«…Еще никогда не бывало в России такого необыкновенного разнообразия и несходства во мнениях и верованиях всех людей, никогда еще различие образований и воспитанья не оттолкнуло так друг от друга всех и не произвело такого разлада во всем. Сквозь все это пронесся дух сплетней, пустых поверхностных выводов, глупейших слухов, односторонних и ничтожных заключений. Все это сбило и спутало до того у каждого его мненье о России, что решительно нельзя верить никому. Все перессорилось… …Даже честные и добрые люди между собой в разладе; только между плутами видится что-то похожее на дружбу и соединение в то время, когда кого-нибудь из них сильно станут преследовать», — писал в позапрошлом веке Н. В. Гоголь. В пору нынешнюю дело, кажется, еще хуже — кругом не просто разлад, но совершенная раздробленность. Расщипленность на враждующие атомы. Из последних недель лишь: одни, вполне патриотичные русские люди, объявляют врагами Отечества (и своими, стало быть) тех, кто не поддерживает поправки в «ельцинистскую конституцию», другие, не менее патриотичные, столь же категорично записывают во враги конституцию одобривших, а, значит, «поддержавших антирусский режим». «Коронабесы» клеймят «ковиддисидентов», «ковиддисиденты» анафематствуют «коронабесов»… Что ж такое поделалось с нами, русскими, что по любому поводу мы готовы рвать друг друга, словно подворотенные дворняги, коим бросили кость, «а на ней с осьмушку мяса»? Хуже еще, ибо нам-то и осьмушки мяса никто не бросал…

«Здесь сейчас сетовали на то, что у народа нашего отсутствует единомыслие. Это не страшно. Это естественно. И двух деревьев одинаковых на свете нет, — тем более людей. Беда не в том, что мы разные… …Беда в том, что есть на свете довольно много людей, которые все мнения делят на две группы: первая группа — мое мнение, другая — неправильное мнение. Такие люди никогда не сделают общего дела. У нас, русских людей, есть такая особинка: мы можем сойтись в 99 вопросах, быть в них единодушными совершенно, но мы отыщем один вопросик, в котором не сойдемся, и тогда надуемся друг на друга и разойдемся. Это наша беда. Нам надо все наоборот делать: если нашелся хотя бы один пунктик, в котором мы едины, значит, есть причина, чтобы дружно жить », — это цитата из книги «Диктатура совести» Ивана Русского, книги-диалога, в которой автор весьма ярко представляет полемику двух друзей, двух мировоззрений, полемику классическую и по сути, и по характерам выведенных спорщиков. Это о таких спорщиках замечательно точно сказал Гоголь: «Один подошел слишком близко к строению, так что видит одну часть его; другой отошел от него слишком далеко, так что видит весь фасад, но по частям не видит. Разумеется, правды больше на стороне славянистов и восточников, потому что они все-таки видят весь фасад и, стало быть, все-таки говорят о главном, а не о частях. Но и на стороне европистов и западников тоже есть правда, потому что они говорят довольно подробно и отчетливо о той стене, которая стоит перед их глазами; вина их в том только, что из-за карниза, венчающего эту стену, не видится им верхушка всего строения, то есть главы, купола и все, что ни есть в вышине. Можно бы посоветовать обоим — одному попробовать, хотя на время, подойти ближе, а другому отступиться немного подалее. Но на это они не согласятся, потому что дух гордости обуял обоими. Всякий из них уверен, что он окончательно и положительно прав, и что другой окончательно и положительно лжет». Такие споры кипят нынче в аудиториях, в соцсетях, на кухнях, кипят не первый год, но в последнюю пору все более накаляются — словно бы нарочно.

Итак, перед нами два человека-идеи, два типичных характера: тяготеющий к либерализму ученый философ и пламенный монархист-патриот, рекомендуемый «простецом». Спор идей тут переплетается также со спором сердца и рационалистической логики… «Простец» сердечен и горяч, за свое убеждение он на крест пойдет, в вере его — его жизнь и смерть. Но сердечности не всегда хватает объективности, горячность живого чувства подчас приводит к перехлестам, к противоречию, даже к оскорблению оппонента. У философа, напротив, все, казалось бы, разложено по полочкам, отфильтровано, взвешено, подчеркнуто корректно. Многие доводы его основательны и аргументированы, и по отдельности часть из них совершенно справедлива, но… Всякое законничество, будучи весьма основательно в отдельных догматах, весьма искушено в букве, лукаво в главном. Лукаво в выводах. А таковым является оно от того, что вытравлено в нем то теплое сердечное чувство, без которого даже самая правда обращается несправедливостью.

