Глава 2

– Приятное местечко этот Алдераан, – сказала Рахара Уик, когда «Мерикс» начал отдаляться от планеты. – Красивое. Спокойное.

– И полное простаков, – довольно прибавил Пакс Марифер. – Люблю такие планеты.

– И хорошо. Потому что здесь мне меньше всего хотелось бы заиметь проблем.

– Почему? – нахмурился Пакс. – Практически всюду штрафы куда суровее.

Рахара скрестила руки на груди:

– Угу, но на Алдераане мы не смогли бы откупиться.

– До отвращения высокоморальный народец, да? Нам с тобой тут делать нечего, – сказал Пакс с озорной улыбкой. Порой ему нравилось делать вид, будто они куда более серьезные преступники, чем на самом деле.

Рахара, со своей стороны, иногда любила делать вид, будто они вообще никакие не преступники. В конце концов, они никому не делали зла. И не увозили ничего ценного с тех планет, которые посещали. Только камни.

Но простой камень с одной планеты на другой становился драгоценным.

Взять, к примеру, Алдераан. Его главный архипелаг был практически весь покрыт мелкозернистым беловатым камнем, который чаще всего использовали как гравий. Но стоило привезти этот камень на Родию – показать его родианцам, чьи глаза воспринимали волны, которых люди не видели, – и он становился прекрасным, сверкающим, ярким. Редким.

Тысячи лет назад, в эпоху легенд, когда изрядной частью Галактики правили ситхи, самоцветами можно было свободно торговать. Но если завалить рынок ценным товаром, это может девальвировать стоимость этого товара. Иногда это приводило к масштабному разграблению или к нелегальной добыче на тех планетах, чей заурядный камень в других местах находили экстраординарным. Приток таких самоцветов мог даже обрушить экономику планеты. Поэтому были введены строгие правила, регулирующие или даже запрещающие торговлю большинством драгоценных камней.

Рахара и Пакс просто… делали вид, будто этих правил не существует. Вызвать крах экономики целой планеты они не могли – уж точно не вдвоем. Как сказал ей Пакс, когда нанимал в качестве второго пилота и аналитика: «Кто вообще обратит внимание, если мы возьмем ту горстку, которая поместится в трюме “Мерикса”? Кто от этого обеднеет? Так почему бы нам чуточку не разбогатеть?»

Рахара не видела причин для возражений. Они ведь не были настоящими злодеями.

Но все равно время от времени приходилось себе об этом напоминать.

Их можно было бы назвать весьма странной парочкой: у Рахары было, мягко говоря, трудное детство, и всему, что умела, она научилась сама, тогда как Пакса воспитывали дроиды, чьи банки памяти вмещали океан информации – дроиды, у которых не было никакой иной работы. Рахара была высокая, с золотистой кожей и прямыми иссиня-черными волосами, которые спадали до пояса. Пакс – на несколько сантиметров ниже, с жесткой щетиной, которая торчала вверх, будто его било током, и такой бледной кожей, что его иногда спрашивали, не родился ли он на планете, чьи обитатели живут под землей. Его одежда всегда была самого лучшего качества, но выглядела неопрятно и немного мешковато на костлявом теле. Рахара носила обычный черный рабочий комбинезон, который купила по дешевке в космопорту, его можно было приспособить почти под любой местный стиль, добавив простой плащ или шапочку. Оба были людьми – на этом сходство заканчивалось.

«Почти все нас игнорируют, принимая за рассеянного ученого и его пилота из низов», – подумала Рахара. Ее это устраивало. Главное, что их игнорировали. Не замечали. Сразу забывали.

В детстве она жила под постоянным наблюдением. И контролем. Допускать, чтобы это повторилось, она не собиралась.

Пакс потянул рычаг, и «Мерикс» ушел в гиперпространство. Когда обзорные экраны залило вихрями голубоватого света, Рахара поднялась с кресла:

– Пойду проверю спектрометр.

– Пока можно не беспокоиться, – ответил Пакс, по-корусантски четко выговаривая слова. – На Родию мы полетим только через несколько недель. – Важно было избегать прямых перелетов между местом добычи камней и рынком сбыта – это оставляло след.

– Все равно проверю. – Если честно, то в последнее время молчание между ней и Паксом начинало становиться… неловким. Лучше всего чем-нибудь заняться.

