Глава 5

Ко времени прибытия на Посейдон Игорь уже вполне освоился на корабле, который его обитатели называли «Пилигрим», что было, видимо, классом судна. Практически все время Игорь проводил в обществе Дариона, который, как выяснилось, был помощником капитана по безопасности. На практике это означало, что Дарион участвовал во всех высадках, следил за порядком и проводил занятия по физподготовке с экипажем. Особенно Игоря удивило, что Дарион был единственным представителем так называемых «сил безопасности» на корабле и на прямой вопрос о его помощниках только недоуменно пожал плечами и спросил: не думает ли Игорь, что он плохо справляется?

— Дар, пойми меня правильно, я, конечно, верю, что у вас на корабле не бывает серьезных преступлений, но хотя бы банальных конфликтных ситуаций просто не может не быть: все-таки замкнутое пространство, долгие переходы, серьезные психологические нагрузки… Все это увеличивает риск, и как бы ни были хороши ваши штатные психологи, бытовых стычек не избежать. Что ты будешь делать в случае групповой драки? Неужели сам всех раскидаешь и сам оттащишь в карцер?

Поскольку разговор проходил в спортзале, чтобы ответить, Дарион сначала вынужден был оставить прикрепленные к потолку канатами кольца, на которых он крутил замысловатые фигуры, и спрыгнуть вниз.

— Штатные… кто? Пси-хо-логи? — как бы пробуя непривычное слово на вкус, переспросил посейдонец.

— Ну, специалисты по работе с психологическими проблемами экипажа, — уже немного раздраженно объяснил Игорь.

— А, я понял, о ком ты, — абсолютно искренне сказал Дарион. — Таких на корабле нет, весь экипаж заранее комплектуется с учетом уровня конфликтности каждого. Так что массовая драка исключена. С чего бы членам одного экипажа вдруг драться?

Опять двадцать пять. За последние три месяца Игорь уже порядком подустал слышать одни и те же слова: «этого не может быть», «такого никогда не случалось», «зачем так делать», «кому это может прийти в голову» и так далее и тому подобное. Создавалось ощущение, что он из самых грязных трущоб Фронтира попал в дом священника-баптиста и пытается узнать, какое наказание тут бывает за мелкое жульничество и воровство еды. То ли и правда общество посейдонцев так сильно отличается от того, к чему он привык, то ли ему пускают пыль в глаза. Впрочем, последний вариант был маловероятен — Игорь не переоценивал свою значимость. Кто он? Просто щенок, которого пожалели и выволокли за шкирку из воды, не дав утонуть, обогрели, накормили и везут в новый дом. Какой смысл перед ним что-то изображать? А уж в том, что логика у посейдонцев в почете, Игорь убедился на сто процентов.

— Ладно, Дар, оставим это. Я, видимо, и правда не совсем понимаю. Вот, например, ты говоришь, что никто из вас не работает постоянно на этом корабле. То есть каждый следующий рейс экипаж набирается заново? Но почему? Это же бессмыслица! А как ты, например, после рейса на жизнь зарабатываешь? Или вам тут столько платят, что это не проблема? Объясни.

Дарион сел на пол и жестом пригласил Игоря сделать то же.

— Во-первых, нам не платят. Никому на Посейдоне не платят. Я знаком с экономическими теориями, основанными на товарно-денежных отношениях, но наше общество функционирует по иным законам. Во-вторых, набор экипажа для каждой экспедиции — это разумная мера, обеспечивающая максимальную эффективность в достижении поставленной цели. — В голосе Дариона Игорь отчетливо услышал нотки обиды. — Ну и последнее. Не зная целей будущей экспедиции и ее продолжительности, как можно набрать толковый экипаж?

— У вас коммунизм, что ли? Это когда все общее и делится поровну, — так вроде это называется.

Игорь судорожно пытался вспомнить курс политической социологии, которая была одной из любимых его дисциплин именно потому, что не входила в число обязательных и ее можно было смело пропускать, не рискуя испортить табель успеваемости.

Дарион ответил с обычной для него обстоятельностью:

— Нет, не коммунизм. Я вообще не хотел бы применять к нашей общественной формации устаревшие термины из прошлого. Именно за этим наши отцы и покинули Землю — чтобы создать общество нового типа, где человек сможет реализовать свою главную потребность — утолить жажду познания и насладиться свободой творчества.

— Я уже готов за тебя голосовать! Где записаться? — не удержался Игорь.

— В каком смысле? — Дарион был явно обескуражен неординарной реакцией, которую произвела его речь. Видимо, иронии он ожидал в последнюю очередь.

