Глава 27

«АБОНЕНТ НЕ ОТВЕЧАЕТ».

Квай-Гон вздохнул, увидев слова на экране. Граф Дуку оставался загадкой с момента своего внезапного отбытия из Ордена, и Квай-Гон с тех пор воздерживался от попыток с ним связаться – главным образом для того, чтобы предоставить бывшему учителю время и уединение. Но теперь он как никогда нуждался в совете старого наставника. У Дуку тоже была своя непростая история отношения к пророчествам: он то верил в них, то отвергал, а потом, уже когда обучал Квай-Гона, снова к ним вернулся. Конечно, он бы понял, почему Квай-Гон так твердо держался своей версии. Возможно, он даже помог бы найти слова, которые убедили бы остальных прислушаться.

Но планета Серенно молчала.

На двери спальни зазвенел звонок, сообщая, что пришел посетитель. Квай-Гон напрягся:

– Войдите.

И облегченно выдохнул при виде Оби-Вана. Хотя он был человеком сильной воли, без страха смотревшим в лицо разным диктаторам и криминальным авторитетам, очередной раунд спора с Раэлем Аверроссом он предпочел бы отложить. Та самая история, из-за которой Квай-Гон и получил это задание, теперь лишь осложняла его выполнение.

Он спросил:

– Что, королевская свита уже успокоилась?

– Куда там. – Оби-Ван прошел в комнату дальше, чем когда-либо прежде. Он взял в руку гладкий молочно-белесый камешек, который Квай-Гон подобрал накануне в пещере. – Вы постоянно собираете всякую всячину, куда бы нас ни заносило.

– Я люблю вспоминать прошлое.

– Вспоминать, как мы чуть не погибли в воронке и очутились между двумя бандами преступников, вооруженных бластерами?

– В конечном итоге память – это все, чем мы обладаем. – Квай-Гон сел на один из резных стульев с высокой спинкой, которые стояли в комнате. Он подозревал, что разговор затянется. – Ты пришел не для того, чтобы обсуждать мою привычку собирать сувениры.

– Вы правы, – сказал Оби-Ван. – Я пришел спросить: во имя всех планет, что вы вообще творите?

– Слушаю, что говорит Сила. Руководствуюсь видением, которое она мне послала.

Оби-Ван помрачнел:

– Простите, Квай-Гон, но мне кажется очень… странным, что ваше видение идеально совпало с вашим мнением касательно Договора о государственном управлении. Вы уверены, что не увидели то, что и хотели увидеть?

Он не понимал. Наверное, не пережив видения будущего лично, было невозможно осознать, каким оно может быть сильным, убедительным, правдивым.

– Мое видение согласуется с моим мнением, но друг на друга они не влияют. Мои возражения реальны. Как и видение, ниспосланное Силой.

– Но… но мы же об этом говорили на Корусанте. – Оби-Ван принялся расхаживать вдоль окон, которые выходили на прибрежные утесы. – Вы сами сказали, что видения мистиков не стоит понимать буквально. Что они были просто интерпретацией тогдашних обстоятельств, спроецированных в будущее. Не это ли самое произошло с вами?

Квай-Гону казалось, что эти слова он произнес в какой-то прошлой жизни.

– Оби-Ван, я ошибался. Истинное видение будущего – это не просто сон, не плод воображения. Это одновременное восприятие двух моментов времени – нечто выходящее за пределы того, что когда-либо переживал мой разум. Или твой. Неудивительно, что раньше я этого не понимал, а ты не понимаешь и сейчас.

– То есть вы теперь верите, что «та, что родится во тьме, породит тьму»? – спросил Оби-Ван. – И что «придет избранный, который восстановит равновесие Силы»? И все эти туманные, мистические пророчества вы отныне воспринимаете буквально?

Квай-Гону понадобилось некоторое время, чтобы признать это, – не перед Оби-Ваном, а перед самим собой.

– Да. Пожалуй, придется. Теперь, когда я сам побывал в роли пророка, я должен подходить к ним со смирением, а не с критикой. Когда я был моложе, то был на это способен. Могу лишь надеяться, что найду силы поверить снова.

Тут некоторые джедаи прислушались бы, но не Оби-Ван Кеноби. Как всегда, ученик мыслил в категориях норм и правил.

– Желание видеть будущее, предсказывать его и соответственно менять наше поведение, – это именно та форма контроля, которой нам положено избегать, Квай-Гон. Вы добиваетесь власти, которой другие не могут обладать. Этот путь может завести во тьму.

– Я не ухожу на темную сторону, – бросил Квай-Гон. – Не каждое расхождение с ортодоксальным джедайством моментально превращает тебя во владыку ситхов.

– Я не это имел в виду. – Оби-Ван вздохнул. – Если вы не хотите меня слушать насчет видений, то насчет задания хотя бы послушаете? Его перед нами поставила лично канцлер Каж, и она выразилась предельно ясно. Мы должны защитить принцессу Фэнри и выступить свидетелями подписания договора, чтобы мог открыться гиперпространственный коридор. Если надо добиваться изменения текста договора, чтобы он стал более справедливым, – значит, будем добиваться. Но вы не можете просто отказаться его подписывать от имени Республики. У вас нет на это полномочий.

Ученик был не так уж неправ. Но когда факты вступали в конфликт с идеалами, Квай-Гон предпочитал менять факты.