Рахара прошла к лестнице и спустилась в сердце «Мерикса». На большинстве грузовиков типа «Гозанти» это пространство являло собой заурядный трюм с голыми металлическими стенами и скудным освещением.

На «Мериксе» же весь отсек был озарен золотистым светом. А в центре его лежали тысячи килограммов самоцветов.

Изобретенное Паксом антисканерное поле впечатляло и само по себе. Однако он не просто разработал технологию, он сделал ее красивой. Рахара знала: Пакс ценит красоту. Признавал он сам или нет, но это и была настоящая причина, почему он воровал драгоценные камни, а не другие, более привлекательные товары. Ему просто нравилось на них смотреть.

Впрочем, Пакс Марифер ни за что бы не сознался, что мог где-то поддаться сентиментальным порывам.

Стянув волосы в хвост, Рахара сняла спецовку, в которой разгуливала незамеченной по улицам Алдеры. Она подошла к пульту управления антисканерным полем, который был чудовищно сложным; с Паксом она уже работала довольно долго, но все еще была вынуждена каждый раз присматриваться к панели, потому что Паксу было невдомек, что имеют в виду под «интуитивно понятным интерфейсом»: либо тебе хватало сноровки, чтобы пользоваться его приспособлениями, либо нет. Приготовившись, Рахара закатала рукава по локти и ввела команду, снимавшую поле – каскад яркого света сменился тьмой, но всего на долю секунды. Достаточно, чтобы схватить добрую горсть нового улова. Едва Рахара успела отдернуть пальцы на пару сантиметров, как поле восстановилось с ослепительной вспышкой. Часто моргая, она поздравила себя с тем, что на сей раз не обожглась.

– Знаешь, – сказал Пакс, стоявший сзади на лестнице, – мы, что называется, ушли чисто. Можешь выключить поле.

– Ты это заявляешь каждый раз. И я каждый раз повторяю, что мне надо потренироваться управлять полем при дефиците времени.

– Казалось бы, ты должна была уже научиться.

Держа самоцветы в ладонях, Рахара насупленно перешла в другой конец трюма, где стоял стол со спектрометром.

– Казалось бы, ты должен был уже научиться общаться с людьми, а не считать, что, окромя тебя, в Галактике водятся одни болваны. Похоже, нас обоих постигло разочарование.

Она положила камни на стол и принялась сортировать по размеру и вероятному качеству. Рахару впервые посадили сортировать минералы в девять лет, и сейчас эта работа у нее была доведена до автоматизма.

– Рахара, – понизив голос, проговорил Пакс. – Прости, если обидел. Я сказал это в шутку.

Обиды не было, лишь раздражение, но все равно настроение испортилось. Партнер, который вел себя скорее как протокольный дроид, нежели человек – пускай у него и имелись на то очень веские причины, – временами бывал очень утомительным.

– Ты видел, чтобы кто-то смеялся?

– Не видел. Очевидно, мое представление о юморе нуждается в корректировке.

Тут, конечно, Рахара хихикнула. Пакс бывал особенно забавным, когда не старался добиться этого специально.

– Надо поговорить, – сказал напарник, глядя, как она надевает свои увеличительные очки. – Насчет нашего следующего рейса.

– Гаморр, да? – Отвратительное место, но, по крайней мере, свежие воспоминания об Алдераане помогут продержаться те несколько недель, пока они будут рыться в вонючих болотах. – Я та-а-ак счастлива.

– В твоих словах сквозит сарказм. Позволь заверить, я всецело разделяю твой дефицит энтузиазма. Дело в том, что я тут подумал… – Пакс наклонился ближе, глядя поверх своего длинного носа на белую гальку, лежавшую на скамье. – Гаморреанских кораллов мы набрать всегда успеем. А что, если поискать что-то более редкое? И несколько более ценное?

– Например? Мустафарские огненные алмазы? – Рахара никогда не была на Мустафаре, но, судя по тому, что она слышала, в сравнении с ним работа на Гаморре могла показаться райским отдыхом.

– Нечто не столь опасное. – Пакс полуобернулся и взглянул на нее. – Кайбер-кристаллы.

– Кайберы?! Ты спятил? – Рахара задрала очки на лоб, чтобы выразительнее посмотреть ему в глаза. – Джедаи следят за торговлей кайбером, как… как… ну, в общем, более пристально, чем за всем, чем нам доводилось промышлять. И чем нам… следовало бы промышлять.