Яркий пример — вопрос любви к Родине. Для простеца вопрос ясен — Родина всегда есть Родина, Родину всегда надо защищать, даже если правит ей самый что ни на есть сатанинский режим. Такая позиция вызывает инстинктивное раздражительное неприятие отдельных «неудобных» фактов, которые если не подрывают прямодушную веру, то все-таки ранят чистое чувство любви к Отечеству.

Философ же начинает доктринерство о том, что есть Родина, и уподобляется Пилату с его сакраментальным «Что есть истина?» И будучи прав в частных доводах, безнадежно утрачивает главное… Ту самую Родину, которая все же не столько предмет для лукавых мудрствований, сколько объект живого, горячего чувства.

В последние годы мы наблюдали ряд очень мудрых, антисоветски настроенных людей, наторевших в букве и превосходно излагавших все, что касалось сатанинского режима, которые вдруг… приняли сторону «бандеровской» Украины, США, НАТО, но только не России! Обосновали они эту позицию как водится мудрено: раз Россия сегодня это «коррумпированная РФ, преемница СССР», то и нужно бороться с «проклятым режимом» — а с кем заодно, неважно. Тут, впрочем, надо оговориться, что такой подход характерен оказался не только для «либералов-западников», но и для некоторых «монархистов», жаждущих прихода Царя. Т. ч. мировоззренческая палитра в жизни обширнее и запутаннее, нежели представленная в книге.

Когда алтарник Иван и друг его Павел говорят о будущей гипотетической большой драке, рассуждая, пойдут ли они стрелять друг в друга, стоит заметить, что драка эта уже началась в 2014 году. В окопах Павлы с Иванами пока не оказались, но словесно-письменные баталии кипели и кипят не на жизнь, а на смерть — свидетельствую, будучи постоянной участницей оных на протяжении шести лет…

Итак, вернемся к хрестоматийному вопросу — что такое Родина? Никто и никогда не даст исчерпывающего ответа на этот вопрос, можно предаваться философско-поэтическим изысканиям, но все это будет лишь виньетками, тогда как суть в данном вопросе остается прерогативой сердца. Либо есть у человека чувство Родины (хоть бы и вовсе не подкрепленное мудрыми книжками), либо оно у него отсутствует (и при прочитанных томах на вечную тему Родины…). И все отвлеченные, пусть и тысячу раз справедливые построения, не отменяют одного непреложного факта: Родина у нас одна. Она не может быть вчерашней, сегодняшней, завтрашней. Она одна, единственная, тысячелетняя и неделимая, несмотря на режимы, исторические периоды, искусственные границы. Родина — это духовный и территориальный ареал обитания Русского народа. НаРОД и РОДина неотдельны друг от друга. Государство в смысле правящей системы может быть антинародным, но не Родина.

Когда говорится, что СССР не Россия, РФ не Россия, упаси Бог воспринять это, как индульгенцию на предательство. Да, те или иные беззаконные режимы не могут никак смешиваться с Россией, ибо это кощунство в отношении нашей Родины. Но ведь именно таким смешением и занимаются подчас наиболее яростные противники СССР и РФ. Они, не хуже оголтелых «советчиков», Россию смешали с режимами и вместе с режимами отвергли. Отвергли — Родину. С водой выплеснули младенца. Академик Панченко когда-то отметил, что у народовольцев ненависть к существующим порокам России вылилась в ненависть к самой России. На примере иных современных мудрецов мы видим в точности то же. Ненависть к системам, советской или нынешней, к порокам их, обратилась в них ненавистью к России.

Вот, тут-то и заложена та самая великая ложь, которая лишает смысла все мудрые и вполне основательные построения философов. Смысл их для читателя остается лишь в одном — принять к сведению отдельные приводимые факты, весьма нужные, ибо без них картина истории нашей и действительности будет однобока и опять-таки несправедлива.

