Снейдер коснулся пальцами рукоятки своего «глока».

– Я должен это сделать.

Он видел, как Шэффер снова взял свой пистолет, но на этот раз приставил ствол к затылку Лунгстрёма. Из-за тряски и вибрации яхты красная лазерная точка беспокойно дергалась между Снейдером и ван Нистельроем.

– О’кей, – шикнул ван Нистельрой.

Краем глаза Снейдер заметил, как рука ван Нистельроя напряглась. Он тоже был готов.

Шэффер вдавил ствол пистолета Лунгстрёму в затылок.

– Сделайте же что-нибудь! – закричал тот в панике. – Вы не понимаете, этот мужчина убьет меня…

Снейдер и ван Нистельрой одновременно выхватили свои пистолеты из кобуры. Ван Нистельрой выстрелил на долю секунды раньше. Видимо, его пистолет был уже дозаряжен. Затем грохнул выстрел из оружия Снейдера.

Тело Шэффера дернулось назад, причем Снейдер не мог сказать, кто из них двоих попал. Одновременно выстрел Шэффера ушел мимо головы Лунгстрёма в ночное небо, а очередь из винтовки раскромсала деревянный причал и подняла брызги воды. Затем винтовка со стуком перевалилась через плексигласовую облицовку на нижнюю палубу.

В отличие от пистолета Шэффера на винтовке не было глушителя. Эти выстрелы, как и выстрелы из оружия Снейдера и ван Нистельроя, были наверняка слышны не только патрульным полицейским у входа, но и на много миль в море.

Мотор взревел, заставляя пениться воду за кормой. Яхта несколько раз с силой ударилась о покрышки на причале, и тот содрогнулся.

Пока ван Нистельрой менял позицию, чтобы лучше прицелиться в рулевую рубку, Снейдер запрыгнул с причала на палубу яхты. С пистолетом на изготовку он побежал вдоль релинга по левому борту к корме.

Ему навстречу по лестнице на четвереньках полз Лунгстрём с окровавленными ногами. Снейдер проигнорировал его, переступил через него и побежал вверх по ступеням.

Рулевая рубка была полукруглой, и оборудование походило на приборную панель небольшой спортивной машины. На полу лежал Шэффер.

Тут яхта дернулась, так что Снейдера отбросило на джойстик. Опять взревел мотор. Штурвала не было, как и ключа зажигания – видимо, Шэффер замкнул систему накоротко. Снейдер нашел выключатель и заглушил машину.

Теперь яхта снова спокойно покачивалась на волнах, и Снейдер опустился на колени к Шэфферу. Одна пуля попала ему в плечо, вторая в лицо. Кровь блестела в лунном свете. Он уже не дышал, пульс тоже не прощупывался.

Снейдер закрыл ему глаза. По необъяснимой причине он подумал о детях в розарии. Теперь они все воссоединились – Майбах, Шэффер и остальные.

Затем он поднялся и посмотрел на причал.

– Все в порядке! – крикнул он вниз.

Лунгстрём тем временем добрался до нижней палубы и пытался подтянуться за релинг.

Ван Нистельрой сунул пистолет в кобуру, затем крепко пришвартовал яхту к причалу и тоже выпрямился.

– Какой-то сумасшедший, – выдавил Лунгстрём. – Спасибо, что спасли меня от него.

– На вашем месте я не был бы так уверен, что этот вариант для вас лучше, – сказал ван Нистельрой и подал Лунгстрёму руку, чтобы помочь ему спуститься с яхты.

На берегу вспыхнула мигалка полицейской машины, затем включилась сирена. Одновременно с моря подошла патрульная лодка с поисковыми прожекторами.

Нет, для Лунгстрёма это определенно не лучший вариант, – подумал Снейдер. Потому что не важно, каким будет наказание после сделки с генеральной прокуратурой, Снейдер позаботится о том, чтобы все в тюрьме знали, что сделал Лунгстрём.

Холодным январским утром Магдалена Энгельман сидела в скудно обставленной гостиной чужой квартиры на окраине Браунау, уставившись на фотографии и газеты, которые лежали перед ней на столе. Больше часа она с нарастающим ужасом слушала, что Грит и Томас выяснили за последние пять месяцев.

Магдалена была шокирована, ее сердце охватил холод.

– Откуда вы знаете обо всех этих ужасах? – наконец спросила она, после того как ее дети закончили свой рассказ. – Об исследованиях с рентгеновскими аппаратами, химических веществах и экспериментах над детьми?