— Ну, в смысле, что ты говоришь точь-в-точь как наши политики на выборах, рекламируя свою персону в борьбе за голоса избирателей, — не унимался землянин. — А можно поменьше пафоса и чуть больше конкретики?

— У вас, я так понял, сохраняется форма псевдодемократии, когда члены социума выбирают лидеров не по их качествам, а по умению манипулировать массовым сознанием? — Теперь уже начал заводиться посейдонец.

Игорь, довольный тем, что ему наконец удалось вызвать эмоции у обычно спокойного, как удав, Дариона, решил ни в коем случае не упускать такого шанса. Люди при эмоциональном всплеске склонны говорить гораздо больше, чем изначально собирались, а ему сейчас важна была любая информация.

— А что, человечество придумало что-то лучше, чем прямые выборы и система один человек — один голос?! Это справедливо!

— Ну, в общем-то, любая другая система ничем не хуже, а большинство других даже лучше. Сам посуди. Вот ты — пилот. Как ты считаешь, если бы полетное задание тебе назначал не специалист-навигатор, а человек, выбранный большинством членов экипажа корабля, включая техников, врачей и биологов, просто за личную харизму, — было бы такое задание максимально эффективным? Мог бы этот человек правильно осуществлять свою функцию? Или если бы оперировать человека с серьезной травмой выбрали того, кто набрал больше всех голосов среди пациентов медучреждения? Выбор случайного человека, не обладающего необходимым уровнем квалификации, неминуемо ведет к росту энтропии и в конце концов к катастрофе. Неужели общественное управление — это, по-твоему, такая простая вещь, которую можно поручить непрофессионалу?

— А кто определяет уровень профессионализма? — не сдавался Игорь. — Как определить, кого можно допускать к управлению, а кого нет? При демократическом подходе у всех равные шансы и у всех равные возможности. И ответственность делится на всех. Раз мы выбрали этого человека, значит, разделяем его методы и уверены в его квалификации!

— Правильный вопрос — уже сам по себе половина ответа, — улыбнулся Дарион. — Раз большинство не может квалифицированно определить уровень подготовки кандидата, потому что не обладает необходимыми знаниями, то их выбор может оказаться верным только благодаря случайности. Хорошая ли идея — доверять жизнь общества случаю? Не думаю. Нужно, чтобы выбор осуществляли профессионалы именно в этой области: врачи — среди врачей, техники — среди техников, ученые — среди ученых. Тогда их выбор будет обусловлен не слепой удачей или личной приязнью, а объективными факторами и грамотным анализом.

Утверждение было, на взгляд Игоря, спорным, но сейчас он не чувствовал в себе достаточной уверенности для продолжения дискуссии, да и цель его была несколько иной.

— А у вас именно так все устроено? Профессионалы выбирают среди своих? И кто управляет государством? Кто самый главный специалист?

— Каким государством? На Посейдоне нет государства. Есть общество. И зачем им руководить кому-то одному? Не бывает универсальных специалистов. Каждая сфера регулируется своим профессиональным сообществом, руководящий орган — это соответствующая коллегия, куда входят самые уважаемые его представители. Ну а общей координацией замается Высший Совет Посейдона, в котором по три представителя от каждой из коллегий.

— Ага, все-таки есть руководящий орган! — сам удивившись своему ликованию, воскликнул Игорь. — Ну и как же это общее руководство осуществляется? Как обеспечивается обязательность решений этого Высшего Совета? Небось, опять болтовня, голосования и дележка голосов? Знаем, видели!

— Да постой ты, не горячись, — попытался урезонить землянина Дарион. — Дай я тебе кое-что объясню. Когда наши предки задумали бегство лучших умов с умирающей Земли, их первой и основной целью было создать свободное общество. Свободное ото лжи, лицемерия и бессмысленных рамок, ограничивающих человечество. Лучшим ограничителем для человека является его собственный разум, чувство ответственности перед другими и перед самим собой. Нельзя заставить человека быть честным, порядочным, добрым, но можно создать условия, при которых такое поведение будет единственно правильным и естественным.

Увидев недоверчиво поднятую бровь Игоря, Дарион чуть сбился, но быстро собрался и продолжил как ни в чем не бывало:

— Никто не рождается злым или завистливым, нет тех, кто с детства желает зла своим соседям. Проблема в той среде, в которой развивается личность, в тех идеалах, которые разделяет социум…

Но закончить свою мысль он не успел. На корабле подали сигнал подготовки к переходу. Звук сирены был на удивление неприятным, Игорь никак не мог к нему привыкнуть, — какой-то скрежет вперемешку с воплем бешеной гиены. И зачем такой пугающий сигнал, если сам по себе переход не несет никакой опасности и все, что требуется, — это пристегнуться к любому из кресел, коих по кораблю сотни во всех возможных местах? Ну, может, какая-то старая традиция…

Его размышления прервал переход. Знакомое любому пилоту чувство, как будто тебя бьют подушкой по голове и потом ею же душат, длилось, как и положено, двенадцать с половиной секунд. Законы физики везде одинаковы. Единственное существенное отличие перехода у посейдонцев заключалось в том, что корабль сразу по выходе был абсолютно функционален и не требовал долгой перезагрузки систем, как земные корабли. Игорь отметил на автомате, что это может быть очень серьезным преимуществом в бою.

