Несколько лет спустя
Королева Амидала вошла в часовню, наклонив голову, чтобы сложная прическа не задела потолок. Когда Оби-Ван поднял глаза, она осторожно присела рядом.
– Наступает ночь. – Ее голос был мягким, исполненным терпения, не по годам зрелым. – Вы готовы?
«Готов ли смотреть, как моего учителя пожирает пламя? Зная, что больше никогда его не увижу?»
– Дайте еще пару секунд.
Амидала положила ладонь на его предплечье и вышла.
Через несколько минут погребальное ложе Квай-Гона вынесут наружу и сожгут. Традиционный ритуал похорон джедая будет сопровождаться величайшими почестями. Смерть Квай-Гона свершилась по воле Силы. Но Оби-Ван все равно не мог с ней примириться.
Квай-Гон лежал на белом полотнище, лицо его было таким же спокойным, как во время глубокой медитации. Оби-Ван решил не менять его одеяние: пусть во время похорон все видят черную подпалину, где его пронзил световой меч владыки ситхов. Только эта метка и говорила о том, что Квай-Гон умер насильственной смертью.
«Первый джедай за тысячу лет, убитый ситхом, – онемело подумал Оби-Ван. – Доля, которая не должна была постигнуть никого. Но уж если этому суждено было случиться, то почему случилось не со мной, а с вами?»
Оби-Ван помнил, что на протяжении первых лет его ученичества они с Квай-Гоном плохо ладили, – но помнил в том же ключе, что и даты из истории Ордена: сухой факт, не более того. Думая о том времени, когда он был падаваном Квай-Гона, он всегда подразумевал годы после экспедиции на Пайджел – те годы, когда они стали соратниками и друзьями. Он ожидал, что пройдет испытания, будет посвящен в рыцари во время традиционной церемонии в присутствии Квай-Гона, и после этого они останутся друзьями на всю жизнь.
Вместо этого Оби-Вана посвятили в рыцари сегодня утром – поспешно, прямо на месте. Квай-Гон уже никогда больше не поможет советом, поддержкой, не подставит дружеское плечо. А вот то, что Оби-Вану досталось от учителя в наследство, являло собой нетривиальную задачу.
Оби-Ван взглянул в сторону двери. Хотя быстро темнело, он разглядел силуэт маленького Энакина Скайуокера.
После Пайджела Квай-Гон ни единого раза не усомнился в пророчествах. И все же Оби-Ван никогда бы не подумал, что он уверенно назовет избранным маленького мальчика-раба. И тем более не ожидал, что ему дадут отставку ради этого самого мальчика, – эта рана в их с Квай-Гоном отношениях только-только начала заживать, когда учитель погиб. Оби-Ван понимал мотивы Квай-Гона, но не разделял убежденности учителя в том, что Энакин – избранный.
«И все же, – подумал Оби-Ван, – возможно, такова воля Силы». Квай-Гон снова уверовал в пророчества на Пайджеле, и тогда же он начал ратовать за то, чтобы Орден активнее добивался от Республики борьбы с рабством. Квай-Гон доказывал это всем, кто готов был слушать – однако ни разу не вышел за рамки своих полномочий, даже на Татуине. «Если Энакин действительно избранный, если он сдержит обещание освободить рабов, тогда мечты Квай-Гона сбудутся».
Испуская последний вздох, Квай-Гон попросил Оби-Вана обучить Энакина как джедая. Большинство рыцарей становились учителями лишь спустя много лет после прохождения испытаний – тех лет, во время которых каждый выбирал свой собственный путь. Брать падавана всего через несколько часов после посвящения в рыцари… это было, конечно, беспрецедентно. Возможно, и неразумно.
Но Оби-Ван дал слово. Это было последнее, что он сказал Квай-Гону. И это обещание надо было сдержать.
– Я обучу его, учитель, – произнес он, склонив голову так низко, что почти коснулся застывшей руки Квай-Гона. – Я сделаю для него все то, что сделали бы вы сами.
Квай-Гон не сомневался, что Энакин Скайуокер – избранный. Оби-Вану тоже придется обрести такую убежденность.
Бросив последний взгляд на лицо учителя, он прошептал:
– Я решил верить.
