Глава тридцать вторая

Через десять дней мы, как обычно, все собрались в офисе. К нашей компании присоединились две мои бывшие одноклассницы. Первой, одетая в обноски, прибыла Василиса и сразу осведомилась:

– Нашли того, кто мне колье подбросил?

– Сейчас все расскажем, – пообещал Сеня, а через пару минут в офис вошла Прыгина.

Она увидела подругу и фальшиво удивилась:

– Ой! Васька, сто лет тебя не видела!

– Вы с детства живете в одном доме, – не выдержала я, – и не встречаетесь?

– Дом большой, – вздохнула Анюта, – подъезды разные.

– В школе вы были неразлейвода, – не замолкала я, – за одной партой сидели.

– Нас усадила вместе училка Екатерина Сергеевна, когда Володя Матвеев ушел, – сказала Герасимова, – спорить с классной нельзя, замечание напишет, двойку по поведению влепит. После занятий мы не общались.

– Васька училась дополнительно у художника, – добавила Анюта, – а я в спортивной секции. У нас ни минуты свободной не было.

– Потом совсем взрослыми стали, не до гулянок было, – сказала Герасимова, – да и родители наши злились.

– За что? – удивился Семен.

– Пригласила я один раз Василису на свой день рождения, – залепетала Анюта, – папа ее увидел, весь перекосился, но ничего не сказал. На следующий день скандал мне устроил. «Чтоб этой… – ну и дальше матом, – никогда в нашем доме не было!»

– Нюта мне рассказала, как ее отец на меня реагировал, – прошептала Герасимова, – просто удивительно. Я хорошо училась, не курила, в подъезде на подоконнике с мальчиками не сидела, в карты не играла. Я из хорошей семьи. Алкоголиков у нас не было.

Анюта сложила пальцы рук в замок.

– Я решила у мамы выяснить, в чем дело. Она мне потихоньку рассказала, что мой дедушка, которого я вообще никогда не видела, и дед Василисы очень давно нашли клад. Они работали строителями.

– Мне мама сообщила, что они были военными, – поправила ее Василиса, – какое-то здание разбирали и обнаружили чемодан.

– Военные могут и строительством заниматься, – не стала спорить Прыгина, – по версии моей бабушки, к которой я тоже с вопросами пристала, дедушка с друзьями в лесу случайно откопал сейф, открыли они его! А там! Сокровища! Золотые украшения! Деньги! Деда я не знала, он давно умер.

– Моя мама про деньги ни гу-гу, – вставила словечко Вася, – только про ювелирку говорила. Военных было несколько человек. Клад полагалось государству сдать. Но их начальник иначе решил:

– Нас никто не видел, разделим все поровну и станем богатыми. Все спрятал какой-то человек, не государство. У нас всё отнимут! Даже то, что мы сами обнаружили.

Ну и дедушка согласился.

– Мой тоже, – кивнула Анюта, – они всё поровну разделили. Потом им дали квартиры в одном доме.

– Да, да, – подтвердила Герасимова, – вот тут полное совпадение в рассказах старших. Дальше белиберда. Человек, что предложил себе украшения забрать, тоже по соседству поселился. Во втором подъезде я, в третьем Анюта, а тот дядька то ли в первом, то ли в четвертом жил. И они долго дружили. Все очень давно случилось. Мой дедушка умер еще до того, как папа на маме женился. А потом война разгорелась. Летом, как всегда, мы уехали на дачу. Мария Николаевна, бабушка моя, часть драгоценностей спрятала в бачке унитаза, завернула их в клеенку, запихнула в банку и слила воду. А деньги закопала в ящике с цветами, он у нас на балконе стоял. Когда мы вернулись, в туалете было пусто, а в гортензиях ничего не тронуто. Бабушка страшно расстроилась, плакала. Но в милицию никто не пошел: ни она, ни родители. Потому что их сразу спросили бы: что пропало?

– Услышали бы, что дорогая ювелирка, – перебила ее Анюта, – и начали бы допрашивать: откуда у вас это? Папа мой еще с договорами химичил. Там указывали совсем мало заработка, а на руки давали больше. Могут в органах это понять, и отца накажут.

– Порыдала бабуля и утихла, – продолжала Вася, – а потом мать Соньки Волковой у нее спросила: «Вы ключи от своей квартиры доверяете Прыгину? Наверное, когда на лето уезжаете, просите его цветы поливать? Или он за кошкой смотрит? Сколько за услугу берет?» Бабушка изумилась:

– Мы с Прыгиными в соседских отношениях, дети наши в одном классе учатся. Но я никогда не просила Ивана к нам заходить. Домработница наша приезжает, цветы поливает, Мурку мы с собой всегда берем. С чего вам в голову пришло, что Ваня нам помогает?

– Дочь моя, Соня, видела, как он ключом дверь вашу открывал, – смутилась Волкова, – уж простите, у меня такая проблема с гортензиями и геранью. Нас с дочкой из милости пускает пожить моя подруга. Денег нет дом снять, она нам летнюю кухню предоставляет. Но цветы взять нельзя, приятельница их не любит. Увезти их я не могу, ездить домой несколько раз в неделю для полива хлопотно. Я обрадовалась, когда Сонечка прибежала с сообщением: «Мамочка, Герасимовы уехали на дачу, я видела, как они с чемоданами и сумками в свою машину сели. А вчера Прыгин поздно вечером их квартиру ключами открыл и вошел туда. Поговори с бабушкой Василисы, вдруг он согласится тебе помочь. Правда, у нас нет таких денег, как у Герасимовых. Но, может, он согласится взять твои маринованные огурчики, помидорки, салат охотничий, картошки мешок. Поделишься с ним запасами на зиму».

Мать Волковой не пошла к Прыгиным, решила сначала у моей бабушки уточнить, платит ли она соседу и сколько? Вдруг он ей по-соседски помогает. Неудобно же получится.

Анюта закатила глаза.

– И тут война началась! Мой отец ринулся к Волковым, заорал на Соню: «Врунья!» Ее мать возмутилась: «Не смейте так разговаривать с моим ребенком!» Папа ей по-пролетарски ответил, послал ее далеко и надолго, поспешил к бабушке Герасимовой и налетел на нее: «Старая дура, оговорила меня? Когда я у тебя цветы поливал, чтобы они все сдохли?» Бабуля ему в ответ: «Не говорила я такого. Девочка Волковых все придумала!» И такая битва разразилась. Отец стал кулаками махать, Волков ему в нос дал, папа на него кинулся с табуреткой, на весь подъезд взвыл: «Знаю, кто ваши драгоценности из унитаза спер. Баба твоя! Завела любовника, продала сокровища!»

– Они чуть друг друга не убили, – уточнила Василиса, – а до той истории с цветами дружили. После вранья Сони наступил полный и окончательный разрыв. Через некоторое время буря улеглась. Но Анюте и мне запретили общаться с дочерью Волковых. Мы вместе подошли к ней на перемене и спросили:

– Зачем ты Ивана Николаевича оболгала? Он даже близко к двери Герасимовых не подходил!