– Да, у меня есть полномочия подписать договор, который обрекает местных жителей на подневольный труд и рабство, – сказал он. – Но это не значит, что я имею на это моральное право.

– То есть вы отворачиваетесь от Аверросса и Фэнри, вместо того чтобы попытаться их убедить? – сказал Оби-Ван. – Мы все еще можем и выполнить задание, и добиться справедливости для пайджельцев. Но если вы будете и дальше ссылаться на мистические откровения и отказываться идти на компромисс…

– Буду и дальше, – ответил Квай-Гон. – Раэль Аверросс уже не способен прислушаться к голосу разума. Его стремление защитить Фэнри превратилось в манию. С ним мы ни о чем не договоримся. Фэнри еще ребенок, и Раэля она слушает как родного отца. Если он не согласится, то я сомневаюсь, что она сама уступит. Это не вопрос переговоров, Оби-Ван. Это вопрос принципа, и мы должны стоять на своем.

Оби-Ван вскинул голову:

– Да. Это вопрос принципа. И принцип состоит в том, что мы, джедаи, не должны выходить за рамки наших полномочий. А должны, действуя в рамках этих полномочий, делать то, что правильно.

Уже второй раз за полдня Квай-Гону читали наставления о границах полномочий джедаев. Совесть слегка шевельнулась: действительно, для джедая было важно не заноситься, не навязывать свои желания и ценности окружающим.

Но сейчас ситуация была иной. Не могла не быть, поскольку лишь в одном Квай-Гон был абсолютно уверен: в том, что его видение правдиво. Он сказал:

– В таком случае, мой падаван, мы не можем одновременно действовать в рамках наших полномочий и делать то, что правильно. Я выбираю второе.

Оби-Ван направился к двери, видимо, признав поражение.

– В начале своего ученичества я вас не понимал, – сказал он. – Увы, это так же верно и в его конце.

Только вчера они действовали сообща, как никогда прежде. Каким образом Квай-Гону удалось сблизиться с Оби-Ваном и в то же время разойтись с ним еще дальше?

Когда ученик уже выходил из комнаты, Квай-Гон произнес:

– Ты спрашивал меня о базовых приемах фехтования. Почему я заставлял тебя отрабатывать только их и не учил более сложным формам боя.

С неохотой Оби-Ван снова повернулся к нему:

– Думаю, вы считали, что я еще не готов. Точно так же, как не готов поверить в эту мистическую…

– Не поэтому.

Наступила долгая пауза. Наконец Оби-Ван остыл достаточно, чтобы выслушать.

– Тогда почему, Квай-Гон?

– Потому что многие падаваны – да и рыцари, если на то пошло, – забывают, что самая базовая техника – она и самая важная. Самая чистая. Именно она, скорее всего, защитит в бою, и она же основа для всех последующих знаний, – сказал Квай-Гон. – Многим ученикам не терпится поскорее перейти к другим стилям фехтования, более броским или экзотическим. Большинство учителей им в этом потворствует, потому что в конечном итоге каждый из нас должен найти свою излюбленную форму. Но я хотел, чтобы ты досконально изучил свою технику. Хотел, чтобы освоил базовые приемы так хорошо, что они станут инстинктивными, и тогда ты будешь практически неуязвим. Превыше всего я хотел дать тебе те знания, которые тебе будут нужны для достижения любых целей, к которым ты устремишь свой разум.

Оби-Ван молчал так долго, что Квай-Гон начал гадать: может, он столь зол, что пропустил все мимо ушей? Но наконец падаван кивнул:

– Спасибо, Квай-Гон. Я благодарен. Вот только…

– Вот только что?

– Вы могли бы сразу так и сказать, – ответил Оби-Ван и ушел.

Комок в горле Оби-Вана стоял несколько минут, сколько бы он ни пытался сглотнуть и как бы ни старался занять разум другими мыслями.

«Все это время он пытался мне помочь, – думал юноша. – Квай-Гон заботился обо мне больше, чем я знал. И продолжает заботиться».

Осознание этого залечило что-то глубоко в душе Оби-Вана, отпустило боль и неуверенность, которые гнездились в нем многие годы. Подумалось: насколько иначе будет видеться время ученичества, если посмотреть на воспоминания под новым углом?

Но все это ни на шаг не приближало его к решению пайджельских проблем.

Напрашивался лишь один вариант. Это было серьезное нарушение протокола, выходившее за рамки того, как подобало вести себя любому падавану. Именно по этой причине Оби-Ван его отверг, но когда все остальные идеи были исчерпаны, решение снова пришло ему на ум. И на этот раз юноша не мог просто выбросить его из головы.

«Есть правила, указывающие, что позволено падаванам и что позволено учителям, – сказал он себе. – Если я это сделаю, то нарушу почти все эти правила».

Однако после нескольких часов раздумий Оби-Ван понял, что выбора нет.

Настало время действовать через голову Квай-Гона.

Он вернулся в дворцовую библиотеку, по-прежнему совершенно пустую, и включил один из терминалов связи. Когда экран зажегся, искусственный голос произнес:

– Укажите местоположение и имя получателя.

– Корусант, Храм джедаев. – Оби-Ван сделал глубокий вдох. – Сообщение для Совета джедаев.