Поговорка о том, что в спорах рождается истина, давно опровергнута и ежечасно опровергается действительностью. В спорах куда чаще рождаются раздоры и взаимное неприятие. И тут автор «Диктатуры совести» также не погрешил против истины: для его героев, друзей детства, мировоззренческий спор обернулся полным разрывом отношений. Как это характерно для нашего общества! И в этой характерности наша беда. Ибо, если мы хотим сохраниться как народ, сохранить свою Родину, то нет у нас задачи насущнее, нежели искать точки соприкосновения — русских с русскими.

И. А. Ильин писал: «Мир от Господа так устроен, что мы все — одна сплошная ткань. Все друг к другу приникли, все друг друга держим и друг другом держимся. Если одному плохо, то всем нехорошо, а люди этого не разумеют: глупы, близоруки. Думают: «Что мне до него, когда мне самому хорошо»… А на самом-то деле не так. Если одному которому-нибудь плохо, то он мучается и болеет; и его мука от него во все стороны распространяется. Ходит угрюмый и других угрюмит. От его беспокойства всем неуютно. От его страха у всех раздражение делается. Люди друг к другу злым местом повертываются: не доверяют, подозревают, обижают, ссорятся. И все чувствуют, что это от него идет и на него за это раздражаются. И он это чует, отвернется, в себя уйдет, ожесточится. Ему любовь нужна, а они к нему с раздражением. И никто не видит его муку, а видят только его угрюмость, жестокость, сварливость; и не любят его… И вот уже разрыв, порвалась ткань, врозь идет, расползается. Надо скорей чинить дыру; а никто за это не берется: «Мне, — говорят, — какое дело? его беда, он и чини». А разрыв все растет и ткань испорчена. А чинить можно только любовью: твоя беда — моя беда, моя беда — общая»…»

Что же делаем мы? Рвем ткань самым нещадным образом. Зачем бы? Чего хотим мы добиться? Как, какими силами думаем противостоять настоящим врагам и угрозам нашему Отечеству? Алтарник Иван, желая публиковать свою полемику с бывшим другом, надеется, что она поможет другим, ибо нарастающая во многих душах взаимная вражда пусть лучше изливается на бумагу, ища осмысления, нежели взорвется однажды очередной резней. Цель эта могла бы, пожалуй, быть достигнута, если бы мы, смиряя ретивое и поступаясь личным мнением, могли бы прийти к синтезу представленных мировоззрений. Истина, как известно, находится лишь у Господа Бога, а мы, спорящие, представляем лишь частицы ее. И, вот, кажется мне, что, если бы сердечность Ивана соединить с ученой основательностью Павла в отдельных его позициях, то вышла бы уж если не вся истина, то значительная ее часть. Золотая середина или что-то близкое к тому.

Но, увы, нас отчего-то вечно отваживает нелегкая от той золотой середины и не хотим мы за далью веков расслышать призыва Царицы Марфы: «Копитеся, Русские люди!» Много же пришлось помять нас тогда, чтобы скопились, одолели силами последних людей смуту, вымолили Царя…

Вопрос Царя — ключевой в споре Ивана и Павла. И здесь должно сказать, что не только сердце, но и логика всецело на стороне «простеца». Ибо много веков жили мы под скипетром Царя Самодержавного, и народ наш преумножался, и Отечество крепло. Всех же последующих экспериментов хватало нам лишь на десятки лет, а то и на месяцы. И обошлись они нам разрушением нашей страны, демографической катастрофой и духовной деградацией… Что же до демократии, то оный институт не дает нам положительного примера на родной почве. Другие же страны не могут служить в этом образцом нам, ибо как более двух веков назад отметил Н. М. Карамзин: «Всякие гражданские учреждения должны быть соображены с характером народа: что хорошо в Англии, то будет дурно в иной земле. Недаром сказал Солон: мое учреждение есть самое лучшее, но только для Афин»«. Увы, насаждая всевозможные учреждения, в России с давних пор менее всего «соображаются» с характером народа…

