Как и почему римляне убивали: заключение
Жизнь – для римского государства и римской культуры – не была ни дыханием, ни сердцебиением, ни чувствами, ни любовью, ни высшей нервной деятельностью, ни даже присутствием души, помещённой в тело Богом. Жизнь для них была неразрывно связана с общественными отношениями. Охраны заслуживала лишь жизнь, за которой общество признавало достоинство и величие. Если римское государство что-то и охраняло, то вовсе не своих обитателей, не людей, которые пекли хлеб, изготавливали одежду и обувь, перевозили вино и считали себя римлянами. Оно охраняло себя и свои структуры.
Неприятие убийства – концепция динамичная. Именно поэтому я трактовала понятие убийства так широко. Будет ли лишение человека жизни признано убийством, зависит от бесконечного множества факторов. Когда ретиарий расправился с четырьмя секуторами, нарушив правила – это было убийство, а когда секутор перерезал горло ретиарию, молившему о пощаде – всего лишь игры. Когда один человек прибивал другого к кресту, обрекая его на долгие страдания – это было наказание, а когда человек захотел скормить другого миноге – попытка убийства. Муж, выбросивший свою жену из окна, совершил убийство, а отец, задушивший дочь, которая занималась сексом вне брака, просто решал свои семейные проблемы.
Это вовсе не означает, что римляне не переживали, не плакали, не скорбели, когда умирал кто-то из их друзей или членов семьи, молодых или старых. Но в то же самое время каждый житель Рима был окружён порабощёнными людьми, раз в неделю проходил мимо крестов, спокойно смотрел на то, как преступников сжигали на улицах и бросали на растерзание диким зверям на арене, перешагивал через тела казнённых, которые волокли к Тибру, ликовал, когда его любимый гладиатор перерезал глотку противнику, и ничуть обо всём этом не переживал. Не говоря уж о том, что творилось за стенами частных домов. Намеренные убийства одних людей другими были так глубоко укоренены в повседневной жизни римлян, что, если начать об этом думать, становится нечем дышать.
Но исследование римских убийств демонстрирует не только это. Оно позволяет нам увидеть римский мир за мраморным фасадом, за мозаиками, красивыми зданиями и всей так называемой цивилизацией. Цицероны, сенеки и плинии, которых и в наши дни называют великими людьми и образцами мудрости, были рабовладельцами и, несмотря на всю свою любовь к морализаторству, сидели на играх в первых рядах. Храмы, послужившие образцами для большей части западных правительственных зданий, строились рабами, а вокруг них на крестах распинали мужчин, женщин, детей, а порой даже собак. На роскошных виллах, разбросанных по всей Европе и славящихся прекрасными фресками, мужчины выбрасывали из окон своих жён, женщины забивали насмерть своих рабынь, а младенцев хоронили в неподписанных горшках. Изучение убийств, совершавшихся в римском мире, позволяет нам увидеть мрачное нутро империи, жестокое варварство, заслонённое классицистической «мечтой о Риме». Оно позволяет нам посмотреть на римский мир глазами обездоленных, жертв, проигравших, а не только победителей. Римские убийства одновременно показывают, насколько похожи и насколько непохожи римляне были на нас. Потому что – в отличие от гладиаторов, рабства, казней на крестах и ношения носков с сандалиями – убийства до сих пор не вышли из моды.