Сразу после перехода к нему подошел Дарион.

— Мы прибыли на Посейдон. Собирай вещи, через два часа отбываем на поверхность.

— То есть как через два часа? От точки перехода до планеты всего два часа ходу? — Игорь не верил своим ушам. — Это невозможно, ты, должно быть, меня разыгрываешь. Или мы на промежуточной базе высадимся?

— Какая точка перехода? Ты о чем? Мы прыгнули сразу к дальней орбите Посейдона. Два часа — это время оформления документов и прибытия к месту стоянки корабля.

Игорь не стал больше задавать вопросов, поняв, что ему еще многому придется удивляться.

Меньше чем через два часа они вместе с большой группой членов экипажа загрузились в пристыковавшийся челнок и стартовали к поверхности планеты. Челнок был аскетичной конфигурации: без кресел, столиков и прочих атрибутов пассажирского судна, вместо этого вдоль стен стояли обычные тумбы, на которые садились пассажиры, на стенах размещались огромные экраны (а может, и настоящие окна — Игорь не был уверен), через которые открывался потрясающий вид на приближающийся Посейдон.

В челноке царило оживление, все явно были рады вернуться, болтали, шутили, смеялись. Игорь оказался, пожалуй, единственным, кто всматривался в экран, затаив дыхание, для остальных это зрелище, очевидно, не представляло особенного интереса. Ну кто будет в сотый раз пялиться на собственную планету, как бы красива она ни была? А Посейдон был красив: голубая поверхность в проседи белоснежных завихрений облаков завораживала и вызывала чувство умиротворения и спокойствия. Игорь не увидел очертаний континентов, но, судя по рассказам Дариона и Юны, крупных массивов суши там не было, что в свое время и предопределило название планеты.

Через полчаса челнок вошел в атмосферу, и Игорю открылся вид на бесконечный океан бирюзового цвета. Он ждал, что корабль приземлится на остров или вообще нырнет в глубину водной глади, но все произошло намного быстрее. Пунктом прибытия оказалась огромная платформа, парящая в воздухе на высоте примерно восьмисот метров. По выходе из челнока их уже ждала толпа встречающих, к которым незамедлительно бросились члены экипажа. Игорь почему-то думал, что все жители Посейдона носят облегающие костюмы, как и те, кого он встречал на корабле, но тут его ждал очередной сюрприз. Люди были одеты вполне, с его точки зрения, обыденно: разного рода брюки, юбки, мешковатые куртки, яркие платки, безумные прически. Вся эта пестрая толпа перемешалась с прибывшими, утопив их в объятиях, поцелуях и искренней радости встречи после долгой разлуки.

К своему разочарованию, Игорь увидел, что Юну встречает молодой парень атлетичного (как, впрочем, и все тут) телосложения. Он с ходу поднял ее на руки и закружил с такой лучезарной улыбкой, что любые сомнения относительно их отношений развеялись в ту же секунду. Дариона почему-то никто не встречал, и через несколько минут у трапа остались только он и Игорь.

— А твоя семья где? Жена? Девушка? — поинтересовался у посейдонца Игорь.

— Никого нет, как-то не сложилось, — дежурным тоном ответил Дарион, и было понятно, что либо тема ему неприятна, либо на этот вопрос он отвечает регулярно и вынужденно. В любом случае здесь была какая-то тайна, но меньше всего на свете Игорь хотел копаться в душе своего единственного товарища на незнакомой планете.

— Так, и что теперь? Где миграционная служба? Или куда мне там на допрос? — Игорь постарался, чтобы вопрос прозвучал беззаботно, хотя вышло откровенно паршиво — голос в конце слегка сорвался, выдав нешуточное волнение. Он почему-то живо представил себе картину забирающего его конвоя, комнату без мебели, допросы, опыты — в общем, полный спектр штампов из фильмов про злобных пришельцев по визору.

— Теперь домой, — буднично сказал Дарион, подхватывая вещи. — Поживешь пока у меня, а я постараюсь побыстрее организовать тебе жилье