– Но все же черный рынок существует… как и определенные сферы применения в промышленности. Если же бизнес не купит, а упомянутые рынки окажутся слишком черными на наш вкус… что ж, тогда мы сообщим джедаям о новом кладезе кайберов. Заведем новых друзей. Порой это бывает полезно – иметь друзей среди джедаев.

В этих словах здравого смысла было уже больше. И все же…

– Кайбер-то не всюду водится. А те места, где он есть, под контролем джедаев. Ты что, серьезно предлагаешь обокрасть джедаев?

Пакс фыркнул:

– Да ты что. Я не самоубийца. Я лишь дерзновенен. Кроме того, я тот, кто, возможно, только что открыл неизвестные залежи кайбера – и не где-нибудь, а на луне абсолютно мирной планеты. Ноль охраны, ноль опасностей, приятный климат, и, если мой анализ верен, – ну очень большое количество кайбер-кристаллов.

Рахара видела, как Пакс часами напролет рылся в данных дистанционного зондирования разных планет. Вся эта информация находилась в открытом доступе, но она была слишком детальной и непонятной, если только не знать заранее, что искать. Пакс, однако, видел побольше прочих.

Рахара сказала:

– Я знала, что не зря с тобой связалась.

Лицо Пакса расплылось в ухмылке:

– Значит, летим за кайбером.

На обратном пути атмосфера была натянутой. Оби-Ван явно надеялся избежать разговора о том, что пошло не так во время стычки на Тете, – неудивительно, учитывая его юный возраст.

Во многих отношениях Оби-Ван казался столь зрелым для своих лет, столь уравновешенным, что Квай-Гон порой забывал: ему всего семнадцать. Только в такие моменты, как сейчас, когда они сидели бок о бок в кабине челнока типа «Грозовой ястреб», Квай-Гон замечал, какой же его падаван еще нескладный юнец, на лице которого просматриваются черты как прежнего ребенка, так и будущего мужчины.

Как и всегда в подобные моменты, Квай-Гон почувствовал укол вины. Оби-Ван обладал таким потенциалом. Таким даром…

Он заслуживал учителя, который бы сумел раскрыть его талант.

Контакт у них не заладился с самого начала: недопонимание, перемены настроения. Само по себе это не было чем-то из ряда вон. Квай-Гон порой не мог взять в толк, почему падаванов переводили из детской группы к учителям аккурат в самый разгар подросткового возраста у большинства рас – именно тогда, когда любая перемена давалась еще труднее. Конечно, сам он, как и Дуку, и Йода, а до того учитель Йоды, выбрал падавана помоложе: Оби-Ван стал его учеником в тринадцать лет. Не помогло. Квай-Гон обсуждал свою проблему с другими учителями – с Мейсом Винду, с Депой Биллабой, даже с самим Йодой, – и все они заверили его, что первые месяцы всегда трудные. «Беспокоиться нужно, если конфликт не возникнет, – провозгласил Йода. – Значит это, что не взрослеет твой падаван». Разве первые месяцы Квай-Гона в учениках у Дуку были столь уж отличными?

Но он установил прочное взаимопонимание с Дуку задолго до того, как минул первый год падаванства. Так бывало у большинства учителей и учеников. Да, Раэль помог поначалу, но они с Дуку поладили бы и так. Это Дуку объяснил Квай-Гону старинные пророчества джедаев, разжег интерес к древней истории и лингвистике, который на много лет пережил его истовую веру в предсказания мистиков. К тому же их роднили схожие черты характера: опора на собственные силы, скептицизм и нежелание принимать слово Совета как нечто сакральное.

Но как раз в тех вопросах, которые объединяли Квай-Гона с Дуку, с Оби-Ваном они почти целиком расходились. Квай-Гон всегда предпочитал действовать по ситуации, Оби-Ван же любил следовать процедурам. Квай-Гон ценил гибкость, которую ученик, похоже, расценивал как разгильдяйство. Со временем Квай-Гон научился лучше ладить с Советом, но всегда сохранял независимость. Оби-Ван по-прежнему считал, что Совету нужно повиноваться всегда и во всем, и его каждый раз ужасало, когда Квай-Гон хотя бы на йоту отходил от стандартных протоколов.