Сейчас у нас продолжается очередной эксперимент, и грядущий финал его нисколько не обнадеживает. Алтарник Иван убежден, что исходов из нынешней ситуации два: или Богом попущенный фюрер или Богом данный Царь. Мне представляется, что исходы эти отчасти инаки. Возможность явления Царя по окончании текущего правления крайне маловероятна, и, может быть, оно и к лучшему. По простой причине. Царя должно заслужить. Вымолить. Сперва должно сердце русское исцелиться, очи наши прозреть. Такому к Богу обратившемуся и прозревшему народу Господь по милости своей дарует Царя Православного. Но как же далеки мы еще от этого! Если СССР рухнул от лукавства жизни, от лжи, забившей все поры, то далеко ли мы ушли от него теперь? И… в каком направлении?.. Лукавство проникло всюду, не исключая и Церковь. А в атмосфере лукавства на престол может вознестись лишь то, что от лукавого. Очередной Отрепьев, а совсем не Миша Романов. Особенно это может быть, учитывая настроение части не знающих элементарных основ монархистов: хоть бы кого на трон возвести, только бы название царское было! Православная монархия — это не форма светской власти, но явление духовное. И при нынешнем ералаше, когда наперебой предлагают и кандидатов на престол, Отрепьев куда как вероятен.

По-видимому, и алтарник Иван не чужд известных опасений. От того и не требует монархии здесь и сейчас. Но, отчасти противореча самому себе, выражает робкую надежду, что нынешнему президенту «хватит ума», как Франко, оставить после себя Царя. Однако, кого может оставить «царем» нынешний президент?.. Франко был национальным диктатором с глубокой религиозной основой и все его правление стало подготовкой к реставрации монархии в спасенной каудильо стране. Впрочем, опыт этот в конечном итоге нельзя признать вполне удачным. Да, монархию восстановили. Но что сделала монархия? Отдала власть парламенту. И, вот, социалисты выбрасывают из могилы останки Франко, а содомиты со всего мира едут в Испанию регистрировать «браки»… Нужна ли нам такая монархия? Нет, конечно. Нам нужна монархия настоящая, православная, самодержавная. Но она не может быть установлена, подобно передаче власти от одного временщика к другому.

Что же остается тогда? А тогда — два варианта: очень плохой и дающий надежду. Сначала о плохом. Все режимы с 17-го года были нежизнеспособны. Нынешний вне зависимости от частных отношений к нему не станет иным. Условный «застой-2.0» сменится очередной вакханалией — майданом, августом 91-го, февралем 17-го, называть можно как угодно, суть схожа. Очередной распад, очередное кровопролитие, очередное обнуление государства. Это, несомненно, худший сценарий выхода из нынешнего междупутья. Второй сценарий… А, впрочем, сценарии эти уже прописывались — в отношении СССР. И. А. Ильиным. Иван Александрович предупреждал, что выход из советчины будет либо в криминал, и тогда пиши «пропало», либо к национальной диктатуре, которая наведет в стране порядок и создаст механизмы и условия для восстановления монархии. По существу — к русскому Франко. Ничего не поменялось. Прогноз для СССР всецело актуален и для РФ. И наш второй вариант — это переходный период национальной диктатуры, через который мы с Божией помощью достигнем реставрации монархии истинной, а не отрепьевской расфасовки.

Правда, тут сразу является вопрос, откуда бы взяться национальному диктатору? Мирным эволюционным путем они не появляются. Значит, очередная встряска для нас становится практически неизбежна. Ибо — снова прогноз для СССР, но уже данный руководителем ВСХСОН И. В. Огурцовым — мертворожденная система так срослась с государством, с Россией, что при неизбежной своей деградации и распаде столь же неизбежно повлечет ее за собой. От того, какими придем мы к очередному переломному моменту (а он недалек), будет зависеть, куда в этот раз выйдем мы, сумеем ли не соблазниться снова выбором между дорогами в гору и под гору, а выбраться наконец на путь ровный. «Слава Богу, что я русский! — восклицает алтарник Иван. — Счастье-то какое! Дерзаю надеяться, что если русский народ останется верен своему идеалу, — будет стремиться стать «святой Русью», — это будет благом не только для наших подлинных национальных интересов, но и для интересов всего человечества. Святые люди — наиболее востребованные люди мировой истории, в любое время, в любом народе. Только вот, останемся ли мы, русские люди своему идеалу? Это сегодня большой вопрос».

Иван, несмотря на всю жажду реставрации, оговаривается: «Реставрировать монархию нужно, но делать это в сегодняшних условиях — невозможно. Вот дилемма! Был бы я монархическим доктринером, дилеммы бы не было: «монархия — немедленно и во что бы то ни стало!». Но я не доктринер, и поэтому единственное, что могу сегодня делать и делаю — готовлю верноподданных для будущего Царя». Эта задача видится и впрямь наиболее насущной в теперешнее время. Ибо, как уже было сказано, Царя можно только вымолить и заслужить. Безбожной толпе Царь дан не будет, Царь может быть дарован лишь народу. От того так важно сегодня дело просвещения, воспитания народного. Явятся верноподданные — не промедлит и Царь явиться по их молитвенным вздохам.

Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Павлом Давыдовичем завершается смертью обоих спорщиков, упокоившихся рядом и не оставивших после себя на земле потомков, лишь недоспоренный спор, повисшие в воздухе вопросы, ответ на которые от народа, представленного в книге третьим другом, далеким от книжной премудрости, так и не прозвучал. И это тоже — характерно. В сущности, наши нескончаемые споры остаются достоянием лишь очень небольшой части общества, скажем так, гуманитарной интеллигенции. Народ же живет совсем иными заботами и далек от наших ожесточенных полемик, в которых с такой легкостью разрываем мы многолетние узы, забывая подчас за идеей живого человека, который неизменно сложнее, нежели всякая идея… Чем же живет народ? Что в его душе? Каковы его чаяния? Вот, от чего на самом деле зависит наше дальнейшее бытие или небытие. ««Серые зипуны», государи мои, люди русские! Мужики! — взывает автор-публикатор. — Не на своей земле мы, что ли, живем?! Мы народ? Или уже не народ?.. Вижу, пока еще не народ. Пока еще толпа. И…

…толпа останется толпой,

Пока не обратится к Богу».

«Куда же сегодня пойти русскому народу — если не к капитализму и не к коммунизму? — читаем у алтарника Ивана. — Некуда нам больше идти, как только к Богу. Вот наш путь. Не достичь святости, минуя Бога. Не нужны нам ни капиталистические джунгли, ни тоталитарный безбожный коммунизм; ни диктатура капитала, ни диктатура пролетариата. Нужно вспомнить про диктатуру совести и идти в Святую Русь. Это все, конечно, лишь в том случае, если русские люди все еще русские и все еще желают не столько сытости, сколько святости».

Да, именно от этого выбора зависит наше будущее. Между сытостью и святостью. Поставив во главу угла первую, мы останемся толпой; ища, как пращуры наши, второй — вновь сделаемся народом. Но толпа, растлеваемая десятилетиями, не станет народом сама по себе. Для этого-то и необходимо просвещение духовное. Вот, только беда, что сами просветители, наставники народные, живут в спорах и ссорах друг с другом. И в спорах сих истина не рождается, а забалтывается — забалтывается для народа, которому недосуг вникать в мудреные философские полемики, для которого оные странны и непонятны. Народ — дитя, и ему нужны слова простые и сердечные, слова любви и правды. Но откуда же возьмется любовь при нарастающей поляризации мнений, при непримиримости друг с другом из-за разногласия в одном вопросе из ста? Поглядит народ на распри и вражду да и отмахнется досадливо. И вновь будет безмолвствовать… И ждать. Кого? Может быть, того третьего, который по слову Гоголя, «как только станет между ними… он их вдруг примирит». Николай Васильевич отмечал, что «в природе человека, и особенно русского, есть чудное свойство: как только заметит он, что другой сколько-нибудь к нему наклоняется или показывает снисхождение, он сам уже готов чуть не просить прощенья. Уступить никто не хочет первый, но как только один решился на великодушное дело, другой уже рвется как бы перещеголять его великодушьем. Вот почему у нас скорей, чем где-либо, могут быть прекращены самые застарелые ссоры и тяжбы, если только станет среди тяжущихся человек истинно благородный, уважаемый всеми и притом еще знаток человеческого сердца. А примиренье, повторяю вновь, теперь нужно: если бы только несколько честных людей, которые, из-за несогласия во мнении насчет одного какого-нибудь предмета, перечат друг другу в действиях, согласились подать друг другу руку, плутам было бы уже худо».

Когда бы сделалось все по вдохновенному слову гения нашего, и стал среди тяжущихся человек истинно благородный, и утихли бы разрывающие самую Родину нашу распри, губившие ее уже не единожды!.. Ну, а пока что, не тщась в ничтожестве своем предвосхищать судьбы Божии, будем по мере скудных сил своих не рвать, но чинить ткань и готовить верноподданных для будущего Царя.

 

2020