– Следуй по пути денег, и ты найдешь правду, – ответила Грит. – Прошлое министра Хирша привело нас к медицинской технике и в итоге к фармацевтической индустрии. В конце концов мы нашли бывшего химика из Glostermed, который рассказал нам, что, по ему мнению, тогда произошло.

– Тогда идите в полицию, – предложила Магдалена.

Грит сухо рассмеялась.

– Он не повторит своих показаний и будет все отрицать в суде. Он боится – тех, кто стоит за экспериментом со световым полем.

– И поэтому мы убьем всех этих людей, – добавил Томас.

Магдалена глубоко вздохнула и принялась рассматривать фотографии и газетные статьи.

– Значит, это ваш план?

Вальтера Граймса, свою акушерку и настоятельницу она хорошо знала, но был еще старый Янус, которого она видела всего пару раз, и министр Хирш, который раньше, еще будучи детским врачом, тоже иногда появлялся в монастыре.

Кроме того, имелись фотографии доктора Фреды Ромбуш, которая в прошлом работала в Möerweck & Derwald, доктора Лунгстрёма, профессора Вандергаст, а также еще один снимок Хирша вместе с другими сотрудниками Glostermed.

– И вы хотите всех этих людей просто так… убить? – потрясенно повторила Магдалена. У нее пересохло во рту. – Как вы могли подумать, что я такое одобрю?

– Разве ты не слышала, какие преступления они совершили? – спросила Грит.

– Я слышала, – ответила Магдалена. – Но у вас имеются только утверждения этого химика. А есть доказательства для всех ужасных обвинений?

– Недостаточно, чтобы привлечь кого-то к судебной ответственности.

– Но достаточно, чтобы хотеть убить всех этих людей? – недоуменно возразила Магдалена.

– Да. – Взгляд Грит оставался жестким. – Даже если на основе улик дело дойдет до обвинения, все снова будет замято.

– Я не верю.

– Не будь такой наивной, – возразила Грит. – Нет ни жертв, ни потерпевших. Кому интересно все это поднимать? Кому это выгодно? Никому! Мы единственные выжившие, и о нашем существовании никто не знает.

Магдалена молчала. Потерпевшие есть. Некоторые из старых монахинь были еще живы – но, как и Магдалене, за все эти годы им удалось стереть из памяти воспоминания о тех событиях.

– Знаешь, кто все эти люди сегодня? – Грит ткнула в фотографии и статьи. – У них достаточно денег, чтобы откупиться, и в итоге ничего не произойдет.

– А что с насильниками? – спросила Магдалена.

– До них мы не доберемся, – признался Томас. – К сожалению. Об этих событиях нет никаких свидетельств. Мы можем наказать только тех, кто несет главную ответственность за случившееся.

– Я считаю, мы должны их убить, – с ненавистью заявила Грит.

Они хотят отплатить той же монетой.

Томас кивнул, соглашаясь.

Магдалену охватила бесконечная грусть.

– Если вы убьете этих людей, то не будете ни на йоту лучше тех, на чьей совести погибшие дети.

– Но мы можем решить это только так, – сказал Томас. – Нашим способом. Мы этому учились, для этого нас готовили.

– А потом? – Магдалена провела рукой по фотографиям. – Пара виновников умрет, вы будете удовлетворены, но дело никогда не будет раскрыто! – Она подняла глаза. – И мир так ничего и не узнает.

– А хоть бы и так, – ответила Грит.

– Тогда у меня нет другого выхода, кроме как идти в полицию, – сказала Магдалена.

– Отлично! – фыркнул Томас. – И они будут охотиться на нас, чтобы защитить этих выродков.

– Но им придется выяснить причину ваших поступков, – возразила Магдалена.

Они молчали какое-то время.

– А это возможность, – наконец согласилась Грит.

Магдалена улыбнулась. И решила пойти на компромисс.

– Если все эти виновные люди умрут, значит, так и должно быть. Такова Божья воля, потому что ничего лучше они не заслужили. Но не больше семерых. И вы должны дать полиции хотя бы один шанс спасти их, чтобы привлечь к суду.

Томас кусал нижнюю губу.

– Но хотя бы первый должен в это верить, и все должно выглядеть по-настоящему безжалостно, – настаивал он.

– Зачем такая жестокость? – спросила Магдалена.

– Без первой жертвы у полиции не будет сильной мотивации продолжать расследование и копать глубже. Чем брутальнее, тем больше шумихи в СМИ.

Магдалена протянула руки и коснулась ладоней своих детей, по щеке у нее скатилась слеза.

– Всего несколько месяцев назад я узнала, что вы живы и что у вас все хорошо. А теперь вы снова хотите поставить все это на карту?

Грит взяла ее за руку.