Все это не означало, что Оби-Ван – плохой кандидат в рыцари-джедаи. Многие рыцари – в том числе некоторые из лучших – мыслили и действовали в том же ключе. Просто они с Квай-Гоном были плохой парой. Их партнерство длилось уже несколько лет, а прийти к общему знаменателю все не удавалось. Будь сегодняшняя ситуация более угрожающей – будь опасность в хаттском дворце более серьезной, – этот недостаток взаимопонимания вполне мог погубить обоих.

«Как же мне это исправить? – подумал Квай-Гон. – Да и по силам ли мне? Меньшего Оби-Ван не заслуживает».

– Учитель, простите, что так вышло, – сказал наконец падаван. – Мне следовало понять, что вы имели в виду, когда велели заняться дверью… и вдобавок я попался, пытаясь украсть корабль…

– Оби-Ван. Это был мой промах. – Квай-Гон положил широкую ладонь на плечо ученика. – Сперва я дал тебе нечеткий приказ. – «А хороший наставник уже научил бы падавана понимать его боевые инстинкты». – И я знал, что украсть корабль ты в одиночку, наверное, не сможешь… но попробовать стоило, только и всего. Ты не виноват.

Большинство падаванов испытали бы облегчение, что их оправдали. Оби-Ван лишь нахмурился:

– Я способен на большее.

Квай-Гон вздохнул:

– Мы оба способны. Полетели домой.

Под пылающим закатным небом планеты Пайджел шла гонка.

– Ну же! – крикнул Раэль Аверросс, понукая своего скакуна вперед – к широкой расселине в земле, глубокой и каменистой. Варактил чирикнул и взвился в воздух, перемахнув через пропасть одним прыжком. Когда его тяжелые когтистые лапы ударились о землю, Аверросс громко засмеялся.

– Вот так! – выкрикнул он со своим сильным ринго-виндским акцентом. – Вот и все!

Варактилов завез с Утапау несколько десятков лет назад Илтанский клан, чтобы обеспечить себе преимущество в Большой охоте. С тех пор из первоначальной популяции вывели обтекаемых, быстрых варактилов уникальной пайджельской породы с красным оперением. Когда-нибудь Галактика откроет пайджельских варактилов, и после этого никто уже больше не захочет гоняться на фавьерах, полагал Аверросс. Пока же, однако, эти создания – их быстрота, само удовольствие от езды на них, – принадлежали одному Пайджелу.

Аверросс заметил финишный маяк и безмолвно направил варактила в ту сторону. Животное отреагировало моментально, ускорившись сколько хватало сил, чтобы как можно быстрее домчать до финиша. Варактилы обожали скорость ради самой скорости, и Аверросс подозревал, что они даже понимают разницу между победой и проигрышем. Скакун прочирикал свой боевой клич и перепрыгнул через линию, затормозив с такой энергией, что когти прочертили полосы в глинистом грунте. Ухмыльнувшись, Аверросс запустил руку в багажную корзину и достал палочку вяленого мяса моллюска – местный «деликатес», который он терпеть не мог. Варактил отнесся к угощению более благосклонно, с удовольствием его сжевав.

Другие наездники тоже подтягивались к финишу, выкрикивая поздравления и дружеские остроты. Они повели своих варактилов в дворцовые стойла, и Аверросс тоже спешился. Приземлившись, он горестно покачал головой. Оказавшийся рядом капитан Дерен – как всегда невозмутимый – поинтересовался:

– Что-то случилось?

– Просто подумал: почему мои колени позволяют себе подобную грубость и старятся вместе с остальным мной?

– Можно поставить синтетические…

– Ничего. Знаешь, как говорится: старость лучше, чем альтернатива. – Аверросс старался об этом не забывать. Силе известно, сколько он повидал безвременных смертей. Иногда по утрам он глядел в зеркало и недоумевал, кто этот седеющий старикан… но это было лишь дополнительным свидетельством того, что он еще не помер. А потому он намеревался взять от остатка своей жизни все.

Возле стойл мальчишки-слуги приняли у наездников поводья и увели животных, которых ждали пылевые ванны и кормежка. После этого Дерен и еще несколько военных ушли в казармы, но большая часть во главе с Аверроссом отправилась в ближайшую кантину. Заведение это было не то чтобы роскошным – просто грязная дыра, вырезанная в блеклой скале и изрядно пропахшая барменом-вуки, – но именно поэтому сие местечко и нравилось Аверроссу. Когда он вошел, посетители приветственно загалдели, а официантка Селби – женщина с белокурыми волосами, развязной усмешкой и большими грудями – тепло улыбнулась и забрала у него длинный плащ.

