Но обязанный представлять свою социальную группу, смещаемый ею, как только начинает ей изменять, и вообще, во всем от нее завися, он хотя бы 30–40 лет специально занимался представительством этой группы, останется ее членом; ее дела и весь ее дух он изучит еще лучше, чем тогда, когда впервые был послан ею.

Требуется лишь избегнуть той опасности, чтобы он не перешел на общеполитиканскую роль, не присоединился вместо своей социальной группы к каким-либо политиканским кружкам. Эта опасность устраняется тем основным правилом, что выбор представителя зависит не вообще от «граждан», а именно от членов данной социальной группы, которая, конечно, отзовет обратно человека, почему-либо отставшего от ее интересов и требований.

Такая система представительства, поддерживая прямую связь Верховной власти с живым народом, с его социальными слоями и группами, есть единственное средство для охранения свободы Верховной власти и нации от узурпации служебных сил. Сверх того, эта система представительства вливает в работу государства все творчество нации — в задачах экономических, умственных и нравственных. Государство при этом делается не просто техническим управительным аппаратом, но становится органом, компетентно чувствующим потребности реальной жизни нации в беспрерывных изменениях и усложнениях ее эволюции».