– Полиция ничего не узнает о нашем существовании и о том, что мы как-то связаны друг с другом.

– Именно. – Магдалена убрала руку и вытерла слезы. – Поэтому я добровольно сдамся и сообщу полиции о предстоящих убийствах.

– Зачем? – вырвалось у Грит.

– Чтобы защитить вас. Я возьму всю вину на себя.

– И ты правда веришь, что полиция тебя послушает? – пренебрежительно воскликнула Грит.

– Попробовать стоит.

– Чушь собачья! – воскликнула Грит. – Да что могут сделать эти флегматики из уголовной полиции?

– Не они, – задумчиво произнес Томас. – Мы обратимся сразу в БКА, и в немецкое! Я там учился. И знаю, как они думают и работают. Тогда у меня был наставник, который научил нас парочке интересных психологических приемов. Он – то, что нужно, для такого расследования.

– Ах, как здорово. И кто же это? Чак Норрис? – цинично подколола Грит.

Вместо ответа, Томас достал портмоне, вытащил из него помятую пожелтевшую визитку, тщательно вытер с нее рукавом свои отпечатки пальцев и пододвинул по столу к Магдалене.

Комиссар уголовной полиции Мартен С. Снейдер, – стояло на ней. – Криминалист и судебный психолог, Федеральное ведомство уголовной полиции, Висбаден.

– Ты можешь доверять только этому человеку, – внушал ей Томас. – Я готов руку дать на отсечение, что он не позволит себя подкупить и ничего скрыть.

– О господи, все это становится слишком сложным. – Грит удрученно опустила руки.

– По крайней мере, сложнее, чем просто убить всех этих людей, – заметила Магдалена. – Но я знаю того, кто может помочь вам с планированием. Он математический гений. Мой брат Зено.

– Мама, он слепой! – воскликнула Грит.

– Для того, чтобы быть умным, не нужно видеть, – возразила Магдалена. – Он в состоянии просчитать на столько ходов вперед, о которых остальные даже не думают. – Она уверенно кивнула. – Он живет в Праге и наверняка вам поможет.

Грит все еще смотрела на нее с сомнением.

– Со знаниями Томаса об этом Снейдере, – как тот мыслит и действует, – и гениальностью Зено вы сможете разработать эффективный план, – попыталась убедить их Магдалена. Может, таким способом ей удастся спасти жизнь хотя бы кому-то из этих людей – и защитить своих детей. – Но в реализации ни Зено, ни я не сможем вам помочь. Вы справитесь вдвоем?

Тут на лестничной клетке раздались шаги. Магдалена подняла глаза. Насколько она знала, в этом ветхом старом доме жило мало людей.

Они затаили дыхание, когда шаги приблизились.

Грит и Томас переглянулись.

Шаги остановились перед входной дверью.

– Вы еще кого-то ждете? – спросила Магдалена.

В дверь позвонили, и Магдалена вздрогнула. Нас кто-то выследил? Все закончилось, не успев начаться?

Грит поднялась, прошла в прихожую и открыла дверь. Магдалена слышала только приглушенное бормотание, затем Грит вернулась в гостиную. За ней проследовал мужчина с золотисто-рыжеватыми волосами, примерно того же возраста, что и Грит, – и остановился в дверном проеме.

Магдалена изучала мужчину, которого никогда до этого не видела. У него было угловатое лицо, рыжеватая борода, а вокруг шеи обмотан серый шарф.

– Проходи, садись, – сказал Томас, поднялся и крепко пожал мужчине руку. Незнакомец сел.

– Мы только что изменили наш план, – объяснила ему Грит. – Все усложняется. Но вместе мы, возможно, справимся.

– Bon, – сказал мужчина грубоватым голосом. – Можно? – спросил он затем с французским акцентом и вытащил из кожаной куртки портсигар.

Томас кивнул, мужчина включил электронную сигарету и выпустил в потолок облако дыма.

Магдалена невольно застыла, ее сердце бешено колотилось. Кто этот мужчина?

– Тебе не нужно бояться, – объяснил ей Томас. – Он на нашей стороне. Это Сезар Дюран. Он живет во французской части Швейцарии, но для расследований специально переехал в Берн. Он работает внештатным журналистом, преподает в школах мигрантам-сиротам и говорит на четырех иностранных языках.

– That’s correct, c’est vrai, è vero, eso es correcto, – с улыбкой подтвердил мужчина. – Раньше у меня были контакты с радикальными анархистами, но в последние годы я немного успокоился.

– И он вырос в женевском детском доме, – добавил Томас. – Мама, Сезар – это третий ребенок, которого ты спасла в ту ночь.