Шедший рядом наездник наклонился ближе и пробормотал:

– Так вы снова вместе, что ли?

– Быть может. – Аверросс нечасто позволял себе женское общество. Когда вокруг узнавали, это привлекало внимание. Вызывало пересуды. Дело того не стоило. Впрочем… времени прошло немало, а Селби была как раз в пристойном возрасте, не сильно моложе его. И она обладала самым вульгарным чувством юмора среди всех, кого знал Аверросс.

«Почему нет?» – подумал он. Вполне можно, если она не прочь. Аверросс знаком подозвал Селби, та просияла и направилась к нему.

– Эй, – проворчал здоровенный чагрианин, который явно уже успел набраться. Его серовато-синяя ладонь стиснула локоть женщины. – Это я с ней разговариваю. У нас кое-что наклевывалось!

– Наклюкивалось, – отбрила его Селби. – Убирайся. С тебя хватит.

– Уже меня прогоняешь? Ради вот этого? – Свободной рукой чагрианин махнул куда-то в сторону Аверросса. – Грязные сапоги, небритая рожа, никаких манер… тебе такое по душе? Поверь, я смогу обеспечить тебе красивую жизнь.

– Ты, должно быть, новенький. – Селби высвободилась. – Никто мне ничего не обеспечивает. Я сама себя обеспечиваю.

– Дай мне шанс, девушка. – Чагрианин попытался притянуть Селби ближе, но она вырвалась из его пьяных объятий, чем только разозлила посетителя. – Кем ты себя возомнила? Отказываешь таким, как я, хотя сама натуральная дрянь! Просто дрянь!

Было видно, что Селби на оскорбления чагрианина не обращает внимания. Но это не значило, что Аверроссу не следовало вмешаться.

К тому же… это обещало быть забавным.

– Эй, ты, – сказал он. – Вали сам, пока я тебя не завалил.

Чагрианин выпятил грудь. Похоже, он решил, что коль не вышло склеить девицу, можно, по крайней мере, подраться.

– Завалишь меня, э? Это как же, интересно?

В мгновение ока ладонь Аверросса легла на ремень и схватила оружие. Клинок светового меча вспыхнул, озарив голубоватым светом все помещение. Чагрианин застыл, в кантине стало тихо. Аверросс ухмыльнулся:

– Спорим, что-нибудь придумаю?

– Джедай, – пробормотал чагрианин. Он уже пятился к двери, опустив голову. – Я не знал… ты… ты не похож на джедая.

– Хм, – сказал Аверросс. – Я всегда считал, что это другие джедаи не похожи на меня.

– Я буду жаловаться. – Чагрианин тряхнул рогами. Это была самая большая угроза, на которую он теперь оказался способен. – Джедай ты или нет, ты ответишь по закону. Власти об этом узнают!

Селби уперла руки в бока. Судя по виду, она никогда еще так не веселилась.

– Добро пожаловать на Пайджел! Пока наша принцесса не подрастет, нами правит регент. – Она величественным жестом указала на Аверросса. – Познакомься с нашим лордом-регентом.

Чагрианин задом вышел из кантины под хохот и улюлюканье собравшихся. Снова заиграла музыка. Аверросс выключил меч и с улыбкой повернулся к Селби.

Но в этот момент над барной стойкой зажегся голоэкран. Его окаймляла красная рамка.

Ухмылка слетела с лица Аверросса еще до того, как кадр обрел резкость. Где-то на окраине столицы догорал склад. Если принцесса Фэнри это смотрит – а она, конечно, смотрит, – то наверняка в ужасе. Надо срочно возвращаться к ней. «Эти чудовища хотя бы на минуту задумываются о тех, кого убивают и калечат?»

В то время как дроиды-пожарные ездили туда-сюда, гася пламя, вверху экрана появилась плашка с надписью: «В СОВЕРШЕНИИ ТЕРАКТА ПОДОЗРЕВАЮТ “ОППОЗИЦИЮ”».

– Хейлин Азакка, – пробормотал Аверросс. – Я отправлю тебя в преисподнюю.